Стратегия. Дипкурьер

Глава 15 Кракен пробуждается

Два деревянных ящика с тротиловыми шашками были окрашены в стандартный зелёный цвет. По бокам две удобные деревянные ручки для переноски. На ящиках нанесена соответствующая маркировка.

Третий ящик Центр не согласовал, посоветовав в сопроводительной записке обходиться с фабричными ВВ без отсебятины. Сказали, что хватит, значит, хватит.

Я уже говорил, что с большим пиететом отношусь к таре, любой упаковке продукции, предназначенной для военных целей. В армии пустую тару из-под гранат для РПГ-7 и снарядов для БМП-2 после стрельб полагалось возвращать на склад, а мне очень хотелось подрезать пару ящиков. Правда, я не знал, что с таким счастьем делать дальше. Не идти же в почтовое отделение ближайшего посёлка для отправки на родину.

Очень люблю, когда всё подогнано и притёрто, продумано и исполнено так, чтобы никаких люфтов, дребезжания и даже шевелений.

Все шашки во вскрытых для проверки целостности и комплектности ящиках лежали максимально плотно, ровненько, надёжно, глаз не оторвать! Каждая шашка обёрнута парафинированной бумагой красного цвета. На боковой стороне имеется надпись «Тротиловая шашка 400 гр». Запальное гнездо под капсюль-детонатор № 8 обозначено на бумаге чёрным кружком. Вот из этих тротиловых шашек и составляются подрывные заряды необходимой мощности. Сеть из детонирующих шнуров собирается с помощью специальных узлов, а сам шнур представляет собой трубку-волновод с детонирующим напылением внутри.

— Между прочим, весь ящик можно использовать в качестве готового подрывного заряда массой двадцать пять килограммов, предусмотрено заводом-изготовителем. В те времена о партизанах заботились, — сообщил Гоблин. — В центре верхней крышки имеется отверстие для запала, присмотритесь… Над ней специальная такая дощечка, легко удаляемая. В этом месте одна из шашек уложена так, чтобы её запальное гнездо приходилось как раз под отверстием в крышке ящика.

— Идеальный вариант, — оценил я заботу оружейников,

— Это точно, Макс! — с воодушевлением откликнулся Сомов. — Не надо ничего потрошить, раскладывать, схему из шнуров вязать, детонаторы обжимать… Минимум геморроя.

— Авиабомба в ящике! — восхитился отрок.

— Примерно так оно и есть, сын. Не знаю, правда, получится у нас или нет. В расселину такой ящик точно ляжет, можно и два упихать, с гарантией, и даже несколько. А вот трещины с другой стороны водопада… Не уверен, на месте посмотрим.

Тол, как бризантная взрывчатка, это страшная сила.

При классификации ВВ исходят из степени бризантности, подразделяя их на две основные группы: бризантные и метательные. Тут всё просто: бризантные ВВ обладают способностью детонировать, а у метательных преимущественным видом взрывчатого превращения является вспышка. Как у порохов.

Скорость взрывчатого превращения, а тем самым и мощность взрывчатых веществ, зависит от внешних условий, в которых происходит взрыв.

На скорость детонации бризантных ВВ можно повлиять, хотя и в меньшей степени, чем метательных, изменяя условия взрыва. Скорость детонации, а, следовательно, и мощность заряда тротила в прочной металлической оболочке несколько выше, чем такого же заряда, но без оболочки. Некоторое влияние на скорость детонации оказывают плотность заряда, его форма. То есть, правильность закладки очень важна.

Я вытащил одну из шашек и складным ножом аккуратно надрезал обёртку. Посмотрел, поскрёб поверхность ногтем. По внешнему виду и на ощупь брусок тротила был похож на кусок хозяйственного мыла не больше, чем деревянная чурка.

— А ведь мне во сне он показался мыльным на ощупь… — признался я.

— Ерунда, все эти разговоры о попытках деревенских бабушек стирать бельё случайно найденными в брянских лесах толовыми шашками — мой любимый солдатский юмор, — хохотнул Гоблин. — Анекдот, который дембеля впаривают друзьям на гражданке.

Дино вскочил с кресла и с решительным видом подошёл ко мне. Не успел я и глазом моргнуть, как этот оболтус вытащил у меня из руки надорванную шашку, обнюхал и неожиданно откусил кусок с уголка!

— Ты что творишь⁈ — выдохнул я в оторопи.

— Горько! — заорал Дино, отплёвываясь. — Запить! Очень горько, дайте воды!

Воды рядом не оказалось, и сынуля торопливо схватил со столика бутылку с вином, отхлёбывая большими глотками прямо из горлышка.

— Господи! Вразуми небесными розгами сына своего неразумного! Ибо не ведает он, что творит в своей дури отроческой, — запричитал иерей.

— Стоп! — рявкнул Михаил.

Дино замер с бутылкой в руке.

— Ты что, тротил спиртовым раствором запил? — громоподобным голосом спросил Сомов.

— Д-да… — вышептал adottato.

— Ну, все, — охнул сталкер с абсолютно трагическим видом.

— Что всё? — испуганно спросил я.

— Что-что! Следить нужно за ребёнком, папаша! Почему он у тебя до сих пор в рот всё тянет⁈ — продолжать громыхать Гоблин, — Ты по большому давно в туалет ходил?

— Д-давно… — ответил Дино.

— Ну, всё, — с обречённостью повторил Сомов. — Отселять его надо! Сейчас начнётся экзотермическая реакция с выделением тепла. Выход один — в туалет не ходить, ни в коем случае! Терпи во что бы то не стало, пока у тебя там все не вспучится и не прореагирует под микробами. А иначе…

— Ч-что иначе? — в предобморочном состоянии спросил сын.

— Станешь первым космонавтом на Платформы-5, без ракеты улетишь!

Гоблин лежал на диване, развалившись, но сейчас он сел, обвел взглядом присутствующих и бессовестно заржал во весь голос.

— Ну, у вас и рожи! — с трудом выдохнул он сквозь хохот. — Бер, конфетку хочешь?

— Дино, ты что, идиот? — разозлился я.

— Горько! — плаксиво пожаловался сын.

— Иди воду пей от пуза, ещё и сюда принеси кувшин! — приказал я.

…Начинался декабрь пятого года, а у нас тут, словно компания друзей собралась на даче, вольготно расположившись на обогреваемой веранде посреди припорошенного сада, среди седых ёлочек, яблонь и кустов малины.

И им не скучно.

Им, знаете ли, никогда не скучно.

Я, наконец-то, разжился качественной, элитной мебелью, и двух месяцев не прошло. В городе работают несколько столяров, из которых лишь трёх можно назвать краснодеревщиками, но выдающийся, как водится, один. Настоящий Мастер. Он-то мне и был нужен, потому что мебель в русском посольстве должна соответствовать высокому статусу державы, которую оно представляет. Тем более, что перво-наперво я заказал комплект для вновь организованного зала визитов на первом этаже. Дело осложнялось тем, что в эту мастерскую выстроилась очередь. Чем богаче становится Додж-Сити, тем больше появляется желающих приобрести качественную и высококачественную мебель. Ускорить процесс мне удалось только «премиальным взносом», что не имеет отношения к скорости изготовления — в приоритете у этого мастера стандарты качества.

Вчера привезли шкаф для посуды, два дивана, кресло-качалку, четыре мягких кожаных кресла, две тумбочки и пару журнальных столиков. Не хватает пары-тройки картин на стенах. К Селезнёвой обращаться бесполезно. Соглашается, обещает нарисовать, но творчество стоит на мёртвой точке. То вдохновения нет, то сил не хватает, то кисти не той системы.

Плюнув на уговоры, я поручил Дино организовать встречу с местными художниками, этот найдёт.

Теперь в зале визитов можно растопить камин. Он и раньше работал, да только возиться с ним не было смысла — не на чём сидеть. Не так давно отец Сергий набрал на лесопилки красивых пней для своего подворья, и пару штук почище и покрасивее затащил в зал. Вышло живописно, даже стильно, пожалуй, но жутко неудобно. Сидеть на торце толстого бревна так же некомфортно, как и на булыжнике. Разве что задницу не холодит.

Зато теперь-то другое дело!

Мебель получилась крепкая, массивная и в то же время очень красивая. Основа из морёного дуба, а вот подлокотники, детали и столешницы из сортов благородных. Мастер использовал древесину бокоте с необычайно эффектным рисунком из тёмных полос и завихрений на золотисто-коричневом фоне и вполне уловимым пряным запахом, напоминающим смесь ванили и мускатного ореха. Это стойкая к деформации древесина меняет цвет на солнце и со временем приобретает более глубокие, насыщенные оттенки.

Ещё один материал, доставленный в мастерскую из Северных Штатов, — обладающее высокой плотностью и прочностью дерево зирикоте с уникальным рисунком на срезе, напоминающем топографическую карту или паутину чёрных линий на тёмно-коричневом фоне. Мне было обещано, что при старении такая столешница приобретёт благородный шоколадный оттенок.

В общем, интерьер получился класса люкс.

Работать с такими сортами древесины довольно сложно из-за её твёрдости, а порой и капризности, но результат того стоит. Конечно, всё это стоит денег. Впрочем, как и имидж присутственного места в диппредставительстве, самого посольства, а значит, и государства в целом. Финансы позволяют.

И вот теперь растопленный камин мерцает и потрескивает, мебель сверкает свежестью, а на ней вольготно расположился весь партизанский отряд. Да ещё и с усилением. Кресло-качалку оккупировал Дино, и это, похоже, навсегда, уж очень ему понравилось раскачиваться, запрокинув голову назад. Михаил Сомов, сбросив тапки, развалился на диване, а я в обычном кресле. Второе, подставив его ближе к камину, заняло усиление — Илья Алексеевич, отогнавший всех от очага со словами: «Это вам не ржавая буржуйка в зимовье, тут неспешно надо, думаючи, с эстетикой». Эстетику он регулирует длинной кочергой.

Ящики стояли посреди зала. Заглянув сюда и увидев на полу вскрытую взрывчатку, Селезнёва побледнела и умчалась прочь. Три раза ей объяснял, что тротил будет лежать отдельно от детонаторов, и в таком виде он вполне безопасен. Бесполезно. Киношные толовые шашки имеют пугающую репутацию.

— Миша, ты ведь наверняка имел дело с такими шашками. Порядок расчёта потребного количества помнишь? — спросил я, укладывая злосчастный брусок в пустое гнездо.

— Пф-ф… А смысл? — пожал плечами Гоблин. — Для этого нужно знать параметры объекта, его форму, величину, материал… Нам придётся подрывать пещеру в скале, да так, чтобы всё обрушить, развалить каркас, или как там… Не, такое не рассчитаю, тут профессиональный сапёр нужен. Да и чего париться? Сказал же Гольдбрейх, что этого достаточно. Хотя я думаю, для задачи хватило бы и одного ящика.

— Нет уж, будем закладывать всё! Куда мне потом второй ящик девать? Держать тротил в посольстве на всякий случай? Селезнёва убьёт, а потом выгонит вместе со взрывчаткой.

— Можно геологам продать, или туркам, всегда возьмут, — опасливо пробурчал сынуля, только что вернувшийся с водопоя.

— Молчи уже!

— Вот, а ты хотел ещё третий ящик выписать… — усмехнулся Сомов.

— Может, это и хорошо. Ошибочка вышла, — признал я.

— Понимаю… — вздохнул сталкер. — ВВ прямо провоцируют человека на ошибку, чтобы потом наказать, Был у меня такой случай, показательный.

— Расскажи! — попросил Дино.

— Хорошо. — Гоблин устроился на диване поудобнее и начал.

— Дело было в те далёкие времена, когда я был маленьким мальчиком и тянул срочку. Части элитные, трудные, но гордые. Гоняли нас в хвост и гриву. Так что боевой подготовки было много. Бегали, прыгали, ездили и стреляли часто — днём и ночью, с земли и с брони. Естественно, всё это на полигонах, стрельбищах, в учебных центрах. Были и занятия по минно-взрывному делу. Примерно десять километров бегом, и ты на небольшом поле среди леса с учебными местами. Вот там мы и постигали, что значит фраза из телерепортажа «мощность взрыва в тротиловом эквиваленте составила триста пятьдесят граммов»… Первое практическое занятие проходило так — на рубеж выходило по три бойца, все получали в руки кусок ОШ, огнепроводного шнура, в народе бикфордова, длиной 60 см, детонатор КД8А, обжимные плоскогубцы и шашку тротила. Вот эту самую, «четырёхсотку», это важно!

— Можно я одну вытащу? — попросил Дино, душа которого требовала большей демонстрации.

— Нет! — отрезал я. — Всё сожрешь!

— Ну, детонатор курсанты аккуратно женили на ОШ при помощи тех же плоскогубцев. Потом, не побоюсь этого слова, вставляли новобрачных в тротиловую шашку. Укладывали готовый заряд на грунт, по команде старшего учебного поста поджигали ОШ, отходили метров на двадцать назад и ждали. Взрыв, столб пыли и ничего больше…

Это я и сам знаю.

Создатели фильмов о войне очень любят зрелищные, впечатляющие кадры взрывающихся гранат, снарядов, бомб и фугасных зарядов, таковы законы кинопроизводства. Так что в кадре взрыва наступательной гранаты непременно присутствует клубящееся огненное облако. На самом же деле, чтобы вокруг летало и вспыхивало, нужны летающие и полыхающие материалы, потому что воздух не горит, а плоская твёрдая поверхность не летает. Вот подрыв в карьере — это да, зрелище! Заглублённая взрывчатка заставляет породу взлетать на приличную высоту, но пламени и там нет. Яркая вспышка с огненным шаром говорит о том, что в месте подрыва присутствуют либо жидкие нефтепродукты, либо горючий газ.

— … Но это всё присказка, теперь к сути, — продолжал Сомов. — Ваш покорный слуга на тот момент считался отличником минно-взрывного дела, по крайней мере, в теоретической части. И вот первая практика… В этот день в часть приехали очередные проверяющие из округа, и как раз по инженерному делу. Выдвинулись мы первым взводом на подрывное поле, получили задания. Мне выпало перебить взрывом железобетонный угол. Длина — метр, высота полметра, ширину не помню, толщина сантиметров десять, вроде, запамятовал за давностью лет… Ну, меня же учили! Достал конспекты и по формуле рассчитал вес заряда. Вышло 160 граммов тротила… Хрень какая-то, подумалось мне. Сто пудов ошибка в расчётах. Вот от шашки в 400 граммов что-то толковое произойдёт, а тут несчастные 160! Я уже тогда умный был детина, поигрался с запятыми да нолями, и получилось 16 кг. Пуд! Ну вот, это уже куда ни шло! Пошёл к прапору получать всё, что нужно для подрыва этого грёбаного железобетона. И на голубом глазу ему: «Товарищ прапорщик, расчёт произвёл, выдайте мне тротил в количестве шестнадцати кило!». Пуд, глядь! Сука, пуд потребовал!

Мы с иереем захохотали, Дино пока выжидал.

— Понятно, что я сразу был послан в пешее эротическое путешествие на основании того, что на всё групповое занятие было получено со склада 30 кг, а тут какой-то придурок хочет в одно лицо хапнуть больше половины. Иди, говорит, пересчитывай, двоечник! А я накануне с турника головой вниз упал, так вышло. Считается плохо. Ну, что делать, присел в сторонке и не придумал ничего лучше, чем опять поиграть с ноликами и запятыми. Вышло, как не сложно догадаться, 1,6 кг тротила. Прапор с нехорошей улыбкой выдал мне четыре шашки и готовый шнур для подрыва. Я довольный ускакал на учебное место вязать заряд. Собственно, за пару минут заряд был связан и уложен на ненавистный уголок. Никто ничего не проверял, дескать, курсанты обучены, сами всё знают! Я встал рядом и поднял вверх руку, сигнализируя о готовности. Прошло минут пять, и прозвучала команда «Огонь!». Запалил и, так как время горения у шнура было пять минут, не спеша удалился в лес. Сразу оговорюсь, что уголок был развернут так, чтобы осколки пошли в противоположную сторону… Взрыв, столб дыма и пыли — пошёл я смотреть результаты мозгового штурма. Прихожу на место, а там нет ничего! От слова совсем. Пыль какая-то цементная, трава в направлении взрыва выкошена в ноль, и всё. Ничего не понял, подумал я, а где уголок-то, падла? Тот же вопрос через пару минут задали мне проверяющие. Я побродил по полю и нашёл на многолетнем лунном ландшафте камешек в цементе 1×1 см. Вот он, говорю, уголок. Чёрт с тобой, сказали офицеры из округа, получи четыре балла. Заряд связал правильно, взрыв произвёл, а то, что всё в труху, то муйня, бывает. Вот тогда-то я и понял: правильный ответ — 160 граммов! Взял бы «двухсотку», и всё! Вот поэтому и думаю, куда нам два ящика?

Вытерев слёзы, к обряду «Друзья вспоминали минувшие дни» подключился Илья Алексеевич:

— Свою историю расскажу вам, братцы. Сразу после окончания инженерно-сапёрной учебки в Сыктывкаре…

— И ты скрывал? — возмутился я.

— Да подожди ты, Валентиныч! Я ж писарем был при штабе! Почерк у меня уже тогда был каллиграфический, да и чертил хорошо. Так что на практические занятия не ходил, так, в теории… Какой из меня сапёр? Но в батальоне уважали, я липовые удостоверения классности сержантам выписывал.

— Понятно, полезный человек, — кивнул Сомов.

— Так вот, сразу после выпуска загремел с воспалением легких в гражданскую больницу в городе Пушкино Московской области. В один из вечеров, когда врачи меня уже поставили на ноги, сидел я в фойе отделения перед телевизором в компании разношёрстной публики. Между делом проговорился, что срочник, мол, сапер… И тут один дедок ожил, тогда ветераны Великой отечественной ещё были живее всех живых, и говорит мне: «А скажи-ка, милок, сколько тротила нужно заложить, чтобы пустить поезд под откос? Тетрадок с конспектами, понятное дело, у меня не было, и чтобы не упасть в грязь лицом, выдал: 'Ну-у, тут считать надо, какой заряд, кумулятивный там или обычный, и всё прочее»… На что дедок с улыбкой сказал: «Пока будешь считать, вражеский состав мимо пройдет… А для поезда достаточно одной шашки в 200 граммов, это я тебе из своей практики говорю».

— Хрен разберёшь, где вы врёте, а где правду говорите, — пробормотал я, — Но интересно! Надо будет записать, пригодится.

— Что ещё помнишь? — спросил Сталкер у Федичкина.

— Э-э… Когда объясняли, как заправлять ОШ в детонатор, при обжиме плоскогубцами советовали держать детонатор в двух пальцах и на вытянутой руке, так как если не по канавке или криво начнёшь жать плоскогубцами и детонатор сработает, будет оторвано только два пальца.

— Зашибись, ценный совет, — хмыкнул я.

— А ещё важно знать опасные особенности огнепроводных шнуров, — воспоминания полезли из отца Сергия по нарастающей. — После длительного и ненадлежащего хранения они могут совершать так называемый «прострел», с моментальным подрывом в итоге… Поэтому нельзя увлекаться слишком короткими отрезками шнура! Не менее 40–60 см. С учётом скорости горения около 1 см в секунду, это задержка 40–60 сек. Даже несколько дольше. Так что когда нужен относительно скорый взрыв, выбирают УЗРГМ, ну, запал для гранаты с задержкой 3.2–4.2 секунды. Если время не так критично, можно обратиться к огнепроводному шнуру.

— Спе-ец! — похвалил иерея Гоблин.

— Слушай, Валентиныч! Возьми меня вместо сына, ну зачем мальцу рисковать? — неожиданно для всех предложил святой отец.

ВУС всё-таки сказывается, Даже если ты писарь при штабе.

Дино сразу возмутился.

— Вы чего⁈ Я это грот вдоль и поперёк, я там каждый камешек, я взрывпакеты кидал, с чудовищем бился насмерть! И меня отстранить⁈ Не получится! Если заберёшь ствол и байк, я бегом за вами рвану!

— Прикажу, и ты никуда не побежишь, — ледяным тоном процедил я. — А если побежишь, посажу под арест. Ишь, разошёлся!

Посмотрел на реакцию поникшего сына и добавил:

— Не надейся, не отвалишь. Вместе начинали, вместе и закончим. Но чтобы больше без истерик! Илья Алексеевич, здесь остаёшься. Ты человек основательный, и безопасность обеспечишь, и сохранность.

— Исполним! С Божьей помощью, — послушно отозвался иерей.

Послышались легкие шаги, шелест, еле слышный скрип ступеней — по лестнице в длинном шёлковом халате тёмно-бежевого цвета спускалась Селезнёва.

— Всё ещё сидите? Мальчики… И эти адские ящики не убрали? — с запрограммированным неудовольствием спросила она. Ясно же, для того и спустилась.

Гоблин вскочил с дивана. Да уж, произвела начальница впечатление на знаменитого сталкера. Так она и на Кастета произвела такое же.

— Будет исполнено! Перемещаем наличные ВВ в сарай, соблюдая предписанные меры предосторожности! — по-армейски бодро доложил Сомов.

— Никогда не разберёшь, где вы врёте, а где правду говорите, — Екатерина удивительным образом почти дословно повторила мои слова. — Знаете что, мальчики… Давайте уже, выпускайте своего Кракена. Решительно невозможно жить и работать, зная, что рядом лежит атомная бомба.

— Екатерина Матвеевна, завтра же начинаем операцию! — я тоже встал и тоже доложил. Дисциплина — заразная вещь.

— Когда?

— В двенадцать выдвигаемся.

— Остановитесь у тётушки Молли?

— Как водится. Осмотрюсь, узнаю, что да как, а послезавтра начнём.

— Хорошо. Ну что смотрите, хватайте свои бомбы! Или мне вам помочь?

Строй партизан замотал головами.

— А потом всем спать. И не пейте больше ничего, не нарывайтесь, проверю.

Неожиданно в пропитанный ароматами дорогого дерева зал визитов ворвался принесенный с прерий Аризоны запах полыни — томительный воздух скитаний, дорог, лесов, бескрайних просторов и кромешных тёплых ночей, разрезаемых лучами дальнего света фар.

И у меня сжалось сердце.

Перед поворотом дорога сужалась и уходила за небольшой холмик, единственный в этом месте. Я ехал осторожно, часто поглядывая по сторонам, и потому, должно быть, заметил дозорных поздно, когда они были уже шагах в ста. Дино, ехавший впереди на «харлее», увидел их раньше и встал как вкопанный.

Странное место выбрали для блокпоста парни из Форт-Массак, как-то не похоже это на многоопытного капитана Райана Дудака. С юга их, конечно, не видно, но ведь и они ни черта не видят. И мешки с песком уложены бестолково, на скорую руку. Да и тент, с провисанием закреплённый на четырёх угловых шестах, тоже. Обычно на таких блокпостах натягивают коньковую верёвку, формируя скаты. Почему они вообще выстроились здесь, а не на удобной площадке возле ручья Гурон-Крик? Наверное, комендант гарнизона решил прикрыть дорогу к форту на Т-образном перекрёстке. Значит, есть основания.

Под тентом стояла маленькая палатка из выгоревшего на солнце брезента, из которой торчали дорогие жёлтые ковбойские сапоги. Итого, бодрых служивых двое, командир «блока» почивать изволит.

Двое шли навстречу и ступали осторожно, как рыси и вооружены винтовками «Спрингфилд». Ни один камешек не треснул у них под ногой.

— Спокойно! — тихо сказал Гоблин, когда мы выходили из машины. — Индейцы, что ли? Никогда не видел живого индейца. Кого только не видел…

Расстояние сокращалось.

Солдаты пристально смотрели на нас. У меня же на лице, как я позже понял, появилась деланная улыбка. Дино выглядел настороженно. Только сталкер был бесстрастен.

Шедший первым дозорный остановился и, загораживая путь, поднял винтовку перед собой на вытянутых руках, как закрытый шлагбаум. Мы остановились. Остановились и солдаты. Все молчали. Наконец молодой, не опуская ствол, спросил резким, как птичий клекот, голосом:

— Чего белому южанину здесь надо?

Это действительно были индейцы. Форма формой, но боевая раскраска на лицах выдавала их с головой. Я уже научился различать племена. Перед нами стояли апачи-чирикауа, которые, в отличие от многих прочих бэндов, меньше склонны к вызывающим атрибутам и поведению, но зато они же, по рассказам военных, являются самой стойкой и управляемой пехотой среди здешних краснокожих.

— Русская дипломатическая миссия, важное дело, — сухо ответил я, одной рукой демонстрируя красное удостоверение с золотым гербом, а другой, показывая на лобовое стекло, где была прилеплена соответствующая табличка.

— Тапила! — солдат повернулся к старшему. Совсем молодой индеец, года на два старше Дино, а то и ровесник.

Старший подошёл и начал тщательно изучать удостоверение, вглядываясь в печать и мелкий шрифт.

Рядом со мной встал юноша-апач с таким выражением девственного любопытства в глазах, словно он только что попал из первобытного мира в современный. Даже рот слегка приоткрылся. Все привлекало его внимание, вплоть до хлястиков на закатанных рукавах. Юноша осмотрел меня, затем опустил винтовку прикладом на землю и бесцеремонно протянул руку к моим наручным часам.

Я стукнул его по запястью. Осматривать машину и обыскивать миссию я не дам. Только позволь разок, и о дипломатической почте придётся забыть. Да и не те здесь места, чтобы такие вещи проходили без последствий. Ковбойские здесь места.

Чирикауа резко зашипел, отшагнул и чуть пригнулся, опасно положив руку на нож. И в тот же миг упёрся взглядом в стволы дерринджера Бернадино, который тот наставил ему прямо в лоб, одновременно произнося длинную и злую фразу на итальянском языке. Что ты поделаешь, никак не могу приучить его материться на сермяжном русском.

— Тапила⁈ — уже громче воскликнул солдатик, но старший не обращал на него никакого внимания, искоса поглядывая на Гоблина. Опытный воин сразу понял, откуда может покатиться лавина.

Сомов стоял в двух шагах и демонстративно разминал затёкшие конечности, а потом неожиданно с силой подпрыгнул на месте — джинсовка задралась, обнажая расстёгнутую кобуру «кольта». Затем он ещё раз мотнул руками, ласково улыбнулся и встал со старшим вплотную, что-то пробормотав себе под нос. Он сталкера исходила первобытная энергетика такой силы, что было ясно: при желании он за пару секунд смешает обоих в фарш.

— Хой-ай! — старший апач недовольно покачал тяжёлой головой, в свою очередь, тоже стукнул молодого по руке, а в горле у него что-то гортанно заклокотало. Я не понял, смеётся он или злится, потому что вместо пояснений индеец обратился к юнцу на своём языке, выплёвывая короткие рубленые фразы.

Хм-м, похоже, один я тут стою, слушая бормотание и чужую речь, и не совсем понимая обстановку.

— Куда вы едете? — наконец спросил Тапила, в очередной раз сверкнув на сталкера жёлтыми белками глаз.

— В Батл-Крик, — ответил я с облегчением, глазами показывая Бернадино, чтобы тот наконец-то спрятал пистолет.

— А если я всё-таки обыщу их машину, что будет, Тапила? — на ломаном английском спросил чрезмерно любопытный и неуёмный чирикауа.

— Оу! — недовольно каркнул апач, делая характерный жест со сложным звуковым сопровождением, нечто среднее между кавказским «что такое говоришь, э?» и еврейским «ой, вей!».

Прищурившись, он долго смотрел на Гоблина, цокая языком, потом — на каждого из нас, как будто соображая, что ему дальше делать, и только после этого ответил молодому:

— Надо будить сержанта Джексона!

— Я скажу тебе, что будет, апач, — вся эта идиотия мне уже изрядно надоела, злость поднималась волной. — Вряд ли у тебя это получится, но если случится чудо… Россия отзовёт своего посла для консультаций, а у вашего президента сорвутся три или даже четыре контракта на такую сумму, что тебе не хватит и тысячи жизней, чтобы её отработать. После чего вас выгонят со службы без пенсии, а тебя посадят в тюрьму за грабёж.

Сержант Джексон, прихрамывая, выбрался из палатки сразу, причём настолько бодрый и даже весёлый, что у меня возникло сомнение — спал ли он вообще, или же просто балдел в тени, наслаждаясь мизансценой?

— Что вы тут устроили? Отойдите от машины, разве не видите, что это дипломаты? Я вас помню, мистер! И вот этого молодого человека запомнил, вы приезжали в форт с торговым конвоем. Действительно собираетесь в Батл-Крик? Сейчас это опасно.

— Ничего не попишешь, сержант, государственное дело, — ответил я.

— Что ж, это ваши жизни, мистер Горнаго, но мне надо вас предупредить. У нас война с предателями.

Американцы не любят называть свою войну гражданской. Никто не любит. Все попавшие в такую заваруху народы стараются найти и выпятить в качестве главной причины внешние силы и факторы, скрытую или явную интервенцию, некие чужие интересы и злые помыслы. Война штатов, война с южанами, с северянами, война капиталистов, война «с этими ублюдками»…

Вред государству, находящемуся в состоянии непризнанной гражданской войны, собственно гражданам и их интересам наносит замалчивание или полное отрицание первопричин, цензурирование СМИ, запреты книг и люди, которые всё это делают. Они постоянно множат враньё и общественное заблуждение, препятствуют просвещению, на идеалах которого во многом и сложилась конкретная культура.

В самом словосочетании «гражданская война» всегда есть нечто очень обидное и постыдное, заставляющие людей объяснять и объясняться, как же вы или мы дошли до жизни такой? Почему допустили, довели? Почему не развелись мирно или же не нашли способ сосуществования, о чём вообще думали и на что надеялись? Крайне обидно считать, что половина нации оказалась «подлыми предателями» по отношению к другой, и это обоюдно.

Поэтому одна сторона постоянно ищет в рядах противника англичан, а другая — турок, забывая, что брошенные зёрна обильно всходят лишь на подготовленной почве. Никто не хочет признать частичку собственной, личной вины. И знаете что? Эти внешние силы, а потом и хозяева, в конце концов, появляются.

Я достал дежурную пачку чёрных сигарилл и предложил сержанту. Тот охотно вытащил сразу три штуки и, прикурив, продолжил:

— Три дня назад боевые действия велись на северной окраине Батл-Крик, но противника вроде бы оттеснили. Большая часть гарнизона выдвинулась из Форт-Массак туда, а я вот, как видите, остался здесь… Наш гарнизонный лекарь так и не смог правильно срастить мне кость после падения со скалы, а в городе лечиться дорого. Так что старый боевой конь теперь может только натаскивать жеребцов.

— Сочувствую, сержант. А сам Батл-Крик цел?

— Вот этого я не знаю, мистер, — пожал плечами вояка. — Но мне точно известно, что лазутчики, как говорят, спалили укрепление в Форт-Манн.

— Что вы говорите!

— Дотла, — уверенно подтвердил сержант, ладонью начертив в воздухе косой крест. — Не сам посёлок, а только деревянный форпост.

— Что ж, дело действительно серьёзное, — признал я.

— Советую вам остановиться на самой окраине у автозаправки и внимательно присмотреться, чтобы не попасть в самое пекло. Если что не так, то убегайте к нам, гибель русских тут никому не нужна.

С этими словами Джексон вытащил из кармана красный маркер и размашисто расписался прямо на табличке, предоставив мне дополнительный пропуск.

— Так вернее, — сказал он.

Поблагодарив ветерана за совет, мы достаточно тепло попрощались с этим странным дозором, и даже всё ещё разгорячённый Дино, которому для коллекции очень хотелось подраться с молодым апачем, пожал руку этой индейской бестолочи.

Пару минут мы советовались на развилке перед едва заметной грунтовкой среди низких кустов, уходящей в сторону Чёрных Гор. Гоблин походил вокруг, высматривая следы колёс и стреляные гильзы.

— Говорите, можно сделать крюк и попасть прямо во двор тётушки Молли?

— Довольно длинный крюк, с кочками и ямами, — уточнил Дино.

— Трястись не хочется, — поморщился Михаил.

— Эт точно. И мы не поймём, что происходит в Батл-Крик, — добавил я. — Так что предлагаю ехать по главной дороге с въездом в город. Тем более, что её дом и так стоит на окраине.

— Бер, разрешишь прокатиться на твоём байке? — неожиданно попросил Гоблин.

Отрок что-то ревниво замычал в замешательстве.

— Ну… Если ты умеешь. Понимаешь, у «харли» есть свои особенности в управлении…

— Понимаю. Но ты же всё покажешь, — ухмыльнулся Сомов.

Блокгауз действительно сгорел в головёшки. Дыма уже не было, но запах гари стоял сильный. В крошечном поселении, где строений-то всего ничего, исчезновение самого высокого здания вызывало у наблюдателя ощущение разрухи и упадка. Закусочная при АЗС была закрыта, хотя сама заправка работала под охраной двух добровольцев из местной самообороны с красными повязками на рукавах, которые не обратили на нас особого внимания.

Мы быстро проехали ближнюю часть города, практически безлюдную, услышав вдали несколько выстрелов.

В тихом Переулке Секретов у почтенной нашей Молли Блюм ничего не изменилось. А вот двор, конечно, изменился. Совсем другой палисадник, новый амбар, рядом — восстановленный колодец. Работаем, помогаем, стараемся. Сердечно расцеловав Дино и меня, Молли с большим интересом разглядывала Гоблина, осторожно пожав ему руку. Отличная явка, любой подпольный обком позавидует.

— К этому всё и шло, я это давно чувствовала, — делилась женщина скупыми новостями, разглядывая разложенные на столе подарки. — И духи меня предупреждали.

— Что именно вы заметили?

— Какое-то напряжение у городских чиновников. Слишком много странных людей начало появляться в городе, неразговорчивых, чужих… А недавно ко мне заглянули двое неприятных и невежливых мужчин, сказавшихся знакомыми моего мужа. Они спрашивали, не осталось ли у меня что-нибудь из его снаряжения.

— Что вы им сказали? — нахмурился я.

— Я ответила этим невежам, что всё старьё сожгла на костре или продала. Хотя, сказать по правде, это грязное барахло зачем-то до сих пор лежит в старом сарае. А новый чист и прибран, можете ставить туда машину и мотоцикл!

— А общая обстановка?

— Ох… Кто же расскажет правду нам, простым людям, дорогой Максим? Позавчера у соседки Деборы призвали в городскую самооборону мужа, а приёмный сын отправился за ним добровольцем. Теперь бедняжка не находит себе места… Но в магазинах есть еда, а в моём колодце — вода. О судьбе Андрея новостей нет. Я недавно ходила к шерифу и поняла, что это ужасное преступление так и останется нераскрытым.

Скорее всего, она права. Разве что после какого-нибудь события не вскроются новые обстоятельства. Но какого? У меня накопился уже целый том отписок и копий документов — не придерёшься, власти Батл-Крик понимают международную значимость покушения на посла и делают всё возможное. Точнее, уже сделали, что вы ещё от нас хотите? Слили дело.

Так… Многого вытащить из Молли Блюм не удастся, надо ехать в город на разведку.

Сливных бачка у нас два: «Оружие пограничья» и магазин «Милый дом».

— Конечно, в «Милый дом»! — высказался Дино, и я бы очень удивился, услышав другое предложение.

— Ну, решайте, вам виднее, а я пройдусь по двору вместе с очаровательной хозяйкой, если она не возражает, — сказал Гоблин, вставая. — Там забор покосился в трёх местах. Это же магазин хозтоваров, Макс? Возьму недостающее и поправлю этот хлам.

— Там досок не хватает, — предупредила Молли.

— Добудем, — небрежно махнул рукой Сомов. — Куплю или попрошу у соседей, они дадут… Разрешите? — учтиво прорычал сталкер, ухватывая растерявшуюся от такого напора женщину под локоток.

— Что с Ауророй? — с тревогой спросил Дино, когда они вышли за дверь.

— Да нормально там всё, сын, уж об этом-то тётушка Молли точно бы сказала.

Дино нехотя кивнул и с чувством вздохнул.

Куда ни кинь, кругом любовь.

Ребекка Линденбаум, или обманчиво хрупкая и безобидная Мышка Бекки, как её называют те, кому это позволено, — уже хорошо знакомая нам весьма привлекательная особа чуть больше сорока лет, встретила посетителей во всё том же сером хлопчатобумажном костюме, напоминающем униформу авиамеханика. В том же, да не в том. Я уже заметил, что у мадам есть минимум три таких комплекта, отличающихся мелкими деталями — этакий дресс-код, часть бренда.

Бернадино, конечно, тут же смылся.

На Гоблина богатая вдовушка отреагировала ожидаемо — обалдела от красоты этого лысого чудовища. И, конечно, вознамерилась лично его сопровождать в ходе шествия вдоль стеллажей, где сталкер начал набирать всё необходимое для ремонта. Но я её не отпустил, мы всё-таки не за гвоздями приехали.

Крошка Бетти ожидаемо знала всё. Или почти всё.

— Всё началось с короткого визита каких-то важных чинов из Вашингтона, — неохотно начала хозяйка, глядя совсем в другую сторону. — … Бог мой, неужели этот бизон тоже дипломат?

— Ещё какой! Большой авторитет и первоклассный специалист, — быстро подтвердил я. — Бекки, прошу тебя, не отвлекайся.

— Да-да… И его зовут Гоблин?

— Майкл Сомофф, а Гоблин — прозвище в министерстве, шутливое. Ребекка, ну же!

— Хотела бы я побывать в этом русском министерстве… Так вот, сначала приехали трое. Важные, пузатые, как сенаторы, рубашки белоснежные, дорогие чемоданы… Сразу видно, что демократы. А с ними было ещё трое сопровождающих видом попроще. Но у них сразу не сложились отношения с мэром города и шерифом, так мне сказали девочки из ресторана, где эти незваные гости столовались… Затем, где-то через месяц или чуть больше, в город заявилась целая делегация из столицы — на специальном заказном поезде приехали человек сорок, представляешь! Тут уж, конечно, никаких секретов и быть не могло, ты же понимаешь?

— Само собой! — хмыкнул я.

— На этот раз чиновников было с дюжину, правительственная комиссия. А все остальные — какие-то учёные и профессиональные военные в новенькой форме! С ружьями! С собой они привезли целый компактный городок: палатки, генераторы, байки и даже колючую проволоку! Конечно, нашим всё это очень не понравилось. Эти янки уже всё решили, причём без созыва городского собрания, согласования с мэрией и офисом шерифа!

— Странная история. Колючая проволока… И что же этим наглым бюрократам из Ди-Си было нужно? — как бы без особого интереса поинтересовался я, отметив, что Сомов начал искать гвозди и инструменты ближе к нам.

— Вашингтонских интересуют какие-то участки в Черных Горах, вот что! Они нагло собрались создать там секретную закрытую зону! Даже не спросив горожан! — выпалила Малышка Бекки, не глядя доставая из нарукавного кармана пакетик семян чиа — завтрак «для мозговой турбины», как она говорит.

— Девочки из ресторана? — догадался я.

— И не только из ресторана! — подмигнула мне хозяйка, тряхнув волосами цвета воронова крыла, собранными в два небрежных жгута.

— Понятно… Смотрю, от тебя ничего не скроешь.

— Конечно, это же наш город! В общем, первыми возмутились артели золотоискателей во главе с Полковником. Он сразу собрал большой отряд решительных вооруженных граждан, который, не дожидаясь указаний нашего мямли-мэра, взял всё в свои руки и выгнал пришельцев из города. Имущество реквизировали в пользу муниципалитета. Мне, между прочим, тоже кое-что перепало на реализацию. Остались две отличные большие палатки, на десять мест каждая, интересует?

— Увы, русское посольство пока не планирует ставить закрытые лагеря. Но я сообщу о твоём предложении одному сержанту из Форт-Массак.

— Спасибо! Солдат горожане разоружать не стали, просто посадили всех в вагоны. А через неделю кто-то в отместку поджёг Полковнику его любимый блокгауз, представляешь? Фитиль под самый хвост! Вашингтонские воротилы просто подкупили кого-то из местных идиотов, ведь такие всегда найдутся, да? А может быть, в этом деле не обошлось без англичан, они мастера на такие пакости.

— О, да! — поддержал я закономерное предположение хозяйки. — И что было дальше?

— Основные события начались где-то через неделю, когда северяне послали сюда карательный отряд.

— Бог мой, что же их так заинтересовало в Чёрных Горах, если они решились на войну? — я постарался разыграть самое искреннее недоумение.

— Большое месторождение самородного золота, конечно! Как ты не понимаешь⁈ — всплеснула руками Ребекка Линденбаум.

«Милая, ну конечно же, понимаю, — невесело подумалось мне. — Даже больше, чем ты думаешь… Это ты не понимаешь».

— Отряд скрытно двигался вдоль железной дороги, но наши рейнджеры-следопыты его вовремя заметили и сообщили в город. Вот с тех пор на севере и стоит пальба. Поначалу они теснили наших, пришлось мэру обращаться за помощью к южанам, ведь проклятые демократы собрались захватить единственный нейтральный город в пограничной зоне! Конечно, с обеих сторон опять есть погибшие, обстрелян паровоз. Когда же всё это кончится…

— Святые небеса, Рио Гранде 223? — разволновался я. — Из бригады никто не пострадал?

— Все целы, а вот сам паровоз продырявили пулями, точнее не скажу.

— И что будет дальше, как ты думаешь?

— Как обычно, — Малышка Бекки опять достала из кармана пакетик. — Но, знаешь, Макс… Северяне всё равно проникнут в Чёрные Горы. Наши могут сколько угодно беситься из-за того, что они не знают, где находится эта золотая жила, но деньги решают всё, и они у Вашингтона есть. Так что после перемирия закрытая зона в горах появится. Не в таком составе и не с таким гонором, но она возникнет. Крахмальные воротнички даже с Додж-Сити договорятся.

Это точно, договорятся.

Так что времени у нас практически нет.

— Уважаемая Ребекка, не могли бы вы помочь с выбором петель для ворот и краски? — пробасил Гоблин.

Хозяйка тут же забыла обо мне и молнией метнулась к красавцу со шрамами. Ну, всё, ещё одна очарована. Легендарную историю о муже, который некогда взорвал «шушпанцер» северян у Чёртова моста, она наверняка рассказывать Мишке не будет.

Я пошёл искать Бернадино, потому что грузить на пикап придётся много, Сомов ещё и пакет обрезной доски с лесопилки присмотрел. Когда мы уже собрались уезжать, Ребекка тихо спросила:

— Ты ведь привезёшь этого красавчика ещё раз?

— Попробую, — бессовестно соврал я. Вот ведь проклятая дипломатия.

В кабине мы какое-то время молчали, пока Дино не поинтересовался:

— Старшие, вы что такие ушибленные? Узнали о нашествии космических пришельцев?

— Хуже, — буркнул я.

— М-да, дела… Похоже, парни, у нас остался крайний шанс и всего одна попытка, — хмуро произнёс Гоблин.

— Значит, надо как можно быстрей взорвать эту клятую дыру. С гарантией.

— Падре, а если что-нибудь не сработает?

— Типун тебе на язык! Кайлом долбить будем!

— Я согласен, — кивнул Сомов, и мы поехали на явку.

…Руль «Апача» был холодным и липким под моими пальцами, как рыбья чешуя. Эта дорога вдоль ручья — скорее, раздвинутые колесами в предыдущих поездках камни, поросшие мхом, — тянется передо мной в который раз, и каждый ее изгиб отпечатан в мозгу воспоминанием. Ёлки-палки, я уже возненавидел это место! Ненавидел сам воздух Ущелья Весёлого Духа, пахнущий озоном после грозы, которой не было, влажным камнем, и чем-то еще, тоже узнаваемым, сладковатым и гнилостным. Каждый щелчок гравия под колесами был похож на отсчет последних секунд этой непростой миссии.

Пш-ш…

— Падре, впереди чисто, — голос Дино в рации был живым, почти весёлым, надо же. — Ни души. Только ветер с пылью и зайцы.

Я буркнул в ответ что-то невнятное. Отрок уверенно шёл впереди на своем рычащем «харлее», — мальчишка с прической героя боевика, для которого всё это было одним большим и чертовски увлекательным приключением. Бернадино знал здесь каждую трещину в скалах, каждый уступ и распадок, но пока не знал, не мог знать, как такие места могут высасывать из тебя последние нервы.

Сегодня действительно многовато зайцев.

— Места тут… живенькие, смотрю, сытные, — сипло проговорил Гоблин, разбивая тягостное молчание в кабине. Его массивное тело занимало почти всё свободное место на кожаном диване старого пикапа, а шрамы на лысом черепе при тусклом свете казались не бороздами от ран, а тайными рунами.

Сомов смотрел в окно с тем любопытством, которого у меня уже не было, — жадным, ненасытным.

— Слышишь? Пищат. Рыба есть, не знаешь? Шикарные места, богатая земля.

О, да. Богатая на неприятности. Я чувствовал, как что-то недоброе ворочается под нами, в каменных утробах Чёрных Гор, ведь хорошую местность люди так не назовут. И это шевеление было не дыханием, а пищеварением. Едем прямо в желудок.

— Это не земля, — проворчал я. — Это нарыв.

Два ящика толовых шашек в кузове отзывались на очередной большой кочке глухим, зловещим стуком. Наша первая и последняя попытка. Наш единственный шанс, правильно Гоблин сказал. Потому что по пятам практически уже идут ребята из Вашингтона — усатые полковники из спецслужб и сенаторы с безумными теориями новой экспансии и жаждой власти. А за ними полезут банды авантюристов, готовые перерезать глотку за блестящую безделушку, и просто любопытные, которых это место притянет, как огонь мотыльков. Все они захотят прикоснуться к Порталу. Никто не понимает, что прикосновение может обернуться катастрофой.

— Старшие, притормозите, — снова Дино. — Тут что-то новое. Крест. Свежий.

Мы подъехали. У скалы, воткнутый в кучу камней, стоял самодельный деревянный крест. Ещё один. К нему зачем-то была привязана истлевшая тряпичная кукла без глаз, а вокруг валялись пустые гильзы, словно это не очередной памятник неудачнику, а предупреждение. Кому? От тех, кто стрелял тем, кто вышел из грота? Задрало это место.

Сомов вышел, бегло осмотрелся, присвистнул, оценивая обстановку сталкерским взглядом.

— Хорошо тут повоевали.

Ну, начинается… Если мы сегодня облажаемся, завтра здесь будет не крест, а целое кладбище. Или того хуже — военный объект, «запретка», снующие учёные, пытающиеся «установить контакт» или «приручить чудовищ».

Мы двинулись дальше, становилось чуть темней, свет мерк, воздух густел. Рация захрипела, и на этот раз в голосе Дино прорвалась тревога.

— Падре… у меня пропадает связь. Слышишь меня? Появился какой-то треск.

Я тоже услышал странные помехи. Рация шипела и потрескивала, но звучало это словно не в динамике, а прямо в голове.

— Жди нас, сейчас подъедем. К пещере подходим вместе, а там видно будет, понадобится охранение или нет, — внятно проговорил в микрофон Гоблин, но отклика не последовало, только нарастающий поток шёпота, словно по камням ползли тысячи голодных насекомых.

Я поджал педаль газа. «Апач» поехал быстрей, но здесь не разгонишься. Михаил схватился за поручень.

— Без нервов, Макс! Всё будет ништяк, если мы не врежемся в скалу.

Мотоцикл Дино стоял возле ручья, двигатель заглушен. Сам он сидел в седле, неестественно выпрямившись. Шлем был снят. Парень смотрел прямо перед собой, в сторону очередного поворота, за которым нас ждал Портал. В этом извилистом ущелье вообще нет протяжённых прямых участков.

Открыл дверь.

— Дино!

Он медленно повернул голову — лицо бледное, в глазах читалась вселенская усталость, которой не могло быть у шестнадцатилетнего парня.

— Кажется, что впереди кто-то поёт, — негромко сказал он. — Красивая музыка, бред какой-то.

Вот только мистики нам не хватало.

— Проверяем объект, — поторопил Гоблин.

И вот он, грот.

Все та же зияющая пасть, все те же звуки — шелест водопада и журчание ручейка. Но сегодня мне казалось, что из него тянулись тонкие, почти невидимые щупальца тумана. Внутри было пусто. Кострище стало больше, появился мусор. И винтовочные гильзы, здесь тоже стреляли.

— Диспозиция понятна. Давай, пацан, отправляйся в охранение. Оставь винтовку и возьми АКМ, — голос сталкера прозвучал непререкаемо.

На автомате есть фабричная боковая планка под старый «ночник» НСПУ, но сейчас на нём стоит нормальный прицел. Единственное в группе оружие с оптикой.

— Сам выбери место с нашей стороны от большой поляны. Смотри в оба. Перебои со связью наверняка временные, локальные. На позиции проверишь. И не очкуй! Если что, я даже пешком подскочу к тебе за пять минут. Знаешь, какие у меня прыжки? — Гоблин улыбнулся и похлопал adottato по плечу.

— Верю, — нервно сглотнув, проговорил Дино.

— А вообще, мы быстро. Главное в нашем деле — красиво уйти! Вперёд.

Через минуту Сомов уже тащил из кузова первый ящик со взрывчаткой. Его лицо стало каменным, все любопытство куда-то испарилось, осталась лишь мрачная решимость профессионала. Вроде бы и тяжесть небольшая, а каждый шаг давался с трудом, будто мы шли по вязкой глине. Давление било в уши, воздух звенел, а этот непонятный шепот пробивался прямо в череп. Я видел, как Гоблин стиснул зубы, вместе со мной борясь с собственным искушением — бросить всё это к лешему.

Ой, драпать надо!

Сомов быстро осмотрел все расщелины и трещинки, приняв решение:

— Не мудрим. Укладываем оба ящика в большую расщелину за водопадом. Отличное место! Тащим.

Мы работали молча, как автоматы, руки дрожали. Спина была мокрой от холодного пота. Казалось, что каждая секунда вблизи этой дыры в чужой мир старила меня на месяц.

— Готово, — наконец выдохнул Михаил, аккуратно укладывая огнепроводный шнур. Его глаза в полумраке горели азартным блеском.

— У нас будет целых десять минут. Но сначала нужно отогнать машину.

— Вон к тому гребню, — показал я пальцем. — В случае камнепада всё это горное дерьмо покатится по трещинам и распадкам.

— Принято, отгоняй, дальше я сам. Жди там, — махнул рукой сталкер.

Я бросил последний взгляд на Портал. И в тот миг мне опять показалось, что в глубине тьмы что-то пошевелилось. Что-то большое. Свят, свят… Перекрестился. Хорошо бы, чтобы взрыв стал концом этой истории. Но в междумирье концов не бывает. Бывают только паузы.

…Сомов вышел из пещеры не спеша, даже вальяжно, а мне слово ледяная игла вошла в позвоночник.

— Быстрей! — рявкнул я в рацию.

Взрыв бризантной взрывчатки — это резкий короткий хлопок и быстро поднимающееся вверх облачко взрывных газов. Цвет облака обычно указывает на тип ВВ. Тротил дает облако чёрного цвета, как сказал отличник Гоблин.

Вспышка взрыва заметна, если открыто взрывают несколько килограммов тринитротолуола. И она довольно тусклая, а длительность — доли секунды. Да и то, разглядеть её можно в пасмурный день или в сумерках. Совсем другое дело — подрыв с закладкой в карьерах, такое я видел самолично и поэтому ожидал чего-то грандиозного.

Мишка сел в кабину и посмотрел на часы.

— Ба-бах, — молвил сталкер.

Земля ощутимо дрогнула, и только потом из грота вместе с облаком взрывных газов и пылью вылетел ухнувший столб вспышки.

— Ох! — невольно выдохнули легкие.

Дальше — гром, как в сильную грозу, и сразу же — продолжительный и вездесущий, будто бы окружающий всё вокруг грохот, напоминающий то ли шум прибоя, то ли водопад. Это падали и катились вниз бесчисленные осколки, которые еще недавно были монолитной твердыней из гранита и диабаза.

Звук был громкий, с эхом, но не резкий, а глухой, низкочастотный. Затем последовал второй удар с толчком в рессоры — это вдоль огромной расщелины обрушились горные породы.

Облако медленно поднималось к вершинам, уносимое ветром. Грот исчез, на его места возникла большая каменная осыпь, лавинным прочёсом разрезавшая кусты и на какое-то время перекрывшая речушку Эллис-Крик.

— Давай-ка валить отсюда, Макс… Пока нас не запеленговали. — Бер, мы едем, как ты там?

Пш-ш…

— Всё чисто, но перед взрывом слышал вдали хлопки.

Я глянул на Сомова, тот лишь ухмыльнулся.

— Не паримся. Переждём или убьём всех.

— Ты серьёзно?

— Шучу, конечно. Посмотри на меня, разве я способен кого-то убить?

…На месте впадения Эллис-Крик в Хребтовую только что закончилась перестрелка, три трупа лежали неподалёку от столба с табличками. Я остановил пикап, в кузове громыхнул мотоцикл Бернадино. В наступившей тишине было слышно, как по берегу Хребтовой к южным хребтам уходят два байка. Победители или уцелевшие?

Вот такие времена — рисковый американский народ торопится поделить сразу все шкуры всех неубитых медведей.

Вдруг вдалеке, со стороны главной магистрали, послышался слабый рык мотоциклетного двигателя. Да тут ещё ничего не закончено!

— Уходим, — сказал я, поворачивая ключ в замке.

— Подождите! А как же трофеи, старшие⁈ — громко возмутился отрок, сидевший посередине.

— Я всегда за то, чтобы вовремя смыться, — высказался Гоблин.

— И это я слышу от сталкера? Для которого этот самый, ништяк с хабаром, самое святое? — изумился отрок.

— От, всё ещё живого, заметь, сталкера, — усмехнулся Гоблин. — Высшей категории. Где говорите, эта Тропа Лузеров?

— Да вот она, за теми камнями, — показал я.

— Ну так и ныряй туда, переждём погоню в зарослях, а потом домой, в Додж.

— Всё заберут… — простонал adottato,

— Пусть подбирают. Не завидуй, братка. Ещё не известно, чем всё это обернётся для догоняющих.

Да, это не наша война.

Мы своё дело сделали, жители Батл-Крик понятия не имеют и никогда не узнают, от каких неприятностей русский дипломатический спецназ их уберёг. Через час, убедившись, что вокруг всё стихло, я включил передачу, «Апач» выбрался на дорогу к магистрали, насмешливо рыкнул и покатился по песку. Далее будет площадка стоянки с вышкой на Гурон-Крик, блокпост сержанта Джексона и прямой путь в Аризону.

— Говорят, что осень — пора свадеб. А сейчас уже зима… — ни с того ни с сего промолвил Дино, когда пикап выехал на главную дорогу, спокойную и пустую.

На Чёрные Горы никто не оглянулся.

— К чему это ты?

— Как же, отец? Вы с Катрин тут же пойдёте под ручку в нашу церковь, так?

— Верно, — кивнул я.

— Закажете ресторан.

— Обязательно, по полной программе! Составим меню, пригласим две, а то и три рок-группы, кучу гостей…

— И мою группу тоже? За деньги?

— Ну, ты и жулик, сын…

— Я же за друзей прошу, за Фреда, за Лероя!

— Хорошо.

— А потом?

— Потом медовый месяц длиной в неделю.

— Где? — подключился к обсуждению безупречного плана Гоблин.

— Как и положено, в Турции, — мечтательно произнёс я. — Всё включено. Есть там один отельчик UAI.

— Что, прямо вообще всё включено? — переспросил сталкер.

— Всё, даже массаж пяток у бассейна и стриптиз по вечерам.

— Везёт тебе, батяня… — промычал Дино, а Сомов шумно вздохнул.

— Ты-то что вздыхаешь? — повернулся к нему отрок. — Следующим будешь.

— В смысле? — опешил Сомов.

— Брось, все мы видели, как ты с этой валькирией у норвегов танцевал, пиная всех вокруг! А потом смылся, — усмехнулся я. — Вы же глаз не могли друг от друга оторвать! Свататься пора, дебошир ты лысый, вот в каком смысле!

Гоблин задумался с такой силой и напряжением, что шум переплетающихся, рождающихся и распадающихся в его голове мыслей перекрывал звук двигателя.

— Пацаны… Это… Блин… Просто не знаю, что мне делать… — наконец выплеснул он наболевшее. — Ладно бы только с её отцом всё утрясти! Вы же знаете, я рукастый, в технике все могу, в стройке, стихи пишу.

— В тыкву любому вставить можешь до анестезии, — меланхолично дополнил перечень достоинств боевого товарища Дино.

— Да это всё ботва! Денег хватает, я даже не знаю, сколько там лежит, куда мне их девать-то? Командор без базара хату в Замке даст. Или хороший лес выпишет — братва за две недели такие хоромы поставит, ого-го! Я детей хочу! На тренерскую работу уйду! Но как её увезти из этой дыры? Это уже не папаня, а староста решает, вождь племени. А он чисто зверюга, говорят… Прям первобытно-общинный строй какой-то. Боюсь я…

— Не боись! — я протянул руку и ободряюще похлопал его по жилистому предплечью. — Я уже на эту тему со старостой Баккеном переговорил.

— Как переговорил⁈ И что⁈ — Гоблин перегнулся ко мне с такой резкостью, что несчастный Дино вжался в спинку дивана блинчиком.

— Падре, останови машину! Он меня задавит! — прохрипел отрок.

Скрипнули тормоза.

— Да так, переговорил. Как целый Второй секретарь посольства Державы, между прочим! — продолжил я под хриплое дыхание взволнованного до предела сталкера. — Короче, поэт. Ты забираешь красавицу Хельгу с собой…

— Ольгу.

— Ольгу. Потому что она едет к нам обучаться на фельдшера. А дальше — дело техники и грамотного планирования. Так что добро получено.

— Ты это без байды? Чисто-чисто, зуб на полку?

— Ну что за жаргон, коллега! Товарищ Сомов, сейчас вы сотрудник русского посольства, мы же интеллигентные люди… Да, без байды, без байды, брат! Привозишь Хельгу к нам, выделим вам комнату, или отожмем у отца Сергия один из домиков в подворье. А там подберем подходящий конвой на Канберру. Но свадебку придётся играть в деревне, иначе никак… Так что придётся ехать туда ещё раз.

— Со мной поедете, а? — в голосе сталкера-дипломата прозвучала искренняя мольба.

— Ну кто же тебя одного отпустит, Гоб, ещё наворотишь там… — по-отечески успокоил его Бернадино. — Вот всё и устроилось, а вы говорите зима. Осталось только мне…

— Рано тебе! — хором рявкнули мы.

— Ты ещё несовершеннолетний, не положено, — пояснил я.

— Тогда подожду, — покладисто ответил хитрый парень.

Трое мужчин ехали по пустынной дороге — каждый со своим счастьем. Кто-то поспел в срок, кто-то нагоняет, а кое-кто немножко торопится. Ничего, они успеют получить свою порцию.

И пусть вся Платформа-5 подождёт.