Стратегия. Дипкурьер

Глава 1 Осмысление содеянного

Тёплый ветер шелестел жёлтыми листьями олив, легко перелетая через каменную изгородь диппредставительства. Заботливо украшенную «колючкой». Я тихо-мирно сидел в дальнем углу тенистого сада, творя нетленку за небольшим столиком, что стоял под раскидистыми деревьями, и со всем тщанием выписывал предложение за предложением в потрёпанную общую тетрадь.

Закат уже начал окрашивать небо, по узким улочкам прокатился рокот удаляющегося мотоцикла, а это значит, что Бернадино, мой приёмыш, как всегда, отправился на поиски вечерних приключений.

Он что-то сказал перед отъездом? Куда едет, чертёнок, когда вернётся? Не помню, сейчас было не до него. Рукопись требовала слов, рождённых воображением, а слова либо разбегались, как рыжие американские тараканы, либо неуместно, будто колючки, цеплялись за недавние воспоминания.

…Нет, какая-то халтура получается, надо писать смелей, свободней, что ли, очевидец качественную мистику никогда не напишет.

На втором этаже скрипнула дверь

С ветвей взлетели две птички — тени скользнули по странице. Я быстро поднял голову и замер: по мраморной лестнице во двор спускалась Екатерина Матвеевна. Лёгкое платье цвета морской волны подчёркивало стройную фигурку, а ставшие соломенными от солнца волосы, собранные в небрежный пучок, светились в отражённом оранжевом свете, словно нимб.

«И всё-таки она Русалка», — мелькнуло в голове. Посол Русского Союза, — с виду хрупкая, ранимая молодая женщина, которой едва исполнилось двадцать пять, однако её жёсткий взгляд может поставить на место даже пьяного чиновника высокого ранга на затянувшемся приёме у губернатора.

Она мягко, даже крадучись, подошла ближе.

— Максим Валентинович, я не помешаю вашему гордому уединению? — её голос прозвучал иронично и немного нервно, будто натянутая струна. Пересидела за бумагами. Вся в делах.

— Помешаете, — буркнул я недовольно.

— Вы что там, стишки сочиняете? — не отреагировала она. — Или, может, за вредность характера донос на меня кропаете в Департамент?

Я прикрыл тетрадь ладонью, но было поздно. Она уже стояла рядом, и запах духов — что-то холодное, хвойное — смешивался с ароматом опавшей листвы.

— Так-так… Что тут у нас, а? Приключенческий роман? — Екатерина требовательно протянула руку, и я, не скажу, чтобы стиснув зубы, отдал тетрадь. Любому начинающему писателю нужна оценка, интерес и даже критика, потому что это тоже признание.

Тонкие пальцы минута за минутой неторопливо пролистывали страницы, остановившись на первой закладке с загнутым уголком.

— О, мистика и ужасы! Надеюсь, главный герой не твоя копия? Двоих не выдержу.

Я посмотрел на синеющее небо. Уже маловато света для писанины, скоро начнёт темнеть. Ну, так какого чёрта? Пусть почитает, оценит свежим взглядом, глядишь, вынесу что-нибудь конструктивное.

— Ладно, знакомься, — милостиво разрешил я.

Она устроилась на скамье напротив, скрестив ноги, и начала читать черновой текст вслух, растягивая слова, будто пробуя их на вкус.

«…Страшно! В ущелье Веселого Духа, где некогда звучали нервные смешки не теряющих надежды старателей, сейчас царила мёртвая тишина»…

— «Нервные смешки»? Серьёзно, Макс? Это же не смешки, а истерика. Золотоискатели — народ грубый. Они бы скорее матерились, чем хихикали.

— Поэтическая вольность, Екатерина Матвеевна, — ответствовал я. — Не всем же писать про мат и грязные сапоги.

— Макс, ты пишешь для барышень? Тогда добавь в текст вампира! Или оборотня. Сейчас это модно.

— Это всегда модно, — поправил я.

Хмыкнув, она продолжила, подчеркивая каждую метафору едким смешком.

«…Люди отсюда ушли, унося с собой отчаяние и нервное истощение. Горный ручей, когда-то полный жизни, струился медленно, словно ощущая гнетущую атмосферу и пустоту вокруг. На берегу, среди мрачных деревьев, лежал разбитый ударом о камни промывочный лоток, обросший густым синим мхом…»

Селезнёва не выдержала:

— «Мрачные деревья»… Ну-ну. Макс, ты хоть раз видел мрачное дерево? Вот эта олива — она мрачная или развесёлая? Нет, она просто старая! И лоток «обросший мхом» — у тебя в книге тропики? В горах мох как-то поскромней выглядит.

— Не нуди. Может, Весёлый дух его специально таким вырастил, для антуража.

Она фыркнула, но уголки губ дрогнули.

«…Рядом валялся отполированный водой и песком человеческий череп, — пугающее напоминание о том, что люди искали и находили в этих краях не только золото, но и свою судьбу. Сколько старателей остались здесь навсегда? Могильный крест на пригорке, покосившийся от времени, выглядел особенно зловеще… Облака цеплялись за вершины, нависали низко, словно предвещая беду. Вечернее освещение придавало всему окружающему мистическую жуть; тени деревьев казались длиннее и темнее, а ветер шептал что-то неразборчивое, словно призывал к себе…»

— Зловеще? Покосившийся крест — это грустно, Максим. Это про тоску и oblivion, фатальное забвение. Зловеще — это когда из-под креста торчит бедренная кость. Или… — Она резко наклонилась вперед, и в её глазах вспыхнул озорной огонёк. — Или когда крест вдруг падает и бац! Придавливает героя! А вот череп — это всегда хорошо, читатель такое любит, — со знанием дела добавила она. — Но прекращай шептаться с ветрами!

— Заметано! — согласился я. — В следующей главе обязательно добавлю падающий крест и ещё один черепок, уже кричащий. Жги дальше.

Критика продолжалась. Диалог наш в форме словесной дуэли был построен на контрасте: едкая ирония Екатерины маскировала её скрытый интерес к тексту — я это чувствовал, — а мои сдержанные и, конечно же, блистательные ответы выдавали уважение к начальнице и страсть к творчеству.

«…Одиночка-золотоискатель стоял на крутом берегу, его сердце колотилось в груди, как будто предчувствуя надвигающуюся угрозу… Он, конечно, знал: здесь, в ущелье Веселого Духа, поиски золота могут обернуться поисками самого себя — и не всегда удачными. Но чтобы так… Старатель бросил сломанную лопату в русло, и она с глухим шлепком ушла под воду, оставив его с пустыми руками и в полной растерянности. Взгляд человека метался по горным склонам — они казались ему живыми, готовыми поглотить его в своих недрах… Господи, вот оно! Издалека к нему приближалось нечто таинственное, вода в ручье вдруг начала бурлить кипятком, на поверхности появились маленькие злые волны. Ощущение страха окутывало человека с каждой секундой всё сильнее: он понимал, что это не просто игра воображения! Что-то древнее и ужасное пробуждалось в этих местах, и одиночка оказался заперт между реальностью и чем-то потусторонним»

Селезнёва почесала нас:

— Сердце колотится — это банально, Горнаго. Пусть у него, скажем, ну… — Русалка задумалась, накручивая прядь волос вокруг пальца. — Пусть он почувствует, как земля… холодеет под ногами! Вот прямо холодеет!

— Через сапоги?

— Или услышит, как ветер повторяет его имя.

Я усмехнулся:

— Ветер? Но ты же только что высмеяла «шепчущий ветер».

— Шепчущий — да! — тут же выкрутилась Екатерина свет Матвеевна. — А вот ветер, зовущий тебя по имени — уже страшно! И вот ещё что… «Издалека к нему приближалось нечто таинственное…».

Тут она замолчала, перечитав строку дважды. Потом медленно подняла глаза, и в них отразился неожиданный интерес.

— «Нечто таинственное». И это всё? — уточнила она.

— Пока да, — пожал я плечами. — Думаю, описать феномен в следующей главе.

— Ошибка! — перебила меня Селезнёва. — Тайна должна остаться тайной. Пусть читатель сам гадает — монстр это, призрак, или просто голодный пещерник.

«…Собравшись с силами, он сделал шаг назад, но его ноги словно приросли к земле. Трахома, что это⁈ Ужас охватил одинокого старателя, когда из-за поворота реки показалась тень — нечто огромное и зловещее двигалось прямо по ручью!»

— Что⁈ Горнаго, ты совсем сдурел? Какая такая «трахома»! Ну, ты даёшь… Что ещё за «трахома» в литературном тексте⁈ Что это за деконструкция романтики саспиенса с подменой её низкопробным шансоном?

— Где? — заволновался я, привставая и пытаясь вырвать из её рук драгоценную тетрадь.

— Смотри!

— Блин, действительно… Как-то машинально вышло, я исправлю!

— Да уж постарайся!

Она закрыла и положила на стол тетрадь и откинулась на спинку скамьи.

— Знаешь, что я тебе скажу? В целом, неплохо, коллега. Для начала. Но герою не хватает какой-нибудь слабости. Слабости не хватает, понимаешь? Пусть он, ну, не знаю… например, боится бегущей воды. Или комаров! Или вспоминает умершую жену. Чтоб мы ему сочувствовали, а не зевали, перелистывая страницы.

— Это точно, иную графоманию читать невозможно.

Не обращая внимания на мою скромную ремарку, дипломатическая филологиня азартно продолжила:

— Основные приметы созданной тобой фантастической яви, а если точней — антикоммунальной постап-реальности романа, это сочетание унылого аутдора ради презренных денег с абсурдными импровизациями наивных местечковых легенд, тотальной предсказуемости жизни за периметром поселения с внезапными сбоями механики всего конструкта. Технологическая культура общества в романе находится, как очевидно, в стагнации, зато процветает полевая метафизика. Хорошо подана ветхость и примитивная механистичность предметного окружения, как внешнее проявление начал строительства этого наскоро сколоченного людьми и подкрашенного мистикой мира. И предельная ритуализация человеческого общения с регламентацией поведения при кажущейся свободе — отличный прием!

Абсолютно дикий монолог! Во, даёт Селезнёыва!

— А герой? — усомнился я. — Он малахольный, не, как думаешь?

— Что? Герой выглядит придурочно, но вполне органичен, так скажу… Он постоянно совершает деконструкцию собственного «я», но почти не подвержен мировоззренческим катаклизмам, умело сдерживает валентность унылого бытия… Слава богу, у него нет ущербного комплекса мировосприятия в целом! Конечно же, ему постоянно помогает сам автор, — она подмигнула мне, — играя с культурными кодами-знаками и многоуровневой организацией «разнонаправленного размышления»… Ему не чужда провинциальная философия постмодернизма с потерей смыслов, как таковых, что естественно в условиях функционирования множества хаотических обломков иерархий. И тогда герой принимает размытую нон-иерархию, уже принципиально отказываясь от гармонии социализации. И при всём этом голос героя не растворяется в используемых дискурсах… Он слышен!

Я хотел ответить на такую муть чем-нибудь умным, но вдалеке знакомо заревел мотор американского мотоцикла. Дино снова куда-то промчался по улице, взвизгнув на повороте тормозами. Екатерина вздрогнула, на миг в её позе появилась неуловимая жёсткость, тут же сменившаяся другими эмоциями.

— Везёт же девчонке… — начала она с какой-то грустью в голосе, но тут с верхнего этажа ей махнула рукой наша хозяйка. Селезнёва поднялась, быстрым движением поправив складки платья.

— Продолжай писать, Максим, обещаю, буду читать. Но учти: если в следующей главе не будет хотя бы одной смерти, я лишу тебя премии! Где действительный, а не мистический экшн? В конце-концов, используй накопленный опыт! Ну, чтобы как в последнем рейде! Но с соблюдением должной секретности.

Русалка ушла, оставив мне лёгкий запах духов и неразгаданную улыбку.

Я снова открыл тетрадь, вслушиваясь в вечерний шепот олив. А где-то в ущелье Весёлого Духа, чувствую, оживала очередная история — теперь уже с падающим на башку крестом и ветром, зовущим по имени очередного тупицу, свернувшего возле указателя не туда.

Возможно, Екатерина права. Иногда страх рождается не из теней, а из тех, кто их отбрасывает. Последний визит в Ущелье так и закончился… Вспомнить было не трудно.

…Позади остался очередной распадок, словно сжатый кулаком исполина, но впереди, под багряным закатом, всё ещё зияла бездна настоящего каньона. Стены вздымались к небу, преграждая путь ветрам, что веками вырезали в скалах причудливые барельефы. Протянувшийся с севера на юг тупиковый участок Ущелья Весёлого Духа не давал им разгуляться. Сквозняка нет.

Ещё совсем крошечная речушка, а вернее, ручей Эллис-Крик спокойно извивался змейкой между громадных пиков, всё вокруг утопало в предвечернем сумраке — фиолетовые тени обнимали склоны, по которым до полукилометра высоты тянулся изумрудный ковер альпийских трав. Сейчас мы находимся в альпийском поясе. Выше уже почти ничего не растет, кроме лишайников и крошечных подушек зелени в трещинах. Лишь камни, лёд и пронзительно свежий воздух горных высот.

Большущие горные «зайцы» — вискаши с длинными ушами, — постоянно выныривали из-за камней, озарённых последними лучами, и с недоумением разглядывали силуэт «Апача», в третий раз притащившего сюда незваных пришельцев. Любопытные зверьки, словно стражи подземного царства, провожали пикап тревожным посвистом.

— Ну что, ковбой, не жалеешь, что не поехал на «харлее»? — осведомился я.

— Не тупой, падре, мне и одного раза хватило, — буркнул Бернадино, крепко держась правой рукой за поручень, раскачивает страшно.

Когда мы отправились сюда, чтобы установить в загадочном гроте видеокамеру наблюдения с датчиками, Дино не захотел услышать мои доводы. Просто оседлал мотоцикл и поехал по ручью впереди «Апача», чтобы не попасть под шальной камень из-под колёс.

А я получил сомнительное удовольствие наблюдать за его мучениями. В результате, к финишу чуть ниже грота Дино добрался мокрым по пояс и со сбитым о камни левым коленом. Так что обратно мотоцикл ехал в кузове. О чём, собственно, я и предупреждал.

В этом рейсе, «съёмном», мототехника вообще не участвует, благодарный «харлей» ждёт своего сорванца в сарае тётушки Молли.

В просматривающейся впереди долинке пятнились стада местных карликовых викуний, их изящные шеи изгибались, будто спрашивая друг у друга, что нас привело в это царство льда и камня.

Пикап, словно усталый железной мул, кренился над ручьем, чьи воды, сверкая ртутью, вели нас вниз — к единственной дороге домой. Лишайники цеплялись за валуны, подобные древним рунам, а растения, словно миниатюрные крепости, отвоевывали место у обломков скал.

— Что-то тяжело ехать, такое впечатление, что камней в русле стало больше, — пробормотал я.

— Тоже заметил? — резко повернулся ко мне Дино. — Похоже, по руслу сошёл небольшой сель, который…

— Сель? — переспросил я. — Это вряд ли, сель штука мощная.

— Ма-аленький… — adottato свёл два пальца, демонстрируя незначительный масштаб явления.

Вдали с деревьев поднялась стая каких-то чёрных птиц, подозрительно похожих на родных ворон — с возмущёнными криками пернатые тоже направились на юг, в сторону долины.

— Землетрясение! — вдруг озарило безлошадного мотоциклиста. — Я читал! Животные чувствуют его заранее и стараются убежать в безопасную зону. Копыта — датчики! Здесь произошла или до сих пор происходит серия микро-землетрясений!

Он опять посмотрел на меня.

— Вполне может быть, что так оно и есть…. Тоже об этом подумал, — я говорил медленно, серьезно, и от того мне самому становилось как-то спокойнее. А вдруг именно сейчас тряхнёт?

Совсем недавно мы заметили справа небольшую свежую осыпь, почти добравшуюся до ручья — хаос валунов, будто низвергнутый разгневанным Весёлым Духом. Каменная лавинка, острая, как зубы дракона, сделала немыслимым даже пеший переход по правому берегу. Обход там невозможен, сплошные обломки, лабиринт без выхода. Объезд поверху тоже нереален, подошва исчезает. Но нам было плевать, пикап, словно судно на воздушной подушке, двигался по воде единственно возможным маршрутом.

Тени постепенно сгущались, окрашивая небо ущелья в индиго, а где-то в вышине, на недосягаемых карнизах, криком отозвалась на визит горная сова — ночная владычица этих высот. Надо выбираться в долину, там светлее.

«Апач» легко выбрался на сухое место и замер на краю отмели, тишина салона внезапно стала густой, как смола. Снаружи Ущелье Весёлого Духа дышало холодом, хотя солнце ещё цеплялось за вершины. Лучи пробивались сквозь сосны, окрашивая всё в багровые тона, словно горы истекали ржавчиной. Воздух звенел от напряжения, будто сама земля притаилась, затаив дыхание перед чьим-то незримым шагом. Неужели тряхнёт?

— Вовремя смылись… — пробормотал я, перестав сжимать руль. Проверил АКМ, большой палец автоматически лёг на предохранитель.

Дино кивнул, но его взгляд скользнул к зеркалу заднего вида, где отражалась бегущая вода и игра света на граните. Вроде всё спокойно, и всё же…

— Мы сражались с трудностями, как титаны Прометея против титанов на стороне Зевса! — произнёс он с гордостью в голосе. — Но даже героям нужен отдых.

Резонно. Вдали прокаркал ворон. Звук разнёсся эхом, будто птиц было десятки. Я приоткрыл дверь, и в салон ворвался запах сырости и хвои. Ручей за окном журчал слишком громко, почти агрессивно, словно пытался заглушить наши голоса.

— В принципе, мы выполнили всё, что запланировали, — я потянулся к рации, запустил сканер, проверяя радиочастоты. Нормально, обычная для этих мест тишина в эфире. — Достаточно трудное и долгое дело. Постоим, нужно передохнуть, спина болит от тряски.

«Апач» вздрогнул, подминая песок, и на мгновение показалось, будто скалы зашевелились, смыкаясь за спиной. Дино щёлкнул замком на кобуре и тоже открыл дверь.

— И ремней нет… Хотя диван всё равно хороший, — он улыбнулся, но взгляд снова метнулся назад.

— Надо будет установить, — в который раз пообещал я сам себе. Избаловало местных водителей и механиков отсутствие на дорогах ГАИ.

Ветер донёс обрывок странного звука — металлического скрежета, будто кто-то волочил по камням цепь. Мы замолчали, застыв на несколько секунд.

Нет, опять тишина. Но отчего сердце заколотилось в висках? Нехорошее здесь место, как есть нехорошее.

— … Падре, а мы точно всё сделали правильно? — Дино выдохнул вопрос тихо, будто не желая, что его услышали за пределами кабины. Медленно повернул голову, ловя краем глаза возможное движение в кустах.

Ничего.

Мне было понятно, о чём он.

— Обсуждали уже… — начал я, но уставший сидеть Дино перебил, жестикулируя так, словно отгонял невидимых духов:

— Мне кажется, что мы зря упускаем возможность следить за гротом дальше! Можно было просто поменять карту памяти и проверить состояние прибора. Девяносто дней гарантированного контроля при любой температуре! Ты ведь планировал именно это!

Его слова повисли в воздухе, а за окном внезапно завыл ветер — протяжно, как плач ребёнка. Я нахмурился.

— Слежка это хорошо, конечно, кто же спорит… — я приоткрыл створку окна, вслушиваясь. Ветер стих, но теперь доносился шепот — не то листвы, не то чьих-то голосов. — Но как быть со следами?

Дино сглотнул, проводя ладонью по холодному стеклу.

— Пятна не оставляй… Сложно поверить, — продолжал я, — что в XXI веке камеры станут дороже золота. Представь, если бы человек с Земли увидел ценник?

— Здесь первый век, — напомнил Дино.

Я замолчал. В зеркале мелькнул какой-то блик — крохотный, синеватый, как болотный огонь. Он пропал, едва я повернул голову.

Да, и на Платформе-5 востребованы камеры видеонаблюдения. Если их удаётся добыть, конечно.

Корпус Xiaomi Smart Camera из прочного пластика и степень защиты IP20 гарантирует сохранность аппаратуры Отличная штукенция.

С помощью настройки обнаружения на объекте посторонних можно установить нужный интервал, сработку на свет или движение. И вуаля! Специальный алгоритм распознает людей среди объектов, попадающих в поле зрения устройства. Управление со смартфона и автоматическая передача по двустороннему каналу это красиво, но в наших условиях бесполезно. Извольте прийти ножками и снять инфу ручками.

В общем, вещь незаменимая, но дорогая, ибо удачно вытащена каналом в одно из «окон дозволения». В Стамбуле купил.

Дино зашелестел вытащенной из бардачка инструкцией.

— Управление через смартфон? Когда Wi-Fi кажется сказкой? Просто смешно! — он хмыкнул, смех получился сухим.

Да что такое! — где-то в скалах грохнул камень, с рокотом покатившись вниз.

Мы опять замерли.

— Что молчишь, Дино, как быть со следами?

— А что следы? Какой-то чувак из пришлых решил прогуляться по ущелью, — пробормотал отрок. — Совершенно обычная для Батл-Крик ситуация: то и дело сюда приезжают какие-то чуваки, у которых есть бизнес в строительстве, в сервисе или, на худой конец, торговлей занимаются, есть время и желание, свободные деньги, и они очень хотят почувствовать себя золотопромышленниками, так, что аж скулы сводит.

— Это не какой-то чувак, это старатель, причём знающий, опытный… Понимаешь, в твоей романтической модели есть особенности. Что эти приезжие делают в первую очередь? Если умные, то заранее заказывают проект поисково-оценочной разведки площади квадратных километров эдак на сто. Затем читают его, и волосы у них начинают шевелиться: надо вложить чёртову уйму баксов, и это только на то, чтобы попытаться: попробуй найти россыпь, без затрат на разработку… Гарантий что-то найти при этом — ну совершенно никаких, вообще! За результаты никто ответственность брать не хочет. Конкретных ребят-романтиков это совершенно не устраивает, и они начинают через друзей и друзей друзей искать компетентного геолога, с хорошими рекомендациями и опытом. Потому что компетентный геолог может раз так в десять снизить затраты на оценку участка и поисковую стадию.

— Откуда ты всё это знаешь, а? — Дино уставился на меня, в его глазах читался живой интерес.

— Работал на прииске, — ответил я коротко, без особой охоты вспоминая былое. — Так вот, территория большая… С какого края начинать? Где ставить лагерь? Куда бежать, что делать? Теоретики скажут: ну, есть же проект разведки, там все написано. Геологи-практики усмехнутся: этот ваш проект ничего общего с реальностью не имеет, вот так… Если крайне упрощенно: есть некий коренной, рудный источник золота. Он разрушается эрозией, золотины высвобождаются и переносятся потоками воды. Так как они существенно тяжелее других минералов, то имеют свойство скапливаться в определенных местах, называемых геоморфологическими ловушками: разгрузки и подпруживания — это основные, но далеко не все типы. Простой обыватель всем этим не заморачивается, слово «геоморфология» его пугает, пробы он берёт без системы, хаотично, как попало, мечется и быстро бросает участки.

— А этот?

— Этот человек работает системно, я навскидку заметил три места отбора проб. Профессионально работает. В принципе: можно прокатиться по всему ручью, заглянуть в распадки… Но мы же сюда не за золотом приехали, верно? — пожал я плечами.

— Жаль… — искренне расстроился adottato. — Считаешь, что его поиски могут быть для нас опасными?

— Пока что просто нежелательными, — осторожно ответил я. — Хуже всего будет, если он действительно найдёт что-то существенное. Тогда этот представитель группы либо одиночка вцепится в верховья мёртвой хваткой!

— Это плохо, — кивнув, согласился Дино. — Золото скапливается в ловушках, но здесь есть ловушки другого типа.

— Ха! Точно сказал! — хмыкнул я. — Пока что «геолог», назовём его так, просто заглянул в грот и поставил в уме галочку: здесь можно поставить северный базовый лагерь!

— И в таком случае они рано или поздно увидят включившийся косой крест и обыщут пещеру основательно… — Дино завершил мою мысль, в его голосе прозвучала осознанная серьёзность.

— Задница… — поддакнул я, представляя, как незваные гости натыкаются на камеру. — Вот и подумай, что произойдёт, если он или они найдут под потолком нашу аппаратуру. Поэтому лучше её снять и надеяться, что очередные поиски золота в вотчине Весёлого Духа опять потерпят фиаско. Что-то жарковато.

Не сговариваясь, мы вышли из пикапа, и холодный ветер обвил шею, словно чьи-то пальцы. Где-то в глубине ущелья засветился ещё слабый синий огонёк.

— В Базель захотелось, — неожиданно произнёс Бернадино.

— А мне в Берлин, — признался я. — Чтобы спокойно было, а рядом — мой оранжевый автобус,

— И мирная абстрактная картина, которую Русалка рисует на берегу.

— Немецких колбасок и пивка из Медового! — облизнулся я.

— На берегу Женевского озера! — дополнил сын. — Вечером, в ночном клубе «Durer Kert» и с рейвом!

— Не, аргентинскоге танго, немножко декаданса и песни Шарля Азнавура в той новой кафешке на Банхофштрассе, что сразу за «Балтазором».

— Согласен! — сдался Дино. — За столиком с видом на альпийские пейзажи и пуншем, который там втридорога продают под аккордеон с танцующими мимами. А не вот это вот всё, трахома…

— Не воруй нашу с Кастетом трахому! Эх, а какой в «Балтазаре» гамбургский шницель! М-м… Помните, Амвросий? По губам вашим вижу, что помните.

— Амвросий? — не понял Дино. — Это откуда?

— Из книги «Мастер и Маргарита».

— Надо будет почитать.

Ладно, отдохнули и хватит, впереди развилка. Геологи, ёлки, ещё эти…

Вроде бы, всё шло по плану, а ушли плохо.

Пуля просвистела над головой в тот момент, когда мы чинно-мирно выбрались из кабины и подошли к столбу с указателями — это уже традиция. Нужно оглядеться, здесь отличный кругозор, осмотреть следы.

Стыдно сказать, но на первый выстрел я вообще не отреагировал, расслабился перед тем, как покинуть ущелье. И впоследствии долго корил себя за непростительный промах ментально и вербально.

Бонц! Вторая пуля ударила в крупный камень и отрикошетила вверх и влево.

— Ложись! — заорал Дино.

В голове словно щёлкнуло — переключился режим. И я буквально обвалился на камни, даже не заметив, как стукнулся бедром, не успев выдернуть из кобуры «вальтер». Но оцепенение мгновенно прошло. Руки-ноги действовали самостоятельно, на рефлексах, мозг каким-то образом успевал что-то оценивать и одновременно принимать решения.

Бонц! Бонц! — снова бабахнула винтовка напавшего на нас человека.

— Где он, падла? — прохрипел я в сторону сына.

— На том берегу ручья! — выдохнул лежащий метрах в четырёх от меня парень. Мы оба вжались в камни на обочине и теперь пытались разобраться в обстановке.

— Он один? — с этими словами я поднял пистолет над головой и три раза выстрелил в направлении врага.

— Сейчас… — прошептал сын и быстро высунулся, на секунду подняв голову.

— Куда⁈

— Похоже, это одиночка, падре… — сообщил разведчик, опять пригнувшись. — Ствол торчит! Прячется за большим валуном.

— Проклятье, и к машине-то не подобраться! — прорычал я сквозь зубы. Да уж, оставленный в кабине АКМ мне так просто не достать… А вражина ждёт, когда мы двинемся к пикапу.

— Что ему надо? — срывающимся голосом спросил Дино.

— Убить нас и забрать пикап, — сказал я первое, что пришло в голову. — Дай по нему пару коротких, я тоже посмотрю.

Ту-ку-дум! Ту-ку-дум!

Вскинув ППС над головой по-сомалийски, adottato, старался всаживать пули с максимальной возможной точностью. Но, естественно, никуда с такой позиции не попадал, ещё и дёргался от волнения! Ёлки, тут всего метров пятьдесят!

Под аккомпанемент коротких очередей и ответных выстрелов я успел выглянуть, сразу заметив этот валун и ствол винтовки.

— Винчестер у него, — сообщил сыну.

— Да? Надо его валить! — заволновался Дино.

— Как скажешь, напарник, валить так валить, — я через силу попытался улыбнуться. Дурацкий расклад, обе стороны заняли позиции без тактического преимущества, хотя враг расположился всё-таки поудобней для такой перестрелки. Но не похоже, что в противниках числился опытный воин.

— Если он нас не завалит. Что тебе надо⁈ — прокричал я.

Нет ответа.

— Нам не нужны неприятности! — по-киношному добавил Бернадино.

Не отвечает, козлина.

Зачем он всё это затеял в статичной позиции? Стрелял бы уж тогда по пикапу.

Для профилактики враждебного энтузиазма я опять пару раз пальнул из пистолета и задумался. Дело дрянь, так можно лежать долгими часами, нужен маневр. Как бы на моём месте поступил Кастет?

— Значит, так, Дино… У тебя «парабеллум» при себе?

Сын молча достал и показал легендарный германский Luger P08, сразу пояснив:

— Два запасных магазина и один запасной к «судаеву».

— Видишь, какой ты молодец… А папенька твой с «калашом» лажанулся! Давай сюда автомат, отползу подальше. Держи мой «вальтер», сначала постреляй из него, отвлеки. Как только займу позицию, маякну, а ты постарайся его выманить, притворись раненым, что ли…

— Старый трюк… — поморщился отрок.

— Классический, — отрезал я.

Перед тем, как ноги первый раз оттолкнулись от земли, посылая тело вперёд, я пару раз глубоко вздохнул. Погнали! Остановился метров через тридцать, посмотрел. Мало, надо отползти подальше.

А вот тут ничего, вижу самый край правого плеча! Чуть отдышавшись, я замахал рукой понизу, — начинаем!

— Что ты там прячешься, пёс⁈ — нарочито тонким голосом затянул провокацию парень. — Ты, трус! Сын овцы! Будь мужчиной, выходи на честный поединок!

С этими словами он высадил целую обойму по валуну и начал громко щёлкать затвором.

Противник подальше высунул ствол винтовки и пальнул три раза подряд, причём достаточно точно, гад!

В тот же момент у обочины раздались громкие и замысловатые ругательства, сначала на сербском, следом на итальянском, а затем — полный боли и ужаса вполне натуральный стон раненого человека. У меня похолодело в груди!

На этот раз враг полностью вышел из-за камня и замер, оценивая обстановку.

Дино застонал отчаянней и чуть тише, и незнакомец решился, сделав шаг. Этого было достаточно.

Адская русская машинка с грохотом выплюнула сноп длинной очереди, аж кисть чуть не вывернуло.

Под ударами пуль мужчина в простой полевой одежде упал ничком на дорогу, а у обочины, с хрустом ломая куст, поднимался Бернадино, торопливо загоняющий в пистолет новый магазин.

— Стоп! — скомандовал я. — Наблюдаем, обыскиваем.

Подлетевший Дино оттолкнул меня в сторону и нагнулся, хватая трофейную винтовку.

— Смотри, падре, это же Winchester Model 1894 в калибре.30−30! Как тот, что лежит на подставке в магазине мисс Серебряная пуля! И патронташ!

— Рюкзак и полевую сумку в кабину, позже изучим, — сразу решил я.

— Отец, это тот самый «геолог»? — тихо спросил почти успокоившийся Дино.

— Вполне может быть… Ишь, ревнивый какой.

— Значит, он всё-таки намыл тут золото?

— Золото? — переспросил я. — Подожди-ка…

Взвесив увесистый рюкзак на руке, я полез внутрь и вытащил из бокового кармана маленькую пластиковую банку с закручивающейся крышкой. Внутри был крупный песок жёлтого цвета.

— Оно… — прошептал парень. — А я думал, что старатели всегда носят золотой песок в мешочках с завязками… Сколько его здесь?

— Граммов под триста, пожалуй.

— Ого! И что дальше?

— Оружие на чистку, золото в казну диппредставительства, машину на мойку, флешку — Селезнёвой. Что ты спрашиваешь, на заставе разберёмся!

— А труп? Здесь могилу не выкопать, сплошные камни, — с чувством ответственности заявил Дино. — Предлагаю спустить тело в расщелину к гоблину!

— Ага, и назвать место «Кладбище русской мафии», — съязвил я.

— Звучит неплохо! — без смущения кивнул головой юный мафиозо.

— Нет уж, сын, это человек, а не чудовище из ада… Решивший рискнуть «геолог», не сумевший ухватить удачу за хвост. Грузим труп в кузов, подыщем ему местечко на Тропе Лузеров.

— Стемнеет уже…

— Первый раз, что ли?

Дино кивнул, перекрестился и пошёл за пикапом.

…Ветер взвыл на два голоса: один — в щелях форточек, другой — где-то внутри, напоминая, что Чёрные горы не щадят тех, кто натыкается на чужие секреты. «Апач», будто чувствуя это, рванул вперёд, подбрасывая нас на кочках, словно всадников на спине бешеного мустанга.