Стратегия. Дипкурьер

Глава 10 Из России с морковью

Только здесь, на Платформе, впервые приехав в Аддис-Абебу и отправившись полюбопытствовать на местный развал-базар, я узнал, что маркетплейс это не оставшаяся где-то далеко во Вселенной электронная площадка для продажи чего угодно, а обычный развал на ящиках и картонках. Так его мне, иностранцу, любезные продавцы и презентовали на ломаном английском — он и здесь остался языком межнационального общения, таковы реалии.

И что-то меня в тот момент прямо прорубило…

Помогли и строчки из песни The Beatles — «Ob-La-Di, Ob-La-Da: 'Desmond has a barrow in the market place. Molly is the singer in a band», услышанные на борту катамарана Скуфоса. С певичкой Молли, лабающей в группе, все понятно, но и Десмонд никак не мог в 1968 году оказаться субтильным сотрудником пункта выдачи заказов интернет-магазина. Грузчиком он пахал, грузчиком, на обыкновенном ливерпульском базаре! Казалось бы, очевидные вещи, но цифровая зашоренность, наследие исчезнувшего мира, сделала своё дело.

А ведь действительно, прообразом современных маркетплейсов были обычные деревенские рынки — кондовая, посконная и сермяжная живая торговля, известная с древних времен, когда люди освоили обмен и стали объединяться в поселениях покрупнее. Концепция столь же древняя, как и сама коммерция. Воплощённая Идея отдельного, центрального места для торговли в центре поселения стала неотъемлемой частью экономики.

От шумных базаров Великого Шелкового пути и крошечных рынков по пути «из варяг в греки», до рынков средневековой Руси и Европы, торговые площадки оказались не только центрами экономической активности, но и культурными «плавильными котлами», где сходились идеи и куда свозились товары из разных стран, а то и континентов.

Сразу после переноса, когда уже на месте выяснилось, что привычные цифровые технологии и сервисы исчезли безвозвратно, старые, но не забытые аналоговые практики начали возрождаться с бешеной скоростью.

Я появился на Платформе позднее, но старожилы Замка рассказывали, как быстро появился в Посаде первый стихийный рыночек, наскоро сооруженный из берёзовых плетей. Там же, и так же стихийно, возрождающаяся меновая торговля начала придумывать и внедрять первые примитивные схемы и валюты, без всяких указаний сверху и надзора, весело и дружно решая проблему торгового эквивалента, которую финансисты прошлых лет считали сложнейшей. Во всяком случае, так они нам рассказывали.

Первый фермерский рынок в Додж-Сити появился на набережной, рядом с местом, где рыбаки традиционно распродают свежий улов. Там было тесно, ветрено, да и пахло порой… не совсем приятно. Порой просто гадостно. Это сомнительное соседство существовало достаточно долго, но не устраивало никого. Набережная, торговцы и покупатели терпели друг друга, терпели, да не вытерпели. После очередных шумных выборов наобещавший электорату гору всего хорошего новый мэр решил проблему кардинально.

Фермерскому рынку была выделена отличная площадка на улице выше, где нанятые властями подрядчики сколотили аккуратные навесы и длинные прилавки, разделенные рейками на торговые места. Сбор с места невелик. Но теперь город стрижёт небольшой, но стабильный бакшиш, торговцам всё нравится, а покупателям тем более.

Недавно открытым фермерским рынком горожане очень гордятся. Я даже слышал в отношении его эпитет «нового формата». А всё потому, что работает он не только в выходные до обеда, как это было принято у американцев, а целых три дня в неделю, и поговаривают, что скоро многие торговцы перейдут на пятидневку. Магазины шаговой доступности с крошечной площадью не могут удовлетворить все потребности жителей. А в Додж-Сити, как и везде, ещё нет «волмартов», где круглосуточно можно купить пучок свежей зелени, сыр и только что изготовленную варёно-копчёную колбасу на ужин. Так что фермерский рынок жизненно необходим, здесь это не премиум-дополнение к супермаркетам, а основа продовольственного обеспечения.

Вот так и сложился «платформенный парадокс», переворот потребительских ценностей — фермерская продукция категории BIO и PREMIUM стоит недорого и доступна практически каждому, а любая синтетическая ерунда с не совсем полезными добавками из земных сетевых супермаркетов, от которой дети по-прежнему сходят с ума, встанет вам в копеечку. Потому что получить её можно только каналом со всеми его лимитами.

Товар привозят как с крупных фермерских хозяйств, так и с ближних пригородных подворий и поселений, где жилая зона сливается с прериями — неприметный поворот в конце более-менее ухоженной улочки, и начинается непростая грунтово-травянистая дорога в степь… Отсутствие под собой корней и кочек колёса вашего авто обнаружат только на магистрали. Всё остальное — country roads, что петляют между полями и фермами. И заметны они только при очень сильном приближении.

Продукция незамысловатая. Это разнообразные фрукты и овощи, корнеплоды, зелень, рассада, сыры, мёд, много разнообразной сальсы, мясо — сушеное, копчёное и свежее, молочные продукты, выпечка. Рынок в целом небольшой, но есть всего понемногу.

Городские коммерсанты тоже заинтересовались новым местом скопления людей. Если проголодаешься, то здесь можно перекусить всякими снеками или ухватить готовую еду — блины с разными начинками, колбаски чоризо на шпажках, ну и как же без бургеров американском-то рынке…

Как и везде, маркетплейс Додж-Сити отчасти выполняет роль некого культурного пространства. На входе вас встречает необычный дуэт — тоскующий молодой парень-гитарист и весёлый человек в одежде шеф-повара, который только и делает, что точит ножи. Точит хорошо, клиенты у весельчака с глазами маньяка и клинками в руках есть всегда. Грустное блеяние кантри и возбуждающие испанские мотивы остренько сопровождаются визгом натачиваемых ножей. Здесь выступают уличные артисты, от чтецов собственных творений до живых фигур, которые к вечеру перебираются к зданию Морского порта.

Сидят гадалки и продавцы целебной туфты. Нищие и попрошайки живут своей жизнью, никому особо не докучая — ждут почасовой работы, такая на рынке найдется всегда.

Люблю бродить по этому небольшому рынку, хотя изучил тут всё до последней дранки. Вот продукт, которой вряд ли найдешь на рынке в Посаде — арахисовое масло в глиняных крынках. А вот ещё одна редкость для нашего базара — кленовый сироп. Его здесь очень много. В равнинных районах все как с ума сошли с этим сиропом, маслом, порой кажется, что суют в любое блюдо, прежде всего в блинчики.

Здесь другое дело, рядом горная тайга, лесные места, «мясные», как говорит Бернадино. Хотя в любом приморском городе многие помешаны на рыбной кухне. А я что рыбу, что морских гадов не уважаю.

Продолжают удивлять двухцветные кабачки, словно разрезанные границей цветов пополам — как такие половинчатые выращивают, особый сорт?

Персики и нектарины разных сортов, крупная голубика и вишня. Ягоду, что в России называет просто вишней, в Америке обозвали «кислой вишней», и в Аризоне она мало где растет. А вот привычную для нас черешню американцы обозвали «сладкой вишней», и её тут сколько хочешь.

Три семьи постоянно торгуют продуктами пчеловодства, мёдом разных сортов, развесным воском и свечами — весьма востребованный товар, наш пономарь берет у них свечки оптом. Пчеловоды приноровились выставлять мед в мягких разноцветных трубочках с фруктовыми добавками. Продаются они по монетке за четыре штуки и очень популярны у детворы, которой быстро надоедает таскаться за мамой, скучно выбирающей помидоры и тыквы. А так, сунул им сладость, и дети сразу повеселели.

У этого бородатого фермера всегда в продаже чеснок, страусиные и здоровенные утиные яйца. Их разбирают в первой половине дня, остается чеснок, поразивший меня тем, что это сорт «chesnok», на ценнике так написано: «chesnok garlic». А я и не знал, что есть такой. Не специально же для русских написано…

Овечий сыр разных сортов. Самые разные сухофрукты. Мясные продукты. Говядина, свинина, птица. Покупаешь цыпленка — второй бесплатно. Можно притащить домой живую курицу или кролика, но в отдельной будке сидит мясник-забойщик, который очень быстро превратит курицу или индейку в полуфабрикаты, причём практически без отходов.

Отдельно расположен ряд, где жёны и дети охотников торгуют дичью. Это, пожалуй, самая свежая продукция, которую, в отсутствие холодильников, можно брать без опаски: боровую дичь и копытных бьют и ловят каждый день — её в окрестностях полно. В ассортименте тетерева, цесарки, рябчики, куропатки. Есть мясо косули, оленя, реже лосятина, это грубое мясо готовы покупать не все. Бизонье мясо по какой-то причине тоже не в чести.

Есть, что называется, и товары народного потребления. Удивили куски мыла со вкусом виски, пива и кофе.

Присутствуют и национальные кухни, работает вьетнамец, конкурирующий с китайцем, а семья из Каира торгует горячей египетской едой. Тут же делают и продают поп-корн.

Рядом лавка с инструментами, метизами и разнообразной фурнитурой, где сын недавно приобрёл отличные пассатижи, а также антикварная лавка. Последние есть практически в каждом городке. Так проводят досуг американские пенсионеры, собирая всякую толковую и бестолковую мелочёвку и выставляя поделки свои и друзей. Сидят там и улыбаются, довольные тем, что их активная жизнь продолжается. Хорошее дело, в добрый путь.

Чуть поодаль стоит строение слесарной мастерской, в которой работает «мастер — золотые руки». У него часто запущен генератор, вручную много не наработаешь. Может починить, выточить и выпилить что угодно и припаять дерево к стеклу. Если будете в Додж-Сити, имейте в виду, что единственный недостаток — долго возится, скорость не его конёк.

Около пяти часов вечера рынок начинает закрываться, фермеры складывают добро в прицепы и пикапы. То, что уже подпортилось, торговцы выбрасывают в специальные бочки, которые потом забирают свинари.

Рядом с рынком расположено почтовое отделение, одно из двух в городе. Большое находится возле Морпорта, а эта конура, возможно, самое миниатюрное почтовое отделение во всех штатах. Состоит оно из одной-единственной комнатенки с рядами абонентских ящиков во всю стену.

Как правило, жители Доджа не имеют собственных почтовых ящиков возле домов, услуга доставки не очень дорого стоит, но учитывая, что писать письма особо некому и некуда, многие тратиться не хотят. Для остальных письма привозят сюда, и тот, кто абонировал ячейку, заберёт его самостоятельно.

Почтальона в отделении тоже нет, поэтому посылку можно сдать только на центральной почте, где почтальонов в штате двое. Здесь же только стол напротив ячеек, где можно запечатать конверт и наклеить на него марку, которые продаются в каждом магазинчике. Слышал, что почтовые марки уже начали коллекционировать.

Возле почтового отделения стоит древний синий седан «Калибр» с тонированными наглухо стёклами и официальным логотипом почты на борту. На нём приехал мистер Вильям Холмс. Вилли вовсе не потомок знаменитого британского сыщика, а почтовый курьер, который ежедневно отмахивает по двести километров, собирая исходящие письма и развозя поступившую корреспонденцию тем, с кем заключен договор. Почтовая служба оплачивает ему бензин и расходы на ремонт. Надпись на борту он сделал сам, хотя машину Вилли и так знают все в округе.

В общем, сам этот колхозный маркетплейс хорош, но с некоторых пор пальму первенства перехватила новая точка общепита, это кафе-таверна из песчаного кирпича под громким и одновременно каким-то фатальным названием «Золотая пыль».

На рынок мы приехали за покупками, обычно этим занимается Магдалена с сыном, но тут наша хозяйка решила пополнить запасы основательно. Надо так надо, мы с Дино собрались отправиться на шопинг с длинным списком в руках, но неожиданно к нам решила присоединиться Селезнёва.

Солнце начало неумолимо клониться к Турецким горам на западе, заставляя фермерские прилавки отбрасывать всё более длинные, усталые тени. Рынок этот, словно последний оплот чего-то настоящего, неохотно готовился к отступлению в южный вечер, а «Золотая пыль» лишь распахивала свои двери, чтобы его впустить.

Рядом с «Апачем», слегка покрытым дорожной пылью, припарковался шикарный мотоцикл — ярко-красный «Индиан», знаменитый, одинокий и тем гордый, словно непобедимый скакун из другого времени.

Здоровенные кожаные сумки багажника, на крышках которых, не поверите, видны навесные замки, наверняка хранят массу интересных вещичек, а хромированная сталь — отсветы угасающего дня. С левой стороны был приторочен и притянут ремнями пафосный камуфляжный чехол ружья или короткой винтовки. С правой — мотошлем старого образца и допотопные очки лётчика-истребителя.

— Что-то новенькое, я этого байка на наших улицах раньше не видел, — ревниво пробормотал Дино. — Наверное, из Вашингтона приехал, здесь такие динозавры не водятся.

Ох… Культовая марка, которой я долго болел, о которой мечтал, но в живую никогда не видел. Похоже, это Indian Scout, самая известная модель фирмы, с момента появления ставшая настоящим воплощением классического американского мотоциклетного дизайна начала и середины XX века. С маховиками от движка модели Chif эти байки стали пределом мечтаний американских байкеров, а эксплуатационные качества мота заставили Harley-Davidson задуматься…

— Трахома, хоть угоняй! — отреагировал я.

— Да? Есть схема? — тут же заинтересовался adottato. — Как он не боится оставлять его на видном месте, вдруг действительно угонят?

— Ты же не боишься, — хмыкнул я. — Наверняка у него есть «секретка», скрытый размыкатель цепи. Или другая «противоугонка». Да и сам он где-то поблизости, не успеют.

Какая же красота…

Дизайн в стиле ар-деко: безупречный внешней вид с плавными изгибами и чистыми линиями, топливный бак в форме капли, отличающий «индейского вождя», и обтекаемыми крыльями. А чего стоил один только дизайн спидометра, созданный Корбином! Этот мот всегда был крашен глубоко и насыщенно, ведь в то время компания Indian принадлежала Dupont, за небольшую плату можно было получить байк любого цвета из таблицы цветов Dulux.

В 2013 году свет увидели новые Indian. И если кто-то ожидал появления в ассортименте американского бренда эндуро или кафе-рейсера, то он просто недостаточно хорошо знаком с маркой Indian.

— … Либо же это двухцилиндровый Monoplane 1932-го года на базе Scout 101? Хм-м… может быть и так, — неуверенно произнёс я вслух. — Но лучше бы посмотреть в каталог.

— Или спросить у хозяина! — добавил Дино, глаза которого горели щенячьим восторгом.

Так… По-моему, у моего парня только что появилась новая мечта. И не удивительно. Маркетологи — очень прагматичные люди. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Если мотоцикл хорошо продаётся — выпускаем ещё, на худой конец, меняем цвета и продаём его дальше.

— Ну всё, хватит глазеть, мужчины, неудобно… Пошли ужинать, — Екатерина наш восторг не разделяла, но двумя пальцами к красному бензобаку всё-таки прикоснулась.

«Золотая пыль» вполне достойна именоваться рестораном, если бы таковой статус пожелал бы получить сам хозяин. Как он сообщил мне при первом знакомстве, у заведения есть как завсегдатаи с рынка, так и периодически заходящие сюда представители состоятельной прослойки, желающие в спокойной обстановке насладиться вкусом отменно приготовленных блюд. Демократия общепита.

Шествуя к заведению, я прошел мимо двух объявлений на стене, извещающих, что электричество в зале включается только в шесть вечера, самой таверне срочно нужен разнорабочий, но только с отличными рекомендациями. На Платформе точно существует такая же проблема хороших кадров, как и на Земле-матушке.

В очередной раз проходя в зал, мы были встречены привычной волной густого, сложного, что ли, аромата, где дым от дубовых поленьев в печи смешивался с дерзким ароматом чили и тмина, а также со сладким обещанием отменного вкуса только что испеченных лепешек. И этот запах, одновременно чужой и бесконечно уютный, тронул в душе что-то давно забытое, из детства.

Звуки в небольшом зале были негромкими, но ясными: приглушенный смех троицы мореманов за столиком возле окна, доносящееся из кухни шкворчание лука на раскаленной сковороде и меланхоличная гитара, звучавшая из радиоприёмника. Екатерина Матвеевна на мгновение остановилась на входе с не по-американски прямой спиной аристократки, позволяя глазам привыкнуть к полумраку.

— В уголок? — на всякий случай решил уточнить я.

— Как обычно, — кивнула начальница.

Столик в углу, что подальше от входа, место спокойное, тихое. Рядом никто не чавкает, не подглядывает и не подслушивает.

Интерьер в «Золотой пыли» довольно прост, но в этой простоте крылись задумки хозяина: настенные панели из некрашеного дерева украшали причудливые мексиканские пеликаны и лучистые солнышки из жести, а вместо люстры висели Mason jars, банки Мейсона, популярный в США предмет не только хранения продуктов и специй, но и хэндмейд-декора, из которых струился мягкий, золотистый свет. Интересно, как в самых обыденных вещах творческие люди умеют отыскать и эстетику, и уют

— Эх, и жарища же сегодня, прямо пекло, словно не осень за окном, а разгар лета, — проворчал седовласый фермер, с наслаждением потягивая холодный чай.

— Скоро похолодает, у меня кости болят, — пообещала ему добрая супруга.

Работали помощники. Хозяин, смуглый мексиканец по имени Карлос, уже начинал во дворе свой ежевечерний ритуал — скупку нераспроданных томатов, авокадо и перцев у соседей-торговцев, его хриплым и раскатистый смех хорошо слышен и здесь. Весьма колоритный мужчина с традициями.

Перебирая костяшки счёт или проверяя накладные за короткой стойкой, он успевает контролировать работу всего персонала. Время от времени Карлос чертыхается, громко щёлкает толстыми пальцами и горестно произносит:

— Ну кто же так несёт поднос? Если шлюх с набережной сюда пригласить, они и то лучше нести будут!

Или так:

— Ну кто так жарит картошку фри? Если шлюх с набережной поставить на ваше место, они и то лучше пожарят!

Примеры не отличались разнообразием. Если верить усатому мексиканцу, то шлюхи с набережной гораздо лучше подметали пол, перебирали виноград, удаляли плёнки с мяса, здоровались с клиентами, знали поварское дело, правила этикета и психологию потребителя, чем весь штат самой популярной ныне харчевни города.

Я уже машинально осмотрел зал быстрым, профессиональным взглядом, отметив ничем не заставленный запасной выход и спокойные лица посетителей. Дино же не отрывал жадного взгляда от алого «Скаута» за окном.

— Представляете, старшие, каково это, в одиночку проехать на байке от самого Ди-Си в Додж через стаи голодных койотов и засады черноногих… — прошептал adottato, и в голосе его звенела романтика открытых дорог.

— Почему обязательно из Ди-Си? Может, он из Стамбула в гости прикатил.

— Турки на «индиане»? Не смеши, падре. Транспорт турка должен вмещать три мешка помидоров, иначе эта поездка впустую.

— Хорошо, хозяин явится, увидим.

Народу было много, свободных мест осталось мало, впрочем, как обычно. Мы уселись за грубым сосновым столом, и Екатерина Матвеевна, глядя на пламя свечи, закреплённой в бутылке из-под вина, уже во второй раз сказала, что это место, «Золотую пыль», лично она считает квинтэссенцией здешней Америки — не той, что все когда-то знали по голливудским фильмам, а настоящей, простой, щедрой и с неожиданно пряной и острой приправой — нотками в чём-то уже родной, но всё-таки чужбины.

Сейчас мы отдыхали на любимом месте в углу небольшого уютного зала, откуда хорошо просматривалась входная дверь, и ждали, пока подойдёт официант. В окно были видны рыночные ряды, несколько деревьев и разномастные крыши домов за ними. Снаружи солнце окрашивало небо в цвет перезрелого персика, а где-то за горами южная ночь, тёплая и звёздная, уже готовилась накрыть этот крошечный приморский мирок своей пеленой.

Кстати, сидеть здесь до глубокой ночи не получится, заведение «Золотая пыль» работает только до одиннадцати вечера, чтобы не допускать конфликтов с обитателями тихой засыпающей улицы. Таково было условие размещения этой точки общепита. Хочешь ещё потусить? Душа жаждет кутежа и разврата? Спускайся на набережную. Многие так и поступают.

Резюмируя, скажу, что в это славное местечко горожане заглядывают, чтобы вкусно и недорого наесться от пуза, а не повеселиться всласть. Ни живой музыки, ни танцев на столе. Только перестук ложек. Лучший аккомпанемент для проголодавшегося человека.

В зале появился молоденький официант с подносом в руках. Аппетитно потянуло шашлыком. На стол опустилось глубокое блюдо с дымящимся мясным ассорти. Заказ был самым обычным, без диковинок и изысков, поэтому принесли его почти сразу, а собственно трапеза много времени не отняла. Можно было двигаться в сторону пикапа с набитым доверху кузовом, но Селезнёва решила иначе.

— Товарищи мужчины, вот что я вам хочу сказать…

— Внимаем! — я беззаботно отставил стакан.

— Это очень важно, поэтому прошу слушать меня внимательно… — свою речь начальница многозначительно начала тихим голосом, продолжив через короткую паузу;

— Вопреки широко распространенным заблуждениям, сформированным в ваших головах детективной беллетристикой, старыми голливудскими фильмами и современными отечественными сериалами «про шпионов», все агенты иностранных разведок, оперирующие под дипломатической крышей, отлично известны контрразведке страны пребывания. Скажу больше, в штате посольства такие люди состоят на определенных должностях, строго утверждённых бюрократической машиной очень много лет назад… Вы что думаете, я одна на Платформе карьерный дипломат с соответствующим образованием и опытом? Нет, в каждом анклаве могут найтись люди, знающие отработанные практики и традиции. А уж в контрразведке… И если вдруг Госдеп северян или южан проморгает очередного русского разведчика, ведомство может смело брать в разработку третьего секретаря посольства, которые испокон веку были сотрудниками ПГУ, Первого Главного управления КГБ СССР — это бывшая внешняя разведка, а позже СВР, Службы Внешней Разведки РФ. Точно так же военный атташе всегда представлял ГРУ… Военного атташе у нас в штате, как вам известно, нет, третьего секретаря тоже, но есть первый и единственный.

Она пригубила фруктового чая и выстрелила:

— И это ты, Максим, — палец с ухоженным ногтем обвиняюще уставился на мой нос.

Я сглотнул, в горле отчего-то пересохло. Плеснув из кувшина, тоже отпил из стакана холодного напитка, пару раз кашлянул, но ответить не успел, Екатерина продолжила, говоря всё строже и строже:

— Скажу, когда можно будет отвечать… Запоминайте, мальчики. Пока вы лазаете по пещерам и делите с местными унции золотого песка, вы не представляете угрозы для страны пребывания. Вы просто временно ненормальные, присоединившиеся к другим неугомонным. К тому же у вас есть железная легенда прикрытия: русские пытаются разобраться в обстоятельствах убийства своего сотрудника и проверяют все версии. Ничего они, конечно, не найдут, поскольку даже профессионал-шериф до сих пор не смог этого сделать. Так что пока в тайну грота не включилось американское государство, никто вас прессовать не станет.

Селезнева внимательно посмотрела на нас, ожидая, как отреагируют её подчинённые на столь явную подначку. Рассердятся, ответив шефу дерзкой колкостью, и начнут спорить? Не подадут вида, но затаят обиду?

Мы же лишь ошарашено открывали рты и молчали как налимы.

— Но когда выяснится, что секретарь посольства вместе со своим юным сотрудником в броской одежде третий раз фотографирует в бухте военные корабли, стараясь зафиксировать устройство американской палубной «катюши», дело может принять совсем другой оборот. Одна моя знакомая из мэрии уже спросила, какую именно особу так старательно фотографировал ваш красавчик Макс, не компромат ли он собирает? Так зачем ты даёшь пищу для размышлений американским властям?..Скажи, ты хочешь, чтобы у меня случился инфаркт?

В просторном, украшенном дубовыми панелями обеденном зале наступила мёртвая тишина, так мне показалось. Выявив, что участки головного мозга персонала, отвечающие за бдительность и служебную осторожность полностью бездействуют, Екатерина решила устроить глубокое промывание мозгов, направленное на то, чтобы сохранить наше здоровье и работоспособность.

Разводя руки в стороны, я натянуто улыбнулся и выдавил:

— Мы это, всё поняли, Екатерина Матвеевна… Впредь будем соблюдать осторожность.

Но Селезнёва решила напугать нас основательно. Словно не слыша мои слова, она продолжила:

— … И тогда в какой-то момент будет принято принципиальное решение задействовать силы контрразведки и полиции: группу наружного наблюдения, оперативно-техническую службу, сектор прикрытия, группу захвата… Представили сцену на набережной? Вижу, ещё не совсем представили. Уверяю, меры окажутся эффективными! С выбором способов воздействия на объект разработки вплоть до разрешения применения оружия при задержании, а затем передачи дела в суд либо негласного устранения.

У меня аж спина вспотела.

Нарисованная Екатериной перспектива выглядела крайне пугающе.

Дино прекратил нервно кусать палец и попытался сказать хоть что-то в наше оправдание:

— Но мы же сами тебе доложили о фотографировании!

— Доложили, — кивнула она. — А другие специфические люди доложили о твоих манипуляциях возле военного объекта своим руководителям, ты это допускаешь? Максим, ну ладно, он ребёнок, но у тебя что, не хватило ума делать это, например, во время какого-нибудь празднования? Когда сам факт фотографирования не вызовет подозрений? Ты что, ставишь целью навести их на мысль приставить к нам ноги? Ведь одно дело, когда вы подрались в кабаке и дело быстро разберет криминальная полиция, и совсем другое, когда вами занимается контрразведка! Ты, извини, тупой? — её правая бровь приподнялась и саркастически изогнулась.

Разнос подходил к концу. Группа олухов должна была сделать выводы и исправить ошибки. И она готова была это сделать.

— Запомните, у каждого из нас есть круг служебных обязанностей, и каждый должен действовать в соответствии с ними! Если возникнет необходимость в негласном наблюдении или особых разведмероприятиях, то мы сначала выработаем план, трижды подумав над деталями. Вы хорошо меня поняли?

В голосе Селезнёвой лязгнула сталь.

Мы торопливо кивнули.

Бровь опустилась.

Из-за окна донёсся женский вскрик, какая-то ругань и возня. Обычная перепалка, недовольный чем-то покупатель, которого всё в этой жизни допекло, и все виноваты.

Я расплатился, и мы вышли из «Золотой пыли» в тот момент, когда крики снаружи стали истошными. «А вот и яркий заключительный аккорд в непростой базарной эпопее…», — сразу подумалось мне, и ошибки не случилось. Да что тут происходит, мальчишки помидорку украли?

Диспозиция была такова: возле большого прилавка, где торгуют овощами и сопутствующей зеленью, стояли трое борзого вида удальцов, а напротив них высилась дородная торговка, оказывающая активное сопротивление какому-то наезду. Она и кричала. Из-за спины супруги высовывался ее подтявкивающий муженёк настолько щуплого телосложения, что стало ясно — место этот деревенский простачок и подкаблучник выбрал правильно.

Компания задир, разгорячённая выпивкой и предыдущими стычками на улицах, была серьёзно заряженна на горячую драку с кем угодно. Не найдя желающих, местные гопники — а как их ещё называть? — забрели на фермерский рынок и сцепились с первыми попавшимися. Или решили опробовать себя в рэкете.

— Кто такие, знаешь? — спросил я у сына.

— Один местный придурок, вон тот, что с длинными волосами. Он всегда нарывается, потом считает синяки, — поморщился Дино. — А эти двое, что поздоровее — сынки богатых фермеров. Пытаются быть мафией.

Обстановка накалялась.

Вокруг зоны конфликта собирались зеваки, но желающих встать на сторону зеленщиков пока не обнаруживалось — разъехался торговый люд.

— Вмешаемся? — вопросом предложил adottato.

— Я вам вмешаюсь! — заволновалась Селезнёва. — Сейчас полиция подъедет!

— Не подъедет, — мрачно возразил Дино, — Преторианцы сейчас набережную прочёсывают, мы там в это время не тусим.

— Хулиганьё… — проворчала Екатерина, и было непонятно, в чей именно адрес.

Обстановка накалялась уже стремительно. Один из гопников пнул прилавок, заставив крышу задрожать, а другой надел на правую руку кастет. В ответ зеленщик швырнул в него какой-то репой, удачно попав в плечо, а жена схватила с прилавка ножик, который сложно было назвать овощным.

Напряжение — на высшей точке. Ёлки-палки, только крови сейчас и не хватает! Дальше ждать было нельзя, стыдно будет. Мы шагнули вперёд, невзирая на змеиное шипение начальницы, но тут на сцене появилось новое действующее лицо.

…Из слесарки вывалился натуральный громила — лысый парняга, точнее, молодой мужик с комплекцией неандертальца, бритой головой и лицом то ли боксёра-профессионала, то ли неубиваемого маньяка из самых жутких фильмов. В руке громила держал небольшой свёрток, который он вынес из мастерской.

— Это он, чувак на «индиане»! — уверенно прошептал отрок.

Заметив нездоровый кипишь, здоровяк глянул на наручные часы, недовольно мотнул головой и ускорил шаг.

Ну, красавец, что сказать!

Если на Дино была неизменная по-итальянски стильная косуха мягкой кожи, то на верзиле громоздилась видавшая виды джинсовая пара с глубоким фейдом на каждом дециметре. На правом бедре у громилы висел большой пистолет в знакомой рыжей кобуре, которую я видел в оружейном магазине «Frontier Arms», что в Батл-Крик. Скорее всего, это Colt M1911А1. Рядом маленький кожаный чехольчик на кнопке, в котором держать можно разве что «викторинокс». Для начала он зычно гаркнул, обругав нападавших неприличными английскими словами, завершив урок английского так:

— В маркетах всегда такой чудесный свежий вкусный воздух… Но всего два засранца — и атмосфера безнадёжно испорчена.

Чёрт возьми, это же фраза из моего любимого фильма!

Потом бритый чувак неожиданно добавил уже на русском, далее общаясь с миром только на нем:

— Слышь, черти, вы чё пристали к даме? Вам ноги переломать, папуасы?

Человек в джинсухе явно привык к тому, что его обязаны понимать все.

— Он русский! — удивлённо воскликнула Катя.

— Падре, видишь! И в Вашингтоне есть русские!

Троица наконец-то запеленговала достойного противника — чего, собственно, и добивалась.

Схватка казалась неизбежной.

Зеваки на безопасной дистанции быстро выстраивались в рваное оцепление вокруг места предполагаемого сражения. Я глянул на лица публики: мужчины, женщины и даже дети — любят американцы шоу, но полиция работает хорошо, настоящие драки случаются редко.

В дверях «Золотой пыли» возник Карлос с короткой берёзовой дубинкой в руке, вдруг битва перетечёт в заведение? Рядом — один из поваров с длинной скалкой, невысокий худощавый азиат с опасными глазами. Заметив пищевиков, громила расстроился и разозлился ещё сильней.

— Курр-рва, пожрать не дадите! — рявкнул он так, что некоторые штатские в оцеплении присели. — Порву как мойву!

В наступившей трёхсекундной тишине поползли растерянные шепотки — переводчиков с русского не нашлось. Воодушевленная поддержкой извне, хозяйка овощной лавки приободрилась, сказав гопникам что-то особо обидное. Один из них пнул снизу по ближнему лотку с овощами, ударом опрокидывая его на хозяйку. В воздух взметнулся фонтан сорта «chesnok garlic», после чего агрессор полез через прилавок, чтобы учинить уже настоящий разгром с жертвами.

— Пошли! — скомандовал я. Быстро и энергично растолкав зевак плечами, протиснулся вперед и выскочил на ристалище.

— Третьего не вижу! — прохрипел из-за спины знакомый голос. Дино умудрился не отстать ни на шаг.

Второй рэкетир собрался последовать за товарищем, однако неандерталец был уже рядом. Он схватил городского прощелыгу за ремень, и стащил его назад, как скатерть со стола. Гопник вскочил и с традиционной «бычкой», угрожающе наклонив голову, с силой толкнул противника в грудь. Ну-ну. С таким же успехом он мог толкать паровоз! Верзила очень удивился, после чего вытянул длинную руку размером с ногу, прилепил два пальца ко лбу незадачливого мафиозо, а затем как поршнем толкнул его в голову так, что тот отлетел на пару метров и опять повалился на землю.

Меня стукнули в левое плечо. Быстро обернувшись, увидев, что человек рядом со мной пытается выскочить вперёд, я одним ударом правой снёс его на землю, и тут же понял, что это обычный зевака… Я не собирался вникать, с чего всё началось и что вообще здесь происходит, да и какая теперь разница: наших бьют — мочи всех подряд.

— Ты куда лезешь!

Вот и ещё один вылез с дурным любопытством — резко толкнул его в грудь.

— Назад! Тоже хочешь упасть?

— Что вы, мистер, я просто…

— Исчезни!

Чёрт, да где же третий? Противники у владельца «индиана» были опасными, вот что важно. Здоровые накачанные лбы, пониже и похилее его, но агрессивные и опытные, сразу видно. Впрочем…

— Дино, где третий⁈ Ищи! — заорал я, заметив сына на противоположной стороне арены.

В толпе зашелестели купюры, посыпались числительные. Гадство, неужели они ставки делают⁈ Заходит тема! Во народ!

— Роняю любого на заказ! — объявил громила на своём плохом английском, разворачиваясь в сторону второго противника и одновременно уходя вбок. Ух-х! Хороший боковой фермерского мажора пролетел мимо. А ничего так!

Толпа радостно заорала — зрелище впечатляло. Но и с этим противником наш человек из Ди-Си справится… Соперник же разминал вращениями правую руку и накачивая кровь в кулак. Может, он на ферме бычков меж рогов колотит для тренировки? Но сейчас против него выступило чудовище пострашней…

Колхозный мажор отважно двинулся вперёд, ох, зря ты это сделал, чувак, ей-богу, зря! Я и не заметил, как выстрелил правой громила, его удар был очень быстрым, почти невидимым.

Парень отшагнул, согнулся, зашипев от боли, разозлился и снова ринулся в бой. В последний бой.

— На тебе таран Талалихина, деревня! — заорал радостный неандерталец, в прыжке всаживая обе ножищи в грудь откормленного фермерского сынка. Лучше бы того телеграфным столбом ударили, честное слово…

Туф-ф! Тело мягко легло в пыль.

Уже два бойца валялись в пыли и кряхтели, пытаясь прийти в себя.

— Сзади! — крикнул мне Дино.

Я перевёл взгляд и увидел, что невесть откуда взявшийся третий гопник с ножом в руке заходит со спины русского богатыря.

Русский начал разворачиваться, но adottaro ждать не стал. Бросившись в ноги попытавшемуся сопротивляться здоровяку, он с силой дёрнул его лодыжки на себя, заставляя врага с размаху грохнуться оземь — любимый приём! Тот выругался, вывернулся, поднялся — в руке опять сверкнул клинок.

— У него нож! — крикнул Дино с земли.

Я и не заметил, как в моей руке оказался «вальтер».

— Да по жбану! — сплюнул под ноги громила в джинсухе, которому всё это уже надоело. Он схватил с соседнего прилавка большой деревянный ящик и запустил его в неприятеля со скоростью реактивного снаряда.

Хрясь!

Мне показалось, что на месте головы налётчика образовалась сюрреалистическая инсталляция из плашек и гвоздей.

Бух! Третий лёг на мирную землю Додж-Сити — битва была закончена, а народ начал восторженно кричать и хлопать в ладоши.

Наш громила выставил руки крыльями и с довольным протанцевал пару диких круговых па в стиле «победившая совунья».

— Ты как? — озабоченно спросил я Дино. — Цел?

— Нормально всё, падре… — тяжело ответил отрок, осторожно трогая пальцем приличную ссадину на скуле. — Успел мне достать чертов дикарь… Он там жив вообще?

— Живой, водичкой отливают…

Тем временем громила поднял с земли опрокинутый лоток, вручил его ошарашенной хозяйке и начал о чём-то с ней переговариваться. Закончив разговор, он поднял с прилавка свой сверток, затем принял из её рук корзинку, развернулся, направляясь в нашу сторону.

— Идёт к нам! — пискнула Екатерина с паникой в голосе и попыталась спрятаться за мою спину, чтобы выглядывать оттуда.

Все напряглись.

— То-то я и слышу, русские голоса! Спасибо, парни… — тут верзила наконец-то обнаружил за моей спиной испуганные глаза и галантно поклонился.

— Рад приветствовать, Ваше Превосходительство Госпожа Посол! Извините, Екатерина Матвеевна, цветов у этих крестьян не нашлось, всё уже распродали… Как говорится, от души!

Неандерталец двумя руками протянул растерянной и смущённой Селезнёвой корзину, с одной стороны которой свисали безупречно красивые хвосты огромной, словно из рисованного мультфильма, оранжевой моркови, а с другой — изумрудно-узорчатая ботва.

— Разрешите представиться, господа, дипкурьер Михаил Сомов! А если по позывному, то Гоблин. Просто Гоблин.