Стратегия. Дипкурьер

Глава 14 Подготовительные мероприятия

Тут такие дела: два месяца назад Сотников присвоил Селезнёвой ранг Чрезвычайного и Полномочного посла. А не как было изначально — Посланника и Временного поверенного в делах, который хоть и обладает полномочиями главы дипломатической миссии, но формально не имеет ранга посла. Хотя все её и раньше называли послом. Потому что ранг и должность разные вещи. Понимаю, что на Платформе эта мудрёная иерархия несколько упрощена, и всё же…

Выше рангом только Демченко — глава МИД. Да… Что-то мне подсказывает, что навеки мы в Америке не застрянем.

Моя невеста — Чрезвычайный и полномочный посол. С ума сойти. По старому земному табелю такой ранг, на секундочку, приравнивается к званию генерала армии. Представляете? Я нет. Хорошо, всё-таки, что у нас ещё нет генеральских званий.

Екатерина свет Матвеевна, конечно, заслужила. Кого же ещё представлять к такому рангу, как не посла в Америке и Турции? А в перспективе именно она будет налаживать первые контакты с иранцами. Демченко на совещаниях приводит в пример Селезнёву, особенно когда вопрос касается экономической отдачи. Как после этого будут работать молодые сотрудники ведомства, имея такой пример? Правильно, ударно.

И вот новость последних дней — меня высшее руководство тоже не обошло вниманием! Раньше я был Третьим секретарём диппредставительства, скромный летёха, а теперь — Второй секретарь 1 класса, целый капитан!

Хорошо работаем, хорошо думаем. А кто молодец? Лейтенант молодец. Тоже. Хотя…

Ну да ладно, всех несправедливостей мироустройства, конечно, не исправить, но если начальство, а по совместительству ещё и невеста, за служебное и не только рвение представит меня к правительственной награде, то справедливости в жизни будет, конечно, больше.

Капает во дворе.

Сейчас, в первой половине этой странной, бесснежно-маятной, зябкой калифорнийской зимы, дожди на улице — не редкость, а скоро, как говорят старожилы, они станут обыденностью. Но настроение боевое, деятельное, ответственная операция выходит из пробуксовки. Хотя и немного тревожно.

— Точно без нас справишься? — в который раз риторически спросил я.

— Раньше ты этим как-то особо не интересовался, — с хитрым видом напомнила Екатерина свет Матвеевна. — Вы с Дино просто махали мне ручкой и сваливали в какую-нибудь очередную дыру.

— С тех пор кое-что изменилось.

— Что же? — немедленно потребовала уточнения роковая женщина.

— Просто успокой меня, — коротко попросил я, не отвечая на вопрос и не выпуская из руки её ладонь.

Стоящий рядом Федичкин поспешил начальству на выручку.

— Ехай ты к этим басурманским норвегам спокойно, Максим Валентинович, не держи на сердце тревогу. Со всем совладаем, с Божьей помощью.

Илья Алексеевич, конечно, сильно преобразился, освоился на новом месте и адаптировался. Сейчас он не на службе, поэтому одежда на нём мирская, рабочая: широченные штаны-карго с множеством карманов, в которых чего только нет, светлая шляпа-стетсон на голове и среднего размера тёмный серебряный крест на груди. Этакий православный ковбой.

Примечательна и пошитая на заказ клетчатая рубашка-косоворотка с кожаным ремешком и узким нагрудным кармашком, из которого всегда торчит отвертка. Это позволяет ему вне службы приговаривать: «Я — главный инженер прихода, постоянно что-нибудь починяю».

Но официально он уже иерей — следующий после диакона духовный чин. В отличие от диакона иерей имеет право совершать почти все таинства, за исключением хиротонии. Говоря проще, он не может сделать человека священнослужителем или церковнослужителем. Иерея в чин вводит епископ.

Илья Алексеевич привёз этот чин, недавно вернувшись из командировки, в ходе которой он получил его после обучения и аттестации. Теперь за отцом Сергием, как отныне звучит его имя в церковном изводе, закреплён храм, в котором он является настоятелем со своим приходом — религиозной общиной, которую иерей окормляет, то есть осуществляет её духовное попечение.

Конечно, вся процедура была существенно ускорена и упрощена, что вполне обычное дело для тех сообществ Платформы-5, что деятельно ищут пути решения задач и возникающих проблем, а не оправдания собственному бездействию.

— «Калашников» тебе оставляю, Илья Алексеевич, — значительно напомнил я, — Забери его сразу.

— Чего забирать-то? Я здесь буду жить, значится, а не в подворье, — объявил Федичкин. — Магдалена мне уже тихий уголок приготовила… Так и женщинам спокойней будет, и мне. Да и малец её уже подрос, почти воин, да… Автомат православный — это хорошо, богоугодно! В общем, ехайте спокойно, всех соструним, всех защитим. С Богом!

Отец Сергий перекрестил меня и пошёл к воротам, за которыми на улице уже стояли снаряженные в путь «Нива» и «Апач».

— Целоваться-то будем? Мне теперь у окошка сидеть, да вдаль глядеть, глазоньки выплакивая за рукоделием, — тихо сказала Катя, добавив: — Как-то не вовремя ваша поездка выпала… Да и вообще, весь этот «Кракен» мне совсем не нравится.

— Что поделать, всё заряжено. Если не мы это сделаем, то Сотников пришлёт других. Но им будет гораздо трудней и опасней. Так что команды «Пельмени разлепить, дым в трубу, дрова в исходное!» мы не дождёмся.

— Да я всё понимаю, просто…

Не дожидаясь окончания фразы, я притянул её к себе для долгого поцелуя, и мы бы забыли обо всём на свете, если бы не два резких автомобильных сигнала.

Торопят.

Русалка с трудом отстранилась.

— Пошли, соблазнитель, вслед вам помашу, — со вздохом сказала она, и тут же маленькая ручка цепко ухватила моё предплечье.

Ещё во время разговора со старостой Пером Баккеном я понял, что его характеристика «козьей тропы», которая тянется через леса вдоль побережья, несколько неточная и неполная. Через окна резиденции старосты то и дело доносился звук проезжающих байков или мопедов, а по дороге на кладбище, когда можно было рассмотреть лишь часть посёлка, я заметил во дворах пару «самураев» и один пикап.

Конечно, можно предположить, что местный мото и автотранспорт используется исключительно локально, однако в окрестностях разъезжать особо-то и негде.

В то же время хорошо известно, что сам факт обладания самодвижущейся техникой немедленно побуждает жителей любой деревни, особенно активную и любопытную молодёжь, которую всегда тянет в дальние дали, чтобы без устали искать новые маршруты.

Поэтому я попросил Дмитрия Николаевича Кострицына, нашего консула в Стамбуле, провести устную доразведку, что в болтливом и сумбурном Стамбуле не представляет особого труда. И вскоре он подтвердил, что Козья Тропа, как в ходе подготовки операции было решено называть эту дорогу, действительно существует. Сами турки, которые не отличаются особым любопытством по отношению к происходящему за пределами их территории, ей не пользуются, давно выяснив, что двустороннюю доставку проще и выгодней производить морем — много ли перевезёшь на легковушке или лёгком внедорожнике? А вот «удалённые рыбаки», неожиданно прибывшие из лесной чащи, изредка в городе появляются. Что и требовалось доказать.

Какое-то время мы втроём размышляли, на какой именно технике отправляться в путь. Дино, конечно же, был на стороне использования одного из автомобилей и обоих мотоциклов, к чему начал активно подбивать Сомова. Аргументов у него было два.

Первый: использование байков в головном дозоре даёт возможность заранее видеть препятствия и выбирать оптимальный путь. Второй: в случае аварии и серьёзной поломки автомобиля один ловкий мотоциклист сможет относительно быстро вернуться в город за помощью. В случае же поломки мотоцикла его можно будет погрузить в кузов, если в путь отправится «Апач».

Есть и недостатки. На неизведанной в принципе дороге мотоциклист открыт всем опасностям дикой среды. Один бог знает, что в тамошних лесах водится… Кроме того, при таком раскладе застрявший автомобиль нечем оперативно «дёрнуть», быстро вытащив на крепкий грунт, или взять на буксир для эвакуации.

Я же предлагал взять оба автомобиля. Доводы «за» очевидны. Один поможет другому выбраться из ямы или из грязи. «Ниве», конечно, будет тяжко вытаскивать застрявший «Апач», несмотря на то, что у неё усиленный передний бампер и электролебёдка. Но на что нам даны сильные мужские руки? Толкнём.

Кроме того, при таком составе конвоя все члены экспедиции будут надёжно защищены металлом кабин, в том числе и от дождя, а при необходимости есть, где заночевать. Через окна машины проще и удобней рассматривать дорогу, наблюдать и вести радиообмен, менять и применять оружие. Есть и ещё одна задача — надо пробить колею под габарит пикапа, при необходимости убрать препятствия.

Минусы тоже имеются. В отсутствие мотоцикла быстро за подмогой не сбегаешь, а диппредставительство останется без автотранспорта. Получается, что Екатерине в служебных поездках придётся использовать байк. Впрочем, ей нравится чёрный «Харлей», ездит она неплохо. Лишь бы шлем надевала, не боясь испортить причёску.

Долго думали, взвешивали, и всё-таки решили ехать на автотранспорте. В кузове пикапа лежит его наследство: лом, лопата, большой автомобильный фонарь, бухта стального троса и ручная лебёдка. Добавилась бензопила и ножовка, большой топор. Есть запас пресной воды, провиант на пять дней, хотя обернуться рассчитываем максимум за три. В пикапе имеется автомобильная радиостанция, у всех — индивидуальные «моторолы», простые и надёжные. На всякий случай всё-таки взяли палатку и спальники, керосинку.

Оружие по своему усмотрению. Со мной верный ППС в штативе и гладкостволка на потолке; решил, что картечь лишней не будет. Бернадино не может расстаться с «винчестером», а невозмутимый Гоблин, который один едет в «Ниве», и не подумал менять на что-то другое свою адскую пушку — убийцу белых носорогов. Он вообще невозмутим.

Порой кажется, что все баллы эволюции сталкер потратил не на резкость, скорость передвижения и физическую силу, что я и наблюдал на фермерском рынке, а на спокойствие.

Поначалу вообще всё радовало.

Особенно после тесноты Стамбула, бардака в пригороде и мешанины маленьких плантаций низких фруктовых деревьев. После развилки, где главная дорога уходит к КПП, Гоблин свернул ближе к берегу и густому лесу, где неплохая открытая грунтовка быстро обернулась той самой узкой Козьей Тропой. И вот там, как вскоре выяснилось, приключения Жюль Верна встречаются с меланхолией Паустовского и тревожными тенями нуара.

Хорошо! Особенно ранним днём после короткого дождя. Сосны здесь высокие, воздух — вкусный, пахнущий смолой гигантских кедров и солёным дыханием близкого моря, а каждый горный ручеёк — как серебряная лента. И даже самые обычные звериные тропки и небольшие полянки выглядели, как постановочные кадры из кино.

Ведёт нас знаменитый сталкер высшей категории, у него огромный опыт странствий по таким местам. Идеальный проводник.

Тропа идёт поверху каменистого берега, вокруг огромные кедры, сосны и ели, пейзаж стандартный для побережья, Напоминает карельский, отчасти Британскую Колумбию или Монтану, как говорят знающие люди. Изредка встречаются спуски к живописным бухточкам. Грунты всё больше твёрдые, больших рек на пути нет, есть маленькие ручейки, стекающие в море. Справа проплывал целый заповедник горных трав, хвощей и ворсистых оранжевых цветов.

Белая «Нива» Сомова, следующая впереди «Шеви», казалось, не ехала, а плыла по слегка ухабистой колее, то и дело исчезая на поворотах за высокими кустами. Колея, которую мы с преувеличенным пренебрежением назвали Козьей Тропой, была вполне заметна под ковром рыжей хвои и жёлтых, похожих на кленовые, листьев. По бокам вплотную стояли стены леса: могучие ели с серебристой корой, тёмные кедры-исполины, сквозь чьи ветви скупо пробивался свет свинцового неба и чахлые кривые сосны, цеплявшиеся за каменистую почву. На обочинах — кусты и камни, густо покрытые жёлтыми лишаями.

«Апач» важно покачивался, наезжая на корни, похожие на спины доисторических чудовищ. Крепко удерживая руль, я вслушивался в рокот мотора и в более тихие звуки: шелест шин, треск сучьев под резиной и настойчивое, нехарактерное, и потому тревожное молчание сына. Дино смотрел в окно, пальцы бессознательно поглаживали приклад «винчестера».

— Что-то слишком тихо, падре, — наконец произнёс он, не отрывая взгляда от леса. — И птиц не слышно. Как перед грозой.

Я лишь кивнул.

Сын тоже это чувствовал — необъяснимую лёгкую тревогу, не требующую немедленных действий, и классическое, характерное для такой глухомани предчувствие, нависшее над этим, казалось бы, нетронутым раем. Объясняется это, скорее всего, недолгой и странной утратой чувства реальности, какое овладело нами в начале пути. Словно «тропа» была не просто грунтовкой, а разделительной линией, где справа заканчивался знакомый мир, и начиналось нечто древнее и абсолютно безразличное к человеку.

Рация на торпеде хрипло ожила:

— «Гоблин» в канале. Впереди ручей, размыло основательно. Готовьтесь к мокрому приключению.

— Принял, — бросил я в микрофон.

Спуск к ручью оказался крутым и скользким. Вода, тёмная как крепкий чай, бурлила между замшелых валунов, пенилась в водоворотах. Лёгкая «Нива» Сомова уверенно вошла в поток, оставляя за собой пенистый след. Я, двинулся следом и почувствовал, как колёса «Апача» на мгновение потеряли сцепление, зарывшись в илистое дно. Послышался неприятный скрежет.

— Да проскочили, проскочили… — облегчённо выдохнул Дино.

Мы ехали уже полтора часа, а я наслаждался почти всем, что окружало, — немного резким воздухом лесной подстилки из листьев и хвои, длинной, как спицы, сплошными зарослями незнакомой растительности, лучами солнца, прячущегося за тучами, и непонятным далеким гулом. Может быть, это камнепады или эхо раскатистых лавин.

Путь морем от крайней бухты Стамбула да Саг-Харбор — примерно сто двадцать километров. А по суше…

Чёрт его знает, увидим.

После форсирования очередного ручья, на этот раз совсем крошечного, едва конвой выбрался на противоположный берег, как автомобильная рация снова зашипела.

Пш-ш…

— Стоп-стоп. Не вылезайте пока, — на этот раз голос Сомова был строг и лишён обычной иронии.

«Нива» впереди замерла, я тоже затормозил. Из кабины вышел Сомов, его массивная фигура в заслуженной джинсовке казалась скалой. В руках сталкер стволами вперёд держал у пояса свой двуствольный штуцер, взгляд был прикован к чему-то в чаще, справа от тропы.

Я вытащил из зажимов ППС и жестом велел Дино оставаться в машине. Высунувшись в окно, крикнул:

— В чём дело, Гоб?

— Смотри сам, — коротко бросил сталкер, указывая стволами штуцера вглубь леса.

Вышел из машины.

Сначала я ничего не увидел. Лишь высокие деревья, густой папоротник, покрывавший землю, и свисающие с ветвей вьюны. Потом взгляд уловил движение.

Что-то огромное, угольно-чёрное, медленно и величаво переступило упавший ствол векового кедра. Это был чёрный медведь, но таких габаритов я не видел никогда. Его шерсть отливала синевой, а холка возвышалась, как горный хребет.

Но не это заставило кровь застыть в жилах. Полное мрачного, хищного достоинства животное не просто так двигалось параллельно тропе, словно тень, не обращая на нас никакого внимания. Оно что-то тащило. Длинную, обвисшую тушу огромного лося!

— Mamma mia… — прозвучало рядом.

Все вылезли, не удержишь.

— Чёрный властелин, — прошептал Дино, вставая рядом. Его лицо было серьёзным.

— Старый зверюга, матёрый, — произнёс Гоблин. — С такими даже волчьи стаи боятся расходиться краями. Учуял, но мы для него — мухи. Дедушке не до нас.

Надо было не автомат хватать, а полуавтомат Benelli M4 Super 90. Гладкий ствол вполне эффективен на малой дистанции. Пуля Gualandi двенадцатого калибра весом 32 грамма приносит в тушу медведя огромную энергию и обладает хорошим останавливающим действием, что крайне необходимо при стрельбе накоротке.

— Интересно, такой монстр может подраться с пещерником? — спросил отрок в духе вечно-заразного «Кто сильней, кит или слон?».

— Запросто, — не удержался я от соблазна.

— Гоб, твой штуцер его возьмёт?

— Зачем такого красавца валить? — удивился Михаил, но тоже не удержался. — Если не первым выстрелом, то вторым «нитро» его точно на задницу посадит.

Мы стояли почти в полном молчании, слушая, как гигант ломает подлесок, удаляясь в сторону моря. Воздух был наполнен запахом его дикой мощи, свежей крови и влажной земли. Дино, бледный, смотрел в ту сторону, где скрылся зверь, его глаза были полны одновременно страха и восторга.

— Чёрт, — тихо выругался парень. — Вот это зверюга…

— Ну вот, — буркнул я. — А ты, «стрелять»… С одной стороны, чисто монстр. С другой, в радиусе пятьдесят километров других медведей точно нет.

Чащоба словно сомкнулась, поглотив следы медведя, Сомов расслабился, опустил штуцер. Да уж, на Козьей Тропе мы не на вершине пищевой цепи.

Дорога скучать не давала. Начался сплошной буковый лес — светлый и торжественный, как византийский храм. Или, пожалуй, он больше напоминал бесконечную колоннаду, как бы обтянутую зеленоватой замшей, — некий мшистый и прохладный строй, медленно спускающийся с предгорий.

Двинулись дальше, и вскоре тропу преградило огромное, недавно упавшее дерево — кедр, вывороченный с корнем ураганом. Пришлось доставать бензопилу. Рёв инструмента, казалось, осквернял первозданную тишину, но такая правка природе лишь на пользу. Я умело работал «хуцкварной», Гоб оттаскивал, а Дино нервно оглядывался по сторонам.

После расчистки пути, когда казалось, что вот сейчас-то помчим, конвой наткнулся на валун, наполовину перекрывавший колею. Втроём, с напряжением сил, мы откатили его в сторону. Камень, с глухим стоном ушедший в густой папоротник, оставил после себя влажную, тёмную яму.

— Похоже на нору… — мрачно заметил adottato, заглядывая в неё.

— Прекращай, яма и яма, — поморщился Сомов. — По машинам.

Тут много белок и разнообразной боровой дичи, заметной даже с дороги, техники эти зверушки ещё не боятся. Один раз я заметил трёх красавиц-косуль в лиственном пролеске, а вот лосей что-то не видно…

Километр за километром, час за часом, кочка за кочкой. Пейзаж менялся незначительно: каменистые мысы, с которых открывался вид на бескрайний серый океан, глубокие бухты с пляжами из чёрного песка, куда не ступала нога человека, и доисторический лес. Тусклое солнце начало клониться за тучами к горизонту, окрашивая небо в грязно-лиловые тона. Холодает.

Пш-ш…

И снова ожила рация. На этот раз голос Сомова был спокоен, почти будничен:

— Впереди развилка. Наша тропа — левее, в гору. Справа неплохой спуск к воде. Макс, ты ведь именно про это говорил? Жду решения.

Прикинул: примерно две трети пути уже пройдено, так что усталость от тряски накопилась изрядная, сейчас чайку бы горяченького.

— Проверяем, вроде бы место подходящее… — решил я, посмотрев на уставшее лицо сына. Вспомнил огромную чёрную тень исполинского медведя и ледяной взгляд сталкера. — Если на берегу всё нормально, то мы передохнём, но недолго. Ночь на открытом месте в лесу с такими соседями — кислое дело.

— Принял. Едем.

«Нива» свернула на едва заметную с Козьей Тропы проплешину. «Шевроле» снисходительно покачнулся, ревниво рыкнул, следуя за малышкой-выскочкой. Сквозь частокол стволов блеснула полоска воды.

Мы выехали на небольшую поляну с валунами, поросшую жухлой травой. Рядом с шипением плескалось по-зимнему стылое море, однообразное и тяжёлое. Воздух был чист и холоден.

Дино разжигал керосинку для чайника, а Сомов начал нарезать коляску варёно-копчёной колбасу с чесночком, которую я покупаю у фермера-поляка. Варёную колбаску на бутерброд или для оливье здесь хрен найдёшь. Болонья, как американцы называют «варёнку», вы вряд ли спутаете с «Докторской», настолько непривычный вкус она имеет.

К колбасе прилагался острый козий сыр, отличные помидоры с ярким, насыщенным вкусом и ржаная чиабата.

Я зачерпнул чайником воды из ручейка и замер на песке, осматривая расстилающуюся передо мной бухту… Так, люди здесь не бывают, навскидку — ни одного следа. Далеко выступающий в море западный мыс хорошо защищает от волны и от ветров, сама бухта глубокая. И подъезд удобный, пологий. Маскирующей растительности много. Лес из гигантских деревьев на противоположном берегу показался мне сплошной стеной с чёрными зубцами, небрежно вырезанными маникюрными ножницами.

— Падре, чайник!

— Несу!

— Ну что скажешь, командир? Устраивает бухта? — спросил Гоблин, присаживаясь возле керосинки, где Дино грел руки.

— Вроде бы да. Не на сто процентов, но…

— На сто процентов не уверен никто и ни в чём, — последовал философский ответ. — Но место хорошее. Не совсем открытое. С суши и моря подход удобный, следов присутствия нет, всё спокойно. По крайней мере, пока. Эта тропа, Макс… она не для туристов.

— Сможешь подобрать место для тайника с надёжной приметой?

Михаил поднял на меня взгляд, в котором читалась усталость вечного странника.

— Прогуляюсь, поищу чего под нычку. Примет здесь хватает.

Дино протянул нам по кружке с горячим чаем. Парень уже успокоился, в его глазах горели отблески пламени керосинки и затаённая гордость за пройденный путь, который у него никто не отберёт.

— Старшие, а вдруг мы встретим здесь свеженького Спасателя, который внезапно выйдет на нас из леса? — неожиданно спросил отрок. — Что будем с ним делать? Отвезём к туркам или к американцам? Хотя я бы посадил его у Магды в подвал и переправил бы тайно в Замок, пока он здесь не огляделся. Такой человек Сотникову пригодится!

Не устаю удивляться.

— Дино, ёлки… вот откуда в тебе это умение придумать не пойми что, а? И всегда в самый неожиданный момент, когда ничего к этому не подталкивает? — покачал я головой.

— Почему не подталкивает, падре? Посмотри, какой дикий лес вокруг! Но дорога в нём есть, город не очень-то и далеко. Примерно такое же местечко, где неподалёку от Базеля вылупился этот ваш, как его, Потапов!

— Ну, ты и сравнил… Это другое, там… — тут я замолчал, пытаясь придумать логичное продолжение мысли. — Базель-то поближе будет, я те места знаю отлично, поверь.

— Верю. Но это не аргумент, — упрямо мотнул шевелюрой сын. — Хорошо, здесь расстояние чуть больше, и что из этого? Не препятствие. Тем более, что возле Базеля вечно бандиты бродят, а здесь нет.

— Чёрного медведя ты уже забыл?

— Ха, медведя везде встретить можно! Вот смотри, в Стамбуле спасателя нет! Никто о нём не слышал, турки наверняка бы разболтали. А в Додж-Сити есть? Тоже нет, а должны были дать!

— Стоп-стоп! — Сомов поспешил вмешаться в ход собрания писателей-фантастов и даже стать его участником. — Куда вас несёт, бродяги, спасатели давно закончились!

— Почему закончилась? Неправда, про них вообще редко говорят, значит их совсем мало. — не согласился отрок. — Гоб, вот ты лично сколько спасателей видел?

Сталкер задумался.

— Так. Потапов…

— Про него все знают, — недовольно махнул рукой adottato. — А ещё? Их давали по одному на анклав, так?

— Ну да, шанхайский, как известно, выжил, там он и работает. Спасателя индусов сожрали хищники, от бедолаги только короткоствол уцелел… — начал перечислять Михаил. — Считай, что я его видел. Ещё одни останки мы с Кастетом обнаружили неподалёку от Мадрида, было дело… Считай, что трёх как бы знал. Наш пропал без вести, а берлинский, скорее всего, вообще не активировался из-за сбоя.

— А Скуфос? — с хитрой миной спросил Дино.

— Парни, а ведь точно, я в рубке на стене революционный маузер видел! — воскликнул Сомов.

— И не только маузер, я ему в обмен спасательский револьверчик отдал, — поведал Дино.

— О-па! — удивился Гоблин. — Где добыл-то?

— В магазине купил.

— Интерес-сная история у грека… — протянул Сомов. — Если это так, и он реально спасатель, то не филиппинский, у них свой спасатель есть.

— Свой спасатель? Откуда знаешь?

— Да я вообще много чего знаю, курсант.

— Бер, — поправил Дино, развалившись со своей кружкой прямо на песке.

— Извини, Бер, — слабо улыбнулся Михаил.

— «Шоколадка» у него, чего тут гадать, малый транспортируемый терминал канала поставки. Он её где-то в горах прячет. А может приховал панель прямо в Канберре, — заявил я.

— Думаешь?

— Поэтому-то он и мотается постоянно по реке между Манилой и Канберрой, — пожал я плечами.

— Интересное объяснение, Макс, — сказал Гоблин.

— Снабжает австралийцев и золотоискателей разной мелочевкой, да и у филиппинцев барыжит. На все руки коммерсант.

— Падре, «шоколадка» у него может быть и есть… Но в любом случае, Скуфос — спасатель американский, — озвучил свою версию adottato.

— Поясни.

— Он же грек! Все знают, что греки из Стамбула сразу в Америку перебрались! Вспомни, сколько их в Додже, начиная с Магды, — специалист по греческому вопросу повернулся на бок, подпер голову рукой и закусил травинку.

— Верно говоришь, и в церковной общине их много, — согласился я.

— Он должен был в Додж-Сити объявиться! Но не захотел, тормознулся из-за терминала, решил стать самостоятельным игроком, — продолжал с ленцой убеждать нас отрок. — Австралийцы «шоколадку» нашли, а он сам у них объявился. Вот всем и стало хорошо. Зачем ему американцы?

— Да что ты всё заладил про американцев, сын! Смотрящие на таком удалении спасателя приземлять не будут.

— Потапов, между прочим, чёрт знает откуда к нам топал с лютым гемором, — негромко заметил сталкер, всегда умеющий найти неожиданный довод. — И ничего, не переломился, добрался. Я сам его встречал на Волге под фанфары.

— Нет уж! Аналогия не прослеживается. Потапов, по задумке Смотрящих, должен был, умилившись уровнем швейцарской жизни, остаться на месте, в Базеле, обеспечивая баланс интересов, — не согласиться я. — Кто же знал, что Фёдор быстро плюнет на весь этот зверинец в Берне и отправится искать соотечественников!

— Макс, говоришь ты вроде правильно, но где твой вывод? — спросил сталкер, легонько стукнув кружкой по камешку.

— Вывод такой, что Спасатель может появиться где угодно. Слишком их мало, слишком высокая смертность в профессии.

Налетевший с гор порыв холодного ветра качнул кусты и ветви деревьев, принося с собой запах хвои и прелой листвы.

Где-то в глубине материка, в тех самых «дальних далях», что так манят беспокойные сердца местной молодёжи на их байках и мотороллерах, внушительно завыл матёрый волк. Звук был одиноким и тоскливым. Ему тут же ответили другие.

— Поехали, скоро дождь начнётся… — неохотно сказал я и показал вверх, где в разрывах туч серело мрачное темнеющее небо.

— Всё-таки мы его увидели, — тихо сказал Дино. — Настоящего властелина леса. А не синтетического пещерника.

— Увидели, — согласился Гоблин, глядя в тёмные воды залива — К лешему такие смотрины, он реально монстр. Надеюсь, это была первая и последняя встреча… Сейчас пройдусь к вон той скале.

Скоро настанет новая ночь, а перед ней — новая дорога. А пока… Трое людей, затерянных в бескрайних лесах этой удивительной планеты, в забытой богом бухте на краю света, сидели у крошечного источника тепла и света, в то время как вокруг просыпалась огромная, тёмная и равнодушная к ним ночная жизнь.

— Дорогой Максим! Оставляйте своих парней мне, и я поженю их в течение двух суток! — предложил староста Пер Баккен, подливая в высокие стаканы национальный самогон на травах под названием «аквавит». Трав и специй в составе картофельного самогона несколько, но я почувствовал одну. «Иван Васильевич, Вы водку пьёте? — Анисовую!». Помните? Вот это про аквавит.

Сам староста называет свой деревенский аквавит целебным напитком, который способен вылечить многие недуги, однако, думаю, чудодейственный эффект немного преувеличен.

К аквавиту подали закуски: сельдь, голубого краба и ужасное рыбное блюдо Lutefisk из трески, дословно «рыба в щелочи», обожаемое скандинавами. Эта национальная гордость и праздничное лакомство имеет отвратительный запах, отдающий гнилью, и весьма непривлекательный вид. Несколько суток выдержки в берёзовой золе, и рыба получается полупрозрачной и желеподобной. Я такое точно в рот не потащу.

— Смотри, как пританцовывает этот здоровяк! Видный парень, красавец, настоящий викинг! — Баккен помолчал и задумчиво добавил. — А может и берсерк…

— С ним такое бывает, — подтвердил я.

В напарницы для танца Сомов выбрал капитальную дивчину одинакового с ним роста и почти такого же телосложения из числа тех замечательных красавиц, которых побаиваются все деревенские мужчины. А та глаз не могла оторвать от русского удальца, дождавшись-таки своего заезжего принца на белой «Ниве». Парочка отплясывала настолько лихо, так энергично размахивала конечностями, что вся свадьба сначала сторонилась, а потом коллективно отжала их к самому краю поляны, которая в Саг-Харбор считается главной площадью. Где же ещё справлять свадьбу, на которой замуж выходит младшая дочь главы поселения?

— Оставляйте на развод! — всё не мог успокоиться староста. — Святой Мартин, да он в одиночку может вытащить парусную лодку на камни, поднять на борт нерпу и одним ударом кулака успокоить огромного тунца! Как, говорите, его прозвали в России?

— Гоблин.

— Отличное имя! Слушайте, мистер Горнаго… Наша Хельга девушка приличная, работящая, из богатой семьи. Скажу прямо, её отец владеет четырьмя лодками и единственным у нас паровым баркасом, — староста значительно посмотрел на меня.

— Ого! Действительно, это богатое приданное! Однако же, уважаемый Пер, боюсь, что скорее Гоблин увезёт её с собой, а не наоборот. Такая у него работа.

— Какая же? — немедля поинтересовался глава.

— Ну… Доверенное лицо президента России и Русского Союза, уникальный специалист по улаживанию особо сложных дел.

— Важный человек, жених подходящий, — часто закивал староста. — У самого президента работает? Да, такой в рыбацкой деревне не останется… Может, мне нужно отправить Хельгу к вам на обучение? Пусть выучится на фельдшера, а там уж как жизнь сложится. Связи и в этом мире важны.

Я уже успел презентовать Баккену отечественную систему образования и здравоохранения, озвучив стандартную методичку. Хотел записать, но не понадобилось, выучил.

— Отличная мысль! — поддержал я. — Мистеру Сомову давно бы надо обзавестись семьёй.

— Видите, как эти двое смотрят друг на друга? Они нашли идеалы, дорогой мой!

Музыка на время стихла, гости потянулись к столам с аквавитом и закусками. Молодожёны под одобрительные крики общины опять начали целоваться на виду у всех гостей, встав на стулья. Эта традиция очень похожа на нашу, — чем дольше продлится поцелуй, тем счастливее они будут.

— Ваш сын тоже хорош, Максим. Не поддался первому давлению наших парней и уже правит балом! Очевидно, что острый взгляд, дерзкий нрав и резкую походку он перенял от папаши.

— Есть такое, — скромно согласился я, умолчав о деталях.

Дино натанцевался быстро. В качестве подарков от русского диппредставительства, кроме наборов отличных блёсен, турецкого парфюма и настольных механических часов, сюда приехали две акустические гитары. И теперь наш рокер, собрав вокруг себя стайку пацанов и девчат, давал им первые уроки мастерства.

Да! Патроны для «винчестера» серьёзному пацанёнку-охотнику я всё-таки привёз и передал. Потому что обещания нужно выполнять.

Невеста в роскошной серебристой короне начала разносить и раскладывать самолично приготовленную кашу. Существует у норвежцев обряд, в котором невеста вот так выражает благодарность гостям за то, что те смогли прийти на свадьбу. Обряд более символичный, чем практичный. Каши на всех не хватает, поэтому некоторые гости сразу отставляют её в сторону либо прячут, чтобы потом отдать желающим за выкуп. В ритуале выкупа, как таковом, тоже есть сходство, о чём я не преминул сообщить старосте.

— Мы с русскими всегда жили по-соседски, — ответил Пер Баккен. — И жили бы хорошо, если бы наши политики на Земле не стремились нас поссорить. Теперь вы далеко, но у нас по-прежнему гораздо больше общего, чем с американцами или турками. Особенно зимой! — хохотнул он и добавил:

— Когда, вы говорите, прибудет ваш пакетбот? Хорошо бы этим парням успеть пройти вдоль Берега Скелетов в течение трёх недель, мистер Горнаго… После этого минимум на полтора месяца начнутся непрерывные шторма. В нашей бухте будет поспокойней, но и здесь рыбаки могут неделями не выходить в море.

…Двуединый план, разработанный мной при подсказке Сомова, прост и гениален. Я ведь приехал сюда не только для того, чтобы определить место, где экипаж пакетбота оставит опасный груз. Определить, сперва присмотревшись и принюхавшись к тому, что происходит в Саг-Харбор, какова атмосфера и настроение местных.

Грот-то мы, так или иначе, взорвём.

После чего Гоблин уедет в пункт постоянной дислокации для отдыха. Он получит заслуженную благодарность и новое задание.

А нам работать здесь, на своей американской «земле», решая повседневные и перспективные задачи. Поэтому мотобот заглянет в Саг-Харбор, чтобы передать общине приветствие от самого Сотникова, гуманитарно-комплиментарный груз и небольшую посылку для меня. Заберу как-нибудь, а заодно проверю степень любопытства наших новых друзей. В другом варианте важный груз сразу остаётся здесь, до востребования. Выбор варианта зависит от комплексной оценки всех факторов и моего решения.

— Тянуть не буду, по возвращении сразу дам радиограмму в Замок Россия. Правда, придется забраться повыше в горы… Кругом хребты, связь отвратительная… Передам координаты и ваши настоятельные рекомендации поторопиться. После визита к вам пакетбот отправится дальше, к туркам, чтобы доставить оборудование для нашего консульства в Стамбуле. Ну и заняться коммерцией, как водится! Думаю, сюда он прибудет дней через семь — десять.

Правду говорить легко и приятно.

Добавлю, и безопасно. Ничего не нужно придумывать и вспоминать, боясь неосторожным словом спалить всю малину. А я старосте слова неправды не сказал. Просто не сказал всю правду. В первом варианте доставки пакетбот на участке между рыбацкой деревней и Стамбулом заглянет в ещё одну бухту.

В дальнейшем посмотрим, для заброски ординарных грузов все эти сложности ни к чему.

Отследить такую операцию невозможно, схема совершенно чистая.

— Комплимент? Хм-м… И что же там будет? — с интересом спросил староста.

— Пер, честно скажу, не знаю, — признался я как на духу. — Но в нашем МИД работают люди умные и опытные. Вам наверняка понравится.

— Что ж, встретим со всем уважением! — пообещал он. — А насчёт обучения детей мы всё серьёзно обсудим на совете общины… Важное дело.

В этот момент я понял, что потерял из виду Сомова. Мой здесь, в тесной компании, а где сталкер? Заметив, как я кручу головой, Пер Баккен перегнулся через стол и положил тяжёлую руку на моё плечо.

— Не ищи, друг, до утра ты их не найдёшь. Это же любовь, сам знаешь, да поможет им святой Мартин…

Знаю.

Пусть святой Мартин и в нашу с Екатериной сторону глянет мельком с благословением, лишним это не будет.