Династия. Феникс

Глава 25

Сделав небольшую паузу, Романов продолжает:

— Сегодня я обращаюсь к вам не как правитель, а как отец, чьё сердце разрывается от вида страданий, в которые погружена наша империя. Я слышал голоса Сибири, взывающие к миру. Слышал гнев и боль рода Грозиных, чья преданность России не подлежит сомнению. Слышал и тех, кого ослепила ярость. Но война — не путь к истине. Война — это путь в пропасть, куда мы не позволим рухнуть нашей стране. Я вижу это, как никто другой.

— Лицемерный ублюдок, — кривится Григорий Михайлович. — То есть раньше ты не видел, да? Только когда понял, что все дворяне против тебя, глаза, наконец, открылись.

В словах дедушки был смысл. Обращение Домогарова, хоть и было крайне дипломатичным, всё же несло в себе воинственный посыл. Несложно представить, как знамёна, что колыхались за его спиной на видео, будут подняты против правителя, который позволяет продолжаться бессмысленной бойне.

— Приказываю, — продолжает тем временем император. — Всем воюющим родам прекратить огонь с рассвета завтрашнего дня. Императорские войска возьмут под свою защиту поместья Грозиных, Жаровых и Череповых. Владения всех участников конфликта, включая вассальные роды, объявляются неприкосновенными под защитой короны. Миротворцы выступят немедленно. Князь Кирилл Домогаров, чья мудрость и преданность стали маяком в этой тьме, возглавит мирные переговоры. Я не требую ничьей капитуляции, но вместе мы должны найти общее решение, которое устроит всех.

Немного помедлив, Романов добавляет:

— Служение России — наш общий долг. И сегодня я исполню свою часть долга и остановлю войну.

Эфир прерывается. В штабе царит напряжённая тишина, сквозь которую вдруг прорывается чей-то облегчённый вздох.

— Да ладно, — бурчит Игнатьев и падает на стул. — Вот почему он надел военную форму… Типа миротворцев возглавляет.

— Негодяй, — фыркает князь Грозин. — Исполнит свою часть долга, видите ли. Он просто понял, что его трон зашатался! Ещё чуть-чуть, и в стране возник бы такой раскол, что без миллионов смертей его было бы не решить.

— Можно похвалить императора за то, что всё-таки прислушался, — пожимаю плечами я.

— Да, наверное, — говорит князь. — Но ему придётся очень долго восстанавливать свой авторитет! И не факт, что когда-нибудь получится. Что дворяне, что простые люди прекрасно всё понимают, — дедушка взмахивает рукой, будто отбрасывает что-то. — Романов окончательно потерял моё уважение. Однако я рад, что он принял верное решение.

— Какие приказы, ваше сиятельство? — спрашивает капитан. — К рассвету мы должны прекратить огонь.

— Вот и прикажи всем армиям и нашим вассалам готовиться к этому. Отменить все наступательные операции, занять оборону. В случае если противник будет провоцировать после рассвета — не отвечать, фиксировать все нарушения на фото и видео. Если Жаров и его вассалы продолжат войну, это станет нашим козырем на переговорах.

— Так точно, князь. Сейчас отдам приказы.

— Господа, поступило обращение от офицера императорской армии, — говорит диспетчер. — Они приближаются к нашим землям и просят разрешение на пересечение границы.

— Отказать, — говорю я. — Если собрались нас защищать — пусть защищают на расстоянии. Внутри наших земель им делать нечего.

Григорий Михайлович молча кивает, соглашаясь с моим решением. Затем устало вздыхает и садится на стул.

— Это ещё не конец, — говорит он. — Прекращение огня — не мирное соглашение. А чтобы заключить мир, нам придётся провести переговоры, которые могут повернуться по-разному.

— Вы правы. Но начало положено, — говорю я. — Надеюсь, Жаров поймёт, что без поддержки императора он далеко не уедет.

— Не забывай, что у него есть ещё один тайный союзник.

— Я помню. Но с этим человеком мы вскоре разберёмся. Учитывая, что князь Домогаров упомянул его в своей речи, врагу недолго осталось. Есть шанс, что на него ополчимся не только мы, но и все спецслужбы империи.

— Такая возможность есть, — задумчиво проведя рукой по бороде, говорит князь. — Я подниму этот вопрос на переговорах.

Взглянув на наручные часы — сегодня какие-то старинные с кожаным ремешком — Григорий Михайлович произносит:

— Думаю, мы с тобой можем отдохнуть, Александр. Как ты смотришь на то, чтобы вместе поужинать в поместье? Если случится что-нибудь необычное, капитан нас вызовет.

— Конечно, господа, — кивает Игнатьев.

Пока мы едем в поместье, я звоню отцу. Он берёт трубку почти сразу:

— Здравствуй, Александр. Прости, что не отвечал, пока шла война. Дни были очень напряжёнными.

— Понимаю. Всё в порядке. Что думаешь насчёт слов императора?

— Лживо и противно, однако очень вовремя, — отвечает Сергей. — Скоро война могла достигнуть таких масштабов, что даже приказ императора её бы не остановил.

— Да. Мы с князем с тобой согласны.

На несколько мгновений в трубке повисает молчание, а затем Черепов спрашивает:

— Он сейчас с тобой?

— Князь? Да, он рядом, — говорю я, бросив взгляд на дедушку.

— Дай ему трубку.

— Князь Черепов хочет с вами поговорить, — я протягиваю телефон Григорию Михайловичу.

Чуть сведя брови, он берёт аппарат и прижимает к уху.

— Алло. Да, Сергей Альбертович, взаимно, — какое-то время он выслушивает, что говорит мой отец, а затем хмыкает и отвечает: — Хорошо. Нам есть о чём побеседовать. Всего доброго.

Князь Грозин возвращает мне телефон и довольно хмуро сообщает:

— Он хочет приехать завтра. Выразить благодарность за то, что мы вступили в войну и лично побеседовать со мной.

— Думаю, он в курсе, что вы знаете о тайне, — говорю я.

— Угу, — мычит князь. — И нам с ним предстоит этот вопрос обсудить.

Ужин в поместье проходит в молчании. Мы с дедом оба слишком устали за время войны, и хотя тем для бесед у нас предостаточно, предпочитаем отдохнуть от разговоров. Наевшись, мы коротко прощаемся и отправляемся каждый в свою спальню.

Рассвет застаёт меня в кровати. Проснувшись, я даже не могу вспомнить, как лёг. Военная форма, в которой я ходил все эти дни, валяется на полу, а сам я лежу поперёк кровати.

Поднявшись, смотрю в окно и вдруг понимаю, что сегодня мне не надо бежать в штаб и принимать судьбоносные решения. Всё кончено. По крайней мере, пока. Но даже это «пока» наполняет сердце лёгкостью и покоем.

В полдень на въезде в поместье поднимается шум. К дому подъезжает чёрный мерседес с гербом Череповых. Из машины выходит Сергей.

Мама, стоящая рядом со мной на крыльце, замирает, её пальцы впиваются в мою руку. Я смотрю на Анну и успокаивающе улыбаюсь, мол, всё будет хорошо. В ответ она качает головой. «Не уверена».

Черепов поднимается по крыльцу один, его охрана остаётся возле машины. Григорий Михайлович делает шаг навстречу, его взгляд сегодня суров как никогда. Он встречает вовсе не союзника, с которым они вместе славно воевали. Он встречает того, кто давным-давно украл сердце его дочери.

— Ваше сиятельство, — встав на одну ступеньку с дедушкой, Сергей почтительно кивает. — Рад встрече с вами. В последний раз мы виделись очень давно.

— Это было, кажется, семнадцать лет назад. На балу в честь дня рождения императрицы, — сухо произносит дедушка, пожимая Черепову руку. — Ещё до того, как родился мой внук Александр.

— Думаю, вы правы. Довольно скоро после того бала я был вынужден уехать в Европу, — невозмутимо отвечает Сергей. — Григорий Михайлович, у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свою благодарность. Если бы ваш клан не вступил в войну, нам бы пришлось очень тяжело.

— Полагаю, что в данный момент ваш род уже бы прекратил своё существование.

— Мы бы не позволили так просто себя уничтожить, — отвечает Черепов, глядя князю Грозину в глаза.

— Они точно поругаются, — обеспокоенно шепчет мама.

— Не переживай, — так же тихо отвечаю я. — Они просто проверяют друг друга на прочность.

Обменявшись с Сергеем ещё несколькими фразами, дедушка приглашает всех в дом. Мы проходим в гостиную и садимся за стол, слуги подают нам чай и лёгкие закуски. Поздравляем друг друга с окончанием войны.

Но официальная часть, если её можно так назвать, продолжается недолго. Черепов, видя, как Григорий Михайлович таранит его взглядом, сам предлагает:

— Ваше сиятельство, между нами есть вопросы, которые следовало бы обсудить наедине. Давайте сделаем это сейчас.

— С радостью, — тут же отвечает князь Грозин и поднимается. — Прошу в мой кабинет.

Мы с мамой остаёмся в гостиной. Я спокойно беру с тарелки тарталетку с икрой и ем, а мама места себе не находит.

— Почему ты нервничаешь? — прожевав, спрашиваю я. — Ведь случилось именно то, чего ты хотела. Больше не придётся скрываться.

— Я это понимаю. Трудно совладать с собой, — смущённо улыбается мама. — Гормоны.

— Точно. Я порой забываю, что ты беременна. Кстати, как дела? Тебе не надо сходить на УЗИ или что-нибудь в этом роде?

— Да, надо будет скоро сходить. На этом сроке уже можно будет определить пол малыша.

— Отлично. Надеюсь, у меня будет брат, — говорю я и делаю глоток чая. — Но буду рад и сестре.

— Я буду рада тому, если все наши беды, наконец, закончатся, — вздыхает мама.

— Они почти закончились. Осталось совсем немного…

Кабинет князя Грозина пропитан запахом старых книг и напряжения. Сергей стоит у двери, словно ожидая приглашения сесть. Князь не предлагает.

— Вы знаете главную причину, зачем я здесь, — начинает Черепов.

— Знаю, — Григорий Михайлович садится в кресло. — Ты хочешь забрать мою дочь. Опять.

— Что значит опять?

— Когда она забеременела от тебя семнадцать лет назад, я её лишился. Вот что это значит.

— Вот как. Не я изгнал её из рода, это сделал ты, — хмурится Сергей, тоже перейдя на «ты».

— Я был вынужден, на кону стояла честь рода. Но я не отрицаю, что допустил ошибку.

Черепов кивает и проходит, чтобы сесть в кресло рядом с Грозиным. Положив руки на подлокотники, он произносит:

— Возможно, нам обоим настало время исправить свои ошибки. Я тоже допустил немало.

— Это правда, — Григорий Михайлович внимательно смотрит на собеседника. — Моя дочь тебя любит, я это вижу. Несмотря на то что ей уже за тридцать, что вы столько лет виделись урывками… Каждый раз, когда она смотрит на тебя, в её глазах я вижу любовь. Ответь мне, Сергей — ты любишь её?

— Да.

— Тогда почему не был с ней все эти годы?

— Мой отец угрожал смертью ей и Александру. Я не мог так рисковать. Но я приезжал тайком, мы виделись регулярно и созванивались почти каждый день. Все эти годы она не была одна. Никогда.

— Твой отец угрожал смертью моей дочери? — взгляд князя Грозина на мгновение вспыхивает, но затем он тяжело вздыхает и качает головой. — Знаешь, я читал письмо, которое твой отец написал Александру перед смертью.

— Письмо? Что в нём было? — Сергей быстро подаётся вперёд.

— Спроси у своего сына, он наверняка его сохранил. Суть в том, что твой отец жалел о вражде, которая была между нашими кланами. Которую мы неосознанно поддерживали, даже несмотря на то, что в ней не было никакого смысла, — Григорий Михайлович потирает лоб. — Теперь я знаю, что мою жену убили не Череповы. И что все разногласия, которые были между нами за последние тридцать лет, вызваны кукловодом.

— К сожалению. Но теперь он почти побеждён, не так ли?

— Да. Уверен, уже скоро мы все сможем взглянуть ему в глаза… Даже если это будут мёртвые глаза, — мрачно произносит князь Грозин.

— Мой род и мой клан сделает всё возможное, чтобы помочь найти его. Особенно учитывая, что кукловод действовал через Викторию и порой использовал наши ресурсы против вас. Но это другой разговор, Григорий, — Черепов пару мгновений молчит, собираясь с духом. — Предлагаю укрепить наш союз. Я хочу жениться на Анне и объявить, что Александр — наш сын. Я сделаю его наследником своего титула и, когда придёт время, он станет князем двух кланов. Точнее, объединит их в один.

Григорий Михайлович медленно проводит рукой по бороде. Его взгляд теряет фокус, словно он смотрит в пустоту.

— Знаешь, — медленно начинает он. — В любое другое время я бы отказался. Сказал бы, что это рискованно, что Романов не потерпит столь крупного и сильного клана внутри империи. Но теперь… Наш император показал свою слабость. Он не посмеет сказать и слова против, боясь новой войны.

— Читаешь мои мысли! — с жаром соглашается Сергей. — Именно сейчас наилучшее время.

— К тому же я должен сказать, что впечатлён, — Григорий Михайлович приподнимает уголки губ. — Ты проявил себя как истинный князь, когда остановил мятеж вассалов. Уверен, что с тобой моя дочь будет в безопасности.

— Можешь не сомневаться.

— Что ж, тогда мы это сделаем. Скажи, когда назначите дату свадьбы. Но пока не торопитесь — у нас лишь прекращение огня, а война продолжается.

— Я помню. Но теперь у меня есть ещё более сильная мотивация её завершить, — улыбается Сергей.

Когда князья возвращаются в гостиную, Черепов не может сдержать широкую улыбку. Князь Грозин же, наоборот, серьёзен как никогда. Он садится рядом с моей матерью и берёт обе её руки в свои.

— Дочь моя, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Кажется, я уже просил прощения за то, как сложилась твоя судьба. На всякий случай прошу ещё раз.

Анна молчит, изумлённо глядя на своего отца. А он встаёт, увлекая её за собой, и подводит к Сергею.

— Даю своё позволение на брак, — говорит Григорий Михайлович. — Ваш союз скрепит не только ваши отношения, но также прекратит вековую вражду и со временем объединит наши кланы. Александр!

— Да, ваше сиятельство, — я тоже поднимаюсь.

— Скажи, ты будешь готов стать князем двух кланов, когда настанет время?

Сергей смотрит на меня с улыбкой. У мамы широко раскрыты глаза, и она будто бы с трудом стоит на ногах. Князь молча ждёт моего ответа.

Я не заставляю их долго ждать:

— Нет. Я отказываюсь принимать титул князя Черепова сейчас и когда-либо в будущем.

Небоскрёб Династии. В то же время.

— Неужели это и правда закончилось? — бормочет диспетчер службы безопасности.

— Пока что нет, — отвечает ему Виталий и поправляет очки.

Он осматривает ряды мониторов в диспетчерской, на которые транслируется изображение с камер наблюдения, а также обозначены различные важные параметры небоскрёба.

За время войны Виталий так привык к этой комнате, что уже не слишком хочет уходить. Как только Грозины начали боевые действия, он спустился в бункер службы безопасности и ни разу не поднимался даже на первый этаж.

Кто-то счёл бы это трусостью, особенно зная параноидальный характер Виталия. Но он сидел здесь не из страха, а потому, что держал под прямым контролем все действия СБ и солдат Династии, охранявших башню.

Когда небоскрёб обстреляли ещё в первый день войны, именно благодаря приказам Виталия удалось быстро устранить противника, а также обнаружить и уничтожить диверсантов, которые крались сюда со взрывчаткой.

— Что у нас в седьмом секторе? Там камеры барахлят?

— Да, господин, — отвечает диспетчер. — Сегодня с утра помехи.

— Так почему до сих пор не разобрались? Уже почти час дня. Такие вещи нужно решать без моего вмешательства, — строго говорит Виталий.

В диспетчерскую входит офицер корпоративных сил Династии. Он безоружен, ведь таков приказ. Даже несмотря на то, что этого офицера Виталий хорошо знает и доверяет ему.

Если паранойи в нём и стало меньше, то полностью она не исчезла.

— Ваше сиятельство, есть срочные новости. Наедине, если позволите.

— Хорошо, — кивает Грозин и отдаёт поручения, прежде чем выйти из комнаты: — Разберитесь с камерами. И не расслабляйтесь, война ещё идёт. Прекращение огня может быть в любую секунду отменено.

— Да, господин.

Виталий выходит в коридор вместе с офицером, и тот шёпотом произносит:

— Плохие новости. Мне позвонил информатор, приставленный к одному из членов совета. Как только князь Вальтер узнал, что наступило перемирие, он снова начал действовать.

— Хочет созвать внеочередное собрание?

— Да, господин.

— Спасибо, Иван. Это важно. Формально мы ещё воюем, но он уже готовит почву.

— Есть ещё кое-что, — продолжает Иван. — Но это нужно показать.

— Что это? — Виталий приподнимает брови.

— Идёмте. Лучше увидеть своими глазами. Кажется, что кукловод оставил нам сюрприз прямо здесь.

— Хорошо, идём, — кивает Виталий, и они с офицером отправляются по бетонным коридорам бункера. — Не сомневаюсь, что этот сюрприз был оставлен руками Ромэна… Про него до сих пор ничего нет?

— Никак нет, ваше сиятельство. Как в воду канул, — идя впереди, отвечает офицер.

— Может быть, его тоже убили. Так же, как Екатерину и Жаровых.

— Да, наверное, — поворачивая за угол, соглашается Иван. — Кукловод с лёгкостью лишает жизни тех, кто становится бесполезен. Но если подсуетиться и выполнить важный приказ, можно вовремя соскочить.

— Что? — Виталий резко останавливается и оглядывается. — Иван… Куда мы пришли?

Офицер тоже останавливается и, не поворачиваясь, отвечает:

— Туда, куда нужно. Где нет камер.

Он поворачивается, достаёт из-за пазухи пистолет с глушителем и целится Виталию в грудь.

— Прощай, Грозин.