Джунгли зовут. Назад в прошлое. 2008 г

Глава 7

— Вы не понимаете. Вы должны меня принять как можно скорее. У меня с ребенком беда!

Я отвела взгляд от фото, которое уже битых двадцать минут крутила в руках. Подняла взгляд на дверь. В проходе в сопровождении представителя охраны стояла запыхавшаяся, раскрасневшаяся женщина. Она с отчаянием смотрела на меня и было в ее взгляде что-то, что цепляло.

Рита тихо выругалась, останавливая съемку.

— В чем дело? — я взяла ситуацию в свои руки.

— У меня дочь пропала.

— Вам же наверняка говорили, что я поиском людей не занимаюсь.

— Я вас умоляю! Хотите, на колени встану?

За ее спиной раздался неразборчивый, недовольный бубнеж, и, расталкивая столпившихся, в комнату просочилась Соня.

— Прости, Ань. На минутку только отошла. Это наша сегодняшняя третья кандидатка. У которой трудный подросток. Она сидела в коридоре, не знаю, что на нее нашло.

— Вы поймите, промедление может стоить ей жизни! Все хорошо ведь было. Ну, как хорошо… Неважно. В общем, она пропала!

— Так. Выведите ее на пять минут. Мне нужно закончить, потом я займусь ей.

Охранник вывел упирающуюся женщину в коридор и закрыл дверь, а я перевела взгляд на свою первую клиентку. Дама была и впрямь колоритная. Жгучие черные волосы, черные глаза. Яркая, пестрая одежда, тяжелые золотые украшения. На первый взгляд, ее наряд казался слишком аляпистым, но, приглядевшись, можно было понять, что это лишь ширма. И аляповатая одежда — лишь отвлекающий маневр. Взгляд у женщины был умный и пронизывающий. Он настораживал и пугал.

Гипнотизировать ее я даже не пыталась. Бездна ее глаз завораживала и сбивала намерения. Поэтому я и гипнотизировала фото в отчаянной попытке хоть что-то почувствовать.

— Извините. Я не могу вам помочь, — я протянула женщине фото человека, о котором та просила рассказать.

Сколько я не концентрировалась, не призывала силу, ничего я увидеть не смогла. И продолжать этот фарс не видела смысла.

— А ты забавная. Я тебя другой представляла, — женщина неожиданно заговорила низким, поставленным голосом.

— Спасибо вам, что поверили в меня и пришли, но давайте мы с вами закончим, следующая посетительница, как мне показалось, действительно нуждается в помощи. Я не могу сейчас выделить время на беседу с вами.

— Тебя преследует смерть.

Я было дернулась, чтобы крикнуть охранника, но в мою кисть вцепились горячие, сухие пальцы, унизанные перстнями.

— Девочка, не спеши. Я не просто так пришла. Меня привело провидение. Оно мучило меня два долгих месяца, толкая прийти и предупредить тебя. Мне пришлось придумать повод. И быть очень настойчивой. Хорошо ты устроилась. На прием не попасть, как к президенту! — она тихо рассмеялась, но тут же себя отдернула, сделавшись серьезной, — Послание мое банально, но все же я должна его тебе озвучить. И, надеюсь, что от меня отстанут! — последние слова она произнесла зло, возведя глаза к потолку.

Я замерла, растерянно вытаращившись на посетительницу, хотелось проследить за ее взглядом, но я мотнула головой, сосредоточившись.

— Тебе угрожает опасность. Берегись черных людей. Ты можешь не справиться. Это все, что я знаю. Как и почему, не спрашивай. Ответить не смогу. Мне пора. А ты будь начеку. Темные силы не дремлют.

Она встала, и, позвякивая многочисленными золотыми цепочками, цокая высокими каблуками, пошла на выход. Виляя бедрами, плотно обтянутыми узкими изумрудными брюками. Внешность этой женщины выносила мозг. Яркие брюки дополняла оранжевая пестрая блузка с глубоким декольте, в котором, поверьте, было на что посмотреть. На первый взгляд нелепая, аляпистая, кричащая, но одежда ей определенно шла, выгодно подчеркивая прелести ее фигуры.

Произнесенные слова крутились на языке. Бояться черных людей? И что бы это могло значить? Имеется в виду цвет кожи? А может, речь идет о цвете глаз, которые зеркало души…

Настрой работать и так был, откровенно говоря, никакой, а теперь я вовсе разнервничалась, то и дело повторяя про себя ее слова. Хотелось их обдумать и покрутить после, в одиночестве.

Рита спокойно перебирала провода и что-то регулировала в камере. Она вела себя так, словно не видела и не слышала, что происходило в комнате еще минуту назад. Это напугало еще больше.

— Рит? — я позвала подругу, но та не откликнулась.

Сглотнув, я позвала еще и еще. Потом не выдержала, вскочила, приблизилась, схватила за плечи и встряхнула девушку. Та начала часто моргать, озираясь по сторонам.

— Ты чего, Ань? Ой, а где цыганка? Я что-то и не заметила, как она ушла.

Мои руки безвольно упали. Если до этого и была толика сомнений, что женщина меня просто пугала, теперь же я не знала, что мне и думать.

Не прошло и пары минут, как в комнату вновь вбежала взбалмошная тетка. Вид у нее был потрепанный. Заношенная, неопрятная одежда, сальные волосы с отросшими сантиметров на десять корнями, обгрызенные ногти, синяки под глазами. Вид она имела отталкивающий, и, если бы еще добавить к этому ансамблю амбре из перегара, я, вероятно, приняла бы ее за обычную бомжиху-алкашку.

Я посмотрела на вошедшую следом Соню с немым вопросом во взгляде, та лишь рассеянно пожала плечами. А женщина времени зря не теряла, в считаные мгновения достигла меня и вцепилась мертвой хваткой.

— Вы должны мне помочь! Моя девочка, — она некрасиво скорчилась и шмыгнула носом, — она пропала два дня назад. Я все ноги сбила, всех друзей, знакомых, соседей опросила. Весь район на уши поставила. Все ее ищут, понимаете? Возьмите, возьмите, — мне в руку вложили фотографию. — Это свежая. Она у меня хорошая… помощница моя… мы одни, понимаете? Никого у меня нет кроме нее, — женщина сжала мою руку вместе с фото, отчаянно взвыв.

Я отшатнулась, не понимая, что происходит.

— Так. Успокойтесь! — я с усилием освободила кисть, подошла к столу и расправила на нем смятую карточку.

С изображения на меня смотрела совсем юная девушка, только начавшая формироваться. Лет тринадцать от силы. Худое, угловатое личико, всклокоченные розовые волосы, черная футболка и пышная юбочка. Черно-белые полосатые чулки и кеды в клеточку.

Выглядело это вполне мило. К неформалам я всегда относилась с интересом. Ведь дети перебарывали свои страхи, смущение, заявляя о себе своим внешним видом и поступками. В памяти многих эмо остались странными существами с полосато-клетчатым принтом, неконтролируемыми эмоциями и огромной розовой челкой. Они должны были носить черно-розовое, густо обклеивать рюкзачки значками и всем показывать порезы на запястьях.

Падение железного занавеса в девяностых повлекло за собой «нащупывание» новых возможностей. Как ребенок учится ходить, так народ учился не зажимать себя в установленных кем-то «свыше» рамках. Лишь спустя лет пятнадцать начался творческий «разгул» от всей широты русской души. Люди жадно впитывали новые веяния. Улицы, музыкальные магазины и сердца наполнялись осознанием того, что каждый человек имеет право быть не таким, как все. Имеет право быть особенным. Имеет право быть индивидуальностью.

Настоящие эмо, на самом деле, были солидной субкультурой. Их прародителем выступал американский хард-кор восьмидесятых. Розово-черная идеология выражала молодежный протест в силу убеждения в необходимости веганства и стрейт-эйджа. У них была целая сложная система отказа от алкоголя, наркотиков и других допингов. Даже жаль, что у них было мало последователей.

Как по мне, это здорово иметь некую общность, примыкать к группе людей, чьи взгляды совпадали с твоими. Вот только на каждое действие всегда находилась «затычка». Нелюди, которым яркие личности не давали покоя, и это мне тоже было известно. Среди эмо, как и в любых других субкультурах, проходили постоянные проверки на «подлинность». Они заключались в невинном выяснении того, знал ли человек, истоки, ту ли музыку слушал, а порой доходило и до травли и гнобления. Не они первые, и они — не последние, кто поражал обывателей нестандартным видом и иной позицией в жизни. Готы, кибер-панки, пост-панки, гранжеры, металлисты, скинхеды, ролевики… Кто только не поражал незамутненные умы постсоветского населения своими выходками и громкими заявлениями на публику.

Сейчас же мне было ясно, что девочка из-за своей неординарной внешности, возвращаясь вечером одна домой попала в беду. Вот только чем я могла помочь этой женщине, я до сих пор не понимала. Гипноз здесь не помощник.

— Так! Стоп. Тихо. Постарайтесь вспомнить все последовательно. Сейчас любые детали могут стать решающими. Куда она шла? С кем? Зачем?

Женщина, в очередной раз всхлипнув, утерла лицо рукавом и начала свой сбивчивый рассказ.

— Мне гордиться нечем. Я плохая мать. Наш кормилец, мой муж, погиб четыре года назад. При нем мы как сыр в масле катались. Он любил своих девочек и баловал. После его смерти выяснилось, что все наше имущество записано на его мать и мы не имеем никаких прав на квартиру. Как-то так вышло, что замужней женой я стала рано и ни дня в жизни не работала. А когда мне пришлось столкнуться с этой ситуацией, я была подавлена горем, растеряна. Да и что там, сама была еще дитя… — женщина перевела пустой взгляд на окно. — Мать же его вцепилась в наследство своими загребущими клешнями… А… Бог ей судья. Чтобы как-то прожить, я мою подъезды. Как-то так вышло, что сейчас даже техничка в магазин должна иметь диплом о высшем образовании. У меня его, к сожалению, нет. Мы долго перебивались по редким друзьям, которые каким-то чудом не отвернулись от нас, пока более-менее обустроили свой быт. Все это конечно же сказалось и на моей девочке. Она росла принцессой, но ее розовый мир в одночасье рухнул. Но она молодец, сжала зубы, справилась. Она мне иногда помогала, когда я срывала спину. И в тот день она вызвалась помыть подъезд на Гомельской. Она стеснялась очень, хотя я никогда ее не принуждала, она сама настаивала на помощи. Поэтому ходила она поздно вечером, когда вероятность встретить кого-то была минимальна. Но что-то случилось. Никто ничего не видел. Бедная моя девочка…

— Да уж. И какую помощь вы ждете от меня?

— Найдите ее! — И столько мольбы и отчаяния в голосе, что мое материнское сердце сжалось, пропустив удар.

Девочку было очень жаль. Двое суток прошло, вероятность найти ее живой стремилась к нулю. Но что я могу? Да и нужны ли кому мои оправдания? Не стала ничего говорить о своих «капризных» силах, лишь кивнула и сосредоточилась на фото.

— Ее странные друзья ее не видели в тот день…

— Тсс… — показала знак «не шуметь».

Ситуация для бандитской ночной Москвы двухтысячных вполне обыденная. Девочку мог обидеть кто угодно. Хоть пьяный сосед в подъезде, где она мыла. А, протрезвев, испугаться содеянного. Хоть малолетки во дворе, хоть катающаяся на машине ночью, обдолбленная молодежь. Если бы разрешилось это приключение миром, девочка уже была бы дома. А так… не знала, что и думать.

— Где же ты, милая? — я водила рукой над изображением, концентрируя свою силу и от всей души желая понять, где нам искать потеряшку.

И сила откликнулась! Меня заволокло белым туманом, я и испугаться не успела, моргнула, и вот я уже стою на бетонном полу. Озираюсь. Какая-то стройка. Слышу невдалеке голоса и вскрики. Пытаюсь сделать шаг, но мое тело какое-то ватное и бесформенное. Даю ему команду двигаться вперед, и оно медленно, словно облако перетекает в соседнюю комнату. Вижу трех подростков. Они отчаянно спорят на повышенных тонах. Их голоса приглушенные, как сквозь воду. Мой разум распознает лишь обрывки.

Один светловолосый и патлатый рвется к балконному проходу, двое других его сдерживают и оттаскивают. На лицах паника и отчаяние. Безудержный страх, у одного даже слезы.

— … должен помочь… нельзя… знаю ее…

— … уходим… идиотом… готовая…

Пространство размывается, перед глазами вспыхивают какие-то дерганные всполохи, и вот я уже стою в комнате одна. Неужели сбежали? Столкнули ее с высоты? Вот же гады…

С затаенным страхом в сердце даю команду «вперед», и это замедленное продвижение выпивает все силы. Нервы на пределе. Готовлюсь увидеть любую ужасную картину, но вижу отсутствие плиты балконного пола, лишь выступ и обрыв. Опускаю взгляд вниз: этажом ниже выступ есть, но это не балкон из квартиры, это просто какой-то архитектурный карниз. И на нем в позе поломанной куклы лежит наша девушка. Странно. Высота небольшая, метра три. Но почему она в таком состоянии? Надругались? Девушка не двигается, неудивительно, что пацанва решила, что та мертва.

Но ребенок жив. Я чувствую ее эмоции: острый запах страха, пряность злости, флер неуверенности и тонкую яблочную нотку влюбленности. Мощный коктейль бьет по сознанию. Еле справляюсь, чтобы подавить его. Хочу опуститься ближе к ней, чтобы понять, но пространство вновь искажается и меня выбрасывает в реальность.

Рвано вдохнула, словно вынырнула из-под воды. Я и не чувствовала, что не дышала и подвергала себя опасности! Во всем теле была дикая слабость. И только умоляющий взгляд женщины не дал мне упасть и дать телу отдых.

— Какая-то стройка. Высотка. На последнем этаже. Незнакомые парни вытолкнули ее с балкона и она лежит на карнизе.

Женщина замирает в ужасе, и тут к ней приходит осознание.

— Знаю! Знаю такую стройку. Это недалеко. Боже! Скорее! Мне надо туда.

Перевожу взгляд на Соню.

— Олег здесь?

Та кивает.

— Попроси его, а? Может, не откажет?

И вот спустя два часа мы стоим запыхавшиеся под крышей заброшки.

Оказалось, что здесь даже имелся дежурный сторож. Вот только чем он был занят ночью, большой вопрос. Сейчас же, как назло, он отказывался нас пускать без сопровождения блюстителей правопорядка. Пока Олег не отвел его в сторону и что-то не гаркнул в свойственной ему манере, ситуация не изменилась.

Я с девчонками в полном составе, мама девочки, Олег и еще один парень из охраны. Тоже мне группа спасателей «Чип и Дейл». Олег разделяться запретил, и мы подъезд за подъездом обходили здание, время от времени выбираясь на крышу, чтобы попасть в соседний подъезд.

Пару раз даже пришлось поработать монтировкой. Можно было бы пройти по периметру и осмотреть дом с края крыши, но хитрый дизайн, будь он неладен, и сильно выступающих скошенный карниз не давали такой возможности.

Стройка особо заброшенной не выглядела. Здесь явно теплилась жизнь. Надежные стены не один год служили убежищем истиным ценителям прекрасного вида города с высоты птичьего полета. Тут и там встречались и лежки бомжей с «обустроенным бытом», и места тусовок любителей граффити и пивка. Шприцев, бычков, пустых бутылок и прочего мусора хватило бы на несколько КАМАЗов. Я лишь в очередной раз скрипнула зубами, поражаясь нашей суровой действительности. И это ведь в центре города!

Перерасход сил давал о себе знать. Я уже еле двигала ногами. Остро чувствовала, что очередной поиск вышел мне боком, но старалась не подавать вида, чтобы не расстраивать друзей. Бесконечные мысли то о девочке, то о собственной никчемности, кружили вихрями, дополнительно туманя сознание и расходуя силы.

Слезая с чердачной лестницы в очередном подъезде, которым я потеряла счет, меня с силой дернуло влево. Еле удержалась на месте, да и Олег подхватил.

— Что-то ты совсем никакая, мать. Тебе, похоже, поиски пора заканчивать.

— Нет, — мой голос прозвучал громко и пронзительно, я даже сама от себя не ожидала такой тональности, — Я что-то почувствовала! Туда, — и указала в нужном направлении.

Подхватив меня, словно куклу, Олег припустил быстрым шагов в нужную сторону. Череда бетонных коридоров, проемов, комнат закружили в пьяном вальсе. Силы мои были и впрямь на исходе. Вот же не вовремя… Там девочке плохо, а приходилось возиться еще и со мной.

Первое, что я услышала, это вскрик матери. И откуда только силы брала? Третьи сутки без сна… Но она бегала по всей стройке, впереди нас, выискивая дочь. Такая материнская любовь не могла не вызывать уважения и сожаления.

И вот, наконец, мы обнаружили место падения. Меня к краю не пустили, да я и не рвалась. Лишь, обозначили, что жива. Виктор, парень, что сопровождал нас, аккуратно слез в проем двери, и оттуда комментировал увиденное.

Оказалось, что у девочки был открытый перелом ноги. Естественно, она с такой травмой не смогла подняться на высоту трех метров и выбраться из каменной ловушки. Даже думать не хотелось, какого страха она натерпелась за эти два дня в ожидании смерти.

А малолетние ублюдки и не подумали вернуться и проверить что натворили. Я закрыла ладонями глаза, пытаясь вспомнить лица, но те расплывались в бесформенные световые пятна. Если б могла, они бы у меня огребли по всей строгости! Оставалось надеяться на память и смелость девчонки. Злость, пожалуй, это был сейчас мой единственный источник, который питал меня силой, позволяя оставаться в сознании.

Я повела безразличным взглядом вдоль стены. Увидела грязный колченогий ящик, но мой легкий вес тот должен был выдержать. Отошла в сторону от общей толпы и аккуратно присела на него, привалившись к стене. Сама не поняла, как провалилась, но из сна меня снова подкинуло, я аж на ноги вскочила.

В комнате стало тесно. Появились люди в форме, а также спасатели с носилками, на которых лежала наша потеряшка. Заостренные черты лица, растерянный взгляд, пересохшие, растрескавшиеся губы. Она выглядела до того юной и беспомощной. Так остро захотелось пожалеть этого ребенка, что я не смогла удержать свой порыв. Шагнула вперед, жестом останавливая бойцов, и беря в руки ладонь девочки.

Мгновение остановилось. Казалось, я вижу, как на нас сверху льется белая божественная энергия. Я чувствовала как мое тело, словно измученный пустынной жарой путник, попавший под дождь, жадно поглощает в себя живительный дар небес. Мне хотелось ликовать, визжать от восторга, смеяться и кружиться. Но я лишь стояла, мягко улыбаясь, смотря на девочку и держа ее за руку. Мириада эмоций промелькнула на ее лице, но она сдержалась. Лишь еле-еле шевеля губами, произнесла «Спасибо».