Джинния (СИ)

Глава 6

— Я хочу нормальное жилище, не эту клетку тюремную, — заявила на второй день после получения физического тела Бармина.

— Нормальная квартира. До этого всем устраивала, что сейчас-то случилось?

— Я раньше жила в хранилище духа, там мне комфортно и просторно, а здесь только для собаки места и хватит.

— Ты меня сейчас с собакой сравнила? Со своей собачонкой, может быть? — я почувствовал, что начинаю закипать. Столь долгое соседство и общение с вспыльчивой и ехидной джиннией наложило свой отпечаток на мой характер. Кто-то скажет, что несколько недель — это капля в море, мол, другие годами живут со своими жёнами-стервами и ничего. В ответ я предложу им пожить с джинном, от которого даже в своих мыслях не спрятаться, даже там всё равно достанет.

— Ах, не цепляйся ты к словам, — махнула она рукой. — Тебе самому должно быть стыдно жить в таких условиях. Ты маг! Почти всё население этого мира тебе и в подмётки не годится.

— А ещё у меня есть вечно всем недовольная джинния в соседках, — покачал я головой.

— Я требую уважения к себе! — девушка топнула ножкой, да так, что люстра качнулась, и зазвенели стеклянные дверки в шкафах и тумбе телевизионной. — Это не я у тебя — ты у меня в учениках, ясно?

— Да ясно мне всё, — согласился я с ней, не желая спорить. — Только ничего другого предложить я всё равно не смогу. Жильё стоит столько, что мне годами копить, отказывая во всём.

Тут я слукавил, конечно. В «кубышке» лежало почти четыреста тысяч, плюс, дача имелась неплохая, пусть не рубленая и не кирпичная — каркасного типа, но почти новая и местоположение неплохое. Продать квартиру, дачу, «расколоть свинью» и уже можно присматривать себе «двушку» и даже с большой кухней.

— Вот это — не жильё! — девушка ещё раз топнула, вызвал перезвон стекла в комнате.

— Хватит уже, Бармина, скоро соседи с претензиями придут на стук.

— Про это я и говорю. Это не жилище — тюрьма, где узники сидят в крошечных камерах. Слышны все их переговоры, крики, словно, кат кого-то пытает! А запахи? — продолжала злиться девушка.

— У меня есть отдельное жилище неподалёку, там за стенами соседей нет, но нет и ванны, которую ты так со вчерашнего дня полюбила, санузла, для тепла нужно топить печь. И места лишь чуть-чуть больше, чем здесь, ещё полкомнаты примерно.

— Купи дворец!

— Хе! — развеселился я. — А почему бы не сразу весь мир?

— Ладно, пусть не дворец, но можно же найти что-то лучше этого, — умерила свой аппетит джинния. — А золото я тебе помогу найти.

— Хм, у нас несколько другие материальные ценности приняты в обиходе, но и от золота не откажусь. Откуда возьмёшь?

— Клад, — коротко ответила девушка.

Рогулька из ясеневой веточки, до этого свободно болтавшаяся на ниточке перед панелью, внезапно замерла и повернулась куда-то в поле.

— Ну, если, опять ерунда берестяная или гнилые тряпки… — пробурчал я, выворачивая руль в сторону, куда указала кладоискательная «лоза». Третий день я колешу по глухим местам, старательно исследуя места, где сто и больше лет назад проходили главные тракты, стояли деревни, спаленные во время бунтов, революции, раскулачивания, войн. Опустевшие, когда крестьянам разрешили получать паспорта и те гурьбой рванули в города, бросая дома и нехитрый скарб, и потом раскатанные тракторами.

Трижды «лоза» указывала мне места, где имелись захоронки или клады. Один раз в большом глиняном горшке с крышкой и густо обмазанном чем-то вроде окаменевшей смолы, нашёл гнилые лоскутки с кусочками янтаря, медной позеленевшей цепочкой и несколькими тончайшими пластинками из серебра. Вероятнее всего, спрятанная дорогая шаль, украшенная по той поре едва ли не как царская корона с учётом крестьянского происхождения. За годы и годы материя почти полностью сгнила, серебро почернело, основа для января так же сгнила, а начищенная медь с узорами окислилась, превратившись в комочки зелёной грязи. А может, это было платье или ещё что-то, теперь уж и не разберёшь.

Потом рогулька привела меня в овраг, где в чугунке лежали куски бересты с записями. Время материал почти не пощадило, береста слиплась, потрескалась, чернила в большинстве своём расплылись. Для историков это точно редкость и драгоценность. Быть может, и для простого «чёрного археолога» тоже вещь полезная: вдруг там есть след, который приведёт к кладу! Но мне с них пользы никакой, только засвечусь зря, привлеку чужое внимание, так что, пусть лежат на прежнем месте, кто-то другой найдёт и принесёт историкам.

В третьей захоронке и вовсе было что-то непонятное: по медным уголкам и полоскам, а так же куску чего-то заржавевшего до неприличия (замок, скорее всего, как я думаю) опознал сундучок или, быть может, ларец. Деревянная основа и содержимое его давно превратилось в прах, что, впрочем, не помешало «лозе» назвать эту кучку «гэ» гордым словом — клад.

Вот и сейчас лоза что-то нашла, и я всеми фибрами души молюсь, чтобы это было, наконец-то, что-то существенное.

Почти в центре заросшего молодыми берёзками поля, рогулька задёргалась из стороны в сторону, сигнализируя, что я уже на месте. Точность у этого амулета была не самая хорошая, приходилось возить с собою мощный металлоискатель, приобретенный на денежку из заначки.

— Ну, что тут у нас? — вслух произнёс я, водя тарелкой прибора перед собою. — Хм… так-так, цветной металл, золото, цинк?..

Хоть и дорогой выбрал себе металлоискатель, но погрешности он всё равно допускал иногда существенные. Почти тот же набор элементов он показал мне в берестяном кладе, хотя, кроме чугунка там больше ничего и не было металлического.

Отключив прибор, я вооружился киркой, лопатой и топором, а перед самыми работами выпил пять глотков собственноручно сваренного эликсира. По словам джиннии и по собственным впечатлениям, напиток очень хорошо бодрил и тонизировал, наполняя тело энергией и без всяких неприятных последствий, если им не злоупотреблять. Но какой же у него был гадостный вкус! Да и чего ожидать от смеси, куда вошли такие травы, как толокнянка, золототысячник, осиновая кора, масло чайного дерева и ещё полдюжины компонентов с тошнотворным или горьким вкусом.

Скривился, когда противная жидкость скользнула в желудок, с трудом сдержал тошноту, сплюнул тягучую тёмную слюну в сторону. Потом вонзил острое лезвие лопаты в твёрдую почву…

Орудуя то топором, когда на пути встречались корни, то киркой (когда закопался до пояса, то наткнулся на слой такой твёрдой почвы, словно, её укатывали танками несколько лет подряд) и вновь лопатой, я докопался, всё же, до клада.

В небольшом, литра на два с половиной воды, медном самоваре с клеймом нижегородских мастеров братьев… каких-то братьев, не разобрать уже, время поработало от души на клеймом… лежали потемневшие от времени монеты. Примерно полсотни неказистых, в сравнении с современными, кругляшей.

Дома я бережно очистил их от грязи и положил отмокать в специальный раствор, рецепт которого вычитал из интернета.

— Тут нет золота, — сообщила мне джинния, мельком посмотрев на кучку старинных монет. — За это не купишь и телегу с ослом.

— Это добро нам и не нужно. А ценится в наше время не только материал, но и его возраст, кто изготовил и где. Так что, быть может вот этот кругляшёк, — я подцепил пинцетом медную монету и покрутил её перед глазами, — стоит дороже, чем современная монета из золота.

— Вы люди — самая странная раса. Где это видано, чтобы старая медь стоило дороже золота? — ответила джинния и вернулась к просмотру аниме. Со мною она на поиски кладов не захотела отправляться, оставшись дома, мол, она и так сделала всё, чтобы самый распоследний недотёпа отыскал чужие захоронки с ценностями.

За это я запретил ей в приказном порядке покидать квартиру, открывать кому бы то ни было дверь, отвечать на телефон или гостям за дверью, выглядывать из окон и вообще хоть как-то привлекать к себе внимание, включая интернет, где она уже успела понемногу обживаться.

— Да, кто-то к тебе сегодня днём приходил. Очень долго звонил и стучал, кричал. По-моему, это твоя наложница была, — как бы между делом со скукой в голосе сообщила мне джинния.

— И что ты сделала? — насторожился я, чувствуя, что без неприятностей не обошлось.

Джинния повернула ко мне лицо, на котором было такое неподдельное выражение искреннего удивления, наивности и честности, что у меня зубы заныли от нехорошего предчувствия.

— Ничего, мой господин, совершенно не обращала на это внимания. А когда мне шум надоел, то просто включила звук на телевизоре погромче, — сообщила она мне.

— Блин, — я хлопнул себя ладонью по лицу, — блин… ну, за что мне всё это?!

Забрав с собою банку с раствором и монетами, я ушёл на кухню. Там с трудом дождался, когда налёт на монетах размякнет и начнёт сходить, после чего по одной вынул монеты, ополоснул, высушил и убрал в монетный альбом, купленный специально для такого случая.

На следующий день навестил продавца в ларьке с DVD-дисками — фильмами и играми. Вряд ли их кто покупает в наше время, но владельцу (он же вечный и, по-моему, единственный продавец) было до фонаря, маржу он снимал с другого. По соседству с дисками притулились две стеклянные рамочки с зёленой бархоткой, на которой лежали коллекционные монеты: юбилейные российские десятирублёвки из современных монет, медные царские копейки, пятачки той же эпохи, серебреные гривенники советского времени и листок бумаги с крупными напечатанными буквами: покупаю и продаю старинные монеты.

— Привет, Николаич, — поприветствовал я плюгавого мужичка с тоскливым взглядом. По виду и не скажешь, что тот некогда держал полгорода в ежовых рукавицах, будучи начальником участковых в райотделе милиции по нашему району. Ушёл Прохоров на пенсию ещё в милиции, до реформы и открыл себе ларёк с дисками. За этим бизнесом что-то прикрывая, более доходное, например, скупку антиквариата и монет, как я выше предположил. Знаем мы друг друга неплохо, хотя и не друзья, так, хорошие знакомые, частенько сталкивающиеся на охоте. Тем более, разница в возрасте немаленькая.

— Привет, Вить. Что хотел?

— Сразу к делу, — хмыкнул я. — Да вот, хотел оценить кое-что. Монетки не посмотришь?

— Выкладывай, — мужчина хлопнул ладошкой по крошечному кусочку пластикового подоконника, выполнявшего здесь роль прилавка.

— Их много.

— Много, говоришь, хм… ладно, ты на машине?

— Да, — кивнул я.

— Далеко стоит?

— В двадцати метрах от тебя, сзади.

— Подгоняй ее сюда, напротив, чтобы я мог сесть в неё и присматривать за своими окнами.

Я мотнул головой вверх, намекая на запрещающий знак, который висел прямо на проводах, которые пересекали половину площади.

— Да брось, какие тут гаишники? Все катаются, один только ты честный. На крайний случай — ты мне товар привёз, только-только закончили разгрузку. По закону в этом случае можно под знак заезжать, — произнёс он.

Через пять минут Прохоров сидел рядом со мной на переднем сиденье и рассматривал мои трофеи. Сорок семь старинных монеток, десять серебряных — два гривенника и восемь двадцатикопеечных, тридцать семь медных пятикопеечных.

— Екатерининские, хм… поистерлись… чеканка у половины грубая, хм… где нашёл?

— Там больше нет. Николаич, я ж не карту сокровищ пришёл продавать, а монеты оценить. Сам возьмёшь? А если не сам, то сколько дашь?

— Ну-у, так сразу и не скажешь, — протянул он. — Монеты старые, не просто старинные, а старые. Вон, сам смотри, — он слегка щёлкнул ногтём по медному пятачку, — трещина явно видна, у других такая же беда может быть, только без лупы не увидишь. Стоят такие не очень много.

— Блин, Николаич…

— Да что ты нервничаешь, украл, что ль, их у кого? — и цепко посмотрел мне в глаза.

— Какой украл?! — возмутился я. — Своими ручками выкопал и вымыл, — и сунул под нос собеседнику ладони со свежими волдырями мозолей. — Вот этими, видишь?

— Да ладно, ладно, верю я. Просто пошутил… хм… в общем, пятьдесят тысяч дам за твой альбомчик.

— Сколько? — не поверил я. — Ты серьёзно? Да вот этот гривенник в интернете стоит десятку!

— Вот и продавал бы в интернете, чего тогда ко мне пришёл? — ответил он, пожимая плечами. — Ладно, шестьдесят, ну?

— Иди ты… барыга. Я бензина в полях сжёг на тридцатку и инструмента ещё на столько же переломал. В самом деле, в интернете продам. Возвращай альбом.

— Что ж вы… молодёжь такая пошла, — покачал он головою. — Это же не билеты банка России с фиксированной ставкой, тут оценка-наценка-скидка порою от ста до пятидесяти процентов скачет, и ещё потом нужно найти подходящего коллекционера. Шестьдесят пять…

Договорились, что он возьмёт у меня за восемьдесят тысяч. Обмен произойдёт у меня на квартире сегодня же вечером.

Бдзиииинь!

Не ожидая подлости от Судьбы, думая, что появился Прохоров, я спокойно открыл дверь и… сердце дрогнуло.

— Маша? Ты что так поздно?

— А раньше ты таких вопросов не задавал. Итак, где она?

— Кто? — попытался заделаться я под дурачка, к сожалению, номер не прошёл.

— Не делай из меня дуру, — сердито произнесла она. — Ты с кем там гуляешь? Мне всё сказали… что, перестала тебя устраивать, свеженького захотелось? Или за дурочку меня посчитал? — последние слова она произнесла, уже всхлипывая, я потянулся к ней, чтобы обнять, успокоить и тут появилась она, моя Кара Божья.

— Привет! А я знаю тебя, Маша, да?

Из комнаты неслышно выскользнула джинния и замерла в конце коридора. В коротком шёлковом халатике, чуть распахнутом на груди, с распущенными волосами и стервозно-ласковой улыбкой на пухлых губах. Лучшего надгробия для наших отношений с Машей и придумать было нельзя.

«Уйди!», — мысленно завопил.

— Я пойду. Витя, а вы тут надолго? Я тебя жду на диванчике… ой, или вдвоём останетесь? Тогда я побежала свои вещи убирать — там такой беспорядок.

«Убью!», — мысленно прорычал я.

— Кобель! Все вы такие! — вся в слезах Маша оттолкнула меня и бегом бросилась по лестнице.

— Маша! Тьфу, чёр… гадство! Мать-перемать!

В комнату я зашёл с чувством, что сейчас прольётся чья-то кровь.

— Ты!.. — прорычал я, глядя на джиннию и сжимая кулаки с такой силой, что заныли костяшки, словно прижатые дверью.

— Я полностью твоя, мой господин. Приму любое наказание, — покорно произнесла Бармина и стала передо мною на колени, опустив голову и откинув в сторону волосы, открывая шею.

— Уф… что за вещи ты собиралась убирать?

Девушка не поднимая головы, дотянулась до дивана, и вытащили из-под пледа беспроводные наушники, которые я ей подарил недавно.

— Вот. Это же моя вещь, господин?

— Бармина!!!

— Господин?

— Хватит кривляться, чёрт бы тебя побрал! — чуть не заорав в полный голос, произнёс я. — Чем тебе не нравится Маша? Почему ты старательно от неё отделываешься?

Джинния ловко, словно капля ртути перетекла с пола на диван, села там по-турецки, чуть ли не полностью обнажив свои шикарные ножки, и при этом ещё выставила вперёд грудь, которая уже почти полностью вылезла из разреза халатика.

— Я уже говорила, что она не сможет с тобою находиться рядом, — как учитель ученику, точно таким же (по крайней мере, похожим по школе и техникуму) тоном произнесла моя учительница магии. — Она просто умрёт, аура разорвётся в клочья под воздействием твоей. Я же только лучше хочу сделать. Или ты не станешь себя корить, мучиться, когда по твоей вине умрёт близкий человек? В конце концов, если тебе так хочется близости с женщиной, то сходи в дом удовольствий к гуриям. С ними ничего не случится за раз или два, а ты разрядишься…

— Да иди ты… — махнул я рукой.

Бдзиииинь!

Я сорвался с места, как камень из пращи. Но на пороге меня встретила не Маша, а Прохоров.

— Ты что такой чумной? — удивился он. — Хе, а это не от тебя девица только что выскочила, взъерошенная и злая, как сто голодных кошек?

— Да какая разница, — махнул я рукой. — Проходи, Николаич, э-э… на кухню давай.

Двадцать минут гость потратил на осмотр монет, потом расплатился и попрощался. Перед уходом сказал:

— Ещё раскопаешь — приходи. В цене не обижу, а за сегодняшнюю сценку уж извиняй, присмотреться хотел к тебе, да и вообще…

— Угу, вдруг получилось бы развести, без лоха и жизнь плоха, — угрюмо произнёс я, воспользовавшись секундой заминкой собеседника.

— Вот, сам понимаешь. Да не куксись ты так, помиришься ты со своей кралей, теперь у тебя и в ресторан неплохой есть возможность сводить.

— Ладно, Николаич, не в настроении я болтать. Счастливо.

— Пока.

Вернувшись в комнату, я застал там джиннию за просмотром очередной серии аниме, зависшую в позе лотоса в метре над полом перед телевизором и в наушниках.

— Бармина, нам с тобою поговорить нужно.

А в ответ ноль внимания, хотя я уверен, что всё она слышит, просто характер такой, что не может не заставить себя поуламывать.

— Бармина!

Та, словно, только что меня услышала, развернулась в воздухе, не меняя позы, успев поставить изображение на паузу, и сняла наушники.

— А?

— Нам нужно поговорить.

— Ты опять ничего не понял, — сердито сказала она и гневно сверкнула глазами. — Хорошо, больше я…

— Да постой ты, — перебил я собеседницу. — Я не про Машку. Хочу узнать, как улучшить чуткость «лозы», чтобы она только ценные клады показывала. Я за эту пару дней нашёл их четыре, и всего один принёс пользу. Рогатка эта наводится на любую захоронку, которую закопали от чужих глаз когда-то. Там уже всё сгнило, мусор остался, но приходится раскапывать всё равно, ведь не знаю что там: самовар с монетами, куски сундучка, горшок с гнилыми тряпками и медными висюльками. На мой прибор тоже надежды мало, почему-то ошибается с определением драгметаллов.

Джинния задумалась. Думала долго, ну, для неё, разумеется. Наконец, нехотя произнесла:

— Ладно, я дам тебе рецепт одного зелья. Его нужно закапывать в глаза. После этого в течение минуты ты будешь способен увидеть любые золотые предметы, золотой песок, самородки, даже пыль золотую.

— Вредное?

— А ты как думаешь? — усмехнулась джинния.

— Значит, вредное, — вздохнул я.

— Не беспокойся. Для организма мага это почти безопасно, последствия быстро выветриваются. Ну, а для простых смертных можно делать растворы послабее, так длительность сократится до нескольких секунд, расстояние — пять-шесть шагов.

Как обычно, зелье пришлось варить мне. Девушка быстро продиктовала мне рецепт и упорхнула к телевизору, оставив меня священнодействовать на кухне…

— Кха, кха, — я закашлялся и помахал ладонью над медной жаровней, развеивая дым, — ну и гадость… так, вроде дошло до кондиции…

Коричневый однородный пепел, ещё недавно состоявший из горки десяти компонентов, осторожно взвесил на электронных аптекарских весах (держал дома для самостоятельного закручивания патронов), и разделил на три равных порции, остаток, которого не хватило на четвёртую, выбросил в мусорное ведро.

В три мензурки налил равные порции отвара, приготовленного ранее. После этого мензурки закрепил в зажимах и поставил над зажженными спиртовками. Когда мутная грязно-зелёная жидкость закипела, я засыпал в каждую пепел и оставил кипятиться до тех пор, пока почти вся влага не выпарилась. Густой осадок подсушил в фарфоровой чашечке и растолок в пыль.

— Почти готово, — прошептал я, поднимая на уровень глаз колбу со светло-коричневым порошком. В колбу почти до краёв налил раствор глазных капель. Если верить описанию, то жидкость один в один схожа с составом обычных слёз. По рецепту, который мне дала джинния, именно слёзы и нужны были. В истинном зрении аптечный товар ничем не отличался от моей слезинки, что мне было только на руку. Химия — не химия, главное, что для магического рецепта капли подходили даже лучше, чем идеально!

Жидкость приобрела насыщенный жёлтый цвет, словно, расплавленное золото было налито в колбу. После этого содержимое стеклянного сосуда разлил по пластиковым пузырькам, где раньше содержался глазной раствор. А что? Удобный флакончик и дозатор для прямого применения имеется. Перед тем, как провести эксперимент на себе, предупредил джиннию… мало ли что, вдруг сознание потеряю, ослепну, а магесса, которой по плечу соединить плоть человека и старшего демона, тут-то и придёт на помощь.

Запрокинул голову вверх, двумя пальцами чуть раздвинул веки, мгновение помедлил и капнул на зрачок, тут же повторил такую же операцию на втором глазу. Чуть поморгал.

— Хм, и чт… ах, чёрт! Жжёт-то как!

В глаза, словно, перца насыпали, на ощупь бросился к раковине, сбив по пути что-то со стола.

— Водой не смывай, а то опять придётся закапывать, — донесся до меня медовой голосок Бармины. — Я совсем забыла про неприятные симптомы, но они скоро пройдут, потерпи.

«Забыла! Как же», — простонал я, прижимая ладони к лицу.

Боль мучила меня секунд десять и так же быстро, как и появилась, исчезла. И когда я раскрыл глаза, то мир вокруг меня изменился. Всё было полупрозрачное, словно, из серой дымки, чуть дрожащей, то мутнеющей, то приобретающей чуть ли не стеклянную прозрачность. Стены, мебель, шторы, даже слои краски и ламинированой плёнки чётко разделялись, стоило сфокусировать взгляд на них. Я видел даже контуры людей вокруг себя, сверху и снизу — соседей по дому и прохожих на улице. И среди этой серости светились искры и пятна золотистого цвета. Даже на людях такие отметины имелись. Сосредоточившись на одной из таких фигур, выглядевшей настоящим ювелирным салоном, настолько много было золотых украшений, я различил даже мельчайшие сверкающие крапинки внутри тела, вспыхивающие то там, то здесь.

Минута прошла быстро, и вскоре мир стал прежним: дымка резко набрала плотность и вернулись цвета. К счастью, неприятных последствий не при этом ощутил.

— Живые существа состоят из многих веществ, недаром в магии Крови применяют эту алую жидкость, обходясь без множества сложных ритуалов и ингредиентов, — пояснила мне Бармина, когда я решил прояснить у неё странности с золотыми искрами внутри людей. — Золота в людях хватает. Слышала про пустынный и каменистый мир, где местные маги и правители получают золото, серебро, краски и многое другое из тел пленников и рабов.

— Мерзость, — скривился я.

— Там это норма. Скоро и твоё мировоззрение поменяется вместе с аурой и телом. Прежним человеком ты уже не станешь никогда.

— А что с телом не так? — встревожился я.

— А разве ты не заметил ничего странного? Твоя сила и реакция заметно увеличилась, даже я это вижу.

— Ах, это. Ну да, заметил, — кивнул я. — А больше ничего не будет?

— Не знаю, — пожала плечами джинния. — Под воздействием плоти демона твое тело и аура существенно изменились, возможно, однажды ты сможешь менять тело по желанию, превращаться в животных, других людей или представителей разных рас. Менять свои размеры вплоть до невообразимых — в муравья или гиганта. Я точно не могу сказать, тебе помогли бы мои преподаватели, маги исследователи или преподаватели различных магических школ в разных мирах. Я же боевой маг, мне неинтересны изыскания.

— Послушай, Бармина, ты же учишь меня понемногу, так? А можно ускорить этот процесс? Сама же не раз говорила, что мне повезло с инициацией, и всё уже у меня в крови, на генном, так сказать, уровне. Но нужны учебники, знания разные, которые ты мне даёшь редко совсем.

— Ускорить? — нахмурилась она. — Знаешь ли ты, что я училась год, пока мне дали настоящие заклинания, причём из самых простых. А ты за какой-то месяц уже узнал не меньше десяти!

— Ага, ага — кивнул я в ответ. — Два из них, как сделать джинну хранилище и ему же тело, секрет изготовления кладоискательской лозы, зелье для обнаружения золота, а всё прочее это разные яды.

— Этого вполне хватит на первое время. Научись всё это делать быстро и без ошибок. Вон, ты потратил полдня на эти капли и ещё два дня перед этим лишь портил компоненты.

— Но ведь сделал же, — буркнул я.

— Ладно, завтра я дам тебе ещё одно заклинание из ритуалистики, — пообещала мне девушка.

— Какое?

— Ещё не решила, буду думать, — не преминула повредничать джинния.

— А следующее когда? Может, сразу напишешь мне десяток, а?

— Сколько?! — вспыхнула джинния и вдруг задумалась, заставив меня забеспокоиться: как бы не каверзу какую придумала, с неё станется. — Пожалуй, я напишу тебе магическую книгу, всё то, что знаю из алхимии и ритуалистики. И ты от меня отстанешь.

— А там много?

Девушка снисходительно посмотрела на меня:

— Человеческой жизни не хватит всё создать и опробовать. Разумеется, если нет цели просто претворять в жизнь всё написанное без всякой цели. Мне нужно будет бумага, чернила и перья. Бумага самая лучшая, гладкая и белая без линий и знаков. Чернила не менее трёх цветов, и перья разной толщины.

— Всё будет, завтра же возьмусь за это, — заверил я её.