Черный список

Глава 22

Переводчики: Sunriel, Kejlin, Светуська, dekorf

Вычитка: Светуська

Тилфорд пришел в сознание, только когда сотрудники неотложки пытались перенести его из машины на носилки. Он схватил руку Эдуарда, — Ордер, мой ордер, он твой. Твой, Форрестер.

Эдуард кивнул и похлопал его по руке: — Я поймаю этих ублюдков для тебя, Тилфорд.

— Знаю, — ответил он и продолжал держать Эдуарда за руку, пока его везли на носилках, Эдуард не стал сопротивляться, и просто оставался рядом с Тилфордом, пока того катили в «скорую». Ньюмэн подошел ко мне, пока я пыталась проморгаться от вспышек и света патрульных мигалок. Перед нами внезапно вырос Рэборн: — Что черт возьми произошло, Блейк?

Я моргнула, глядя на него. Между нами вклинилась медсестра: — Отойдите, не ведите, что они оба ранены?

Я опять моргнула, глядя в ее светлые глаза. Ее белокурые волосы были забраны в хвост, и Ньюмэн, глядя на нее, начал просто светиться. Не смотря на то, что его худощавое лицо было кровавой маской. Очевидно, что гравий порезал ему лоб, и поэтому кровь теперь залила все лицо.

Рэборн навис над моим лицом — пытаясь запугать своим ростом. К этому времени — он должен был бы знать меня лучше. — Докладывай, Блейк.

— Серийные убийцы, за которыми мы мотаемся по всей стране — были здесь и пытались заманить нас в ловушку. Мы оказались лучше вооружены, чем они думали, и это позволило нам уйти.

— С чего бы им заманивать вас в ловушку? — Это был Детектив Лоренцо, который входил в состав полицейской группы. Я не могла, как следует его разглядеть в темное со вспыхивающим освещением. Это было, словно смотреть на кого-то, под стробоскопическим светом[7] — или это я была просто в шоке от происходящего.

— Когда поймаем — тогда и спросим, — ответила я.

Еще один сотрудник «скорой» обошел Рэборна, — У вас идет кровотечение.

Я посмотрела на руку, на которую он смотрел, но ранение не особо выглядело серьезным. Я знала, что с моей рукой, но все же, когда он дотронулся до ранения — она заболела. Легкие режущие искры боли помогли немного прочистить голову. Теперь я точно знала, что уровень адреналина снижается, шок тоже пошел на спад; теперь, когда рядом была «скорая», мое тело попыталось слегка расслабиться.

Рэборн отошел достаточно, чтобы медик смог осмотреть мою руку, но все же навис над плечом парня, — Они все еще там?

— Насколько я знаю, — ответила я.

Сотрудник скорой помощи добрался до моей руки. Я вздрогнула от прикосновения. — Позвольте мне хотя бы осмотреть ее. Слишком много крови.

— Я носитель ликантропии.

Он заколебался. — Тогда мне нужны двойные перчатки.

— Поэтому и сказала.

— Я скоро вернусь, — сказал он и потрусил прямо к санитарной машине.

— Если они все еще там — мы должны их поймать, — напирал Рэборн.

Я кивнула: — Да, должны.

Хотя про себя подумала, что «это плохая идея». Вслух же сказала, — Они быстрее, сильнее, лучше видят в темноте, и по запаху ориентируются не хуже собак, и к тому же они вооружены мечами.

— Хочешь сказать, нам надо отказаться от преследования? — спросил Рэборн.

— Нет, я только хочу, чтобы каждый, кто пойдет в те леса, знал, с чем мы боремся — только и всего.

— Если это была ободрительная речь, то ты ее провалила, — сказал, улыбнувшись Лоренцо.

Я не улыбнулась в ответ. Я не знала что написано на моем лице, это была не улыбка, и чтобы он на нем не прочел — его улыбка несколько увяла.

— Маршал Форрестер и я ранили двоих из них. Одного настолько серьезно, что он не мог идти самостоятельно. Другой загорелся, но я не знаю — умер ли он.

— Загорелся, как это он загорелся? — спросил Рэборн.

— Из-за рикошета, — ответила я.

— Что?

Ньюмэн отмахивался от медсестры, пытающейся осмотреть его лицо, — Форрестер использовал ракетную установку.

— Что? — воскликнул Рэборн.

— Он использовал РПГ, — пояснила я, — Форрестер.

— Из-за этого обуглена задняя часть машины? — послышался женский голос, и я получила небольшое представление о ней, высокой, темноволосой, с тонкими чертами лица.

— Ага, — сказала я.

Темноволосый медик вернулся с дополнительной парой перчаток поверх первой. И сказал: — Извините, но мне нужно взглянуть на ее рану. — Он смотрел на Рэборна, пока тот не отступил. Медик развернул мою руку, и только тогда я поняла, что сжимаю руку в кулак.

— Что это приключилось с вашей рукой?

— Щепки корня дерева, — сказала я.

— Что? — спросил он.

— Я поскользнулась и поранилась о сухую щепку дерева, — сказала я.

— А выглядит как целое чертово дерево.

— Ага.

— Вы двое пойдете с нами к машине скорой помощи, потому что нам надо больше света для работы, — сказала блондинка.

— Я в порядке, — отозвался Ньюмэн.

Я просто позволила мужчине отвести меня прямо к машине. Рэборн крикнул вдогонку: — Я слышал, ты была жестче, Блейк.

Я развернулась, и посмотрела на него. — Дни, когда такие типы, как ты — заставляли меня чувствовать себя тряпкой, потому что я позволяла медикам выполнять свою работу — давно канули в прошлое, Рэборн.

— Что это значит?

— Это значит, что если мне и нужно было что-то себе доказать, я сделала это давным-давно, и меня совершенно не калышит твое мнение на мой счет.

Ньюмэн шевельнулся, как будто кто-то толкнул его, или что-то из того, что я сказала — задело, или удивило его. В мерцающем свете я видела, как он колеблется, принимая решение. Пойти ли ему со мной в «скорую» или остаться с парнями и выстоять как мужик?

Еще я хотела переговорить с Эдуардом тет-а-тет, подальше от Рэборна и остальных, а он все еще был в «скорой». Кроме того, я сказала абсолютную правду. Я ничего никому не обязана доказывать. Я знала, насколько вынослива, храбра, и как хороша я была в своем деле. Рэборн мог катиться к дьяволу, и я уже достаточно выросла, чтобы не высказать ему все это вслух. Огромным искушением было просто развернуться и уйти.

Голос Рэборна повысился, когда он спросил: — Ты баба или мужик Ньюмэн?

Я обернулась вовремя ходьбы и прокричала: — Ага, Ньюмэн — будь мужиком и истеки кровью, пока не отключишься посреди леса с оборотнями и вампирами, гоняющимися за твоей задницей. — И пошла за темноволосым медиком.

Пролившейся свет из «скорой» показался мне слишком ярким и полностью перекрывал мое ночное видение, но он был не обходим медику — Мэтту.

К нам присоединилась светловолосая медсестра, и пробормотала на выдохе: — Тупой… мужик. Раны от порезов кровоточат…

Мэтт очистил мою руку и прищурился, как будто нуждался в очках, но не надел их, или просто не успел. — Джоли, ты не могла бы осмотреть рану?

Белокурая Джоли, прекратила сыпать проклятиями на «тупого мужика» и присоединилась к нему, чтобы осмотреть мою руку. Она опасалась лишний раз прикасаться ко мне, так как у нее не было при себе второй пары перчаток, поэтому позволила его пальцам ощупать руку. Когда они добрались до краев раны, я предостерегла их: — Тут больно.

— Извини, — сказал он, не отрывая взгляда от раны.

— Как давно, ты сказала, это случилось? — спросила Джоли.

— Час, может меньше, — ответила я.

— Быть не может, — возразила она.

Мэтт, наконец, встретился со мной взглядом. И нахмурился. — Я бы сказал, что прошли, по крайней мере — часы, а то если не день.

— Я же сказала тебе, что носитель ликантропии. Это означает, что я исцеляюсь быстрее, чем обычный человек.

— Рана заживает настолько быстро, что может неровно срастись. Швы могут это предотвратить, — сказал Мэтт.

— Неровно? — переспросила я.

— Может остаться еще один шрам, — сказала Джоли, — если только врач не наложит швы.

Я опустила глаза на свою руку. На ней был длинный зазубренный порез, похожий на сверкающую молнию, идущую от локтя и почти, до запястья. — С этим уже ничего не поделаешь, — сказала я.

— Вообще то, если ты поедешь в больницу, доктора заново вскроют рану и зашьют ее. У нас недавно был семинар о сверхъестественных пациентах. Ликантропы исцеляются так быстро, что часто остаются шрамы, или даже их мышцы срастаются неправильно, и их травмы болят, как при артрите, — сказал Мэтт, разглядывая мою руку, как будто рассказывал и тут же показывал на мне.

— И когда мне лучше пойти и сделать это?

— Чем раньше, тем лучше, с твоей-то регенерацией, — ответил он, снова тыркая в мою рану.

— Пожалуйста, прекрати тыркать, — попросила я.

Он выглядел не много изумленным. — Прошу прощения, просто это первая рана, которую мне пришлось увидеть со времен семинара.

— Мэтт большой специалист по применению теории на практике, — сказала напарница Мэтта.

Я посмотрела на нее, кивая, — Теперь я обычно залечиваю раны без шрамов.

— Что ж, тут точно останется шрам, — уверила она.

Я посмотрела на рану и поверила им, но все же, не была уверена — почему так происходит. Я подумала об этом и вдруг сообразила, что я покормилась гневом на красных тиграх, но не накормила ardeur. Гнев немного уменьшил голод, но не напитал его полностью. Я исцелялась не как обычно, что объясняло — почему щепка дерева так сильно мне навредила, почти оставив рубцы. Я могла дольше продержаться между кормлениями. Я могла контролировать голод, но у всего была своя цена. Я исцелялась быстрее человека, но не так быстро, как могла бы. А это было совсем некстати, когда мы охотимся на Арлекина. «Дерьмо».

Я попыталась представить, что скажет Рэборн, если я возьму тайм-аут для перепихона. Но сейчас не должна даже думать об этом; «Я не могу взять перерыв на секс, пока мы не закончим охотиться в лесах. Чтобы, ебаться, или точнее не ебаться. Черт возьми, я устала постоянно страдать от недотраха». Это выглядело как какое-то клише из фильма ужасов — выживает только потаскушка, вместо девственницы.

Ничего из этого я не могла объяснить медикам, ну или кому то еще, кроме Эдуарда. Прежде на меня всегда накатывал ardeur, принуждая кормиться, но теперь у меня больше контроля над ним. А багряно-красная рана на моей руке показала мне цену контроля над ardeur-ом. Глядя на нее — я начала понимать, что стала рассчитывать на исцеление, и на то, что меня стало сложнее ранить. Я попыталась вспомнить — когда последний раз ранилась так же серьезно, и не смогла. У меня скрутило живот и совсем не от голода, или ardeur-а — это был страх. «Если ветка дерева сотворила со мной такое, то что бы сделал меч, или пуля? Дерьмо».

— Ты в порядке? — спросила фельдшер Джоли.

Я кивнула. — Ага.

— Тебе на самом деле надо в больницу, позволить врачу снова вскрыть рану, а затем наложить швы, — сказала она.

— Я знаю, — ответила я.

Она нахмурилась: — Но ты не собираешься этого делать, не так ли? — в ее голосе чувствовалось раздражение, и на самом деле я не могла ее за это винить.

— Я не могу позволить им идти в лес без меня.

— Знаешь, местные маршалы, довольно, неплохо выполняли свою работу, когда тебя еще не было в городе. Они охотились на вампиров и зверей, и все было отлично. Позволь им делать свою работу, а нам свою — позволив отвезти тебя в больницу.

Мэтт дергал края раны. — Прекрати, — рыкнула я.

— Извини, но это почти как один из тех ускоренных фильмов о цветочках, ну знаешь, где ты наблюдаешь, как они ускоренно распускаются. Клянусь, я практически могу видеть, как срастается твоя кожа. Это так клево.

Джоли ударила его по плечу, и это, должно быть, было больнее, чем выглядело, потому что он сказал «Ой!»

— Она живой пациент, Мэтт, а не труп в классе.

Он моргнул, а затем сконфузился. — Извини, я просто…

— Все в порядке. Просто подлатай меня, чтобы я могла закончить охоту.

— Ты абсолютно глупая, — сказала Джоли.

— Но не настолько, как маршал Ньюмэн. Он все еще истекает кровью.

— Он тоже собирается истечь кровью, пока не отключится, — сказала она, и в ее голосе было полно отвращения.

— Наверно, — сказала я, — по крайней мере, я позволяю вам себя перебинтовать.

— Твоя рана закроется к тому времени, как закончишь охоту. Ты больше не потеряешь крови.

— Тогда перевяжите рану, чтобы я не тревожила ее о всякие вещи.

Она нахмурилась, но взяла бинт и начала накладывать повязку мне на руку.

— Убедись, что ничего не попало в рану, — сказала я.

Она посмотрела на меня. — Я знаю свою работу.

— Я не имею в виду, что сомневаюсь, но иначе, если я исцеляюсь настолько быстро, насколько вы думаете — тогда плоть может срастись вокруг одежды.

Они оба посмотрели на меня. Мэтт сказал: — Ты подразумеваешь, что тело фактически срастется с бинтом, попавшим внутрь раны?

— Я видела, как такое случалось, — ответила я.

— С тобой? — спросил он.

— Нет, с другом — вервольфом.

Лицо Мэтта осветилось напряжением. Я почти ощутила, как вопросы бьют ключом на поверхность.

— Мы закончили. Распишись вот здесь, что мы предлагали тебе ехать в больницу, это на тот случай, если что-то пойдет не так с твоей рукой, что точно и будет.

Я подписала и выпрыгнула из машины скорой помощи.

— Прошу прощения, что я такая заноза в заднице.

— Когда «здоровяк» войдет в лес, постарайтесь, чтобы его не съели, — сказала она.

— Постараюсь, — откликнулась я, «а я так и сделаю», но так как моя рука начинала болеть от быстрого исцеления, я бы не смогла бы стараться уж слишком усердно. Ньюмэн позволил Рэборну отговорить себя от повязки. «Я тоже когда-то была новичком, но не настолько „зеленой“. Может это все были мужицкие закидоны, и я никогда не понимала такого идиотизма, или я просто сужу с женской точки зрения». Руку у меня стало дергать, это мускулы начали бороться друг с другом, срастаясь вместе. Со мной такого не случалось с тех пор, как я впервые заразилась ликантропией. Дерьмово. «Может Ньюмэн был и не намного глупее меня. Думаю, я все же попытаюсь не дать его съесть. Черт возьми».