Пепел перемен, Том 7: Цена власти

Глава 31

Вскоре «Терновые клинки» уже выстроились перед Храмом, готовые к атаке. Лорд Старлинг также выделил пару отрядов под командованием надёжных рыцарей верхом. И, что неудивительно, вызвалось пара десятков человек из крестьянской армии Равены. Однако леди-ворон их не отпустила, сказав, что корень зла — король, а он скрывается в Чёрном замке.

— Знаешь, почему я вызвался помочь? — спросил капитан Айден с лукавым огоньком в глазах, но ответом ему был лишь безмолвный взгляд инквизитора. — В храмах всегда куча серебра, а уж в столичном его наверняка целые горы. Но, надеюсь, ты не собираешься мешать моим ребятам, когда мы будем его выносить?

— Это серебро осквернено, — сказал Грегорион. — Чаши, подсвечники, даже лампады. Всё несёт отпечаток ритуалов Калантара.

— А об этом скупщикам мы говорить не будем, — ухмыльнулся эльф. — В конце концов всё это добро переплавят, осветят и снова превратят в священную храмовую утварь. Ну, или в монеты… А пока, если ты не против, мы плеснём туда сладкого церковного вина и всласть попируем.

Грегорион ощутил лёгкий укол. В прошлом он наверняка покарал бы наглого наёмника за подобное святотатство… Но теперь его сердце поросло слишком прочной корой, чтобы его это задевало.

— Я больше не служу людским богам, — ответил он. — Делайте, что хотите.

— Вот и славно, — негромко сказал капитан Айден и обратился к своим: — Слыхали, парни? Как пробьётесь внутрь, тащите всё, что блестит! А для чересчур суеверных — инквизитор сказал, святотатством это считаться не будет!

— Что с боя взято, то свято! — донеслось со стороны.

— Отлично сказано, Эббот! Ну, понеслась!

«Терновые клинки» и солдаты Нагорья ринулись в бой, а впереди бежал Грегорион с молотом наперевес. Те из противников, кто стоял впереди, вжались в стоящих сзади соратников, с ужасом в глазах наблюдая за тем, как на них несётся ожившая гора. Они приняли на себя первый удар и для некоторых он же оказался и последним.

Вот в смешанные ряды королевских солдат ворвались рыцари, не желавшие допустить, чтобы какие-то наёмники вступили в битву прежде них. Дело довершили подоспевшие воины Нагорья и «Терновые клинки» во главе с капитаном Айденом. Воодушевлённые жаждой наживы, они принялись плясать кровавый танец, и вскоре вражеские ряды дрогнули и стали отступать к дверям Храма.

Битва переместилась на ступени. Те самые ступени, по которым спускались патриархи и поднимались свадебные процессии, по которым вносили новорождённых принцев и принцесс на церемонию наречения, теперь заливала кровь. Она струилась скользкими алыми ручьями, заставляя отступающих солдат падать, обрекая их на верную смерть.

Кто-то из них тут же принимался молить о пощаде, но наёмникам это слово было незнакомо. Если Грегорион разил отчуждённо, видя битву как бы со стороны, то капитан Айден со своими ребятами явно наслаждались процессом. Наёмники были в своей стихии, а близость несметных богатств в виде храмового серебра распаляла их ещё больше.

— Режьте! — кричал эльф, ухмыляясь изрезанным лицом. — Рубите, колите ублюдков! За её высочество! За звонкую монету и белогрудых вдов!

Он успел запачкать кровью не только клинок, но и нагрудник и даже шлем, а зелёный плащ стал наполовину бурым. Королевские солдаты дрогнули и, бросив оружие, стали долбить кулаками в закрытую дверь Храма. Но им никто не открыл, оставив на верную гибель.

Вскоре всё было кончено. Кто-то успел убежать с площади и скрыться меж домов, остальные же нашли смерть на конце клинка. «Терновые клинки» принялись добивать раненых и тут же шарить у них по карманам.

— Оставьте их, дурни! — рявкнул капитан Айден не своим голосом. — У этих ничего нет, кроме плесневелых сухарей! Главная добыча внутри! А это у нас кто?..

У самой двери, прислонившись к стене сидел рыцарь-командир королевских сил. Айден стянул с него шлем вместе с подшлемником и увидел немолодого лысого человека, чьи некогда пышные усы теперь слиплись от крови, стекающей из рассечённого лба.

— Мне знакомо твоё лицо, старик, — проговорил эльф. — Эти усы, лысина… Кажется, видел при Лейдеране. Как же тебя звали? Тормунд… Торвальд…

— Сир Торрен Гвил, — прохрипел тот. — Я и тебя помню, наёмничья рожа… Ещё тогда понял, что нельзя доверять ни тебе, ни твоему сброду…

Он сплюнул кровь и продолжил:

— Но я вашу породу знаю… Вам выкуп нужен. Его величество — мой племянник, он щедро за меня заплатит… Или же, если так выйдет — кха-кха — что вы победите, меня выкупит моя сестра, матушка короля…

— Да чёрта с два! — вдруг воскликнул капитан Айден, вынул кинжал и вонзил его в горло рыцаря. Сир Торрен Гвил тут же стал захлёбываться кровью с изумлённым выражением лица.

— Что. Ты. Натворил… — проговорил побледневший командир солдат Нагорья. — Это дядя короля, брат леди Реллы… Дед принцессы Мерайи!

— Собрался всю их чёртову родословную рассказать? — огрызнулся капитан Айден. — Кому охота возиться с этим выкупом? Вязать, тащить в лагерь через полгорода… Не, за этими дверями нас ждёт добыча, которую не придётся ни у кого выпрашивать. Её и вам хватит тоже…

— Ублюдок! — воскликнул рыцарь-командир, выхватывая меч. — Ничего ты не получишь! Ни ты, ни твои прихвостни!

Грегорион не верил своим глазам. Недавних союзников будто подменили. Эльф с остервенением глядел на рыцарей и солдат, с которыми только что бился бок о бок, и вращал перед собой мечом, будто дразня их.

— Сложи оружие, наёмник! — выпалил второй рыцарь.

— Кто первый поднимет на меня руку, — процедил капитан Айден с плотоядной ухмылкой, — тут же её и лишится!

«Разделяй и властвуй!» — глухо донеслось откуда-то сверху. Грегорион поднял взгляд, но увидел лишь витраж с изображением фигуры в доспехах. Не может ли это быть…

— Стойте! — инквизитор вскинул руки. — Это Калантар сводит вас с ума! Опустите оружие!

— Ещё чего! — рявкнул Айден. — Мы за своим пришли! А эти дурни сбрендили из-за какого-то говнюка, что хотел нас убить!

— Он происходил из древнего благородного дома! Такие как ты не заслужили проливать его кровь!

— Вот как значит! — хохотнул эльф. — Значит сейчас пустим твою. «Терновые клинки», режьте ублюдков!

Грегорион не успел сказать и слова, как на пороге Храма вновь полилась кровь. Ему удалось отпрянуть в сторону и остаться безмолвным свидетелем новой резни. Наёмники и солдаты совсем не обращали на него внимания, они принялись калечить и убивать друг друга столь самозабвенно, что, кажется, даже не замечали ран, и до самой смерти сохраняли на лице безумную хищную улыбку.

Вот один из «клинков» пронзил солдата мечом, но тот, вместо того чтобы упасть, выхватил кинжал и принялся с хохотом колоть противника в шею, пока, наконец, оба не рухнули, истекая кровью. Другой «клинок» остервенело рубил уже лежащего противника, не обращая внимания на собственные выпавшие внутренности.

Но самым чудовищным зрелищем стал капитан Айден. Он орудовал мечом с нечеловеческой ловкостью, сёк и полосовал всех врагов, что подходили слишком близко. Кто-то угодил ему в незащищённую шлемом часть лица, и теперь глаз не было видно из-за хлынувшей крови, однако ослеплённый эльф продолжал сражаться, будто ничего не произошло.

«Смотри, инквизитор! Смотри! — прозвучал в голове Грегориона чужой леденящий голос. — Ты привёл их на смерть! Их кровь на твоих руках!»

Вековые камни покрылись мёртвыми телами, в воздухе стоял тошнотворный запах, а немногие выжившие добивали друг друга из последних сил. Последним на ногах остался капитан Айден. Ран на его теле хватило бы, чтобы прикончить пятерых, одна рука безвольно болталась вдоль туловища, но он всё же стоял, сжимая меч и тяжело дыша.

Он обернулся на Грегориона, обнажая в зловещей улыбке окровавленные зубы, но, сделав несколько шагов, вдруг рухнул на камни с душераздирающим стоном.

— Что⁈ Где⁈ Я не… Я не вижу! Не вижу!

Грегорион присел рядом и осторожно уложил голову эльфа на колени. Снял с него шлем, увидел чёрные провалы вместо искалеченных глаз, полностью залитое кровью лицо и губы, дрожащие от невыносимой боли и ужаса. Айден судорожно ощупал руку Грегориона и вцепился в его рукав трясущимися пальцами.

— Кто? Что?..

— Это я, — вздохнул инквизитор. — Грегорион.

— Ин… инквизитор? — прохрипел эльф, захлёбываясь кровью. — Что… что случилось? Я помню… О боги… Я их… И они все…

— Теперь всё позади. Теперь твоя душа обретёт покой.

Капитан Айден, прославленный командир «Терновых клинков» лежал в кровавой луже, изувеченный и слепой. Его речь стала неразборчивой, он всхлипывал и хрипел, но вскоре и эти звуки затихли навсегда.

Грегорион остался один посреди груды мёртвых тел. Решивший было, что потерял способность к сильным эмоциям, он ощутил подлинный, ничем не приглушённый гнев. Гнев этот наполнил тело силой и решимостью, жаждал выхода, желал обрушиться на тех, кто повинен в гибели всех этих несчастных.

И пусть до самого Калантара инквизитору было не добраться, но до его пророчицы — вполне.

Молот с лёгкостью разбил дверь Храма, и инквизитор ворвался внутрь, где под арочными сводами раздавался гулкий звон колоколов и ждал отряд серых братьев, освещённых приглушённым светом серых витражей. Они наверняка слышали звуки битвы и ожидали отряд до зубов вооружённых наёмников, но, увидев одного лишь инквизитора, некоторые даже засмеялись и опустили палицы.

Грегорион пропустил мимо ушей их насмешки и предложения «убраться, покуда кости целы». Он не собирался препираться с фанатиками, а видел в них лишь препятствие на пути к цели. Препятствие, вроде кирпичной стены.

Он перехватил молот поудобнее и принялся бить, пока от этой стены не осталась лишь груда кирпичей. Некоторые обратились в мелкое крошево, другие — в груду обломков. Кому-то удалось улизнуть через входную дверь, но Грегорион не преследовал их, хотя и слышал глухой вой на задворках сознания, призывающий убить всех до единого. Но никакому злобному божеству не смутить разум, закалённый сотнями сражений и ныне устремлённый к единственной цели.

Покончив с врагами, инквизитор принялся разыскивать матриарха. Он открывал одну дверь за другой, пока не наткнулся на запертую. Размахнувшись, он одним ударом сшиб её с петель, но внутри обнаружились лишь горстку испуганных стариков. Совет епископов.

— Во имя Троих, пощади нас! — воскликнул один из них дрожащим голосом, выйдя вперёд, но тут же замолчал и побледнел: — Нет, не может быть… Это же… Грегорион Нокс?

Инквизитор узнал в нём епископа Альвина. Того самого, что некогда часто отправлял его в скрипторий в качестве наказания за излишнее рвение в работе. Глаза святого отца сделались влажными, в них засияла надежда.

— Да, — кивнул Грегорион, — это я.

— Что здесь произошло? Где Агна?

— Её святей… — начал было епископ, но осёкся. — Нет, не осталось в этой девке ничего святого! Эти братья железной руки, она заперли нас здесь по её приказу.

— Где остальные? Священники? Чтецы?

Губы епископа задрожали.

— Не знаю, сынок, — прошептал он. — Но накануне она велела привести сюда белых сестёр, и эти, в сером, приволокли их за волосы… Потом Агна отправилась в колокольную башню. Часть осталась здесь, внизу, остальные наверняка охраняют путь наверх… Сколько с тобой людей? Если вы пробились сюда, то сумеете добраться и до неё.

— Нисколько. Я остался один.

Взгляд епископа на мгновение потух, но тут же вспыхнул праведным гневом:

— Тогда я благословляю тебя, Грегорион Нокс. Милосердием Холара, силой Тормира и мудростью Сильмарета. Пусть Агна получит то, что заслужила!

Грегорион знал путь в колокольню. Туда, на вершину башни, вела узкая винтовая лестница, на которой его встретили серые братья, но уже облачённые в доспехи и шлемы. Будь на его месте отряд солдат, они могли бы долго удерживать этот узкий проход, но инквизитора им хоть и удалось задержать, но ненадолго.

Колокольный звон звучал всё ближе и вот, расправившись с последним из противников, Грегорион пнул дверь и оказался на крыше башни. Колокола тут же замолчали. Инквизитор вышел вперёд под медленно затихающий гул и увидел то, что заставило его остановиться.

Белые сёстры лежали на каменном полу. Неподвижные, бледные, мёртвые. Кровь из перерезанных шей заливала их белоснежные одежды, а над ними стояли семеро серых братьев, облачённых в доспехи и закрытые шлемы. Они напоминали фигуру с витражей и, как и она, оставались неподвижными, будто бы не заметив появления инквизитора.

Позади них стояла та, кого Грегорион некогда знал смиренной послушницей. Ныне же, перед ним предстала Агна Пречистая, облачённая в белое с серебром, с серебряным венцом на челе. Матриарх церкви Железной длани и королева Энгаты. В руке девушка сжимала скипетр, похожий на тот, которым прежде владел патриарх, вот только теперь на его вершине красовался железный кулак, окружённый треугольником и кругом, прежними символами церкви Троих.

Подле неё находился некто, облачённый в полный доспех с густым серебряным тиснением. В руке он сжимал палицу в виде покрытого шипами кулака, а серый плащ развевался на ветру. Грегорион вгляделся в лицо незнакомца и вспомнил, как видел его на казни: страшный ожог на половину лица был хорошо заметен даже через шлем.

— Грегорион Нокс, — провозгласила Агна. — Ты прибыл, как и предсказал Владыка. И стал свидетелем его силы там, у подножья храма. Я говорила, что эти стены неприступны, и вот — твои союзники обратились друг против друга по воле Владыки. Это ли не свидетельство его силы?

— Все эти сёстры… Зачем?..

— Человечность — это цепь, не дающая добраться до истинной силы. Лишь тот, кто сумел её разорвать, перешагнуть через грань человечности, достоин стать чем-то большим, чем человек. Перед тобой самые стойкие и верные из железных братьев. Те, что осмелились вкусить невинной крови. Моя новая железная стража!

— Ты чудовище… — процедил инквизитор. — И сделала из них таких же чудовищ. Я положу этому конец, пусть даже заплачу за это жизнью. Ради королевства, ради Церкви… Ради Марты.

— Ты станешь достойной проверкой их силы. Железная стража! — и все стражи как один обернулись на Агну. Она горделиво оглядела их и медленно произнесла, смакуя каждое слово: — Убить Грегориона Нокса.

Раздался громкий лязг: железные стражи одновременно выхватили мечи из ножен и двинулись на Грегориона. Тот по привычке замахнулся и обрушил всю мощь молота прямо на голову одному из воинов, но, к его изумлению, противник не только не упал замертво, но даже не сбавил шаг, а продолжал идти вперёд с головой, свороченной набок.

«Прямо как солдаты у храма» — мелькнуло в разуме Грегориона. Тогда он переместился ближе к краю башни и, подгадав момент, ударил так, что один из железных стражей потерял равновесие и упал вниз, перевалившись через ограждение.

Так же он поступил ещё с одним, а следующего сумел сбить с ног и размозжить ему голову. Его не раз отправляли сюда помощником звонаря в наказание, поэтому он помнил расположение колоколов наизусть и мог двигаться так, чтобы его не окружили, ловко заманивая противников к самому краю.

Но вот один из стражей ткнул мечом в ногу. Инквизитор почти не ощутил боли, только приглушённое давящее чувство, а вскоре схожее ощущение повторилось, но уже в плече. Грегорион почувствовал, как по груди течёт его собственная кровь. Железный страж снова занёс меч, но инквизитор по наитию что было сил ударил молотом по колоколу.

Раздался глубокий, раскатистый гул. То был Большой Эд, позеленевший от времени бронзовый исполин, старший брат всех столичных колоколов, освящённый первым патриархом. Железный страж пошатнулся и издал протяжный стон, схватившись за голову. Теперь Грегорион знал, что делать.

Он стал сражаться возле Большого Эда, не забывая время от времени бить по нему молотом. Железные стражи мешкали, и этого хватало инквизитору, чтобы сражать их одного за другим. Он получил немало ран, даже почувствовал нечто похожее на боль, однако, стиснув зубы, гнал это чувство прочь. Но вдруг что-то ударило Грегориона по шлему с такой силой, что в голове зазвенело.

На него налетел воин в доспехе с серебром, что прежде стоял возле Агны. Инквизитор не успел увернуться от очередного удара, и палица угодила ему в бок, заставив пошатнуться.

«Для такого оружия это слишком, как и для его владельца. Наверняка сила Калантара» — успел подумать Грегорион, прежде чем увернулся от следующего удара. Молот вновь грянул по колоколу, но воин с палицей и не думал замедлиться.

«Этот не одержим!» — осенило инквизитора. Удар палицы пришёлся на грудь, и Грегориона отнесло почти к самому краю. Он почувствовал, как треснула кора, как заскрипела древесная плоть, ощутил привкус крови во рту.

Инквизитор схватился с оказавшимся рядом железным стражем и краем глаза заметил блеск полированного металла: воин в серебряном доспехе нёсся на него, сжимая палицу в обеих руках. Малейшее промедление — и он сам полетит вниз с башни.

Тогда Грегорион решился на отчаянный шаг: он выронил молот, схватил стража и швырнул его прямо в бегущего противника, сбив того с ног. Пока серебряный воин спихивал с себя тяжёлую ношу, инквизитор уже оказался рядом и замахнулся молотом на его ногу. Следом за чудовищным хрустом раздался душераздирающий вопль.

— К сожалению для тебя, ты чувствуешь боль, — проговорил Грегорион. — Но, по крайней мере, ты остался человеком.

Когда он расправился с оставшимися железными стражами, то обернулся на Агну. Матриарх церкви Железной длани и королева Энгаты вжалась в ограждение колокольной башни, выставив перед собой скипетр, будто бы тот мог её защитить. Лицом она была едва ли не белее своих белоснежных одежд.

— Ты не посмеешь… — сказала она сквозь зубы. — Едва ты прикоснёшься ко мне, и на тебя обрушится ярость Владыки! Все те, кого ты убил, были его слугами, ты же станешь его рабом. Твоими руками Владыка оборвёт жизнь всех, кто тебе дорог, а твой разум, запертый в клетке плоти, будет не в силах помешать ему!

— Ты уже забрала ту, кто был мне дороже всех на свете… — проговорил Грегорион и перехватил было молот поудобнее.

— Нет! — сзади раздался высокий юношеский голос, полный отчаяния.

Грегорион обернулся. Серебряный воин шёл, волоча за собой ногу, и с каждым шагом сквозь стиснутые зубы прорывался стон боли. В руке он сжимал палицу-кулак, но прошёл мимо инквизитора, даже не попытавшись его ударить.

— Эрниваль! — торжествующе воскликнула Агна. — Сокруши нечестивца силой, данной тебе самим Владыкой! Инквизитор меня не коснётся, клянусь железным троном Калантара! Я его избранная! Его железный ангел!

Но вдруг воин снял шлем. На обожжённом лице, обрамлённом светлыми волосами, отпечаталось выражение невыносимой скорби. Он окинул инквизитора взглядом полным усталости. Палица выпала из его рук, со звоном ударившись о камни.

— Что… Что ты делаешь⁈ — у Агны перехватило дыхание. Эрниваль заглянул в её остекленевшие от ужаса глаза, убрал со лба локон мышиного цвета и положил ладонь на побледневшую щёку.

— Я всегда был верен вам, — проговорил он. — Оставался безмолвным, когда должен был кричать. Оставался недвижным, когда должен был бежать со всех ног. Был глух разумом, слеп душой и ожесточил сердце к тем, кто желал мне добра.

Матриарх молчала, устремив растерянный взгляд на своего стража.

— Всё, что я делал… Всё, что делали вы… Всё это привело нас сюда.

— Не тебе судить меня… — прошептала Агна дрожащим голосом. — И никому из людей! Я матриарх, меня вела божественная воля!..

Эрниваль обернулся на инквизитора и грустно улыбнулся. По обожжённой щеке скатилась одинокая слеза.

— Так значит… пусть нас судят боги.

Сказав это, Эрниваль крепко обнял Агну и прильнул к её губам в жарком поцелуе. В следующее же мгновение он оттолкнулся уцелевшей ногой и перевалился через ограждение, увлекая девушку за собой. Грегорион ринулся к краю башни, но было уже поздно.

Они летели, не размыкая объятий. Серый плащ и белые одеяния развевались, словно пара крыльев диковинной птицы, устремившейся навстречу неминуемой гибели. Так окончили свою жизнь Агна, именуемая Пречистой, и её верный страж, Эрниваль из Дорема.