Пепел перемен, Том 7: Цена власти

Глава 3

После казни король отправился на встречу с Отисом из Одерхолда. Матриарх не пожелала в этом участвовать и предпочла вернуться в Храм, так что впервые за долгое время королю предстояло встретиться с кем-то с глазу на глаз. Лишь сир Гильям Фолтрейн нёс караул у двери.

На приёме маг появился в камзоле того же ярко красного цвета, что и одеяние, в котором он выступал на турнире. Но в лучах выглянувшего из-за туч солнца, пробивавшегося через окно приёмной, эта одежда неприятно резала королевский глаз.

— Надеюсь, ты понимаешь, Отис, что эта должность даётся тебе на время? — произнёс король, глядя куда-то в сторону, словно общество волшебника нагоняло на него тоску.

— Разве верховный маг Игнат не погиб в битве с некромантом? — смутился Отис.

— Тела не нашли. И было бы негоже лишать юношу титула после того, что он сделал для королевства.

— Но ведь я служил вашему отцу…

— И потерпел поражение на турнире. Да и против кого? — король взглянул на Отиса со снисходительной улыбкой. — Пухлый маг Майвенов разнёс тебя в пух и прах. Не будь я свидетелем этого, ни за что бы не поверил. И тебе не помогло даже то маленькое преимущество, что мы тебе обеспечили.

— Боюсь, оно меня и подвело. Я недооценил противника, сражался в полсилы. К тому же у меня закончилась вода и…

— Нужно было поставить вторую бочку? — перебил его король. — И в неё тоже подмешать пыли серебряной стали? Ты представляешь, насколько она дорога?

— Вы знаете, на что я способен, — не унимался маг. — Я сражался за вас в Войне короны.

— И лишь поэтому я готов сделать тебя временно исполняющим обязанности верховного мага. И ещё потому, что твой противник, Харальд из Майвгарда, отказался покинуть должность придворного мага Майвенов.

— Вы и ему предложили? — голос Отиса наполнился разочарованием.

— Вижу, ты удивлён. Но для меня удивительно, что ты полагаешь, будто бы я мог поступить иначе. В конце концов, твой противник показал, что он сильнее.

Отис потупил взор, не зная, что сказать. Король же направил внимательный взгляд прямо на него.

— Считаешь, тебе достались объедки? Я же скажу, что нет ничего более постоянного, чем временное. Ты будешь жить в покоях верховного мага, пользоваться всеми привилегиями этой должности, пока Игнат не объявится. Но, между нами говоря, я не верю, что он пережил эту битву. Уверен, когда мой посланник вернётся, он лишь подтвердит мои предположения.

Услышав эти слова, маг просиял. На его лице даже появилась несмелая улыбка.

— Стало быть, я теперь полноправный верховный маг? Благодарю, ваше величество. Уверяю, я вас не подведу! Мне до смерти надоело торчать в Одерхолде… К слову, вы присмотрели кого-нибудь на моё место там?

— Думаю, мой племянник пока что обойдётся без придворного мага. Но если захочешь, у тебя будет возможность подобрать себе замену из своих учеников.

— Простите, ваше величество? — неуверенно спросил Отис. — Что вы имеете в виду?

— Именно то, что ты услышал. Не думай, что ты, как бывший верховный маг Рейквин, будешь протирать штаны в покоях, томно вздыхать, гуляя по внутреннему двору, и сидеть на собраниях тронного круга с выражением невероятной важности? Нет, друг мой, — от этих слов щёки Отиса подёрнулись румянцем, — тебе уготована куда более важная и ответственная роль. Восстание архимага заставило меня задуматься о многих вещах. В частности, о том, что магам недостаёт железной руки. Слишком долго их дела были скрыты от короны. Слишком долго они плели против королевства козни, формально являясь его частью и получая все связанные с этим привилегии. В какой-то мере я должен даже благодарить Вингевельда: его вероломство открыло мне глаза. Рейквин сейчас контролирует Академию, ты же, Отис, займёшься обучением тех магов, что согласились служить своей стране. Под твоим руководством они больше не будут напрасно расходовать свой дар и уж точно не обратят его во зло.

Отис из Одерхолда слушал короля внимательно, но в его взгляде читался вопрос. Когда его величество закончил говорить, маг тут же неуверенно спросил, изо всех сил стараясь правильно подбирать слова:

— Но чему именно я должен их учить? То есть, конечно, я не сомневаюсь в вашем выборе… Да и уверен, мне есть, что показать… В любом случае, я вас не разочарую, но…

— Ремеслу боевого мага, разумеется, — прервал его сбивчивую речь король. — Недавние события показали, что мирная жизнь — это роскошь, которую наша страна ещё нескоро сможет себе позволить. У меня на этот счёт далеко идущие планы. Враги королевства, как внешние, так и внутренние, ответят за всё. Нам предстоит привести к согласию острова Миррдаэн, а в дальнейшем…

Король на мгновение задумался, но продолжил с лёгкой улыбкой.

— Раз уж ты теперь полноправный член Тронного круга не вижу резона скрывать это от тебя. Когда восстание на западе и крестьянские мятежи будут подавлены, мои дальнейшие планы коснутся эльфов. Пора прекратить это опасное соседство. Илоренский лес и Северная пуща — это огромные территории, по большей части необитаемые. Эльфы не обрабатывают полей, не строят новых городов, тогда как численность рода людского постоянно растёт. Однажды наши предки уже забрали у них земли по праву силы, теперь же пришло время довести дело до конца. Эльфы — прошлое нашего мира, мы же, люди, его будущее. И в этом будущем человек не будет страшиться теней, что кроются в лесной чаще.

Когда Отис из Одерхолда вошёл в королевскую приёмную, в его взгляде читалась столь явная неуверенность, что это вызывало у его величества сильнейшее отвращение. Покидал же маг приёмную невероятно воодушевлённым. Он сердечно поблагодарил короля и клятвенно заверял того, что положит все свои силы и навыки, чтобы как можно скорее воплотить в жизнь величественные картины светлого будущего, столь соблазнительно описанные его величеством.

Рия сидела на деревянной табуретке, не сводя взгляда с наполовину сгоревшей сальной свечи, стоявшей на столике перед ней. В худеньких ладонях она сжимала глиняную кружку, от которой медленно поднимался пар.

Вечера и ночи в лечебнице становились по-осеннему прохладными, но холоднее всего Рие было от случившегося на турнире. Когда Дериан Рейнар посадил её дядю в темницу, она была полна возмущения, но была уверена, что всё закончится хорошо. Теперь же мир, казалось, разбился на осколки, которые вместе уже не склеишь. Дедушку Альбрехта не вернуть, а дядя Карл выйдет на свободу только если король, это чудовище с безумным стальным взглядом, обретёт бессмертие.

В комнате для сестёр, где теперь жила Рия, было зябко и безлюдно. Все девушки, как и обычно в это время, ушли в Храм на вечерний молебен. Хотя после того, что здесь случилось в последний визит матриарха, монахини шли туда с явной неохотой.

Несчастная сестра Агата, которую матриарх заставила убить раненого рыцаря, не смогла жить с таким грузом вины. Два дня она просидела в лечебнице и молчала, неотрывно глядя на свои руки, а вчера покончила с собой. Матушка Анета, сохранявшая хладнокровие даже в полевом госпитале при Лейдеране, плакала навзрыд, спрятав лицо в морщинистые ладони, когда тело бедной девушки вынимали из петли, свитой из бинтов…

Рия поднесла кружку к губам и отхлебнула. Горько, как и всегда. Шёл третий вечер с того рокового дня. В третий раз сердобольная матушка Анета приготовила ей этот отдающий луговыми травами и обжигающей мятой отвар. От него Рие становилось самую малость спокойнее на душе. То ли дело было в чудодейственных рецептах белых сестёр, то ли ей просто было тепло от осознания, что о ней ещё хоть кто-то заботится в этих холодных каменных стенах. В любом случае, с каждым глотком душевная боль становилась всё менее нестерпимой.

Наверное, во многом благодаря этому отвару в прошедшие две ночи Рие удавалось провалиться в сон. Правда, ближе к утру он становился всё более беспокойным. Ей снился дедушка, дядя, Дунгар и… Игнат. Когда она увидела его во сне позапрошлой ночью, то тут же проснулась от избытка чувств. Солнце ещё не взошло, и она беззвучно рыдала от бессилия, обхватив руками колени. Когда же в окна лечебницы пробились первые рассветные лучи, у неё уже не осталось ни сил, ни слёз.

Вот и теперь, когда Рия вспомнила об этом, в носу начало предательски щипать. Послышался звук открывающейся двери, но монахини не могли вернуться так рано. Девушка осторожно выглянула в зал лечебницы и увидела удивлённо озирающегося гнома.

— Дядя Дунгар, — негромко позвала она, чтобы не разбудить редких больных, дремавших на койках. — Сюда.

— Девочка моя! — всплеснул руками тот, грузно зашагав навстречу. Добравшись до Рии, он крепко её обнял. — Куда все подевались? Обычно как ни зайду, монашки повсюду так и снуют, а сейчас — ни души.

— По вечерам все уходят на молебен в Храм. А я не из белых сестёр, поэтому остаюсь здесь за всем присматривать. Дядя… Что с тобой? — Рия только теперь заметила, что лицо гнома ужасно опухло, а под глазами зияли тёмные провалы синяков. — О боги, что ты делал эти три дня?

— Пил, — горько ответил Дунгар. — Это ж по моей вине…

— Замолчи! — шикнула на него девушка. — Не говори глупостей! Эти ублюдки, король, матриарх, рыцарь с мёртвыми глазами — они во всём виноваты, а не ты!

— Ох, Рия… — вздохнул гном и утёр нос. Голос его начал дрожать. — Я рассказывал тебе о ребятах, с которыми вернулся в столицу? Их подрядили на строительство за Королевскими воротами. И только сегодня выяснилось, что на самом деле они строили всё это время… Виселицу! Огромную, чудовищную виселицу! Она сейчас там… Стоит на холме у ворот. А на ней… Молодые и старые, мужчины и женщины… Маги. Те, что отказались служить королю. Сегодня была казнь…

— Всё время, пока я в этом городе, здесь то праздники, то казни, — мрачно заметила Рия. — Местные, наверное, уже не видят в них разницы.

— Толпа ликовала. Их даже дождь не разогнал… А магов, их дюжина была, всех до одного перевешали. Поэтому, девочка моя, я всё обдумал и пришёл сюда. Хочу помочь тебе покинуть город.

— Что ты! — глаза Рии в ужасе округлились. — Как я могу оставить здесь дядю Карла!

— Послушай, я был у него сегодня, он заперт в одной из комнат замка. Я рассказал ему о виселице этой, о казни… Старик взял с меня клятву, попросил лишь о двух вещах: не верить ни единому слову короля и сделать всё возможное, чтобы ты была в безопасности. И я поклялся. Тогда он попросил меня увезти тебя из замка, из города, сделать всё, чтобы ты добралась домой, в Риген.

— Вы ведь оба не знаете… Мне запретили покидать замок. На следующий день, как всё случилось… Там, в подземелье… Король собрал стражу, всех до единого стражников и гвардейцев, и велел им запомнить моё лицо, чтобы я не смогла уйти. И он сказал… — Рия утёрла глаза, — сказал, что мне лучше оставаться здесь, если не хочу, чтобы с дядей и нашим лысым другом что-то случилось.

— Должно быть, он про Ирмоса… — вздохнул гном. — Но этот проклятый замок… Здесь ведь что угодно может произойти. А этот рыцарь, этот Фолтрейн, будь он неладен… О нём ведь такое говорят…

— Я нужна королю, чтобы дядя продолжал работать. Уверена, если он заупрямится, меня приведут к нему и приставят нож к горлу, но не посмеют причинить мне вред, ведь иначе его величество ничего не получит.

— Но твоё отсутствие не помешало Дериану Рейнару заставить Карла сварить для него то зелье.

— Я… — Рия хотела было возразить, но Дунгар был прав. Она вздохнула и отпила из кружки остывающий отвар. — В этих стенах я в безопасности, дядя Дунгар. А пока в безопасности я, то и дяде Карлу ничего не грозит. Пусть король получит свой эликсир… и подавится им! — последние слова Рия со злостью прошипела, сжав кулаки. — А мы уедем из этой проклятой страны.

— А как же Игнат?

Услышав это имя Рия отвернулась. На глаза вновь навернулись слёзы.

— Даже не знаю, жив ли он теперь… Я верю, хочу верить, что он вернётся, но… Дядя, я просто боюсь потерять ещё больше, чем уже потеряла. Боюсь вообще делать хоть что-то… Просто нужно выдержать, вытерпеть этот кошмар, и тогда он закончится, как заканчиваются все кошмары.

— Увы, это не сон, девочка моя, — печально вздохнул Дунгар. Он оглянулся, будто кто-то мог их подслушать. — Карл взял с меня слово заботиться о тебе, даже невзирая на то, что может случиться с ним. Это ведь он предложил увезти тебя из города. Думаешь, ему хочется, чтобы король обрёл бессмертие? Он готов отравить себя самого, только бы ты была в безопасности…

— Хватит смертей! — вспыхнула Рия. — Здесь мне ничего не грозит. Если это займёт год, два, три, я буду ждать. Ради дяди Карла. Кроме него у меня никого больше нет…

Гном нахмурился и отвёл взгляд.

— Вот как? А ведь я тебя вот такой вот помню. Всё норовила за бороду уцепиться, да только не доставала до неё.

— Прости, дядя Дунгар, — Рия крепко обняла его, — но из родственников у меня и вправду никого нет. Я так боюсь остаться одна… Никому не нужной… В целом мире…

— Ну, перестань, — мягко сказал он, похлопав девушку по спине. — Пока я жив, сделаю всё, что смогу, чтобы уберечь тебя от беды. И дело даже не в слове, данном Карлу. Ты, он, вся семья ваша — вы уже давно стали мне родными. К слову, те парни, что приехали со мной из Могримбара, тоже тебе помочь готовы. Я с ними уже обговорил…

— Прости, дядя, — Рия отстранилась. — Но пока что я не готова принять такое решение. Дядя Карл, видимо, не дорожит своей жизнью, но я им ещё дорожу. Если пойдёшь к нему снова, передай, чтобы обо мне не беспокоился. Он закончит дело, и тогда мы уедем. Вместе.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка… Но если всё же надумаешь, буду в здании банка. Пока что я ещё там, а как погонят… Будет видно.

Гном медленно зашагал к двери лечебницы, а когда он исчез за ней, Рие вдруг стало холодно до дрожи. Она ходила в полумраке между пустых коек, обернувшись в накидку, по ночам служившую ей одеялом, а душа словно сжалась в крохотный беззащитный комочек. Ей не хватало Игната. И дяди Карла. И дедушки Альбрехта… И всех тех, кого она, наверное, больше никогда не увидит. Она устала бояться, устала топить этот страх в работе. Матушка Анета говорила, что ежедневное видение чужой боли помогает заглушить собственную. Так Рие и самой казалось раньше, теперь же она твёрдо поняла, что в её случае это не работает.

Прошло около часа или двух. Монахини всё не возвращались. Рия сменила повязки тем немногим, кто остался в лечебнице, и поставила ночные горшки рядом с койками.

Вдруг дверь тихонько отворилась и в зале оказался щуплый паренёк со свечой в руке. Найдя взглядом Рию, он поспешил к ней. Рыжий цвет его волос в неровном свечном свете казался совсем огненным, так что он сильно напомнил ей Игната. Взгляд у него был взволнованный.

— В-вы Р-риенна Эльдшт-терн? — парень сильно заикался, то и дело озираясь по сторонам.

— Да, это я. А вы кто?

— Меня п-п-прислал ваш д-дядя. К-карл Эльдшт-терн.

— Дядя Карл? — изумилась Рия. — Что с ним?

— Ему незд-доровит-ться. П-п-просил отвести вас к-к-к нему. Идёмт-те.

Услышав это, у Рии ещё больше похолодело внутри. Она не мешкая согласилась следовать за рыжим, и вскоре они уже шли по коридору, соединявшему лечебницу с замком. Освещён он был редкими лампами, так что девушке то и дело приходилось погружаться в кромешную темноту.

— Далеко ещё? — беспокойно спросила Рия. — Где его держат?

— Ск-коро п-п-п-придём… — отозвался из темноты рыжий. Его голос будто дрожал ещё сильнее, чем раньше.

Рия почти не покидала лечебницы и плохо знала устройство Чёрного замка, поэтому в вечернем полумраке он показался ей настоящим лабиринтом. Она неотрывно шла за пареньком, а от вида освещённых пламенем свечи рыжих волос на душе у неё становилось теплее. Они спустились по лестнице, прошли по коридору и, наконец, провожатый остановился у двери, ничем не отличавшейся от тех, что встречались по пути.

— П-пришли, — запинаясь, произнёс он. — Вас ждут т-т-там.

Собравшись с духом, Рия толкнула дверь, и та с тихим скрипом отворилась. Внутри оказалось множество наваленных друг на друга мешков и ящиков, на одном из которых стояла масляная лампа — единственный источник света на всё небольшое помещение. Рия опешила. Она ожидала увидеть привычные алхимические принадлежности, колбы, реторты и горелки. Быть может, здесь хранят ингредиенты, и дядя выбрал это место, чтобы их встреча осталась в тайне? Но разве ему позволено покидать комнату?

Рия вдруг осознала, что не знает ни где находится, ни как вернуться назад. Она хотела было спросить об этом у рыжего парня, что привёл её сюда, но, когда обернулась, всё её тело пронзил холод. Провожатого не было, а на его месте стоял тот, кого с кем Рия больше всего на свете боялась встретиться в ночных коридорах замка. Сир Гильям Фолтрейн, командующий королевской гвардией.

— Ну здравствуй, имперская девочка, — он ухмыльнулся и закрыл за собой дверь. Золото на его стальном нагруднике беспощадно сверкнуло.

Рия попятилась назад и упёрлась в ящики. Сердце колотилось так, что биение, казалось, превратилось в сплошной гул.

— Вот мы и встретились наедине, — Сказал рыцарь. — Можешь не пытаться кричать — мы недалеко от пыточной. На крики здесь давно не обращают внимания…

Но Рия была не в состоянии кричать. Её горло будто парализовало, и даже если бы захотела, то не смогла бы выдавить ни слова. Девушка стояла, как вкопанная, вцепившись пальцами в ящики за спиной, и с ужасом ждала, что будет.

— Будешь брыкаться, — сир Гильям сделал шаг вперёд, — сделаю тебе очень больно. Попытаешься сбежать — сделаю так, что ты не ступишь ни шагу. Я немало повидал таких, как ты, имперских девок, задирающих нос. Куда нам до вас… Мы же просто дикари в грязном углу на краю земли, верно? Нет, неверно. Мы прогнали империю, но вы, крысы, продолжаете жить среди нас, как ни в чём не бывало. По мне так вы, имперские бабы, только для одного годитесь…

Сказав это, он сбросил латные перчатки и принялся отвязывать наплечники. Рия по-прежнему могла лишь безмолвно наблюдать за происходящим.

— Его величество теперь требует, чтобы командующий гвардии повсюду носил эти доспехи, а ведь они такие тяжёлые… Все эти украшения, бесполезный хлам. В них ведь будет совсем неудобно…

Сир Гильям подмигнул Рие и ухмыльнулся так, что её пробила судорога. Он отстегнул набедренные пластины, и из всего доспеха на нём остался лишь нагрудник. Рыцарь задумался на секунду и, расплывшись в улыбке, произнёс:

— А это, пожалуй, оставлю. Думаю, это будет даже как-то символично. Будешь смирной девочкой, даже не стану тебя калечить…

Фолтрейн двинулся на Рию, а та не могла пошевелить и пальцем. Он взял в руку прядь её тёмно-русых волос, поднёс к лицу и шумно вдохнул воздух.

— Ты пахнешь кровью, девочка. Не зря в лечебнице целый день проводишь. Люблю этот запах… Навевает воспоминания…

Он провёл по лицу Рии шершавой мозолистой ладонью с грязными ногтями.

— Я ведь обещал, что так и будет. Гильям Фолтрейн слов на ветер не бросает… В отличие от твоего деда.

От этой фразы сознание Рии словно окатило ледяной водой. Мир вокруг вдруг вновь стал реален, а из глубин души стремительно поднималась волна ярости. Перед ней стоял ублюдок, убивший дедушку Альбрехта, и одним богам известно, чем закончится этот вечер, если она ничего не предпримет.

Рия резко оттолкнула рыцаря, но это лишь вызвало у него улыбку.

— Значит, не хочешь по-хорошему? Я на это и рассчитывал…

Он вновь придвинулся к ней. Рия замахнулась для удара, но Фолтрейн ловко поймал её руку и ответил молниеносной пощёчиной, от которой лицо словно обожгло огнём, а в голове загудело.

— Дрянь имперская… — проговорил рыцарь сквозь зубы и швырнул девушку на каменный пол. Рия отчаянно отбивалась, пыталась звать на помощь, но рука Гильяма Фолтрейна легла на её шею стальной хваткой. Наконец, сил почти не осталось, и сознание начало погружаться в туман. До слуха смутно донёсся резкий звук рвущейся ткани…

— Сир Гильям! — знакомый и ненавистный голос вонзился в угасающий разум, словно раскалённая игла. Непреодолимая хватка тут же освободила горло. Рия перевернулась на бок и зашлась хриплым кашлем. Подняв взгляд, она увидела матриарха, стоящую в дверях комнаты. Пречистая Агна не сводила возмущённого взгляда с рыцаря, словно не замечая лежащую на полу Рию. Фолтрейн тут же поднялся на ноги.

— Ваше святейшество… — произнёс он, тяжело дыша. Рыцарь стремился сохранить самообладание, но голос его дрожал. — Чем… Обязан?

— Его величество желает видеть вас.

— В такое время?

— Он собирает совет Тронного круга. Дело не терпит отлагательств. И рекомендую вам облачиться в полный доспех, как того требует титул командующего.

Лицо Гильяма Фолтрейна выражало недовольство и искреннее изумление. Он выглядел, как пёс, у которого вырвали кусок мяса из пасти, да ещё и дали пинка вдобавок. Шнуруя набедренный доспех, он исподлобья поглядывал то на матриарха, то на Рию, всё ещё не до конца верящую в происходящее. Наконец, рыцарь приладил последний наплечник и, бросив напоследок полный ненависти взгляд на лежащую на полу девушку, молча покинул комнату.

— Ты свободен, — обратилась матриарх к кому-то за спиной.

— Д-да, ваше с-с-свят-тейшест-тво… — ответил тот, и послышался звук быстрых удаляющихся шагов.

— А что до тебя… — Агна пригляделась. — Ты ведь та девушка из лечебницы? Племянница алхимика?

— Да, — хрипло отозвалась Рия, пытаясь подняться.

— Эрниваль! Помоги ей! — скомандовала матриарх, и из-за её спины тут же появился знакомый юноша с обожжённым лицом.

Он с виноватым видом помог Рие осторожно подняться на ноги, и она только сейчас увидела разорванный до самого живота подол собственного платья. Ноги дрожали, а тело пронизывала слабость. Казалось, если Эрниваль перестанет поддерживать её под руки, она вновь рухнет на пол.

— Ты еле стоишь на ногах, — холодно проговорила матриарх. — Присядь. Эрниваль, подожди снаружи.

Обожжённый юноша помог девушке сесть на груду мешков и послушно вышел, закрыв за собой дверь. Агна села на стоящий рядом ящик и положила ладонь в белой перчатке на её бедро. От неожиданного прикосновения Рия вздрогнула, будто её коснулся кусочек льда.

— Он бил тебя? — голос матриарха стал чуть мягче, но был всё ещё преисполнен достоинства.

— Пощёчина, — ответила Рия, — ничего страшного.

Ей было невероятно и дико осознавать, что своим спасением она обязана этой ненавистной женщине. Всё это просто не укладывалось в голове, а тело до сих пор била мелкая дрожь.

— Тебе повезло остаться невредимой. Они привыкли получать то, что хотят. Получать по праву.

— Они? — недоумённо спросила Рия. В голове всё ещё шумело.

— Мужчины, — ответила матриарх. — Так уж устроен наш мир. Мужчины и женщины — как волки и овцы. Многие из нас принимают свою участь добычи, обрекая себя снова и снова добровольно залезать в волчью пасть. Но есть и другой путь: самой стать волком.

— Женщине… стать мужчиной? — Рие было трудно думать, и слова матриарха показались бессмыслицей.

— В каком-то смысле. Овца в волчьей шкуре. Мужчины привыкли жить по праву силы. Но у женщины есть немало способов получить то, что она хочет, играя на мужских слабостях. Со временем они и сами не замечают, как женщина становится сильнее их. Влиятельнее, могущественнее. Они понимают это лишь тогда, когда она сама берёт по праву силы то, что ей хочется. Решать тебе, девочка. Продолжать быть жертвой или сделать первый шаг по лестнице, ведущей к величию, как только подвернётся случай.

Агна погладила Рию по голове, встала и подала ей руку.

— Когда-то и я была на твоём месте, — загадочно добавила она. — Теперь же я велю командующему гвардии убраться прочь, а он не смеет возразить.

Матриарх открыла дверь и велела Эрнивалю проводить Рию до лечебницы, сказав, что доберётся до зала совета самостоятельно. Весь обратный путь они оба не проронили ни слова, пока, наконец, у самых дверей с изображением чаши милосердия Холара Эрниваль не остановился и не проговорил смущённо:

— Я… Рад, что… Что с тобой всё в порядке.

Рия мрачно взглянула на него, и этот взгляд сказал всё за неё. Юноша молча развернулся и ушёл.

К тому времени белые сёстры уже вернулись в лечебницу и занимались тем немногим, что осталось им после того, как Рия похлопотала. Когда девушка вошла, они замерли, будто увидели привидение. Воцарилась тишина. Даже те больные, что ещё не спали в такой поздний час, удивлённо глядели на неё.

Из своей каморки вынырнула матушка Анета. Как только она поймала взглядом Рию, её обычное недовольное лицо сначала исказило изумление, а сразу после глаза сделались влажными. Она подбежала к ней, набросила на плечи накидку и повела к себе.

— Девочка моя… Как же это… Кто же… Ох, боги… Идём, идём…

Матушка Анета усадила её на табуретку и сунула в руки чашку с тёплым отваром. Аромат трав успокаивал и понемногу возвращал Рию к жизни.

— Что же с тобой стряслось? — сокрушённо качала головой женщина, гладя её по голове.

— Всё в порядке, — Рия постаралась улыбнуться. — Всё обошлось. Я жива, здорова, а платье можно и заштопать.

— Ох, девочка, у тебя кровь на щеке! Если б я только могла что-то сделать…

— Вы можете, — неожиданно для себя самой сказала Рия. — Можете ли вы завтра утром отправить одну из сестёр в бывшее здание банка «Феннс и Драйберг»? Клянусь, я отработаю за неё!

— Конечно, девочка моя! Но для чего?

— Передать моему другу, что я больше не хочу сидеть и дожидаться своей участи. Я больше не буду жертвой.