Пепел перемен, Том 7: Цена власти

Глава 16

— Или это какая-то ловушка, или Эдвальд стал опрометчивее, чем я думал.

Именно так ответил Таринор, когда на очередном привале его выдернули прямо с ужина в шатёр Эмилио Сфорца на закате и стали допытывать, почему Эдвальд велел оставить крепость Око короля. Переводчица перевела сказанное, и, судя по выражению лица кондотьера, ответ ему не понравился.

— Он ведь с-спятил, — вдруг сказал Тейнос Таммарен, и несколько пар глаз обратилось на него. — Б-будем называть в-вещи с-своими именами, господа. И с-судя по тому, ч-что нам известно, король с-сбрендил. С-стоит ли искать разумный з-замысел в действиях б-безумца?

Таринор сдержал улыбку. Нет, он в целом был согласен с командующим силами Таммаренов, но понимал, что его слова наверняка звучали бы более убедительно, если бы тот не заикался.

— И всё же не будем недооценивать его боевой опыт, — заметил Хельдерик. — Этот человек уже прошёл по пути, которым мы сейчас следуем. То, что мы благополучно миновали Хартланд и без боя получили Одерхолд не должно вскружить нам голову.

Говоря об Одерхолде, бывший патриарх бросил взгляд на Таринора, и тот ощутил распирающую изнутри гордость. И, как он считал, вполне заслуженную.

Когда весть о том, что он, войдя безоружным во вражескую крепость, сумел уговорить её защитников сдаться, быстро разнеслась как по аккантийской, так и по энгатской части войска. Первые прозвали его «лингвадоро» — Тиберий пояснил, что это означает «золотой язык», вторые же утомили на привалах просьбами рассказать, как было дело. За последние вечера Таринор повторил ту историю никак не меньше десятка раз, стараясь как можно меньше исказить случившееся, но солдатня, разумеется, умудрилась всё переврать.

Хоть наёмнику и льстило такое внимание, он уже начал от него уставать. Взять хотя бы этот вызов в командирский шатёр. Наверное, Сфорца думает, что Таринору доподлинно известно, что творится в голове короля. Однако, даже семь лет назад, когда разум Эдвальда был более-менее в порядке, его замысел до конца оставался покрыт мраком. До того самого дня, когда они ворвались в покои королевы в поисках Альберта Эркенвальда…

— Сеньор Сфорца сомневается, что король действительно отдал инициативу противнику, — негромко произнесла переводчица. — Ведь это верный путь к поражению.

— Оньи идиота ло са, — тихо добавил кондотьер.

— Это достаточно известный постулат военного дела, — перевела женщина после секундного замешательства.

— Как раз инициативу он оставляет за собой, — вмешался Таринор. — Действует от обороны, заманивает нас под стены города. Вы бывали в Энгатаре, сеньор Сфорца?

— Но, — коротко ответил тот, услышав перевод слов наёмника.

— И, разумеется, не видели Чёрный замок. Эту крепость всё королевство считает неприступной. Да, знаю, для вас это ничего не значит, но попробуйте посмотреть глазами короля. Он верит, искренне верит, что там ему ничего не угрожает, что иноземцам эти стены не по зубам. Если я что и узнал об Эдвальде Одеринге за время службы ему, так это то, что, получив преимущество, он становится невероятно упрям и уверен в собственных силах. Полагаю, то же самое чувство он хочет вызвать и у вас, считая, что вы станете опрометчивы и неосторожны. Король действует как хозяин положения, который попросту неспособен проиграть, что бы не делал. Эдвальд не считает вас серьёзным противником, думает, что заманивает армию под стены столицы на верную смерть. Однако, если ваши солдаты хоть вполовину настолько сильны, насколько вы в них уверены, он горько ошибётся.

Эмилио Сфорца слушал переводчицу с каменным лицом, когда же она замолчала, он смерил Таринора внимательным взглядом и произнёс, хоть и по-энгатски, но с жутким акцентом:

— Я услышал. Уходи.

Таринор не стал спорить и тут же покинул шатёр. Оказавшись на улице, он с удовольствием вдохнул прохладный осенний воздух, пропитанный дымом множества лагерных костров.

Посреди лагеря, окружённая полем шатров и палаток, высилась крепость Око короля, которая выглядела причудливым гостем из тех седых времён, когда каменные замки были редкостью. Эдвальд как-то говорил, что её создатель — один из древних королей Хартланда из исчезнувшего рода Стоунриджей, быть может даже сам Тарн Каменотёс, по легендам в одиночку выстроивший Чёрный замок.

Крепость Око короля действительно создавала впечатление, будто кто-то потратил время на её постройку только лишь затем, чтобы потренироваться перед чем-то действительно грандиозным. Куцая башенка, обнесённая невысокой стеной. В годы войны Короны там размещался гарнизон в полтора десятка человек во главе с рыцарем, а рядом стоял трактир. В мирное время гарнизонные патрулировали дороги, поэтому ко встрече с мятежным войском они совсем не были готовы.

Эдвальд отрядил к крепости пять десятков миррдаэнских головорезов с осадными крюками, и те без труда взяли её. Верного Эркенвальдам ригенского рыцаря, казнил сир Гильям Фолтрейн, трактир островитяне разграбили и сожгли.

Похожая судьба наверняка ждала бы и нынешний гарнизон, если бы ему не велели оставить крепость, вот только Сфорца почему-то упорно не хотел этого признавать. В конце концов, как бы безумен ни был Эдвальд, он не станет разбрасываться военной силой. Или же аккантиец не желает верить именно словам Таринора? Подозревает его в чём-то после того, что тот сделал?

Не то, чтобы наёмник ожидал какого-то особого расположения от кондотьера, но… Да нет, чёрт возьми, ожидал. Отправившись во вражескую крепость в одиночку, он сохранил жизни многих людей. Неужели Сфорца так взъелся, потому что не услышал того, чего хотел? Быть может, он не такой уж умудрённый опытом командир, как о нём говорят?

Стоило Таринору сделать несколько шагов от шатра, как его окликнул знакомый голос:

— Сир Таринор!

К счастью, голос не принадлежал никому из тех, кто был в шатре. Наёмник обернулся и увидел Дэйна Кавигера, уверенно шагающего к нему.

— Думал, вы пробудете там дольше, — добавил он.

— Сфорца скорчил недовольную мину и велел уйти. В любом случае, мне ему больше рассказать нечего. Разведчики прочесали Око вдоль и поперёк, но ничего не нашли. Не пойму, что Сфорца хочет услышать от меня. Что в башенную стену вмурован маг-самоубийца с бочкой крови земли, которая рванёт, как только командиры окажутся внутри?

— Думаете, Эдвальд на такое способен?

— Просто чушь, что пришла в голову… Хотя я бы не удивился. Неспроста же он сгоняет в столицу магов со всей округи… И прошу, зови меня по имени. Не хочу чувствовать себя старше, чем есть.

— Хорошо, тогда перейду сразу к делу… — проговорил Кавигер и, набрав воздуха, негромко выдавил из себя: — Научи меня сражаться левой рукой.

— Вот как? — усмехнулся Таринор. — От кого узнал?

— От людей Таммаренов. Говорят, ты держишь кружку левой.

— Эх, — наёмник хлопнул себя по лбу. — Тут я, конечно, прогадал. Теперь со мной в карты играть не сядут. «Лукавая рука оставит в дураках». И зачем только Кальдор раскрыл мою леворукость?..

— Кальдор… Моэн? — глаза Кавигера округлились.

— Ага, он самый. Ну, если хочешь, я тебе потом расскажу. Мне б сейчас к себе вернуться, пожевать что-нибудь. Чёртов Сфорца выдернул меня прямо с ужина… А вот как перекушу, могу и дать пару уроков.

— Нет. Лучше… Лучше встретимся, когда совсем стемнеет. Не хочу, чтобы меня кто-то видел. Приходи к шатру её высочества, когда будешь готов. Я всё время там.

Сказав это, Дэйн Кавигер зашагал прочь. Таринор же, пожав плечами, направился к своей палатке.

Вернувшись, наёмник взглянул на заботливо оставленную ему снедь и вздохнул по подарку от Сфорца. Несмотря на все старания растянуть остатки деликатесов на последующие дни, закончились они даже быстрее, чем серебро Тогмура. Маркитанты драли втридорога, а северянин в последние дни каждый вечер покупал там снедь с выпивкой и наведывался к своим новым аккантийским приятелям, чьи имена Таринор никак не мог запомнить.

— Или вы сегодня на редкость щедры, или солонина успела подтухнуть, — усмехнулся наёмник, глядя на едва ли наполовину опустевший котелок с чечевичной похлёбкой.

— Не, — махнул рукой Игнат, — со снедью всё в порядке. А вот Тогмур приуныл. Ну, сам расскажешь или мне придётся?

Северянин прокряхтел что-то и поднял взгляд на Таринора:

— Да я сегодня как обычно пошёл к Карло и Доминико, а серебро-то кончилось ещё вчера. Ну, я этих оглоедов кормил-поил несколько дней к ряду, думаю, теперь их черёд пришёл. А они глаза свои бесстыжие нахмурили, руками замахали…

— Вместе с деньгами кончилась и дружба, — многозначительно поднял палец Игнат.

— Угу. И так обидно за себя дурака стало, что даже в рыло им не дал.

— Хочешь, дадим? — оживился Таринор. — Мне вдруг захотелось от души съездить по какой-нибудь аккантийской морде…

— Да ну их, — буркнул Тогмур. — Я и сам хорош. Лучше отдохну и поем похлёбки, пока Игнат не вычерпал оттуда всю солонину. И как в тебя столько влазит. Тощий же, как щепка…

— Это всё внутренний огонь, — маг похлопал себя по животу. — Да и что делать, если ты каждый вечер вместо ужина с теми засранцами пропадал? Не выливать же. Я ещё с дракентальских улиц так привык, что хуже нет поступка, чем еду выкидывать. Когда на площади кого-нибудь казнили, его местные гнилой капустой закидывали, а мы с ребятами недоумевали: как она у них сгнивать умудряется? Мы б даже с одного кочана столько похлёбки наварили…

— Вряд ли они голодали как вы, — заметил Таринор.

— Эти точно. А для нас каждый кочан — чья-то спасённая от голодной смерти жизнь. Залезем, бывало, на крышу и смотрим, как в бедолагу в колодках летят десятки жизней. И так погано на душе становилось, что хоть плачь… Плесну-ка ещё похлёбки.

Солнце опустилось за горизонт, и над лагерем снова поднялась серая пелена от сотен костров. Таринор услышал знакомый звук хлопающих крыльев и взглянул вверх: белое пятнышко пронеслось над лагерем и растворилось в сумерках. «Как бы дыма не наглоталась. Или, может, воронью глотку не жалко?» — подумал наёмник, хмыкнув.

Он взглянул в котелок, где густой похлёбки оставалось ровно на одну плошку и вздохнул. «Нет, иначе Миране не останется. Было бы досадно уморить голодом последнего представителя дома Рейнаров. Во всяком случае, из тех, что хотя бы иногда бывают в человеческой форме. Интересно, сохраняется ли за Дерианом-драконом право первородства на управление Долиной?»

Таринор представил, как тычет в драконью морду договором с подписью Алистера Рейнара, и ему стало смешно. В этот самый момент он заметил, что к их палатке кто-то быстро приближается, и вскоре пляшущее пламя костра осветило невысокую фигуру Тиберия. Он нервно теребил рукав, переступал с ноги на ногу и несколько секунд не решался заговорить, пока Таринор со вздохом не спросил сам:

— Ну чего там? Теперь патриарх хочет проверить, не научился ли я читать мысли короля на расстоянии в… сколько там до столицы осталось? Полсотни миль или больше? Или опять Сфорца?

— Нет, — ответил аэтиец. — Шатёр сеньора Сфорца переносят в крепость. Он послал разведчиков во второй раз и, кажется, его убедили, что там безопасно.

— Слава богам! Здравый смысл победил паранойю. А зачем тогда пришёл?

— У меня… Просьба. Личная.

— А у меня, кажется, сегодня день помощи ближнему, — тихо проворчал Таринор. — Ну, не тяни, выкладывай. Мне уже пора идти.

— О том и речь, — выдавил Тиберий. — Я подслушал… То есть услышал ваш с сиром Дэйном разговор. Вы ведь сейчас отправляетесь к шатру принцессы? Я только сегодня узнал, что её охраняют «Терновые клинки»…

— Ну да, неплохие ребята, — перебил Таринор. — Малость своенравные, но для наёмничьего отряда с такой репутацией это простительно. На Золотом берегу о них даже песни поют. У тебя к ним какое-то дело?

— Можно сказать и так…

— Ну так говори уже!

Тиберий набрал воздуха и сказал на одном дыхании:

— Из-за них мы с Маркусом попали в плен к Рейнарам. Разве он не говорил?

Игнат изменился в лице. Снисходительная ухмылка, которая появлялась у него всякий раз, как случалось видеть Тиберия, исчезла без следа. Уголки губ поползли вниз, а брови нахмурились.

— А ну-ка поподробнее, — медленно проговорил маг. — Маркус упоминал о каком-то фальшивом серебре, о наёмниках, но разве что вскользь.

— Это были они, наёмники из «Клинков». Это с ними я играл в карты. И выигранное серебро оказалось фальшивым. Из-за него я и попал в темницу Пламенного замка, а Маркус оказался вынужден работать на Рейнара, чтобы вызволить меня.

— Ах они псы ублюдочные… — Игнат вскочил с места, его сжатые кулаки охватило едва заметное пламя. — Кажется, нам вдруг стало по пути, Таринор.

— Эй, давай только пожар устраивать не будем. Разве ты не обуздал эту свою огненную ярость?

— О, нет, друг мой, — ответил маг сквозь стиснутые зубы. — Сейчас моя ярость холодна как никогда.

— И что же мне с ним сделать? Розгами высечь?

Капитан Айден хмурил изрезанные шрамами брови, нахально глядя из-под узких полей шляпы, украшенной тремя павлиньими перьями. Рука предводителя «Клинков» лежала на рукояти меча с того самого момента, как он увидел объятые пламенем кулаки Игната. Битва при Лейдеране была ещё свежа в его памяти.

— К тому же, я ребятам не нянька, чтобы карманы проверять, — добавил он. — Да и откуда тебе знать, кто из них подложил свинью? Играли вы не вдвоём, каждый мог бросить фальшивку в общую кучу. Поэтому мне, конечно, жаль, что с тобой и Маркусом такое произошло, но это лишь стечение обстоятельств.

— Обстоятельств, значит? — прорычал Игнат. — Мой папаша торчал в плену у ублюдка Рейнара, где его чуть не сожрала адская тварь. И всё это из-за одного из твоих выкормышей!

— Придержи язык, мальчишка, — сощурился Айден и ткнул пальцем себе в щёку. — Знаешь, откуда эти шрамы? От одной из таких тварей спас Маркуса я. Так что давай сойдёмся на том, что мы с твоим папашей в расчёте. Слышал, он погиб. Мои соболезнования.

— В задницу себе соболезнования засунь, — огрызнулся Игнат. — Чёрт, если б я узнал об этом в Лейдеране…

За время разговора за спиной капитана Айдена собралось порядочное количество людей из его отряда, а из палаток неподалёку выглядывали удивлённые лица.

— И что бы сделал? Сжёг меня на глазах у моего отряда? Они бы тебя сразу в капусту изрубили. Остынь, парень. Мне жаль, что с Маркусом так вышло. И с тобой, как там тебя звать, тоже, — добавил Айден, бросив взгляд на Тиберия. — Я не собираюсь падать на колени или четвертовать половину отряда. На этом разговор окончен.

Сказав это, Айден развернулся, но не успел сделать и двух шагов, как траву у его ног обожгло пламенем.

— Чёрта с два!

Эльф развернулся и увидел, как из рук Игната поднимаются языки пламени в несколько футов высотой. Лицо юноши в их неровном свете приобрело хищное выражение.

— Эй, ты чего… — Таринор ткнул Игната в бок, но тот не обратил на это внимания.

— Напугать вздумал? — ухмыльнулся Айден. — Смотри сам, сколько нас тут. Справишься со всеми? А с целым лагерем? Вряд ли Сфорца закроет на это глаза.

— Если ты капитан этого сброда, то и отвечать за них тебе, — проговорил Игнат. — Вызываю тебя на поединок. А если надо будет, отвечу хоть перед надутым индюком Сфорца, хоть перед самой принцессой…

— В таком случае, почему бы не сделать это прямо сейчас? — раздался негромкий женский голос из-за наёмничьих спин.

«Терновые клинки» расступились и Таринор увиденное нисколько его не удивила. В конце концов, если затеваешь посреди ночи перепалку возле чьего-то шатра, стоит ожидать, что его обитатели выйдут посмотреть.

Принцесса Мерайя, облачённая в синее платье и с золотым ободком на ещё не успевших отрасти волосах, уже куда меньше походила на ту смущённую девушку на совете в Высоком доме, которая не знала, куда себя деть. Она глядела на происходящее спокойно, но строго, и Таринор заметил нечто неуловимо знакомое: в этот момент во взгляде её высочества проявилось пугающе много от отца.

Позади принцессы, разумеется, стоял Дэйн Кавигер, держащий руку на мече. Таринор усмехнулся про себя: едва ли рыцарь смог бы воспользоваться своим оружием, если бы началась настоящая потасовка. Впрочем, уже хорошо, что парень сумел переступить через гордость и попросить помощи.

Рядом с Дэйном возвышался огромный Грегорион Нокс. Лица из-под капюшона видно не было, но менее внушительным гигант от этого не становился. Будь здесь Тогмур, точно вспомнил бы брата: ручищи бывшего инквизитора наверняка раздавили бы любую голову, как переспелую тыкву.

Игнат сделал глубокий вдох и пламя, только что грозившее спалить здесь всё дотла, исчезло, словно его и не было. Таринор опасался, что маг начнёт дерзить, и тогда проблем могло стать куда больше, однако тот ответил принцессе на удивление рассудительно:

— Ваше высочество, я сейчас всё объясню…

Мерайя внимательно слушала доводы Игната, Тиберия и капитана Айдена, а остальные «Терновые клинки» не смели шелохнуться. Когда же стороны снова начали перебивать друг друга и препираться, принцесса сказала: «Хватит», и эльф с магом одновременно замолчали.

— Я выслушала вас, — проговорила Мерайя. — И полагаю, что должна поступить по справедливости. Ваши люди, капитан, нарушили закон королевства. Насколько я помню, посягательство на право королевского монетного двора карается смертью. Преступнику в горло вливают расплавленный свинец.

По толпе наёмников прокатился недовольный шепоток.

— Однако, — продолжала принцесса, — я не забыла о вашей помощи. То, что произошло в монастыре доказывает, что вам не чуждо понятие чести. Поэтому я смягчаю наказание, поэтому вы, капитан, выплатите…

Принцесса задержалась взглядом на аэтийце.

— Тиберию, ваше высочество, — тихо подсказал он.

— … выплатите Тиберию штраф. Надеюсь, это сподвигнет вас лучше подбирать себе подчинённых. Мне под боком не нужны преступники. Сколько времени ты провёл в темнице?

— Я не то, чтобы считал дни, — стушевался Тиберий, — но Маркус, кажется, говорил о полутора месяцах…

— По одной монете за каждый день. Сорок пять монет серебром. Полновесных.

Изуродованное шрамами лицо эльфа стало ещё более мрачным. Игнат торжествующе хмыкнул, однако следом принцесса перевела взгляд на него.

— Что же до тебя…

— Игнат, — недовольно буркнул он.

— Что же до тебя, Игнат. Ты угрожал моему телохранителю и заявил, что готов ответить за это передо мной, поэтому ты также выплатишь ему штраф. Тридцать маренов.

— Но я же… — воскликнул было Игнат, однако принцесса его перебила:

— Сорок. Явитесь в шатёр завтра, а теперь прошу разойтись. Нам всем пора отправляться спать.

Вскоре у шатра остались только Таринор, Тиберий и Игнат.

— Как же я… — проговорил маг, потупив взгляд. — Я ж без единой монетки. Таринор, у тебя не найдётся…

— Найдётся, — недовольно ответил тот. — Но не думай, что у меня кошель бездонный. Дам я тебе денег, но в следующий раз за свой несносный язык будешь расплачиваться сам. Теперь ты должен мне тридцать монет. Скажи спасибо, что не полновесных. Чёрт, мне так скоро долговая книжка понадобится… А теперь бегом в палатку, господин верховный маг, пока ещё дел не натворил.

Игнат вздохнул и угрюмо зашагал прочь, а Тиберий последовал за ним. Вскоре из шатра вернулся Дэйн Кавигер с лампой и увесистым мешком.

— Вот чёрт, — Таринор надавил пальцами на брови. — Что это вообще сейчас было?

— Королевское правосудие, — ответил Дэйн. — Надеюсь, теперь оно будет выглядеть именно так. Во всяком случае, с этим её высочество пока справляется куда лучше отца.

— «Пока». Когда-нибудь произойдёт что-то, что нельзя будет решить уплатой штрафа. И вот тогда станет ясно, как королева Мерайя вершит правосудие. Впрочем, стоит отдать ей должное: Эдвальд даже в такой ситуации предпочёл бы более кровавый исход.

Они пересекли лагерь и добрались до его края со стороны энгатских войск. Караульные знали Дэйна в лицо, а потому без препятствий пропустили их с Таринором.

— Не слишком ли далеко мы уходим от лагеря? — поёжился наёмник, обернувшись на гаснущие один за одним огоньки костров. — Да и упражняться в такую темень…

— Разведём костёр, — ответил Дэйн. — Думаю, прямо здесь. Я как раз захватил хвороста. Мы не так уж и далеко, а караульных я предупредил.

— Было бы спокойнее, если б с нами отправился этот ваш громила. Всё-таки не забывай, мы сейчас под боком у врага.

— Я думал об этом, но Грегорион должен охранять покой принцессы.

— Разве для этого недостаточно «Терновых клинков»?

— Полагаю, они сейчас будут заняты кое-чем другим, — усмехнулся Дэйн. — Проклятье… Не поможешь развести огонь?

— Как бы принцесса не настроила их против себя, — вздохнул Таринор, чиркая кремнём о кресало. — Верность наёмников переменчива, как осенний ветер, а её высочество обеднила их почти на пять десятков оггенов.

— Учитывая, сколько им платил мой отец, сумма невелика. Во всяком случае, для капитана отряда. Зато она сподвигнет его найти виноватого или нескольких. Или стоило дать им в самом деле провести поединок?

— Я бы на такое посмотрел, — усмехнулся Таринор. — Впрочем, у остроухого не было бы ни единого шанса. Видел я, на что способен Игнат. Да и сам Айден тоже видел.

Проклятые искры никак не хотели воспламенять трут. Едва вспыхнув в темноте, они тут же гасли. Но, в конце концов, опыт наёмника взял своё, и в костре появился крошечный огонёк.

— Именно поэтому принцесса предпочла решить дело миром. Только не думай, что она боится запачкать руки. По пути в Высокий дом я исполнил её первый смертный приговор.

— О, стало быть, ты у неё вроде палача? В таком случае, с почином тебя.

— Называй как хочешь, вот только это было справедливо. Тот ублюдок был последним из тех, что напали на нас по пути из столицы. Они искалечили мне руку и пытались изнасиловать принцессу. Я с радостью выполнил приказ её высочества и, не моргнув глазом, сделал бы это снова.

— А если она когда-нибудь прикажет тебе сделать что-то, что ты не сочтёшь справедливым? Как ты поступишь?

— Она… Она не сделает этого, — голос Дэйна уже не звучал так уверенно.

— Да неужели? Знаешь, когда мы с Эдвальдом ворвались в Чёрный замок, я тоже не мог предположить, что он наплюёт на собственные слова и на жизнь своих родных. И я даже не говорю о безродных парнях из его армии, что стали мне приятелями: на них таким как он всегда было наплевать. Он приказал обезглавить короля, я выполнил приказ.

Таринор поднялся на ноги и размял спину, покрутившись в стороны. Дэйн же застыл в изумлении.

— Ах да, ты же не знал… Теперь знаешь. Эдвальд не был уверен, что сумеет обезглавить Альберта одной левой рукой, а кромсать его шею в капусту не хотел, потому и велел мне. Был ли этот приказ чудовищен? Безусловно. Понимал ли я это? Разумеется. Поступил бы я иначе, повернись время вспять? Очень сомневаюсь.

— Но ведь… Принцесса не такая… Её отец творил столько отвратительных вещей, жестоких и безумных…

— Думаю, именно поэтому в ней нет тяги повторять за ним, — ответил Таринор. — Не подумай, что я в ней сомневаюсь. Просто не стоит считать её ангелом во плоти. Все когда-нибудь поступают неправильно или просто ошибаются. Хочется верить, что у тебя, Дэйн, хватит смелости указать ей на ошибку. Ну, довольно трепаться. Доставай меч, посмотрим, насколько ты хорош с «лукавой рукой»…

Они упражнялись добрые пару часов, пока Таринор не стал зевать чаще, чем наносить удары. Тогда наёмник принялся тушить костёр, забрасывая его землёй и влажной травой.

— Вполне неплохо, сир Дэйн, — усмехнулся он, зевая. — И не возражай, ты всё ещё заслуживаешь титул рыцаря.

— Соглашусь с этим, когда одолею тебя в поединке.

— Ну, до этого тебе ещё далеко, хе-хе. Но, пусть это и займёт время, скоро ты снова станешь вполне сносным бойцом. И знаешь, случись кому другому потерять руку, он бы выглядел гораздо…

Вдруг лагерь озарила огненная вспышка. Раздался оглушительный грохот, и Таринор не услышал окончания собственной фразы. Он обернулся и увидел, как над Оком короля поднимается облако дыма и пламени. Неказистая башня накренилась и рухнула, как подкошенная, похоронив под обломками внутренний двор.

Дэйн грязно выругался, не отводя глаз от жуткого зрелища. Через несколько мгновений они оба, не сговариваясь, понеслись к лагерю.