Царь Кровь

19

Дома у Бена жена Стенно Сью, сестра из больницы Джимми в Лидсе, занялась Кэролайн и повела ее в ванную.

А я? А я был готов схватить ружье Бена и побежать за подонками, которые с ней такое сделали. Единственное, что нам хорошего удалось узнать у Кэролайн, – это что ее дочь в безопасности. Она нашла себе мужика из деревенских.

Пока мы стояли в холле, появился Бен, и лицо у него было серьезным.

– Хорошо, что вы добрались, – сказал он, пожимая нам руки. – Остальные в библиотеке. Раз вы пришли, начнем.

– Начнем? – переспросил Стивен.

– Ага, Бен, – сказал я, – зачем такой антураж плаща и кинжала?

Он улыбнулся, но такой мрачной улыбки я ни у кого никогда не видел.

– Лучше я вам покажу, чем буду рассказывать. Сюда, прошу вас.

Он открыл тяжелую дубовую дверь, ведущую в библиотеку, где вполне мог поместиться городской автобус. Стены до потолка были уставлены книгами.

– Тут немножко тесно и душно, – извинился он. – Я постараюсь побыстрее.

Было удивительно видеть библиотеку, набитую народом. Большинство я знал. Были Стенно, Говард, Дин. У всех были серьезные лица, будто их пригласили на поминки доброго друга.

Сидячих мест не осталось, и мы со Стивеном пристроили свои задницы на столе у двери.

Бен Кавеллеро подошел к телевизору у стены. И приступил сразу к сути дела.

– Жаль, что мы собираемся в таких невеселых обстоятельствах. Но мы, грубо говоря, оказались посреди жуткого бардака. И не только в Лидсе, но повсюду… по всей планете.

Кто-то попытался задать вопрос, но Бен поднял руку:

– Я потом постараюсь ответить на все вопросы. Но сначала хочу показать вам то, что вы должны увидеть. Потом я вас попрошу кое-что сделать. Это может показаться странным, и вряд ли многим из вас понравится. Но я думаю, когда вы посмотрите, вы по крайней мере серьезно отнесетесь к моей просьбе.

Он включил телевизор, и в верхнем правом углу загорелся большой зеленый круг. Потом Бен направил пульт на видеомагнитофон.

– Да, и сообщаю, если кто-нибудь заинтересуется, что электричество не включили. Я выпросил генератор у одного фермера из долины.

Стивен перехватил мой взгляд и пожал плечами. Он был заинтригован. Я тоже. Но у меня было очень, очень неприятное предчувствие.

Бен нажал кнопку, и экран моргнул.

– Я записал это ночью. То, что вы увидите, записано со спутниковых программ вроде Си-эн-эн, испанского Галавизион и немецкого канала Эн-те-ве. Насколько я знаю, ни один наземный вещатель в эфир не выходит… Так, теперь прошу смотреть внимательно.

Не было ни музыкальной заставки, ни эмблемы станции. Запись началась с нескольких слов, произнесенных по-испански. Я этого языка не знаю, но и не надо было, потому что изображение было вполне понятно.

Сначала показали Триумфальную арку в Париже. Но такого снимка я еще не видел. Сквозь нее катилась стена дымящегося пепла. Медленно, не быстрее минутной стрелки часов. Но медленно, верно и неумолимо она заглатывала каменную арку. Свечой загорались брошенные машины, когда пламя добиралось до баков.

Камера пошла панорамой по брошенным домам Парижа. Пепел черным снегом укрыл бульвары и тротуары, как траурный ковер. Все деревья были мертвы.

Камера показала беловолосого репортера с микрофоном. Идя по улицам, он проваливался в пепел по колено.

Людей на улицах не было. Кроме съемочной группы, единственным живым существом была маленькая собачка – непонятно, от природы черная или от пепла. Она пробиралась по мрачной пустыне, и ей чуть ли не плыть приходилось, чтобы держать голову над слоем удушающего пепла: язык свесился набок, глаза закатились, блестя белками. Почти физически ощущалось, с каким трудом животное движется вперед, может быть, ища потерянного хозяина. И было ясно, что скоро этот труд станет непосильным и собака утонет в пепле, устав бороться.

Может быть, зрелище целого города во власти катастрофы невозможно воспринять. Что случилось с жителями? Куда они все девались? Но почему-то эта собака стала для нас всех метафорой миллионов мужчин, женщин и детей в борьбе не на жизнь, а на смерть. Нам хотелось, чтобы репортер спас собачку. Идиотизм, но это было для нас важно. Нам так хотелось, чтобы это беловолосый поднял собачку, трясущуюся и выдохшуюся в удушающей пыли. Но (под общий разочарованный вздох) сцена резко сменилась видом Эйфелевой башни. Она лежала на боку, и железные конструкции перекрутились, как кости динозавра.

Несколько еще грубо смонтированных прыгающих кадров городов мира. Мост Золотых Ворот в Сан-Франциско лишился Центрального пролета – он развалился пополам и концы провисли в море.

Надувная лодка “Зодиак” плывет по озеру среди обломков. Камера дала наплыв: обломки – плавающие трупы. Проплыло тело девушки в подвенечном платье. Камера медленно спанорамировала вверх – и люди в комнате ахнули.

Мы смотрели на здание Парламента. Оно стояло, как причудливый каменный корабль на якоре среди озера. Стрелки “Биг Бена” застыли на без десяти два. Через несколько секунд лодка наползла на красное бревно, чуть торчащее над поверхностью потопа. Это была крыша двухэтажного автобуса. Сейчас, наверное, вокруг пассажирских сидении вьются угри.

Снова хриплый комментарий по-испански, которого я не понял. Голос был лишен эмоций. Как будто репортер столько уже видел смерти и разрушений, что не в состоянии больше испытывать ужас.

Еще кадры:

Колонна Нельсона – расщепленный обломок – торчит из воды, покрывшей Трафальгарскую площадь. Безмолвный проход по Черинг-Кросс-роуд. Волны от лодки, качнув мертвые головы, разбиваются о вывески – “Мардер ван”, “Пицца Хат”, “Фойлз”, “Уотерстоун”, обувной магазин…

Смена кадра:

Веллингтон: в городе бушует пожар. Но горят не дома, огонь рвется из огромных щелей в самой земле. Будто строем вкопали в землю головой вниз ракеты, включили двигатели, и синее пламя ударило на сотни метров вверх с визгом, от которого лопаются микрофоны телевидения и звук искажается до кряканья мультипликационного утенка, что в других обстоятельствах было бы комично.

Смена кадра:

Мадрид: улицы удушает вулканический пепел. Авенида де Америка, связывающая город с аэропортом, по горло в черной саже. От взрывов остались десятки кратеров. Парк Эсте похож на поверхность Луны. На фоне вечернего неба ярко пылает Королевский дворец. Извилистые языки пламени огненными демонами вырываются из окон и лижут стены.

Смена кадра:

Иоганнесбург: ночью в город вполз ядовитый газ. Тысячи трупов, почти все в ночной одежде, сплетены смертным ковром на дорогах – Комиссионер-стрит, Клайн-стрит, Твист-стрит. Кое-где они лежат в четыре-пять слоев, и торчат окоченевшие руки и ноги. Сотни искали спасения в Англиканском соборе на Бри-стрит. В дверях собора – трупы страшной грудой гниющего мяса, здесь живые лезли через мертвых и тоже погибали от газа. На Клайн-стрит мародеры пытались ограбить картинную галерею. Они лежат на мостовой мертвые, зажав в руках картины в рамах, и кровь хлещет горлом из проеденных газом легких. На мертвых лицах застыли ошеломление и ужас.

Смена кадра:

Сидней: снова потоп. Оперный театр будто растоптан взбешенным великаном, когда-то красивый свод провалился внутрь. Тела повсюду.

Изображение замелькало, завьюжило – тот, кто это записывал, переключил канал. В углу экрана появилась эмблема Си-эн-эн.

– …массовые беспорядки в лагере беженцев в Палермо, Италия, а ситуация в стотысячном лагере в Ричмонде, штат Вирджиния, стала катастрофической. Медицинские эксперты утверждают, что вспышка тифа вышла из-под контроля, унося несколько сотен жизней в день. В Балтиморе морские пехотинцы США все еще пытаются восстановить порядок после бойни, учиненной беженцами во вторник вечером бойцам национальной гвардии.

Под эти сообщения пошли кадры лагерей беженцев, беспорядков, грабежей, тысяч людей, бегущих на камеру от видного вдали извергающегося вулкана. От Белого Дома в Вашингтоне остался только почерневший каркас, и в его когда-то знаменитой своей белизной стене зияла дыра.

Смена кадра:

Истощенные люди с перемазанными сажей лицами, откуда недвижно таращатся пораженные страхом блестящие глаза – это люди, которые видели приближение Армагеддона. С видом зомби они топают мимо разграбленной закусочной. Официанты в форме, раскрыв рты в навеки затихшем предсмертном вопле, валяются на мусоре картонных ведер, бумажных салфеток, картонных стаканов, пластиковых вилок. Их затоптала толпа. И кровь, все еще стекающая из разбитых лиц, сливается с потоками колы из разбитых автоматов, растекаясь на полу черно-красной лужей.

Еще кадры людей обоего пола, всех рас и национальностей, уносящих еду из супермаркета. У двери двое мужчин средних лет бьют ногами третьего в форме национальной гвардии. Он скорчился, прикрывая руками лицо.

Ведущий продолжает:

– Ученые, собравшиеся в Денвере, на данный момент уверены, что почти все геологические возмущения происходят в Соединенных Штатах к востоку от долготы в девяносто градусов, где наблюдаются обширные тектонические разрушения. Это, грубо говоря, восточная треть страны, включая штаты Алабаму, Джорджию, Флориду, Северную и Южную Каролину, Вирджинию, Кейтукки…

Список продолжался. Мы сидели в библиотеке и смотрели еще сорок пять минут.

Потом все кончилось, экран опустел. Мы сидели в молчании, пока Бен не выключил телевизор и не сказал:

– Теперь вы видели. – Он оглядел собравшихся с видом врача, который сейчас скажет пациенту, что тому осталось жить не больше двух месяцев. Переведя дыхание, он заговорил: – Вы видели часть того, что я записал. Есть еще пара часов записей, если кто-нибудь хочет… то есть если кто-то считает нужным их просмотреть. Но то, что вы видели, дает достаточно ясную картину всего, что случилось за последнюю неделю. И ясно, что мы имеем дело с катастрофой планетарного масштаба. Может быть, с самым разрушительным событием со времен ледникового периода двадцать тысяч лет назад. – Он хмуро улыбнулся. – Думаю, это можно назвать огненным периодом.

Дин Скилтон поднял руку:

– Но чем это вызвано?

– Чем это вызвано? – пожал плечами Бен. – Судя по тому, что я видел по телевизору, похоже, что ядро земного шара в последние годы медленно нагревалось. Геологи об этом знали, но…

– Но скрывали правду от общественности, – сказал Стивен, подчеркивая каждое слово.

– Да.

– Скрывали цифры. Объявили государственной тайной.

– За последние годы резко возросла вулканическая активность, погибло более двадцати пяти тысяч людей. Извержения, вопреки утверждениям ученых, непредсказуемы. Несколько лет назад запустили два европейских спутника, ЭРС-1 и ЭРС-2, чтобы следить за вулканами, близкими к населенным регионам. Из наблюдений следовало, что вулканы, хотя и спокойны, показывают признаки близкого извержения в течение ближайших месяцев.

– Но мы видели Париж, – возразил Стивен. – Вулканический пепел на улицах. Во Франции нет действующих вулканов.

– Теперь есть.

– Невероятно.

– Это факт. В 1994 году в мире было пятьсот пятьдесят действующих вулканов. Через год их было восемьсот шестьдесят. В 1997 году около двух тысяч. Теперь ученые сбились со счета.

– Но ведь все эти разрушения не были вызваны только вулканической деятельностью, – сказал я.

– Верно. На самом деле проблема куда более серьезна: разогревается вся земная кора. – Бен опустил глаза на ковер у себя под ногами. – Сама земля, на которой мы стоим, нас поджаривает.

– И мы должны вам верить на слово? – спросила какая-то девушка лет семнадцати, но в ее голосе неверия было меньше, чем страха. – Какие у вас доказательства?

– А каких доказательств вы хотите?

– Ну там… научные свидетельства. Цифры, температура, сейсмические наблюдения…

– Поверьте мне. Джина, я вам говорю правду. – Голос Бена был так же тих и спокоен. – Если вам нужны доказательства, пойдите в Ферберн. Увидите сорок тысяч доказательств, которые там стоят лагерем.

– Тот газ?

– Тот газ, – кивнул Бен. – Мы сначала думали, что это утечка с какого-то завода. Но разогревается почва, на которой стоит Лидс. Этот газ – окись углерода, правда, с хорошей примесью двуокиси серы. В субботу вечером давление газа так возросло, что он прорвался через тысячи трещин. Газ этот ядовитый, но не горючий. А в прошлую ночь прорвались подземные карманы метана, а он горюч. Вы видели вспышки от взрывов на той стороне Лидса. Может быть, ощутили даже ударную волну, прошедшую по земле.

Я вспомнил, как меня приподняло и опустило на склоне холма. На таком расстоянии судороги земли уже стихали.

– Есть сообщения о появившихся в земле кратерах размером с футбольное поле. Если вам нужны еще доказательства, можете проехаться в Лидс, где есть глубокие колодцы. Наберите из них воды, и она будет настолько теплой, что можно купать младенца. Может быть, вы видели, как покраснела на той неделе река Тон, будто в нее высыпали краску. Дело в том, что один из питающих ее источников размыл жилу красных оксидов, разломившуюся под Ферберном.

– Значит, нам здесь не безопасно?

– Я к этому перейду, – ответил Бен спокойно. – Я к этому перейду.

Снова встряла та же девица:

– Так что, у нас тут вулкан в Лидсе скоро взорвется?

– Думаю, это крайне маловероятно… нет, скорее всего этого не будет.

– Но здесь уже больше не безопасно?

Девушка начала было спрашивать, не грозит ли нам ядовитый газ, но Стенно заговорил с таким напором, что девушка умолкла на полуслове:

– Это те серые люди, да? Они? Они здесь?

– Серые люди? – нахмурился Бен. – Простите, не понял.

У Стенно побелело лицо, запылали уши, и я подумал, не впадет ли он опять в бешенство, как тогда в гараже.

– Серые, – ответил он, наполовину в гневе, наполовину в смущении. – Вы же слышали про серых.

Бен покачал головой.

– Ходило столько странных слухов, что я полагаю…

– Серые люди. Сначала я думал, что сам виноват. Что от удара по голове одурел и они мне примерещились, и сам придумал, что… что они со мной сделали.

Стенно бросил на меня взгляд, и, черт побери, я ничего не мог сделать – я покраснел.

– Ну, как я сказал, в общем… Я его видел. Серого. Там, в лесу, когда у вас была вечеринка… Он тогда…

– Стенно, – начал Бен, – я честно не знаю, о чем вы говорите…

– Я знал, что вы меня за психа будете держать, если я вам скажу, что на самом деле было. Но знаете что? Я говорил с народом из Лидса. И нашел пятерых! – Он вытянул дрожащую руку с растопыренными пальцами. – Пятерых, которые видели серых. И на двоих серые тоже напали…

– Ладно! – нетерпеливо встряла Джина. – Мы тут говорим о настоящем конце света, и помолчал бы ты со своими волшебными сказками.

– Сказками? Я это не придумал, я их видел…

– Ну так и шел бы ты вместе с ними!

Бен поднял руки, успокаивая аудиторию.

– Я их видел! – запальчиво крикнул Стенно. – И другие видели!

– Так откуда эти твои серые? Прилетели с серой планеты на сером корабле?

– Почему вы мне не верите?

– А ты скажи, откуда они!

Стенно посмотрел на девушку, и мне показалось, что он сейчас снова сорвется в убийственный раж – он замахал на нее кулаком. Но пока мы сидели, оглушенные виденным и слышанным, а потом застигнутые врасплох маниакальной вспышкой Стенно, и думали, что же, черт побери, теперь делать, он резко повернулся и ткнул рукой в мою сторону.

– Его спросите. Рика Кеннеди. Он знает!

Все глаза метнулись ко мне.

– Кеннеди знает, откуда они. Вот вы у него и спросите.

Я развел руками в полном недоумении. Но на самом деле жест этот был деланным. Глубоко в душе я что-то знал. Но что я знал, черт бы его побрал? Снова на меня накатило чувство вины, иррациональной вины, будто я когда-то сделал что-то мерзкое, но почему-то никак не могу вспомнить.

– Скажи им, Рик! – крикнул Стенно. – Серые – они оттуда!

Он показал вниз, на землю. Потом, будто не в силах даже под страхом смерти остаться здесь ни минуты, подскочил к двери, пинком распахнул ее и выбежал.