Быть

Часть 3 Глава 25

Чёрный кот не побелеет.

(Откуда-то)

Дорога, особенно весной, особенно большим обозом — это скука, то и дело сменяющаяся злой руганью. И что с того, что обоз княжий? Телеги и люди медленно ползли по дороге, часто останавливаясь освободить увязшее в разбитой грязи колесо или дожидаясь отставших. А ещё нужно было позаботиться о еде и воде во время перехода и о ночлеге. Так и получалось, что путь, который гонец проскачет за неделю, небольшая компания путников одолеет за полторы, большой обоз проползёт не быстрей, чем за две.

Вот обоз дополз до гостевого двора и… оказался перед закрытыми воротами! Горан подъехал ближе, осмотрелся и громким злым приказом подозвал старшего третьего десятка, которому утром и поручил выслать вперёд человека.

— Где? — княжич показал на ворота и выразительно повернулся к закату.

— Не знаю, — слегка удивлённо и немного испуганно пожал плечами воин. — Я Буешу утром, как приказали, выслал с наказом. Верхом отправил!

— Буешу? О нём потом поговорим. Открывай ворота, зови хозяина двора, — Горан кивнул на закрытые створки.

Воин попробовал толкнуть сначала ворота, но они не поддались — оказались заперты изнутри на засов. Потолкался в калитку, но и она была закрыта. Тогда он позвал двоих себе в помощь и они начали что есть силы колотить и по воротам, и по калитке, пока к ним, наконец, не вышел щупленький седой старичок.

— Ты тут хозяин? Принимай на постой!

— Проходить-то проходите, располагайтесь, гости добрые. А вот как вас столько-то? — дед не без помощи воинов вытащил из ушек тяжелый брус и распахнул ворота. — У меня ж ни снеди, ни сена не заготовлено ещё, да и большой дом с зимы не топил. Кто ж по перепутице поедет, вот и не ждали никого, все по деревням.

— А до деревень далеко? Я двоих выделю, напиши им записки, отнесут, — Горан достал из седельной сумки приготовленный загодя мешочек с задатком и бросил старику.

— Не больше часа хорошего ходу.

Хозяин постоялого двора взвесил денежки на ладони, оценив сумму, и закивал. Потом поспешил открыть двери и в дом, и в конюшню, и в сарай, где всё же нашлось несколько охапок сена лошадям. Горан отрядил двух молодых гридней отнести записки от старика и, оценив как скоро стемнеет, разрешил заночевать там и вернуться утром. Потом согнал с телег сенных парней и девок и отправил поработать — подготовить комнату хотя бы для княжон и общую гридницу для всех, да взять у старика припасов, протопить печь и каши наварить. Самим, раз двор пустой стоит, и их не ждали.

Горан был зол. В доме стояли затхлость и сырость, видать он простаивал чуть ли не с середины зимы. И даже две печи, в которых уже во всю горели дрова, не управятся просушить столько не то что до утра, за неделю. Тут им в помощь нужны солнце в распахнутые окна и ветер, и дюжина девок с тряпками, метёлками и горящими в глиняных плошках пучками трав. А так… хоть истопись, а лучше не станет.

Остальные тоже не сильно-то были радостны. Конечно, лучше ночевать под крышей, а не на сырой земле. Но ещё лучше, когда в доме тепло и уютно, а перед этим есть где счистить пыль и грязь с одежды, а если бы ещё и отмыться… но последнее немного подождёт. Да и хочется вытянуть уставшие ноги, а не бегать, устраивая телеги, обихаживая коней и выискивая местечко для себя.

Спать улеглись большой частью в общей гриднице, только девушек и княжон устроили в каморах наверху и княжич с ночной стражей бодрствовали в сенях, в очередь осматривая дорогу с крыши конюшни и теша себя срамными разговорами.

— А она ка-а-а-ак!.. А там у неё во! — в лицах рассказывал один, под дружное хихиканье остальных. — Как есть говорю, я потом дня два шатался. Горшком меня она всяк-так огрела.

— Так ты её, небось, совсем заморозил! Сам же сказывал, осень была, — хохотнули слушатели.

Когда очередной порыв смеха улёгся, гридни заметили на лестнице зардевшую, как маков цвет, девушку, переводившую взгляд с княжича на кружащиеся под потолком огоньки. Что делать, расступились, пригласили пройти. Она робко сошла вниз и постоянно оглядываясь, на ухмылки мужчин и теребя кончик косы, путая волосы кругом накосника, вышла вперёд, встала напротив Горана и, опустив глаза к полу, тихо проговорила:

— Княжна сердится, просила вам передать, что недовольна.

— Я вот тоже недоволен, — серьёзно, даже без усмешки, ответил он. — Что-то случилось?

Девушка помотала головой, продолжая лохматить косу и переминаясь с ноги на ногу. Ей очень хотелось спрятаться от откровенных взглядов на неё, да и просто было страшно.

— Тогда иди спать.

— А как же княжна Углеша? — девушка робко посмотрела в лицо воина.

— С сестрой я утром поговорю, — устало ответил Горан и махнул рукой, поворачиваясь к притихшему было шутнику-рассказчику. — Пора сменять, иди ты. Через пару частей часа тебя воротят.

Воин кивнул, сразу сбросив всю браваду и задор, подхватил прислоненное к стене копьё и пошел к двери. Но стоило ему выйти на крыльцо, как с порывом ночного воздуха в сени ворвался свист дозорного. Гридни подобрались и, чуть не сбив с ног девушку, выбежали на улицу. А у лестницы стало темно, ведь огоньки, оставшиеся без присмотра и поддержки создателя, осыпались истаявшими искорками.

Дозорный спрыгнул во двор и махнул рукой в сторону ворот:

— Там наши из деревни пришли, а с ними два десятка крестьян с мешками.

— Впускай. Мы их только к утру ждали, — приказал Горан. — Но раз пришли, то пусть работают.

Горан похвалил вернувшихся посыльных, перераспределил дозоры, раздал новые приказы. А когда обернулся на гостиный дом, то ухмыльнулся — над гридницей окно изнутри было освещено огоньками масляных светильников и в нём мелькнуло лицо сестры.

Утром княжич приказал задержаться. Он отобрал из числа хорошо отдохнувших ночью людей пятерых и отправил искать пропавшего Буешу. Двоим даже для этого выделил коней, а остальных — пешком. Но всем наказал вернуться часа через четыре, найдут они пропажу или нет. Недовольная княжна пока не почтила всех своим присутствием, а Горан не спешил её звать для совета. Вместо этого он отправился к девушкам-воинам, гридням старшей дружины.

Воительницы ночевали вместе со всеми, хоть и устроились, отгородившись поставленными на бок скамейками. Горан думал застать их до раздачи старшей постов на день и тихонько попросить о сестре, чтоб помогли присмотреть. Но, к своему удивлению, он застал в получившемся закутке княжну Фатту.

— Доброе утро, княжич Горан, — первая поприветствовала его волховица. — Я волновалась о вчерашнем происшествии. Есть ли новости? Может ночью вернулся?

— Увы, ночной шум — это пришли работники из деревень, за которыми двор закреплён. Но больше ничего, — княжич чуть поклонился, выказывая ответное уважение. Всё же тётка ему была симпатична по её нраву и достоинству.

— Жаль мальчика, вдруг что случилось…

— Посмотрим, — Горан чуть дёрнул плечом и повернулся к старшей над воительницами, которая уже давно стояла готовая дальше нести свою службу, разве что шлем на повой пока не надела. — Лада, отойдём, перемолвиться надо.

Женщина кивнула, и они вместе вышли во двор. Тут уже суетились люди — отъезд хоть и отложили немного, но всё равно надо было подготовить телеги, накормить и напоить вдосталь коней, проверить поклажу… Но места оставалось вдоволь и полтора десятка юношей уже разминались и подначивали друг друга, решив силами помериться и опыта набраться. Рядом с ними спорили ещё столько же желавших потешиться и посмотреть. Но княжичу всё же удалось высмотреть тихий угол, где можно было поговорить.

— Сегодня мы выедем за границы нашей волости, — начал он. — Там вроде тоже бояться не чего, да как знать. Всё же не наша земля. И хоть княжна Углеша сама мало кому уступит, всё равно надо чтобы при ней четыре стражницы-то были неотлучно. Это дома двух хватало больше для порядка и почёта, а сейчас не то. И княжну Фатту надо так же охранять, ведь она не Углеша, такой отпор не даст. А других гридней ставить сама знаешь.

— Сделаю, княжич. За княжон не беспокойтесь, чай не первый год присматриваем, знаем уже их получше их самих. Только и вы, княжич, присматривайте за княжной Углешей получше. Странная она, удумала что-то.

Горан кивнул, принимая предупреждение, коротко уточнил кто в какую очередь будет при княжнах идти в ближайшие дни. И они с Ладой уже собирались разойтись, как от ворот послышался шум.

Во двор зашел с широкой довольной ухмылкой на лице один из отправленных на поиски гридней. А за ним плёлся спотыкаясь понурый, уставший и измазанный в земле и тине Буеша. Третьим был конь, припадающий на одну ногу и грязный по брюхо. Вот они заметили командира и свернули с прямого пути к крыльцу. А за ними и вокруг уже начали собираться люди — сначала те, кто был во дворе, потом и те, кого позвали из дома. К высокому окошку подошла и княжна Фатта.

— Княжич Горан, вот, нашелся! — отчитался гридень. — Две версты до постоялого двора сам не дошел, завяз и старице от ручья.

Княжич кивнул и обернулся к Буеше. Потеряшка сжался, втянув голову в плечи и принял вид до того жалкий, что и ругаться не хотелось.

— Что с конём? И ты как, дурной, там оказался-то? — спросил Горан. Он казался спокойным, но кто его знал получше, отошли на шаг назад.

— Да я того, побыстрей хотел. А дорога того, вроде крюк делала, а потом ещё один. Ну и поехал прямиком…

— Через бурелом?

— Там сначала луг был. Я думал за ним так, рощица… Но что-то не вышло. Еду, еду, а дорога не появляется. Когда стемнело уж, тогда и поспотыкались.

— То есть полгода наказания тебя ничему не научили?

Буеша мялся и молчал, только шмыргал носом и принюхивался к вкусным запахам, доносящимся из дома. А княжич не спешил его отпускать. И соратники кругом потешались, пусть и не громко, но всё равно обидно. Горан отпустил Ладу, махнул деревенскому отроку, велев вычистить коня и накормить, да и остальных разогнал работать. А нашедшийся потеряшка всё стоял пугалом. Спустя часть часа княжич всё же объявил, что Буеша в таком виде и будет ходить до ближайшего банного дня. А чтоб другим не мешать, пойдёт дальше пешком и последним, и спать будет не со всеми, и есть.

— Может хоть это добавит если не ума, так разумения как приказы исполнять.

К назначенному времени вернулись и остальные, отправленные на поиски, и обоз двинулся дальше. Вперёд опять выслали человека предупредить, чтоб новый постоялый двор их ждал. А княжна Углеша, спустившаяся и выехавшая во главе обоза, не удостоила брата ни словом, ни взглядом, просто гордо прошла мимо, будто его и нет тут. Фатта попыталась сгладить, одёрнуть волховицу, но Горан лишь качнул головой, останавливая тётушку, и вернулся к дружинным.

Лада — старшая над женской дюжиной в дружине. Вернее над одной из женских дюжин, вторая дюжина дома осталась и продолжает почётным караулом сопровождать княжиню и других