Боярин-Кузнец: Перековка судьбы

Глава 16

Утро после первой успешной кузнечной сварки было тихим. В кузнице витал запах остывшего металла и триумфа. На наковальне, как новорождённый, уродливый, но долгожданный ребёнок, лежал остывший брусок пакетной стали. Внешне он был неказист: тёмный, покрытый толстым слоем окалины, с неровными, оплывшими краями.

Тихон, который вошёл в кузницу с кружкой горячего отвара, посмотрел на этот брусок с некоторым разочарованием.

— И это… то, ради чего мы так трудились вчера всю ночь, господин? — в его голосе слышалось сомнение. — Он не похож на блестящий металл, что был у вас в тигле.

Я усмехнулся. Старик видел лишь внешнюю оболочку. Я же готовился заглянуть в душу.

— Конечно, не похож, Тихон. Это алмаз, только что извлечённый из кимберлитовой трубки. Вся его красота и прочность — внутри, скрыты под этой грязной коркой. Прежде чем ювелир начнёт огранку, он должен часами, а то и днями, изучать камень под лупой, найти все внутренние трещинки и дефекты, чтобы понять, как его резать, чтобы не испортить. Сейчас я буду делать то же самое.

«Первая сварка прошла успешно, — размышлял я, проводя рукой по шершавой поверхности. — Но насколько успешно? Идеальных технологических процессов не бывает, особенно в таких кустарных условиях. Я уверен, внутри есть зоны с непроваром, микроскопические шлаковые включения, участки с неравномерным распределением углерода. Прежде чем я начну вытягивать клинок и вкладывать в это десятки часов тяжёлого труда, я должен составить полную карту этого материала. Провести его полную, тотальную дефектоскопию».

Я взял драгоценную заготовку и положил её на свой импровизированный верстак. Тихону я велел пока не мешать и заняться чисткой инструментов. Мне требовалась полная концентрация.

Я сел на скамью, закрыл глаза, чтобы отсечь все внешние раздражители, и полностью сосредоточился, направляя свой Дар внутрь металла.

[Активация режима «Духовное Зрение». Цель: заготовка дамасской стали. Тип сканирования: комплексный анализ].

Мир вокруг исчез. Передо мной, в моём мысленном пространстве, висел полупрозрачный, светящийся изнутри брусок. Я начал своё путешествие вглубь стали.

[Запрос: показать структурную целостность, выделить дефекты].

Картинка изменилась. Я увидел чередующиеся, волнистые слои стали и железа. Большинство из них были плотно, намертво сварены друг с другом, их границы были почти неразличимы, они перетекали один в другой. Это была хорошая, качественная сварка. Но местами, особенно ближе к краям заготовки, я видел тончайшие, как волос, тёмные линии. Это были зоны непровара. Микроскопические разломы, где слои не соединились на сто процентов. При сильной нагрузке такой дефект мог стать причиной разрушения. Я мысленно отметил их расположение на трёхмерной карте в своей голове.

[Запрос: показать химический состав, дифференциация по углероду].

Видение снова изменилось. Теперь я видел распределение моего главного легирующего элемента — углерода. В целом, картина была обнадёживающей. Тёмно-серые слои высокоуглеродистой стали чередовались со светло-серыми слоями мягкого железа. Но и здесь были свои нюансы. Я заметил, что в некоторых местах, особенно у торцов заготовки, углерод из стальных слоёв слишком сильно «просочился» в железные, создав зоны со средним, непредсказуемым содержанием углерода. Это были зоны с неизвестными мне свойствами, потенциально слабые места.

[Запрос: показать неметаллические включения, выделить серу и фосфор].

Я активировал свой «фильтр грехов». К моему огромному удовлетворению, большая часть этих «цветных примесей» была выдавлена наружу вместе со шлаком во время многочисленных проковок и сварки. Но я нашёл несколько крошечных, запечатанных внутри жёлтых (сера) и зелёных (фосфор) искорок. Все они были расположены неглубоко, у самой поверхности.

«Итог: неплохо для первой попытки в условиях средневековой кузницы, — подвёл я итог сканирования. — Сварка на девяносто восемь процентов успешна. Ядро заготовки — почти идеально. Основные дефекты — по краям и у поверхности. Это ожидаемо. Значит, именно из ядра, из самой чистой и прочной части, я и должен сформировать клинок».

Анализ был завершён. Я «выключил» Дар, чувствуя знакомую лёгкую головную боль и усталость. Я взял в руки кусок обычного мела.

Я снова посмотрел на уродливый, тёмный брусок. Но теперь для меня это был не просто кусок металла. Это была подробная, трёхмерная карта со всеми известными мне сильными и слабыми зонами.

Я, постоянно сверяясь со своей мысленной картой дефектов, начал наносить мелом на поверхность бруска контур будущего клинка. Это была не менее ответственная работа, чем сама ковка. Ошибка в разметке могла свести на нет всю предыдущую работу.

Я размещал контур не по центру, а со смещением, тщательно выверяя каждую линию.

Остриё и будущая режущая кромка полностью попадали в самую чистую, самую качественную и однородную зону в ядре заготовки. Здесь не было ни одного дефекта сварки, ни одной вредной примеси.

Обух клинка, на который придётся основная ударная нагрузка, я расположил в области, где слои были сварены идеально, но содержание углерода было чуть ниже. Это должно было дать ему дополнительную упругость.

А хвостовик — часть, которая уйдёт в рукоять и не будет нести критической нагрузки, — я выкраивал из зоны, где обнаружил небольшой непровар. Это было рационально.

Все обнаруженные мной шлаковые включения остались за пределами меловых линий, в той части металла, которая будет отсечена или сточена в процессе дальнейшей обработки.

Тихон, который уже закончил с уборкой, подошёл и с любопытством заглянул мне через плечо. Он видел, как его господин просто рисует на куске железа белый силуэт меча. Он не понимал, что это результат сложнейшего анализа, и что эта простая меловая линия — это граница между будущим шедевром и бесполезным браком.

Я отошёл на шаг назад и посмотрел на брусок. Теперь на нём чётко виднелся белый, призрачный силуэт его будущего меча, скрытого в грубой массе металла.

Я посмотрел на ту часть заготовки, которая осталась за пределами контура. Она была не такой идеальной, как ядро, но всё же это была качественная, многослойная сталь.

«Выбрасывать это — преступление, — подумал я. — Этот кусок недостаточно хорош для клинка, но он в сто раз лучше любого железа в этой деревне. Из него можно сделать отличные инструменты, которые прослужат десятилетия».

Я взял зубило и наметил на оставшейся части контуры будущих инструментов: пары больших клещей, нескольких пробойников и бойка для нового молотка.

— Вот это, Тихон, — сказал я, указывая на основной контур, — станет нашим мечом. А вот это, — я указал на остатки, — станет нашими первыми настоящими инструментами. В хорошем хозяйстве ничего не пропадает.

Я держал в руках заготовку с нанесённой на неё «картой». Я знал о ней всё. Я видел не уродливый брусок, а уже готовый, идеальный клинок, который просто ждал, когда его освободят из металлической тюрьмы.

План дальнейшей ковки был ясен как никогда. Я чувствовал невероятный прилив уверенности и сил.

«Аудит завершён. Материал признан годным с определёнными допусками. Техническое задание нанесено прямо на заготовку. Всё, что осталось… это огонь и молот».

Утро встретило нас запахом остывшего металла и чувством завершённости первого этапа. На наковальне лежал он — уродливый, тёмный, но полный скрытого потенциала брусок пакетной стали, с нанесёнными на него меловыми очертаниями будущего клинка. Моя карта сокровищ.

Тихон, который уже принёс из дома скромный завтрак, с надеждой посмотрел на заготовку.

— Ну что, господин? Теперь-то меч ковать будем? Вытягивать лезвие?

Я покачал головой.

— Нет, Тихон. Ещё рано. Это пока просто стопка из нескольких толстых слоёв. Она прочная, но недостаточно. Чтобы клинок был по-настоящему упругим и твёрдым, как я задумал, эти слои нужно сделать невероятно тонкими и тщательно перемешать между собой.

Старик посмотрел на меня с недоумением.

— Перемешать? Да как же их перемешаешь, они же железные?

Я усмехнулся. Пришло время для очередной лекции из цикла «Занимательная металлургия для чайников».

— Представь, что мы месим тесто, Тихон. Мы берём кусок, раскатываем его, складываем пополам и снова раскатываем. И снова. И снова. С каждым разом слоёв в нашем «тесте» становится вдвое больше, а сами они — тоньше. Мы будем делать то же самое, но с раскалённой сталью. Мы будем складывать и сваривать этот брусок снова и снова, пока он не превратится в единый, монолитный композит.

«Сейчас у меня в пакете одиннадцать слоёв, — произвёл я быстрый расчёт в уме. — После первого складывания будет двадцать два. После второго — сорок четыре. После третьего — восемьдесят восемь. После седьмого — одна тысяча четыреста восемь слоёв. Это создаст композитный материал с уникальными механическими и, я надеюсь, магическими свойствами. Но главная задача — обеспечить идеальную кузнечную сварку на каждом этапе. Любой дефект, любая частичка шлака или окалины, запечатанная внутри, станет фатальной слабостью, точкой, с которой начнётся разрушение. Здесь нельзя ошибаться».

Прежде чем начать, я должен был подготовить заготовку. Я взял зубило и молоток и аккуратно отсёк от основного бруска те участки с дефектами, которые я наметил вчера. Эти куски хорошей, хоть и не идеальной стали, я бережно отложил в сторону. Оставшийся идеальный прямоугольный брусок я отправил в горн.

— Тихон, давай жар! — скомандовал я. — Мне нужен сварочный!

Старик с энтузиазмом налёг на рычаг мехов. Горн взревел, и пламя начало жадно облизывать металл. Я, используя свой Дар, следил за температурой. Мне нужен был не просто красный или оранжевый жар. Мне нужен был ослепительный, почти белый цвет, когда поверхность стали начинает «потеть», покрываясь блестящей плёнкой расплава, и искриться. Моё «Зрение» показывало мне, как границы между слоями начинают «плыть», готовясь к полному соединению.

— Готово! — крикнул я.

Одним быстрым движением я выхватил сияющий брусок из огня. Тихон, по моей команде, тут же посыпал его флюсом — чистым речным песком, который мгновенно расплавился на поверхности, защищая сталь от окисления и помогая очистить будущий шов.

Я положил брусок на наковальню и точным ударом зубила наметил середину. Затем несколькими быстрыми, сильными ударами молота я согнул брусок пополам, как будто закрывал книгу. Начинка из твёрдой стали оказалась внутри.

Начался самый ответственный этап. Кузнечная сварка. Я обрушил на сложенный пакет серию мощных, частых ударов, начиная от места сгиба и методично двигаясь к краям. С каждым ударом молота из-под него вылетало облако ослепительных, золотых искр — это выдавливался расплавленный флюс и остатки окалины. Кузница наполнилась оглушительным, ритмичным звоном.

Но я видел не только это. Своим Даром я видел сам процесс изнутри. Я видел, как под давлением молота две внутренние поверхности соприкасаются, и их кристаллические решётки начинают срастаться, образуя единый, монолитный, бесшовный сварной шов. Я видел малейшие пузырьки газа или частички шлака, которые пытались остаться внутри, и направлял удары так, чтобы безжалостно выгнать их наружу. Это была микрохирургия с помощью кувалды.

Первая сварка прошла успешно. Пакет стал вдвое толще и короче, а количество слоёв удвоилось до двадцати двух. Теперь начиналась долгая, монотонная, изнурительная работа.

Я снова нагрел брусок и начал его «протягивать» — расковывать обратно до первоначальной длины, делая его тоньше и длиннее. Затем — снова в огонь, до сварочного жара.

На этот раз я сложил его перпендикулярно первому сгибу. Это должно было усложнить внутреннюю структуру, сделать узор будущего клинка более интересным и хаотичным.

Снова флюс. Снова удары молота. Снова сноп искр. И вот у меня в руках уже заготовка из сорока четырёх слоёв.

Процесс повторялся. Нагрев. Складывание. Сварка. Протяжка. Снова и снова.

Кузница наполнилась своим собственным, первобытным ритмом. Рёв мехов. Гудение пламени. И оглушительная, звонкая песнь молота, бьющего по раскалённой стали. Это был танец. Танец человека, огня и металла.

Эта работа изматывала. Моё слабое тело работало на абсолютном пределе. Пот заливал глаза, смешиваясь с сажей. Мышцы рук, спины и плеч горели огнём. Рубаха насквозь промокла и прилипла к телу. В перерывах между нагревами я падал на скамью, тяжело дыша, и жадно пил воду из кружки. Но я не чувствовал усталости. Я был в «потоке». В том самом состоянии предельной концентрации, когда мир вокруг исчезает, и остаётся только ты и твоя работа. Мои глаза горели азартом инженера, который в реальном времени наблюдает за успешным ходом сложнейшего технологического процесса, который он сам спроектировал и запустил.

Тихон, видя это, работал мехами с удвоенной, почти фанатичной силой. Он уже давно перестал что-либо понимать. Он просто видел, как на его глазах его молодой, хилый господин творит настоящие чудеса, превращая кусок железа в нечто невероятное. Он чувствовал, что участвует в чём-то великом.

Восемьдесят восемь слоёв. Сто семьдесят шесть. Триста пятьдесят два. Шесть часов непрерывной, адской работы.

После седьмого складывания, когда количество слоёв в заготовке перевалило за тысячу четыреста, я решил, что достаточно. Дальнейшее усложнение структуры было уже нецелесообразным и могло привести к выгоранию углерода.

Я провёл последнюю, чистовую проковку, формируя из многослойного бруска аккуратную, плотную прямоугольную заготовку — билет. Я не стал остужать его в воде, чтобы не создавать внутренних напряжений. Я просто оставил его медленно остывать в тёплой золе у края горна.

Когда заготовка остыла настолько, что её можно было взять в руки, я приступил к финальному анализу. Внешне это был просто тёмный, чистый брусок металла. Но мой Дар видел совершенно иную картину.

[Объект: Заготовка, дамасская сталь (1408 слоёв)]

[Структура: Ультратонкая, ламинарная. Слои полностью интегрированы. Дефекты сварки: отсутствуют.]

[Магические каналы: Стабильны, переплетены со структурой, образуя сложную, плотную сеть.]

Я смотрел на эту картину и чувствовал восторг. Я видел не просто слои, а тончайшую, переплетённую, почти органическую структуру. Слои стали и железа были настолько тонки и так плотно сварены, что образовали единый композитный материал, обладающий одновременно и твёрдостью, и упругостью. А магические каналы внутри него теперь образовывали не просто параллельные линии, а сложную, запутанную сеть, похожую на нейронную сеть моего собственного мозга.

Я держал в руках эту заготовку. Она была тяжёлой, плотной и казалась… живой. Я добился своего.

— Теперь-то меч, господин? — с надеждой спросил Тихон, глядя на мой шедевр.

Я посмотрел на него и покачал головой.

— Нет, Тихон. Теперь у нас есть материал. Идеальный материал. А вот теперь… — я положил заготовку на наковальню, — теперь начнём ковать меч.

Следующим этапом было придание этому совершенному материалу совершенной формы.