Бог не играет в кости

VI

Валерия совершенно не помнила, как добралась до своей квартиры.

Она дома?!

Валерия сообразила об этом лишь тогда, когда обнаружила себя сидящей в пальто на диване. Она машинально разделась, согрела чайник и заварила чай, о котором тут же забыла. Голода она не испытывала, хотя с самого раннего утра ничего не ела. Она вообще не испытывала никаких чувств. Единственное, чего ей сейчас хотелось, — чтобы сегодняшнего утра попросту не было. Но ведь так не бывает… Нельзя повернуть время вспять, нельзя стереть, вычеркнуть из реальности то, что уже произошло. Зато можно попытаться все забыть, пусть и на время. Свернуться калачиком, словно маленький испуганный зверек, и постараться выбросить из головы смерть Давида. Позже она все обдумает и поплачет. Много позже, не сейчас. Сейчас ее глаза были сухи, а она сама отказывалась принять эту боль.

Женщина достала из шкафчика блистер с таблетками. Положила одну в рот. Затем, немного подумав, добавила вторую.

Она редко принимала снотворное, лишь в самые горькие дни, когда уходил кто-то из ее маленьких пациентов. Это всегда было тяжело, особенно ночью, когда она в десятый… Да что там в десятый, в сотый раз перебирала в памяти свои решения и искала, где поступила неправильно. А утром, чувствуя себя измученной и полностью опустошенной, опять шла на работу.

Глядя на ее изнуренный вид и черные круги под глазами, профессор выговаривал ей:

— Так нельзя, ты изведешь себя. Научись абстрагироваться от смерти.

— Но как?

— Не знаю. У каждого свой метод. А пока не научишься — вот.

И профессор написал название легкого успокоительного со снотворным эффектом.

В последние годы Валерия уже почти не прибегала к помощи лекарства — научилась сдерживать свои чувства, да и смерти в больнице практически сошли на нет, но таблетки держала на всякий черный случай. Вот он и пришел…

Разбудили Валерию громкие крики снаружи, перемежаемые оглушительными руладами автомобильной сигнализации.

— Если немедленно не прекратишь, вызову полицию! — ревел мужской голос за окном.

Сосед-пенсионер. Бывший оперный певец, его зычный бас ни с кем не перепутаешь.

Вскоре к соседским крикам добавились глухие удары, звон битого стекла и невнятные женские вопли. Опять взвыла сигнализация. Ее вопль отдавался тупой болью в затылке. Несколько минут Валерии понадобились на то, чтобы понять — надрывается ее «Форд».

Валерия с трудом спустила ноги с постели — все-таки две таблетки снотворного сделали свое дело — и с удивлением воззрилась на свои голые ступни. Надо же — она даже переоделась в пижаму. Она нашарила на полу тапочки, тяжело поднялась, опираясь на спинку кровати, накинула поверх пижамы пальто и вышла во двор. Порыв холодного ночного ветра тут же заставил ее поднять воротник пальто.

На машину Валерии обрушилась еще пара камней. «Форд» качнулся и словно живое существо издал жалобный вопль, взывая к своей хозяйке.

Длинноногое, тощее лохматое создание в песцовой шубе, еле удерживаясь на подламывающихся каблуках, выковыривало камни из японского садика, любовно обустроенного пенсионеркой из соседнего коттеджа, и с пьяными воплями швыряло в автомобиль Валерии. Машина жалобно сотрясалась.

С криками «это тебе, гадина» беснующаяся девица метнула очередной булыжник. Боковое стекло «Форда» рассыпалось мелким крошевом. Вновь завопила сигнализация.

— Вызвать полицию? — азартно спросил подоспевший с бейсбольной битой бывший певец. Он был в теплом велюровом халате и шлепках на босу ногу, но выглядел при этом очень воинственно.

— Нет. Я сама разберусь, — ответила Валерия.

Поеживаясь от холода, она подошла к девице.

— Не подходи ко мне! — завизжала та, сжав камень в руках.

— Светлана, ну зачем ты так? — устало проговорила Валерия. — Ночь же, люди спят, они-то в чем виноваты?

— Это ты виновата! Ты! — вдруг зарыдала девица, впав в истерику. — Ты никогда не любила его!

Она выронила камень себе под ноги и опустилась на асфальт, обхватив голову руками. И вдруг заскулила как раненый зверек, спрятав голову в коленях. Ночной фонарь выхватил из темноты рваные колготки и испачканную землей шубу.

— Нужна помощь? — опять подал голос сосед.

— Мы сами разберемся, — покачала головой Валерия.

— Ты опять ей все простишь? — возмутился пенсионер. — Она же уже не первый раз!

Да, не первый. Год назад, когда Давид окончательно порвал отношения с длинноногой моделью по имени Светлана, та, справедливо рассудив, что просто так супермоделей не бросают, ринулась на поиски разлучницы. Каково же было ее удивление, когда она увидела обыкновенную «врачиху», к тому же старше Давида на десять лет.

Когда ее удивление прошло, Светлана решила, что столь же скоро пройдет и блажь Давида, и уже через неделю, самое долгое месяц, предатель приползет к ней на коленях. Она гордо удалилась и принялась ждать. Но прошел, месяц, второй, третий… Давид, с которым Светлана время от времени встречалась в клубах, выглядел счастливым и даже попытался по старой памяти устроить ее судьбу — познакомить с каким-то недоумком из своей команды. Этого простить она уже не смогла. Но устроенный ею грандиозный скандал лишь отдалил Давида. Он перестал с ней разговаривать, даже занес ее номер телефона в «черный список». Тогда она решила поговорить с «докторшей». По-своему, по-женски. Светлана подкараулила Валерию вечером после работы на больничной стоянке. Но оттаскать за волосы соперницу получилось — на помощь «врачихе» подоспели родители больных детей и охрана.

Все следующие месяцы Светлана наблюдала за отношениями пары что называется «из кустов», на расстоянии. В последние недели перед смертью Давид казался задумчивым, даже телевизионные комментаторы отметили, что куда-то пропала его знаменитая задорная улыбка. Поначалу Светлана обрадовалась — значит, не все гладко у голубков. И если Давид бросит свою «старушку», то куда ему идти за утешением как не к ней? Но иллюзии быстро развеялись, ибо действительность оказалось совсем иной. По словам Мориса, приятеля Давида, это Давид опасался, что Валерия его оставит, и сильно страдал от этого. Оставить не оставила, но до смерти довела. Стерва.

— Идите спать, — сказал Валерия соседу.

Вышло немного грубовато, но сейчас ей было не до сантиментов.

Пенсионер с сомнением оглядел заливающуюся пьяными слезами девицу, но покорно отправился в дом. На полпути оглянулся и крикнул:

— Вэл, если тебе понадобится машина, можешь взять моего «жука». Все равно без дела стоит.

Валерия кивнула соседу и с сомнением посмотрела на гордость гламурных журналов, раскачивающуюся на холодном асфальте. Что же с ней делать? И хотя ее «ауди» с открытыми настежь дверями была припаркована тут же, но не пускать же ее за руль в таком состоянии.

Валерия вернулась в дом, вызвала такси и вновь вышла во двор.

Стало еще холоднее. Валерия запахнула пальто и опустила руки в карманы. Ладонь коснулась гладкого и чуть скользкого на ощупь прямоугольника. Что это? Визитка?

Она с удивлением достала кусок глянцевого картона. В тусклом свете ночных фонарей она смутно различила изображение. Вроде женщина в длинном платье, на обороте вообще что-то непонятное…

Приехавшее такси отвлекло женщину от рисунка. Она помогла водителю уложить на заднее сидение впавшую в апатию супермодель — буйная стадия сменилась полным безразличием и упадком сил, назвала адрес и пошла к себе.

Дома Валерия положила карту на кухонный стол — да, это оказалась именно карта, только не банковская, как вначале она подумала, — и заварила себе крепкий чай. Она не спешила брать карту в руки, оставила ее посередине стола и долго смотрела на кусок картона.

Странный завораживающий рисунок, выполненный двумя цветами, белым и пурпурным, вызывал тревожные и манящие чувства одновременно, вроде гравюр Эшера. Восьмерка в виде тянущихся в бесконечность лестниц… Хотя нет, скорее это был знак бесконечности, который причудливо извивался порождая причудливые оптические иллюзии — переходы из двумерного в трехмерное пространство, пурпурного в белое, одних замысловатых символов в другие.

Она перевернула карту. И буйство красок сразу заиграло на белой столешнице. На обороте карты — хотя, скорее, оборотной стороной как раз являлась та, двухцветная, — была изображена сидящая женщина в ниспадающей до пола белой одежде. Ее лицо прикрывала вуаль, на коленях лежал старинный манускрипт. За спиной женщины виднелась пара колон, черная справа и белая слева, между которыми росли деревья с крупными багровыми плодами. Внизу карты стояла римская цифра «два».

Валерия с изумлением смотрела на рисунок. Она никак не могла определить ни эпоху, к которой он относился, ни стиль и технику изображения. Ничего подобного прежде ей не доводилось видеть. В равной степени его можно было отнести к самым древним изображениям, вроде рисунков на стенах Египетских храмов, и самым современным, выполненным в модном нынче стиле на стыке гиперреализма с анахронизмом. Но в тоже время она чувствовала, что неправа.

Этот удивительный рисунок будил фантазию и рождал мысли о реальности изображенного мира. И когда эти мысли полностью овладели Валерией, воображение начало раскручивать пространство, достраивать нарисованный мир, создавать новые детали и сочинять его историю. Мир, которого не было и никогда не будет в реальности. Который существует только в мыслях его творца. И чем дольше она смотрела на этот рисунок, тем больший мир пробуждался к жизни. Она вздохнула и в изнеможении откинулась на спинку стула.

Но откуда этот необычный рисунок в доме Давида? Конечно, эта карта могла не иметь никакого отношения к трагедии, но сам факт появления такого странного предмета в доме Давида в день его смерти заставлял пристальнее приглядеться к ней.

Валерия включила ноутбук и набрала в поисковике «карта» и «II». Уже в одной из первых ссылок она обнаружила описание старших арканов Таро и, в частности, Второго аркана, который назывался «Верховная жрица». Щелчок мыши и на экране возникла череда карт. Да, та же сидящая женщина со свитком на коленях, но насколько проще, примитивнее были эти рисунки!

А при чем здесь вообще Таро? Это же вроде карты для гадания… Или нет?..

Валерия открыла первую ссылку и начала читать.

«Карты Таро — колода из 78 карт, в наши дни используется преимущественно для гадания.

С происхождением карт Таро связано множество легенд. Но, как полагает большинство современных исследователей, карты Таро появились в Италии в начале XV столетия. Дошедшие до нас колоды тех времен представляют собой роскошные карты ручной работы, выполненные для аристократии.

Карты типичной колоды Таро делятся на две большие группы.

Старшие арканы — 22 карты. Каждая из этих карт имеет свой оригинальный рисунок и уникальное название. Порядок следования карт и наименования в различных вариантах колоды Таро могут несколько отличаться.

Младшие арканы — 56 карт. Младшие арканы состоят из четырех мастей — Посохов, Мечей, Кубков и Пентаклей, по 14 карт в каждой масти. Каждая масть содержит Туза, Двойку, Тройку и так далее до Десятки, за которой идут „придворные“ карты — Паж (Валет), Рыцарь (Всадник), Королева, Король. Положение Туза в ряду младших арканов определяется лишь принятым соглашением, он может стоять как в начале последовательности (то есть считаться, по сути, Единицей соответствующей масти), так и после Короля (то есть считаться старшей из фигурных карт). В современных гадальных практиках, использующих колоду Таро, чаще применяется первый вариант.

В соответствии с эзотерическими представлениями в картах Таро присутствует герметическая, гностическая или каббалистическая символика.

В зависимости от использованной стилистики различные знаменитые колоды получили следующие имена.

Египетское Таро — колода в стиле Древнего Египта.

Марсельское Таро — колода в стиле Франции XVII века.

Таро Висконти — Сфорца — самая старая из известных колод, создана в XV веке, называется по имени заказчиков. Изображения старших арканов выполнены в стиле итальянского Ренессанса.

Таро Райдер — Уэйт — колода нарисована в начале XX века, самая популярная иконография, оставившая множество клонов. Названа по фамилиям первого издателя Уильяма Райдера и автора дизайна Артура Уэйта. Художница — Памела Колман-Смит. В этой колоде младшие арканы впервые получили не только обозначения мастей и номинала, но и осмысленные сюжетные рисунки.

Таро Тота — колода, созданная Алистером Кроули и художницей-египтологом Фридой Харрис. Отличается более современным стилем исполнения и чрезвычайно богатой эзотерической символикой.

В XX веке, особенно в его второй половине, появилось множество „новых“ дизайнов колоды Таро, так что сейчас затруднительно не только перечислить все варианты, но даже назвать их точное число. Значительная их часть является вариациями на тему одной из классических колод, в основном Таро Райдера — Уэйта, но встречаются и довольно оригинальные тематические дизайны».

Один сайт, посвященный Таро, сменялся другим, от многочисленных изображений уже начинало рябить в глазах, однако ничего похожего на гениальный рисунок, найденной в квартире Давида, Валерия так и не обнаружила. Отчаявшись, она сфотографировала карту и выложила изображение на форуме, показавшемся ей наиболее серьезным, сопроводив картинку вопросом «Кто знает, что это за колода?».

За окном светало. И хотя было еще совсем рано, она вызвала такси и отправилась в клинику.

Больница встретила ее тишиной и безлюдными коридорами, освещенными лишь лампой сестринского поста.

Валерия осторожно двинулась к своему кабинету, старательно обходя едва различимые в темноте стыки линолеума. Не хватало еще зацепиться за край каблуком, с грохотом рухнуть посреди коридора и напугать детей. Они и без того спят плохо. Мысль о «своих детях» — именно так она называла маленьких пациентов — заставила ее замедлить шаг и аккуратно приоткрыть дверь в палату.

Как же здесь тесно! Кровати так плотно придвинуты друг к другу, что между ними оставался лишь узкий проход, в который с трудом протискивался взрослый человек. Но никто не жаловался, ибо попасть в эту клинику считалось огромным везением. Тесноту пережить можно, все можно перетерпеть, когда на кону стоит жизнь и здоровье.

Валерия поправила сбившиеся одеяла, подобрала с пола упавшие игрушки — многие спали с плюшевыми медведями и зайцами. Эти мягкие, меховые «друзья» служили для маленьких пациентов тем небольшим островком любви и спокойствия, которого они были лишены здесь, особенно ночью, когда отсутствовали родители.

В кабинете Валерия включила и опробовала аппаратуру, приготовила одноразовые простыни, перчатки, пересчитала шприцы и капельницы. Проверила шкаф с лекарствами. Конечно, все это должна делать сестра, но простые и привычные действия помогали хоть на время забыть о смерти Давида.

За этим занятием ее и застало личное сообщение с форума. Некто под ником Universum21 интересовался, откуда у Валерии изображение карты Таро и что именно она хочет узнать о нем. Она ответила, что карта принадлежит другу, а лично ее интересует все, связанное с этой колодой и данной картой в частности, ибо никакой информации в Интернете она не нашла.

Ответ пришел мгновенно, как будто бы невидимый собеседник ждал его. «Эта колода — настоящий раритет, она в ходу у крайне узкого круга лиц, — писал он. — Колода никогда не издавалась и никогда не поступала в продажу. В мире такой колодой владеют несколько десятков человек, и никто из них по своей воле не расстанется с ней. Эти карты никак не могли попасть в руки случайного человека».

«Не колода, а всего лишь одна карта», — поправила Валерия.

На этот раз собеседнику потребовалось больше времени для ответа. Для начала он попросил убрать фото с сайта. «Не стоит выставлять карту на всеобщее обозрение», — написал он, а затем отметил, что сейчас в Волжанске находится некая княгиня — большой знаток Таро и особенно редких колод. «Это необыкновенная удача, так как княгиня редко бывает в России, и она готова проконсультировать вас», — добавил он. Внизу был приписан телефон и рекомендация прямо сейчас позвонить и договориться о встрече.

Валерия поблагодарила неведомого благодетеля за участие, но звонить не спешила — время для звонка незнакомому человеку было не самым подходящим. Позже, — сказала она себе и занялась разборкой медицинских карт. В стопке не хватало карты маленького Яниса. В сестринской ее тоже не было. Значит, забыли в кабинете Барахтера, профессор вчера их просматривал, — решила она.

Обычно Барахтер появлялся в больнице довольно рано. Вот и сейчас его кабинет уже был открыт, хотя и пуст. Настольная лампа освещала разложенные на письменном столе бумаги, в углу на вешалке темнело пальто.

Она перебрала стопку карт на тумбочке у дверей, где обычно их оставляли медсестры. Карты Яниса здесь не было. Тогда она перешла к столу, за которым, собственно, и работал профессор. Кипа медицинских журналов, пара монографий на английском, письма, визитки, приглашения, сваленные в одну беспорядочную кучу. Какой же он все-таки неаккуратный! Может, под журналами? Она пододвинула журналы, и лист бумаги, лежавший сверху, плавно спланировал на пол. Валерия подняла его. Взгляд уцепился за знакомое имя — Давид Алонсо. Это был предварительный отчет о вскрытие. Но зачем он Барахтеру?

Валерия быстро пробежала глазами заключение: «смерть наступила от острой коронарной недостаточности, приведшей к остановке сердца», и начала читать с начала. Однако пространный текст не давал ответа на вопрос, почему сердце молодого и здорового спортсмена вдруг перестало работать, судмедэксперт так и не смог дать однозначный ответ о причинах трагедии. Что это было — убийство, самоубийство или несчастный случай — он не знал. До прихода результатов углубленных генетических исследований и токсикологических анализов рассматривались все три версии.

Но для чего этот еще не завершенный отчет профессору? Неужели Барахтер опасается, что его метод вызывает столь сильные негативные побочные эффекты, как остановка сердца? Нет, глупость какая! Методика профессора как раз предотвращала все отрицательные последствия большого спорта.

Да, случаи, когда футболисты умирали прямо во время игры или на тренировке из-за проблем с сердцем, отнюдь не редкость. Валерия хоть сейчас могла привести множество подобных историй, ибо медико-спортивный центр Барахтера подробнейше изучал подобные происшествия.

25 января 2004 года, 19-й тур Суперлиги Португалии, «Бенфика» играет с «Виторией». На 59-й минуте матча тренер «Бенфики» выпустил на поле 24-летнего венгерского нападающего Миклоша Фехера. На 90-й минуте Фехер отличился результативным пасом, а дальше произошло то, что потрясло до глубины души зрителей многотысячного стадиона. Фехер был предупрежден желтой карточкой за попытку срыва атаки. Он улыбнулся, сделал два шага вперед и внезапно упал на газон. Когда другой игрок подошел к нему, Миклош уже не дышал. Медики пытались реанимировать спортсмена. Многие игроки, вытирая слезы, молились, стоя на коленях прямо на поле, чтобы Всевышний помог несчастному венгру. Казалось, Бог услышал мольбы игроков и болельщиков. После первой остановки сердца врачам удалось его запустить, однако в машине «скорой помощи», мчавшейся в госпиталь, сердце футболиста вновь отказалось работать. И вновь врачи справились. Но после третьей остановки, уже в больнице, медицина оказалась бессильной. Как оказалось, игрока сгубило врожденное заболевание сердца — гипертрофическая кардиомиопатия.

4 августа 2004 года 29-летний Арно Схап, игрок голландского «Хилверсума», после получаса игры упал на поле и потерял сознание. Попытки медиков привести его в сознание оказались тщетными, спортсмен скончался в машине скорой помощи. Как позже показало вскрытие, 29-летний футболист умер от сердечного приступа.

25 августа 2007 года во время матча с «Реалом» игрок «Севильи» Антонио Пуэрта почувствовал боли в сердце. Антонио смог сам покинуть поле, но в раздевалке с ним случился еще один приступ, после которого он немедленно был доставлен в больницу. Там его состояние ухудшилось, и 28 августа Антонио скончался. Ему было всего 22 года.

14 апреля 2012 года на 31‑й минуте матча «Пескара» — «Ливорно» 25-летний полузащитник гостей Пьермарио Морозини падает неподалеку от штрафной площадки соперника. Пьермарио наверняка понимает, что дело плохо, но все равно встает и пытается бежать в атаку. Вновь падает. И снова встает, чтобы упасть уже окончательно. Он перенес три сердечных приступа подряд. Медицинский персонал стадиона пытался оказать игроку первую помощь — делал искусственное дыхание и массаж сердца. Более того. На игре присутствовал главный кардиолог госпиталя Пескары профессор Палоскиа, который сразу же выбежал на поле и руководил реанимационными мероприятиями. Но все усилия врачей оказались напрасными. По несчастливому стечению обстоятельств въезд на стадион перегородил автомобиль дорожной полиции, стюардам пришлось разбить стекло, чтобы его отогнать. Из-за этого автомобиля машина «скорой помощи» не смогла сразу попасть на стадион. Возможно, именно эта задержка и сыграла роковую роль. В машине «скорой» спортсмена удалось привести в сознание. В госпитале футболисту установили кардиостимулятор. Полтора часа врачи пытались спасти его жизнь, но все оказалось напрасно. Патологоанатомы не смогли установить точную причину смерти. Выдвигались разные версии, но в итоге судебно-медицинская экспертиза указала причиной смерти наследственное заболевание сердца — аритмогенную кардиомиопатию.

6 мая 2016 года полузащитник бухарестского «Динамо» Патрик Экенг упал в обморок во время матча с «Вииторулом» в чемпионате Румынии. 26-летний футболист вышел на замену на 63-й минуте игры, а спустя шесть минут потерял сознание. Футболист был срочно госпитализирован. У Экенга случился кардиогенный шок, характеризующийся неадекватным кровообращением жизненно важных органов. Врачи смогли нащупать пульс игрока и на две минуты восстановили сердцебиение, однако он так и не пришел в сознание за полтора часа, что был в больнице, где вскоре и умер. Его жизнь пытались спасти десять врачей.

Таких случаев было множество. Причиной смерти становился либо допинг, либо полученная ранее травма — удар в грудь, вызвавший сотрясение сердца, либо врожденные заболевания сердечно-сосудистой системы, вовремя нераспознанные врачами. Свою долю негатива привносил и сильнейший стресс, полученный в предшествующие приступу 30 минут. Но обычно имело место сочетание нескольких негативных факторов. Так, к примеру, сильное эмоциональное возбуждение (а как без него игроку на поле?) при врожденной патологии сердца и сосудов приводило к возникновению спазма коронарных артерий и тромбоза вплоть до острого инфаркта. Ишемический очаг или инфаркт миокарда сопровождаются болью и чувством страха, что в свою очередь усугубляло стресс. Круг замыкался. Дальше — тяжелая аритмия, фибрилляция желудочков или асистолия и смерть.

Не стоило забывать и о непомерных нагрузках, получаемых спортсменами во время игр и тренировок. В современном футболе игроки за время матча пробегают не меньше семи, а то и десяти километров, иначе скажут, что игрок слабо отработал и выложился не полностью. Но ведь возможности человеческого организма не беспредельны. Даже при здоровом сердце подобные нагрузки вкупе с допингом могут привести к смерти. Валерии приходилось читать исследование, посвященное смертям восемнадцати- и двадцатичетырехлетних футболистов из-за внезапной остановки сердца во время тренировки. Коронарные артерии спортсменов были абсолютно здоровы, тромбов не было. Зато у обоих были найдены следы анаболических стероидов.

Однако все эти случаи никоим образом не помогали объяснить смерть Давида, ибо метод профессора Барахтера полностью снимал проблемы большого спорта и выводил возможности спортсмена на совершенно другой уровень. А уж Давид и допинг — это просто ерунда. Зачем ему какой-то допинг, если в его распоряжении были препараты Барахтера? Нет, мысли о допинге надо выкинуть из головы. Как, впрочем, и мысли о какой-то неведомой патологии, пропущенной врачами.

Валерия отложила листок как раз вовремя — через порог кабинета шагнул профессор.

Барахтер разменял седьмой десяток. Внешне он походил на Альберта Эйнштейна, чем очень гордился и всячески старался это сходство подчеркнуть. Та же пышная седая шевелюра, открывающая высокий лоб, та же щеточка усов, над которой задорно блестели умные и хитрые глаза гения и пройдохи. И, как бывает с любым гением, мотивы его поступков нередко оставались понятными только ему одному.

Валерия часто задавалась вопросом, почему профессор выбрал Волжанск — ничем не примечательный городок в центре России, когда его наперебой зазывали Нью-Йорк и Мельбурн, Женева и Токио. Не хотел уезжать за границу? Но ведь тогда оставалась Москва, с ее грандиозными возможностями, как в плане новых исследований, так и финансовой выгоды. И футбольных команд в Москве было предостаточно — «Спартак», ЦСКА, «Локомотив»… Хотя в последнее время большой футбол пришел и в Волжанск. Не известно, стараниями ли профессора или просто звезды так сложились на небе, но в последний год местная футбольная команда рвала на клочья не только москвичей с питерским «Зенитом», но и европейских грандов.

— Леруси, дорогая, — профессор раскрыл объятия, прижав ее к своему до хруста накрахмаленному халату. — Прими мои соболезнования, я так тебе сочувствую. Если хочешь, можешь взять несколько дней.

— Спасибо, не нужно. На работе проще не думать о…

Валерия замялась, она никак не могла подобрать подходящий эпитет к смерти Давида.

— Как хочешь, как хочешь, дорогая, но если вдруг передумаешь — мое предложение будет в силе. Но ты что-то искала?

В глазах профессора мелькнула подозрительность или ей это только показалось?

— Да, я искала карту Яниса Великовского, вы ее вчера просматривали.

— Хм, — профессор задумчиво потер подбородок. — Да, вчера я ее видел. Но куда же ей деться? Найдется. Обязательно найдется, не волнуйся.

И слегка приобняв Валерию за плечи, повлек ее к выходу.

У себя Валерия тяжело опустилась в кресло. Сомнения навалились разом, грызя и терзая душу. Неужели она пропустила заболевание? — корила она себя. Но как? Давид никогда не жаловался. Ни на здоровье вообще, ни на боли в груди в частности.

Ну еще бы! — вступила в диалог другая, более рациональная часть Валерии. — Настоящий мужчина разве станет жаловаться на здоровье любимой женщине?

Но если у него было больное сердце, то почему же обследования ничего не показали? — не сдавалась первая Валерия. — Кардиомониторинг дважды в год, обычный и под нагрузкой. Уж второй-то должен был выявить признаки заболевания!

Ты сама знаешь, как проводят эти обследования, — парировала вторая Валерия. — Смотрят сквозь пальцы, потому как уверены, что у спортсмена не может быть больного сердца. А вот как ты проморгала — это другой вопрос. Ведь ты была рядом. Какой же тогда ты врач?

На глазах выступили слезы.

Если сердце Давида было в порядке, значит, все еще хуже, — безжалостно добивала ее логика. — Значит, он покончил с собой. Неужели ты смогла оказаться до такой степени эгоистичной и невнимательной, чтобы не заметить депрессию? Настолько тяжелую, что он отважился свести счеты с жизнью. Что же ты за человек такой!

Две тяжелые капли выкатились из глаз Валерии и упали на стол.

А если это изощренное убийство? Существует масса препаратов, способных вызвать остановку сердца! — уцепилась она за последнюю соломинку.

Ну да, конечно, — усмехнулась логика. — Сначала сделали инъекцию так, что он ничего не заметил и не стал сопротивляться, потом надели женский пеньюар… Не смешно. Придумай что-нибудь поумнее.

В этих раздумьях и застал ее профессор, принесший карту Яниса. Выслушав сомнения, он поцеловал свою протеже в макушку и легко сказал:

— Не бери в голову, дорогая. Хотя действительно, какой влюбленный мужчина признается в тяжелой болезни или других серьезных проблемах. К тому же, насколько я знаю, в последнее время у вас не все ладилось, так что могла и депрессия развиться. А, может, тебе доказать что-то хотел, но не рассчитал. Повторяю — не бери в голову и не вини себя. И еще. Мое предложение взять несколько дней и отдохнуть в силе. В любое время, как только захочешь.

Пока Валерия изводила себя рефлексией, больница постепенно просыпалась. По коридорам поплыли запахи свежесваренной каши, в палатах зазвучали детские голоса и смех. Самые шустрые уже выскочили из палат и вовсю носились по длинным больничным коридорам, где их отлавливали и загоняли обратно медсестры.

Валерия распрямилась. Пора начинать осмотр. Надо взять себя в руки, нельзя в таком виде показываться детям. Им и так не легко, а тут еще и она совсем расклеилась. Соберись, сказала она себе.

Она вытерла глаза, плеснула холодной воды на лицо, собрала свои густые, с медным отливом волосы в пучок и надела светло-оранжевый халат — дети боялись белого цвета. Постаралась натянуть на лицо обычное приветливое выражение и отправилась к своим пациентам.

Сначала самые маленькие. Потом самые тяжелые, которые поступили недавно и от которых отказались остальные клиники. Затем выздоравливающие. И в самом конце палата, где лежала Яна. Эту палату Валерия всегда оставляла на конец обхода, чтобы подольше побыть с девочкой. Чем-то ее привлекала эта малышка.

Яне было семь лет, и почти всю свою недолгую жизнь девочка сражалась с тяжелыми недугами, которые ополчились на кроху с самого рождения. Началось все с заражения крови в роддоме, а заканчивалось (и уже закончилось бы, если бы не профессор со своей методикой, оттягивающей страшный финал) неоперабельной злокачественной опухолью. Родители уже бросили бороться за жизнь ребенка, смирившись с, как им казалось, неизбежным. Валерия вспомнила поникшего, вечно усталого отца Яны и измученную, похожую на забитого и загнанного в угол зверька, мать. Для них все уже было кончено, они только ждали — когда. Даже профессор Барахтер со своим ошеломляющим успехом не сумел изменить их настрой, тем более что результаты его лечения в отношении Яны выглядели не особо обнадеживающе. Зато малышка не сдавалась, она мужественно переносила и свой недуг, и болезненные манипуляции врачей. Она хотела жить и, глядя в ее глаза, врачи удивлялись их недетской твердости и силе.

Яна была совсем не похожа на своих родителей. Глядя на нее, можно было подвергнуть сомнению теорию о наследственности. Валерия даже подумывала, что девочка не родная дочь своим родителям. Но нет — бумаги из роддома говорили иное.

— Доброе утро! — радостно поприветствовала детей Валерия, открывая дверь в палату. — Как спалось? Какие сны вы сегодня видели? Уже позавтракали?

— На завтрак была овсяная каша, фу, — надула губы Рита.

— Фу не фу, а слопала целую тарелку, — улыбнулась медсестра.

— А мне снилась сегодня елка и Новый год! — крикнула Маша. — И я каталась на санках!

— А я видела во сне маму и папу!

Дети наперебой рассказывали о своих снах, соревнуясь за внимание доктора.

— Здравствуйте, Валерия Александровна! — навстречу врачу шагнула красивая женщина в бриллиантовых сережках и кашемировом свитере. — Я бы хотела переговорить с вами отдельно насчет моей дочери.

— Конечно, — кивнула Валерия. — Чуть позже.

Естественно, жена олигарха чувствовала себя в этой убогой, переполненной больнице не лучшим образом. Она не привыкла ни к тесноте, ни к спартанским условиям, но поделать ничего не могла. Никакие миллионы и высокое положение ее мужа не могли гарантировать ей исключительное положение. Они здесь вообще ничего не значили. Ведь пока Барахтер единолично владел методикой, эта больница была единственным местом, где могли спасти обреченных.

— Я хотела вас спросить…

Валерия слушала ее, краем глаза наблюдая за Яной. Девочка одной рукой что-то быстро набирала на телефоне, к другой руке тянулась трубка от капельницы. Вот Яна заметила, что на нее смотрят, улыбнулась, губы ее шевельнулись, но Валерия была слишком далеко, чтобы расслышать, что сказала малышка. Тогда девочка осторожно встала с кровати и двинулась в сторону врача, таща за собой штатив капельницы. Она поравнялась с тумбочкой, на которой лежала роскошная сумка олигархини, зацепилась за свисающую ручку и грохнулась на пол, попутно свалив сумку. По старому линолеуму веером разлетелись банковские карты, рядом с ними упала пара открыток или приглашений, помада в золотистом тюбике закатилась под кровать. Последним тяжело плюхнулся на пол розовый айфон новейшей модели.

Яна в смущении застыла на месте.

— Извините ее, она не нарочно, — быстро сказала Валерия и бросилась собирать выпавшие вещи.

Карта Сбербанка, карта HSBC, карта Deutsche Bank…

— Что это такое?

Наверное, ее голос дрогнул. Валерия держала в руке открытку, на которой извивались пурпурные и белые лестницы, сплетаясь в бесконечность, как на «рубашке» карты Таро.

— Это приглашение на приватный футбольный матч. Для крайне узкого круга зрителей. Почему оно вас заинтересовало? — удивилась олигархиня, забирая открытку.

— Я уже видела этот рисунок. Вчера…

— Да? — еще больше удивилась женщина и смерила врача заинтересованным взглядом. — Никогда бы не подумала, что вы принадлежите к…

Она внезапно осеклась и быстро спрятала приглашение в сумку, но не настолько быстро, чтобы Валерия не смогла рассмотреть дату.

Кстати, она ведь так и не позвонила княгине или графине, ну той самой, которую рекомендовал некий Universum21.