Бог не играет в кости

XV

— Они на Сарке! — рычит мобильник голосом шефа.

Такой голос у полковника бывает лишь в предвкушении финала, когда наше расследование выходит на финишную прямую.

— Пришли снимки со спутника. Ранним утром пять дней назад в порту Сент-Питер-порта останавливался сейнер, и на него из автобуса пересела большая группа людей. Некоторых даже удалось опознать по фото. Это наши клиенты. Твоя фермерша была права.

— Значит, Сарк?

— Сарк. Вернее, не совсем Сарк, скорее Бреку. Это небольшой островок рядом с Сарком. К сожалению, спутник вышел из зоны видимости в тот момент, когда судно подходило к острову. Ганич пытался отследить сейнер по радару, но судно шло с выключенным передатчиком. Однако моделирование курса уверенно указало на Бреку. Так что твой выход, девочка. Леонид вскоре перешлет тебе возможные варианты, где могут находиться люди. Хотя выбирать там особо не из чего — размер острова не позволит.

Охотничий азарт шефа передался мне, а вместе с азартом пришли новые силы и нетерпение. И хотя время перевалило уже за полночь, действовать надо было быстро, прямо сейчас, пока еще темно и пока не пронюхали конкуренты.

— Не рискуй, будь осторожна, — напутствовал меня полковник. — Как только найдешь пассажиров, тут же дай знать. Сама ничего не предпринимай.

Я заверила шефа, что рисковать не буду. Мы всегда это обещаем полковнику, но не всегда сдерживаем обещание. Дойти до финиша и остановиться в ожидании подкрепления? Все сделать и в самом конце отойти в сторону, пропустив финал? Даже имея прямой приказ, бывает трудно удержать себя.

Ладно, на месте разберемся, успокаиваю я себя, влезая в джинсы. За джинсами последовали теплые ботинки и парка. Теперь быстро собрать рюкзак, не забыв бросить в него травматику.

Я осторожно приоткрыла дверь. Стараясь ступать как можно тише, направилась к лестнице, спустилась на этаж ниже, где располагался номер Кирана, и чуть не запнулась за чьи-то ноги. В коридоре, привалившись спиной к стене и крепко сжимая в руке наполовину опустевшую бутыль виски, дремал Рафаэль Демоль.

— Эй! — растолкала я судмедэксперта. — Зачем ты так напился?

Он приоткрыл один глаз и посмотрел на меня снизу вверх.

— Я устал, я больше не могу, — пробормотал он, роняя голову на грудь.

— Вставай, отведу тебя в номер.

Я схватила бедолагу за руку. Демоль честно пытался подняться, но ноги лишь скользили по натертому паркету. Виски выплескивалось на брюки и на пол. Наконец ему удалось встать на четвереньки. Постояв в такой позе несколько секунд, он вновь тяжело опустился на пол.

— Я запутался. Этому скажи то, тому не говори это. Шпионы, мать их, — бормочет француз, щедро пересыпая свой монолог всевозможными «мерде» и «ле кон». — У меня нет ответов на их вопросы. Лучше уж пить.

— На какие еще вопросы?

— Кавр… карв… каверзные, — выговаривает он с третьей попытки.

— Что еще за каверзные вопросы?

— П-почему трупы со дна несвежие. Целый самолет несвежих трупов, — бормочет он, пьяно хихикая. — Этот самолет подрывает мой афт… автр… авторитет. Вот. Трупы не летают на самолетах. У них нет прас… псасп… паспорта, им билет не продадут.

Демоль закрывает глаза и всхрапывает.

Экак тебя ж развезло, подумала я. Но не оставлять же его здесь.

Я нашарила в его кармане ключ от номера. С трудом поставила тело на подгибающиеся ноги, я попыталась закинуть его руку себе на плечи. Бутылку при этом он так и не выпустил. Только взглянул на нее и пробурчал:

— Я не позволю, чтобы мне угрожали. Я профессионал!

— Кто тебе угрожал?

— Хорек этот из МИб, — тихо пробормотал Демоль и вдруг взвыл дурным голосом.

— Не могу я больше пить эту гадость! Почему здесь не подают нормальный бренди? Не отличный, не хороший, а хотя бы простой арманьяк. Здесь нет коньяка! Нет бренди! Только пиво, виски и прочая дрянь! — размахивая бутылкой, из которой на ковровую дорожку льется янтарный ручей, орет Демоль.

— Да тише ты, — шикнула я на него. — Весь отель перебудишь.

Он лукаво глянул на меня и пьяно погрозил мне пальцем:

— А вот ты их не боишься. Твоего патрона убили, а ты их все равно не боишься…

— Кого их?

Демоль приложил палец к губам и прошипел «тс-с-с». При этом он, наконец, выронил свою бутылку, и та с грохотом покатилась вниз по лестнице, оставляя на ковровой дорожке темные разводы. Француз проводил ее пьяным взглядом и попытался опять свалиться на пол.

— Ну уж нет! — заявила я, ставя его на ноги.

Наконец мне удалось закинуть его руку себе на плечи, и, бормоча немецкие ругательства сквозь зубы — хотя очень хотелось приложить его по-русски, я поволокла повисшего на мне беспомощным тюком судмедэксперта по коридору.

Смотреть в таком положении я могла только себе под ноги. Возле одной из дверей мой взгляд зацепился за чьи-то замшевые тапочки, выше которых начинались пижамные брюки. Еще выше брюки терялись под полами бархатного халата. Все, дальше было не видно. Но и этого мне вполне хватило, чтобы понять: пьяные вопли судмедэксперта разбудили главу нашей комиссии.

Пыхтя от натуги, я протащила свою ношу мимо Гримани и ввалилась в номер Демоля. У меня не было ни малейшего сомнения, что толстяк проводил нас самым укоризненным взглядом, на который только был способен.

Я сгрузила тело на кровать и уселась рядом.

Уф, ну и тяжел же он!

Отдышавшись, я осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что путь свободен, выскользнула в коридор.

Направилась я прямо к номеру Кирана. Хотя шотландец и не ответил на мой телефонный звонок, но портье убедил меня, что мистер Рэналф у себя в номере.

— Киран, открой, — тихонько поскреблась я в дверь.

Тишина.

— Киран, это Анна, — стукнула я посильнее.

Тишина.

Я позвонила ему с мобильника. Длинные гудки. Вот соня, — зло подумала я. Что же делать? Стучать сильнее — так я сделаю то, что не удалось Демолю, — перебужу весь отель. Но Рэналф нужен мне! Вернее, не он сам, а его судно.

Чертыхаясь, я потопталась возле его двери, затем вновь попробовала позвонить. И вновь мне ответили длинные гудки. Черт! У человека есть возможность получить желаемое, обогнав конкурентов, а он спит!

— Рэналф, открой немедленно! — заорала я, выходя из терпения, и со злостью пнула дверь.

Щелкнул замок, только не от нужной мне двери. В коридор вновь вывалилась туша, запеленутая в яркий бархатный халат. Скорбно изогнув брови и поджав губы, глава комиссии демонстративно поднял руку и посмотрел на часы.

— Ваше поведение, мисс Шнайдер, переходит все границы! Это недопустимо! — зашипел в мою сторону Гримани. — Сначала вы напиваетесь вместе с нашим судмедэкспертом, затем ночью врываетесь в номер другого мужчины. Вы позорите…

— Моя личная жизнь вас не касается, — буркнула я и со всей силой пнула дверь.

Отступать мне было некуда, я срочно нуждалась в плавсредстве. Что при этом будет думать о моих моральных устоях какой-то толстяк, волновало меня меньше всего.

Гримани задохнулся от возмущения. Он вытаращил глаза и силился выдавить из себя какие-то особые слова, причитающиеся случаю, но придумать ничего не мог. От мучений его избавил еще один дверной щелчок.

В коридоре показался Холланд. Окинув нас насмешливым взглядом, он повернулся к пылающему праведным гневом швейцарцу.

— Ну что вы напустились на девушку, мон шер, — добродушно хмыкнул он и продекламировал:

Гримани недовольно пождал губы, но противоречить Холланду не посмел. Еще раз окатив меня негодующим взглядом толстяк ушел к себе.

В этот момент, наконец, приоткрылась нужная мне дверь и в проеме показалась заспанная физиономия Рэналфа.

— Что же вы девушку под дверью держите? — насмешливо протянул Холланд. — Если бы ко мне девушки с такой страстью рвались, я бы уж точно не спал.

Холланд улыбался, всем своим видом показывая, что разделяет комичность ситуации, но глаза его при этом оставались серьезными и внимательными. А еще я заметила, что на нем джинсы и теплый свитер, а на ногах надеты такие же теплые туристические ботинки, как и у меня. Разве так одевается человек, готовясь отойти ко сну?

Я втолкнула недоумевающего спасателя в комнату.

— Мне нужно твое судно. Срочно.

Киран сонно моргал, глядя на меня, не понимая, чего я от него хочу. Я прогнала его в душ и включила чайник. Кофе в номере паршивый, но сейчас сгодится и такой.

Спустя час мы уже находились на борту спасательного судна, которое держало курс на Бреку — маленький островок рядом с Сарком — островком побольше к северу от Джерси.

Собственно, Сарков два. Большой Сарк соединен с Малым узким скалистым перешейком. Ганич охарактеризовал острова двумя словами «пердь и глушь», не уточнив, правда, кто есть кто.

К своему удивлению, через некоторое время я обратила внимание, что меня совсем не тошнит.

— Адреналин, — пожал плечами Рэналф. — Бывает.

Он давно проснулся и теперь походил на терьера, взявшего след. Неужели я выгляжу так же?

К этому моменту я уже изучила большую часть присланной Ганичем информации. Оказалось, эти, довольно необычные острова, не знали транспорта, местные жители тут передвигались как в старину — в конных экипажах. Да и вообще, жизнь здесь остановилась еще лет двести назад, когда и было построено большинство домов Сарка. Единственное серьезное событие за то время произошло лишь в 2008 году — почти сегодня по меркам истории, когда Сарк, имевший своего правителя и являвшийся последним феодальным государством Европы, под нажимом ЕС превратился в полноценную демократию. И случилось это после прихода на этот островок средневековья (в прямом смысле этого слова) больших денег в лице британских миллиардеров братьев-близнецов Баркли — владельцев четвертого по размеру банка Соединенного Королевства Barclays PLC, газеты «Дэйли Телеграф» и нескольких отелей в Лондоне.

Все началось еще в 1993 году, когда братья-миллиардеры купили у Сарка за 2,3 млн фунтов островок Бреку, входящий в его юрисдикцию. Вскоре братья узнали, что согласно законам острова они должны заплатить еще тринадцать процентов от этих двух с лишним миллионов сеньору Сарка господину Бомонту. Конечно, после такой информации братья загорелись желанием сместить феодальный режим, заменив его демократией. Они подали иск на Сарк в Европейский суд по правам человека и развернули кампанию по борьбе с этим архаичным и несправедливым режимом. Более того. Миллиардеры отказались от дальнейших инвестиций в остров и моментально свернули все свои коммерческие проекты. В итоге около ста из шестисот жителей Сарка в одночасье лишились работы. Островитяне, конечно, ожидали от демократии перемен, но явно не таких.

Когда все успокоилось, братья отреставрировали, а фактически заново возвели на Бреку огромный средневековый замок в готическом стиле. Этот замок меня интересовал в первую очередь.

Мы бросили якорь поблизости от Бреку, пересели в шлюпку и двинулись к острову. Однако Рэналф направил лодку не к причалу, а медленно повел ее вдоль берега.

— Там может быть охрана, — громко крикнул он мне, стараясь перекрыть шум мотора.

Высадились мы, можно сказать, на скалы. Вверху на холме виднелись остроконечные башни замка, окруженные стеной. Рэналф затащил лодку на берег, и мы, цепляясь за вереск, полезли вверх по склону. Вскоре вереск сменился кустарником и невысокими деревьями. Если у замка была охрана, то в густой чащобе заметить нас они никак не могли.

Простейший способ преодолеть препятствие — это перелезть через него, — в свое время говорил мне инструктор, и я была согласна с ним. Тем более, что перелезть через стену этого замка оказалось совсем нетрудно — с одного края она упиралась в склон холма, и ветви деревьев, росших на холме, практически нависали над ней.

На втором этаже в нескольких окнах горел свет. Хозяева замка по заверениям Ганича сейчас были в Лондоне, но вряд ли пленников держали в хозяйских покоях, скорее, там находится кто-то из обслуги. Большой двор с аккуратно подстриженным газоном подсвечивали прожектора, края же его терялись во тьме. Чтобы пробраться в замок, нам предстояло преодолеть большое открытое пространство. Слишком большое и слишком освещенное в конце пути.

Оказавшись за стеной, я вопросительно посмотрела на Рэналфа.

— Ждем, — еле слышно ответил он.

Прошла минута, десять, но территория замка так и оставалась абсолютно безлюдной, сколько бы мы не напрягали зрение.

— Разделимся? — так же тихо спросил Рэналф.

— Да.

Парадный вход обрамляли две лестницы, украшенные скульптурами. Но врываться в замок по парадной лестнице — на такую наглость я была не способна.

— Ближайший угол, дверь внизу, — шепнул мне Киран. — Беги по счету три.

Я кивнула.

— Раз, два, три.

Я припустила что было мочи, пригибаясь к траве. И вот я уже стою, вжавшись спиной в деревянную поверхность двери. Мой демарш не вызвал ни вопля сирены, ни лихорадочно обшаривающих окружающие просторы лучей прожекторов, ни высыпавшего во двор целого взвода охраны, хотя морально я была готова к такому. Со своего места я смутно различала темную фигуру Рэналфа, слившуюся со стеной. Он поднимает руку, показывая, что все в порядке. Но если бы я не знала, что там кто-то есть, то и не заметила бы.

Следующий этап — подвал. Еще на корабле мы подробно изучили присланные Ганичем планы этажей замка. Там было все — огромные парадные залы, анфилады комнат, широкие лестницы, спальни, кабинеты, библиотеки… Но все они не представляли для нас интереса. Вообразить, чтобы пассажиров разместили в интерьерах замка, я не могла. А вот подвал, имеющий весьма солидные размеры, вполне годился для этой цели.

Быстро справившись с дверным запором, я оказалась внутри. Мы не просчитались, дверь действительно вела в подвал. Я вывела на экран смартфона план, включила фонарик и направилась вперед.

Они сидели на полу плотной унылой стайкой. В основном здесь были молодые лица, испуганное, страдальческое выражение которых говорило о том, что они впервые в жизни попали в подобный переплет. Некоторые храбрились, стараясь выглядеть мужественно, другие, наоборот, совсем упали духом. Мне было немного жаль этих поникших юных миллионеров. Избалованных деньгами, обласканных вниманием, но не привыкших к ответственности и самостоятельности. И до сих пор ни разу не столкнувшихся в своей жизни с серьезными проблемами. Были здесь и люди постарше, которые воспринимали происходящее гораздо спокойнее. Темноволосый толстяк с седыми бровями и тройным подбородком вообще смотрелся этакой невозмутимой буддистской статуей. Портфель с документами, больше похожий на плоский сейф, все еще находился при нем.

Я достала смартфон, чтобы отправить сообщение Рэналфу, — надо было решить, как поступить дальше. Мне казалось, шотландец предложит забрать портфель по-тихому и лишь потом сообщить в правоохранительные органы о найденных пассажирах, но я сомневалась, что мы сможем провернуть дело «по-тихому». Вряд ли наше появление эти бедолаги воспримут молча, а шум нам сейчас был ни к чему. Может, все же дождаться подкрепления? Хотя вместо подкрепления мы вполне могли дождаться конкурентов.

— Не б-бойтесь, — прошептал взволнованный голос у меня за спиной. — Это я, Алекс.

Я резко развернулась и направила на него луч света. Он был все в той же куртке и ярких кроссовках, что и в заброшенном на зиму форте, где я подслушивала разговор Кирана с диспетчером.

Прикрыв лицо, парень отмахнулся от луча моего фонарика:

— Не н-надо светить в глаза.

— Что ты тут делаешь?

Он не ответил, зато спокойный женский голос откуда-то сбоку, куда не добивал свет, спокойно произнес: «Подними руки». После чего послышался звук взводимого курка.

Я метнулась в сторону с линии огня, хотя и была уверена, что стрелять она не станет — если бы меня хотели убить, то сделали бы это сразу. Я ринулась к двери — заперта. И думать нечего, что в такой ситуации я сумею ее открыть.

Щелкнул выключатель, и в подвале зажегся свет.

Передо мной стояла моя давнишняя знакомая мотоциклистка с пистолетом, направленным прямо мне в грудь. Краем глаза я ухватила, что сбоку ко мне приближались еще двое человек. Такие же молодые ребята, как и Алекс. В руках оружие, вид решительный.

Я молча подняла руки. Это только в боевиках главный герой легко расправляется с тремя вооруженными противниками, я на такое не способна.

— Так и думала, что от тебя еще будут неприятности, — с досадой фыркнула девица. — Рюкзак на пол, телефон тоже. Быстро.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Она стояла слишком далеко от меня, чтобы я могла вырвать пистолет из ее рук. Да и взгляд у девахи был нехороший. Так смотрят люди, поставившие на карту все, дошедшие до предела и готовые переступить черту. С такими лучше не шутить. Ладно, посмотрим, как будут развиваться события дальше.

— Руки вперед, — последовал еще один приказ.

Я протянула руки. Пластиковые наручники больно стянули запястья.

— Теперь иди к остальным.

Подгоняемая сзади дулом пистолета, я направилась в большое полутемное помещение к пассажирам аэробуса. Выбрала место так, чтобы видеть не только входной проем, но и максимум пространства за ним, и уселась на пол. Почти сорок пар глаз с интересом уставились на меня.

В коридоре показался Алекс.

— Я говорила тебе, что она нам все испортит, — злобно набросилась на него темноволосая девчонка. — Надо было ее пристрелить тогда, на Гернси. А все твое слюнтяйство.

— Нет, никто не должен пострадать, — твердо заявил он. — Иначе чем мы будет отличаться от тех, других?

— Только снова не начинай, а? — закатила глаза деваха. — Надоело. Мы уже сотню раз обсуждали это. И если раньше я была согласна с тобой, то сейчас обстоятельства изменились.

— Все равно, — упрямо ответил он.

— А если эта привела с собой полицию или кого похуже?

Кивок в мою сторону.

— Эй, ты одна? — крикнула мне девица.

— Одна.

— И почему я тебе не верю, — медленно процедила она, пристально глядя мне в глаза. И это был не вопрос.

Я пожала плечами.

Оставалась надежда на Рэналфа. Что шотландец не только найдет пленников и поймет, что я попалась, но и сумеет выбраться с острова, а значит, сможет вызвать подмогу. Но надеждам моим суждено было рассыпаться карточным домиком. Где-то в недрах подвала раздался шум, а спустя некоторое время показался Киран со связанными за спиной руками. Выглядел он не лучшим образом — по виску струится кровь, куртка разорвана.

Рэналфа усадили в дальний от меня угол. Он виновато взглянул на меня и отвернулся. Вновь сникли и футболисты. В подвале повисла тишина.

Ко мне подошел Алекс, молча уселся на пол рядом и виновато скосил глаза на мои стянутые руки.

— Простите нас, но пока мы не может отпустить ни вас, ни вашего друга. Зря вы вмешались. Мы никому не хотели причинить вреда. И я надеюсь, что так и будет до самого конца.

— Уже причинили.

Он недоуменно посмотрел на меня.

— Разве похищение почти сорока человек, имитация авиакатастрофы — это не вред?

— Нет, если на кону стоит судьба человечества, — сказал он уверенно. — Если бы вы могли изменить жизнь целой планеты к лучшему, разве вы стали бы думать о неудобствах нескольких человек?

Я чуть не застонала. О, сколько пафоса! Сколько юношеского максимализма! Хотя кто в шестнадцать лет не хотел перевернуть мир? Хотели все, не у всех была точка опоры. Только объяснять это мальчишке бесполезно. Никакие секретные документы, никакие тайны правительств, скрытые от народа или, наоборот, вывернутые на всеобщее обозрение, не изменят нашу действительность. Это понимание приходит лишь с годами, набитыми шишками и пережитыми разочарованиями.

— Судьба человечества? — хмыкнула я. — Ну-ну, расскажи-ка мне, что стоит на кону?

— Вы и сами знаете, иначе не сидели бы здесь, — совсем по-детски огрызнулся он.

— Ну, я-то, как и мой партнер, здесь сидим потому, что у нас работа такая. А вот почему страдают молодые ребята, футболисты? Вам нужны документы? Так вот они, — я кивнула на стоящий рядом с дремлющим Мударрой кейс. — Берите и документы, и их владельца в придачу, но отпустите всех остальных.

Парень удивленно уставился на меня.

— Какие еще документы? — удивленно спросил он.

Теперь и я перестала понимать, что здесь происходит. Я уже почти собралась с мыслями, чтобы задать следующий вопрос, но меня остановили звуки выстрелов. Я почувствовала, как напрягся Алекс. Он внимательно вслушивался, но больше никто не стрелял, потом перевел взгляд на меня.

— С вами еще кто-то был?

Я уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но из глубин подвала послышались тяжелые мужские шаги, и в помещении появился Холланд.

Алекс поднялся на ноги, лицо его исказили сложные чувства. Ненависть, глубокое разочарование, детская обида. Целая смесь эмоций, сменяя одна другую, пронеслась на его лице.

— К-как вы м-могли? — с трудом выговорил он.

Эти слова были адресованы мне. Губы его дрожали, заикался он сильнее обычного.

— Мне к-казалось, в-вы х-хорошой человек, в-вы на нашей стороне, а в-вы с ними, — и он вновь перевел полный ненависти взгляд на Холланда.

Так смотрят на кровного врага.

Холланд тоже, не отрываясь, смотрел на Алекса. Глаза его удивленно расширились, и я почти видела, как в мозгу англичанина кипит нешуточная работа, складывающая мозаику разрозненных событий в единую целостную картину. И хотя этот процесс занял всего пару секунд, мне показалось, что длился он целую вечность. Затем британец изумленно пробормотал «так вот кто за всем этим стоит!», лицо его при этом тоже скривилось, словно он усмирял сильные эмоции, как будто бы сдерживал рвущиеся наружу слезы и одновременно очень сильно хотел улыбнуться. Быстрым шагом он направился к мальчику. Я решила, что сейчас он его ударит, но Холланд заключил парня в крепкие объятия. Алекс безуспешно попытался вырваться. Они так и остались стоять, прижавшись друг к другу, под недоумевающие взгляды присутствующих.

Наконец, Холланд отстранился от парня, оглядел его и сказал:

— Как же давно я мечтал об этом.

Алекс молчал. Он был ошеломлен. Настолько, что больше не пытался избавиться от крепких объятий незнакомого мужчины. Его взгляд блуждал по комнате и остановился на мне.

— Это твой отец, — тихо сказала я, вспомнив разговор в аэропорту.

— Да, — подтвердил Холланд. — Ты мой сын, и теперь я тебя никуда не отпущу.

Он с сожалением отстранился от Алекса и направился в мою сторону. Резким движением перерезал пластик и освободил мои руки.

Пока я наблюдала сцену в духе индийских мелодрам, в помещении многое изменилось. Люди, пришедшие вместе с Холландом, освобождали пленников. А наши тюремщики, наоборот, были связаны и разоружены.

— Как вы здесь оказались? Вы следили за мной? — спросила я Холланда, растирая запястье.

— У тебя был слишком уж заговорщицкий вид, — усмехнулся он. — И я решил, что ты точно что-то обнаружила. Я подозревал о том, что пассажиры живы. МИб пару дней назад сообщило мне о перекрашенном самолете. Мы перерыли оба острова — Джерси и Гернси, искали в Нормандии и Бретани. Уже подумывали о том, чтобы начать поиски в Бельгии и на севере Германии. Но то, что пассажиры аэробуса могут быть на Бреку, никому из нас в голову не пришло.

Он перевел взгляд на Алекса:

— Блестящая идея, учитывая, что хозяева острова играют за нас.

К Холланду подошел один из его спутников.

— Как наша команда? — спросил его англичанин.

— В норме, — ответил мужчина. — Слегка испуганы, но в остальном в порядке.

— Хорошо, — одобрил Холланд. — Грузи их на судно, вызывай на Джерси самолет и вези в Лондон. Надеюсь, суток им хватит, чтобы придти в себя.

Мужчина поклонился:

— Слушаюсь, милорд. Что делать с остальными?

Холланд на мгновение задумался.

— С остальными… Малолетних разбойников я возьму с собой. Предстоит непростой разговор с противной стороной, и они будут веским аргументом, подкрепляющим мои доводы. Что касается нашего брокера, то не пора ли ему подыскать замену?

— А эти? — мужчина кивнул на меня с Алексом.

— Они свободны. Как и мистер Шотландская Разведка.

С этими словами Холланд подошел к Мударре, забрал кейс и передал его мне.

— Заслужила, — просто сказал он.

— Вы так легко отдаете мне документы? — удивилась я. — Но каков же ваш интерес в этом деле? Разве вы не их искали?

— Нет.

Посмеиваясь, Холланд показал на футболистов:

— Вот мой интерес. Равно как и данный молодой человек учинил все это безобразие с упавшим самолетом тоже ради них.

— Объяснить не хотите?

Не отрывая взгляд от Алекса, англичанин заметил:

— Прежде всего, мне надо многое объяснить сыну. Если хочешь, можешь присоединиться к нам. Приглашаю тебя стать моей гостьей. Как ты относишься к футболу?

— К футболу? Никак. Не люблю, не играю, не встречаюсь с футболистами.

— Тем не менее, приглашаю тебя на футбольный матч, — усмехнулся он. — У тебя есть выбор. Можешь забрать все документы или поделиться ими со своим шотландским другом. Можешь отправиться в Москву, а можешь удостоиться редкой для обычного смертного чести быть моей гостьей. Выбирай.

Я колебалась.

— Сколько у меня времени?

— Мы с Алексом вылетаем на Джерси через час, когда будет доставлен вертолет.

— Кто вам сказал, что я полечу с вами? — проворчал Алекс.

— Никто. Ты тоже можешь делать все, что захочешь. Можешь остаться здесь. Мы можем переправить тебя на Джерси. Но неужели тебе совсем не хочется познакомиться со мной?

Алекс, насупившись, молчал.

— Все равно вы не перетащите меня на свою сторону.

— Я и не собираюсь этого делать.

Холланд ушел. Алекс задумчиво бродил по опустевшему подвалу, а я подошла к Кирану.

— Как насчет того, чтобы получить ту часть документов, за которой тебя сюда послали?

Часа нам с Рэналфом вполне хватило, чтобы разобрать содержимое кейса. Как и предполагал шеф, в портфеле находились обязательства глав государств и иных высокопоставленных особ, послужившие ставками на футбольном матче. Не буду говорить, что потеряла бы наша страна, если бы ее ставка проиграла. И как бледно бы мы выглядели, попади эти обязательства в руки англичан, немцев или кого-то еще. Мы заканчивали дележку документов, когда к нам подошел Холланд.

— Что ты решила?

— Я принимаю ваше приглашение. Куда мы летим?

— В Санкт-Петербург.