Бог не играет в кости

XXI

Белый лимузин подкатил к самому стадиону. Я помогла выйти Яне. Девочка чувствовала себя не лучшим образом, было видно, что она борется с сильной слабостью и время от времени морщится от боли, но Валерия безучастно взирала на своего пациента. На красивом лице доктора явственно читалось, что теперь ее занимают совсем другие проблемы.

Валерия появилась в самый последний момент, когда лимузин уже стоял под нашими окнами. В руках она держала большую и, по-видимому, довольно увесистую дорожную сумку. С этой сумкой она не рассталась и сейчас, потащив ее ко входу на стадион. Мы с девочкой направились за ней следом.

Яну почтительно сопроводили в специальный зал, где уже собрались все иерофанты. Меня же вежливо, но непреклонно выставили за дверь. Валерия со своей сумкой куда-то затерялась по пути. Егора тоже нигде не было видно. Так что мне оставалось только подпирать стену вблизи заветных дверей, не забывая при этом внимательно поглядывать по сторонам, чтобы не упустить что-либо важное.

Холлы и залы стадиона постепенно заполнялись гостями. Здесь были короли и президенты, банкиры и шейхи, сенаторы и телезвезды. Некоторых я знала в лицо, некоторые были мне незнакомы, но подавляющее большинство присутствующих вызывало ощущение смутного узнавания — где-то когда-то вроде бы видела.

Мимо меня тяжело опираясь на руку младшего внука проковыляла английская королева в неизменной шляпке и с ридикюлем в руках. Сзади нее, перешептываясь и ревниво косясь друг на друга, вышагивали принц Чарльз под руку с Камиллой и остальные Виндзоры. Королева плохо выглядела, да и остальные гости, особенно пожилые, частенько морщились, словно от головной боли. А когда на них никто не смотрел, незаметно растирали левую половину груди. Промелькнула вытянутая физиономия в обрамлении светлых кудряшек популярной английской писательницы. Компанию ей составлял актер, известный в прошлом как «Джеймс Бонд», по всей видимости, с супругой — маленькой бойкой старушенцией. Важно прошествовал мимо меня наш отечественный «Бесогон». Шумно, с придыханием всхлипывая, едва поспевал за ним придворный кремлевский писатель.

Приятный голос на нескольких языках пригласил зрителей пройти на трибуны. Хаотичное доселе движение разделилось на ручейки, которые потянулись к входам.

Глядя на разодетых, раздувающихся от собственной значимости зрителей, мне вдруг стало смешно. Каждый из присутствующих здесь, ну разве что кроме нашей компании, если и бывал когда на футболе, то непременно сидел в ложе на вип-трибуне. Да и бывал-то не ради игры, а ради нужных связей или для того, чтобы лишний раз промелькнуть в телевизоре. Сейчас же вип-трибуна была отдана иерофантам, так что «простым зрителям» придется тсниться на обычных местах. Более того, некоторым из уважаемых людей придется топать на самый верх, откуда мало что видно, или пристраиваться на вираже, считавшемся в среде болельщиков прибежищем футбольных хулиганов.

Ко мне подошел Алекс.

— А я вас везде ищу! — радостно оповестил он меня.

По всему было видно, что у парня хорошее настроение. Неужели сумели родственники найти общий язык? Ну что же, тем лучше для парня.

Алекс кинул понимающий взгляд на закрытую дверь:

— Пойдемте. Не волнуйтесь, отец присмотрит за ней.

По тому, как он произнес это «за ней», у меня не осталось ни малейших сомнений, кого он имел в виду.

Я в последний раз оглянулась по сторонам в поисках Егора или Валерии и уже собралась последовать за Алексом, но меня остановила настойчивая трель мобильника.

Егор. Наконец-то.

— Быстро уходи со стадиона и уводи людей! — рявкнул он.

— Но… Что случилось? — опешила я.

— У нее генератор…

Следующие слова Егора заглушила громкая музыка, предваряющая начало матча.

— Что? — крикнула я в трубку. — Я не слышу тебя!

— Здесь скоро все сложится карточным домиком. Немедленно уходите! — прокричал Егор и отключился.

— Надо уходить, — сказала я Алексу. — Похоже, кто-то решил разрушить стадион, чтобы остановить игру. Как быстрее предупредить людей?

Алекс на секунду задумался, затем, схватив меня за руку, потащил куда-то в сторону.

— Бежим в дикторскую кабину, там есть микрофон, — бросил он по пути.

— Где это?

— Я знаю, я покажу.

Запыхавшись от быстрого бега вверх по лестницам, мы ворвались в небольшую комнатку с сидящим перед монитором человеком. Я узнала народного артиста России, без которого не проходил ни один официальный концерт в Москве.

— Что случилось? — испуганно глядя на нас, спросил потист.

— Надо сделать объявление, чтобы все быстро покинули стадион! — на одном дыхании выпалил Алекс.

— Ребятки, вы что, накурились что ли?

Алекс обиженно запротестовал, а я предъявила свое удостоверение, для пущей надежности подкрепив его вытащенной из рюкзака травматикой.

— Что?… Что случилось?.. — заблеял любимец публики и вдруг со стоном схватился за голову.

Я тоже почувствовала, как виски скрутило пульсирующей болью, к горлу подступила тошнота.

— Некогда! — гаркнул Алекс и схватил микрофон.

— Дамы и господа, немедленно покиньте стадион! Ваша жизнь под угрозой! — громко объявил он. Затем повторил эти же фразы на нескольких языках.

— Все, уходим!

Последние два слова относились уже ко мне и испуганному любимцу публики.

Мы бросились в коридор. К тошноте и головной боли, похоже, добавились слуховые галлюцинации. В ушах стоял какой-то монотонный гул, изредка прерываемый странными звуками, напоминающими отдаленный скрежет металла.

— У тебя все в порядке со слухом? — спросила я Алекса.

— Да, — бросил он мне на ходу. И, поняв, в чем дело, добавил:

— Это стадион скрипит.

Мы выбежали на лестницу. Внизу слышались крики ничего не понимающих людей. Я оперлась рукой о перила и почувствовала легкую вибрацию.

— Это инфразвук, — сказал Алекс. — Я вообще-то в университете на физическом факультете учусь. Только вот где они достали генератор такой мощности?

Бегом мы преодолели лестничный пролет. И тут мне показалось, что лестничные перила слегка повело в сторону. Эскалатор, неспешно двигающийся рядом с нами, конвульсивно дернулся и остановился. А затем я увидела, как черная корявая трещина быстрой змейкой проползла по стене. От нее, словно мгновенно выросшие ветви дерева, отделились другие.

Крики внизу стали громче. Мы бросились к толпе.

— Уходите! Уходите! — вопил Алекс на всех языках, размахивая руками.

Но толпа не нуждалась в наших уговорах. Быстро сообразив, что в здании оставаться опасно, люди устремились к выходам.

Я прижалась к стене, ожидая, когда схлынет людской поток. Надо все же найти Егора и Валерию с девочкой.

Скрежет металлических конструкций становился громче, к головной боли прибавилась муть в глазах — люди и предметы вокруг начинали двоиться и расплываться. Ближайшая ко мне колонна слегка накренилась. Да что там колонна, пол стены изгибались под немыслимым углом, пол вздымался и опадал, образуя волну…

Это обман зрения? Не может быть, чтобы все это происходило на самом деле!

— Уходим! Быстро!

Алекс схватил меня за руку и потащил к выходу.

…Мы сидели на обочине дороги и пытались прийти в себя. Мрачная громада «летающей тарелки» стадиона, подсвеченная прожекторами неустанно круживших над ней вертолетов, медленно сползала в Неву. Никто из нас не ожидал такого финала. Егор, выскочивший одним из последних из гибнущего стадиона, так и не смог ничего исправить.

— Я не нашел генератор, — устало проговорил он.

— Тогда нам только остается ждать, пока иссякнет источник энергии, — заметил Алекс. — А это случится нескоро.

Не смог Егор найти и Валерию с Яной. Как оказалось, последними их видел Холланд. Крепко обнимая сына, британец утратил своеобычную уверенность и судорожно оглядывался по сторонам. Остальные иерофанты так же нервно перешептывались в полном недоумении. Словно потерявшиеся дети, они стояли, разбившись на две кучки.

Холланд тяжело поднялся на ноги.

— Пойду узнаю, может, кто-нибудь что-то понимает в случившемся, ибо я абсолютный пас. Впервые в жизни, — пробормотал он и растерянно пригладил растрепавшиеся волосы.

Порыв холодного ветра заставил меня поднять воротник куртки и сесть поближе к Егору. Он обнял меня и притянул к себе.

Алекс смущенно поерзал на месте, понимая, что оказался третьим лишним, но любопытство победило воспитание, и парень остался, рассчитывая услышать что-нибудь интересное.

— Ты поняла, что произошло? — спросил Егор.

— Только то, что Валерия где-то достала генератор и сорвала игру. У тебя больше информации?

— Не уверен. Но у меня есть версия.

Мы с Алексом превратились в слух. Я видела, с каким жадным любопытством блеснули в темноте глаза парня, и подумала, что и сама наверняка выгляжу так же.

— Наш маленький недужный «хозяин» надоумил молодежь обеих десяток выступить против договора…

— Но сорвать игру ей бы не удалось! — не утерпев, встрял Алекс. — Игра все равно состоялась бы, пусть и с худшими игроками. Какой тогда в этом смысл?

— Она и не думала, что вы сорвете игру. Ее настоящей целью были не вы, а Валерия. Валерия — это «Шут», нулевой аркан. Однако до самого последнего момента наша доктор не подозревала об этом. Зато об этом наверняка знала ее маленькая пациентка, которая все делала для того, чтобы настроить Валерию против обеих групп иерофантов и вызвать отторжение к игре. И здесь ей надо было очень четко соблюсти баланс и не допустить, чтобы Валерия отдала предпочтение какой-то одной из «десяток». Если бы она просто возненавидела «Нижних» за убийство Давида и других футболистов, то вряд ли остановила бы игру. Наоборот, тогда бы она жаждала победы «Верхних». Поэтому тебе и подбросили мысль уничтожить самолет с командой противника. Чтобы вы оказались на одной ступени, стали такими же «плохими». Ведь так было на самом деле?

— Да, так… Но тогда получается, она своего добилась? Игра остановлена, иерофанты теперь вернутся к первоначальному статусу, а она будет управлять нашей планетой?

В голосе Алекса звучало огромное разочарование.

— Не думаю. Я больше чем раньше считаю, что наша маленькая интриганка недооценила человечество в целом и Валерию в частности. Своими интригами она породила ненависть к себе. Я видел лицо Валерии, когда та смотрела на нее. Так что вряд ли Валерия позволит, чтобы события развивались по написанному Яной сценарию. Она стала могущественным иерофантом, вобравшим силу всего человечества, и она на нашей стороне. Мы не знаем ее мысли и намерения. Но хочется верить, что она сумела найти достойный выход из положения. Лучший, чем смог бы найти каждый из нас.

— Можно рассказать отцу?

Егор кивает. Алекс поднимается и уходит в темноту. Мы остаемся вдвоем.

Вот и все. Безобразно-огромная темная туша стадиона закончила свое движение и теперь, сильно накренившись, лежала на берегу Невы. Вдалеке слышались завывания сирен.

Мы молчим, наблюдая, как поисковые прожектора выписывают во тьме гигантские восьмерки. Ох уж это молчание, когда хочется сказать так много, что не знаешь, с чего начать.

— И что дальше? — спрашиваю я, не вытерпев.

— Дальше? Кажется, у кого-то была бутылочка амонтильядо…