Бог не играет в кости

XVI

И вновь Валерия сидела в старинном кресле на вилле княгини. По-прежнему ее окружали книги. Множество книг — знающие себе цену солидные тома в кожаных переплетах, строгие шеренги собраний сочинений, древние, потрепанные временем фолианты высотой в две книжные полки, которым из-за уважения к возрасту уступили лучшие места, современные художественные альбомы, горделиво выставляющие напоказ яркие краски и дорогую глянцевую бумагу. На столике перед Валерией стояла изящная фарфоровая чашка с крепким ароматным чаем. Вторая чашка предназначалась Егору, примостившемуся на полу. От специально принесенного для него кресла он почему-то отказался.

Валерия с любопытством скосила глаза на своего партнера — интересно, как он чувствует себя в доме человека, обличенного такой властью?.. А может и не человека вовсе… Ведь это они даже не к Путину в Кремль на чай заглянули, это намного круче. И намного страшнее. Если бы не тот, первый визит, когда Валерия не имела представления, с кем разговаривает, она сейчас и рта бы раскрыть не смела. Зато Егор казался спокойным, как будто чаевничать с представительницей самой верхушки власти было для него обычным делом.

Утром, когда Валерия без особой надежды позвонила секретарю княгини, она вовсе не рассчитывала на скорый прием. Валерия готовилась просить, убеждать и отстаивать. Однако все произошло на удивление быстро: «Приезжайте, Ольга Андреевна вас ждет. Да, вас обоих». Затем пришлось отразить натиск Егора, который собирался отправиться один.

— Это опасно, — убеждал он Валерию. — Тебе лучше остаться у профессора. Хоть я и поменял машину, при выезде из города нас могут остановить для проверки.

Валерия, не соглашалась, упрямо качая головой. Она чувствовала, что должна встретиться с княгиней. Она жаждала объяснений, и княгиня была единственным человеком, который мог их дать.

— А вдруг без меня она не станет с тобой разговаривать? — выдвинула Валерия убийственный аргумент.

Профессор, наблюдая их перепалку, тяжело вздохнул — он знал, какой неуступчивой и упрямой может быть его помощница. И знал, чем больше на нее давить, тем больше она станет упираться.

В конце концов, Егор сдался, и они отправились в дорогу.

На этот раз княгиня выглядела утомленной, сейчас ей можно было дать очень много лет. Она сидела в кресле, глубоко задумавшись. Плечи ее поникли, некогда горделивая осанка, которая так восхитила Валерию в первый визит, уступила обычной расслабленной позе немолодого усталого человека. Проявились доселе незаметные вертикальные морщины возле губ, в глубоко запавших глазах притаилась неуверенность. Похоже, она провела трудную и бессонную ночь.

Было еще одно отличие от предыдущей встречи: прямо напротив княгини восседал Егор, пожирая ее глазами и пытаясь вызвать на откровенный разговор. Вот и сейчас с изрядной долей бесцеремонности он поинтересовался:

— Почему вы согласились поговорить с нами?

Княгиня оторвалась от тягостных дум, окинула своего гостя внимательным взглядом и с едва заметной усмешкой произнесла:

— Потому что враг моего врага — почти что друг. Не так ли, господин Ракитин? А нам сейчас как никогда нужны союзники.

Егор с волнением подался вперед:

— Вы хотите сказать, что есть сила, способная противостоять улью по главе с его королевой?

— Да, есть.

— Но почему же тогда…

— Почему мы долгие годы прятались в тени? Почему никак не проявляли себя? Это вы хотите сказать?

— Да.

— Мы сами виноваты в случившемся, это старая история. Старая и долгая. Но, видимо, настало время извлечь ее на свет божий. Тем более, что она непосредственно связана с нашими сегодняшними проблемами. И без Таро нам здесь не обойтись.

Княгиня тяжело поднялась и вышла из библиотеки. Вернулась она с изящной шкатулкой, по крышке которой переливался багровыми оттенками знак бесконечности.

— В ваш прошлый визит, — обратилась она к Валерии, — мы говорили о том, что Таро — это символический срез иерархической структуры земной цивилизации, а Старшие арканы — описание надчеловеческой системы управления.

Валерия взволнованно кивнула.

Ольга Андреевна открыла шкатулку. В ней, как и предполагала Валерия, находились старшие арканы Таро. Княгиня достала карты, но не спешила раскладывать их на столе, так и держала в руках, нежно поглаживая глянцевый картон.

— Эта цивилизационная модель называлась экспертно-тандемной системой управления, — наконец произнесла она. — В упрощенном и купированном виде она часто применялась в древности. Последние отголоски этой системы встречались в Древнем Египте, в так называемый период «до объединения», когда существовали одиннадцать иерофантов Юга и одиннадцать иерофантов Севера. Хотя никакого объединения, вернее, правильнее будет сказать, разъединения не было, что бы там не говорили египтологи. Они ничего не поняли в структуре управления Древнего Египта — он всегда был единым государством. Итак, одиннадцать иерофантов Юга и одиннадцать иерофантов Севера…

Княгиня, задумавшись, вновь ушла в себя.

— Иерофанты. Знакомый термин, только никак не могу вспомнить, кто это такие, — подала голос Валерия, чтобы вывести княгиню из оцепенения. — Правители? Жрецы?

— В Древней Греции так называли верховного жреца Элевсинских мистерий, что в переводе буквально означало «знающий будущее», — ответила княгиня. — И хотя в эпоху античности в этот термин вкладывался несколько иной смысл, чем в Древнем Египте, но именно это название прижилось наилучшим образом. Как, впрочем, и почти все, пришедшее к нам из Эллады… Но я отвлеклась… Итак, каждая из двух групп состояла из десяти равных по значению иерофантов и одного главного, то есть было не одиннадцать иерофантов, а десять плюс один. Решение внутри «десятки» принималось прямым голосованием. Если голоса экспертов распределялись поровну, то одиннадцатый, главный, иерофант своей властью мог поддержать одно из двух мнений. Если обе «десятки» в итоге принимали одинаковое решение, то оно считалось верным. Если решения «десяток» не совпадали, то главным иерофантам надлежало выработать третий вариант, лучше двух прежних. Это действительно был тандем, обе десятки работали в интересах одной страны.

— Но ведь эта система существовала и до Древнего Египта, не так ли? — заметил Егор.

— Да. И в своем первоначальном виде она выглядела несколько иначе.

С этими словами княгиня принялась раскладывать карты.

— Нулевой аркан — Шут, он символизирует человечество. Уже по номеру можно сказать, что этот аркан находится в самом низу иерархии.

На стол легла первая карта.

Валерия подалась вперед, разглядывая рисунок. Молодой человек с темно-рыжей шевелюрой и маленькой котомкой в руках, в которой были сложены все его пожитки, стоял на краю пропасти, вглядываясь в даль. Художнику удалось передать сложные чувства, испытываемые юношей: любопытство, нетерпение и в то же время страх перед неизведанным. В руке он держал белую розу, солнце светило ему в спину. Возле его ног крутился большой рыжий кот — то ли верный спутник, то ли, наоборот, тварь, собиравшаяся столкнуть его в пропасть. С похожего кота начались неприятности Валерии..

— Не стоит обижаться на название, — заметила княгиня. — Это не оценка умственных способностей, манеры поведения или моральных качеств человечества. Это всего лишь констатация факта. Человечеству в целом и каждому человеку в отдельности предстоит пройти долгий путь. Предстоит разобраться в себе, понять свой мир и мироздание в целом. И когда этот путь будет пройден, тогда человек сам станет в состоянии творить миры. Станет двадцать первым арканом, но уже в другом, своем мире. Творец нашего мира — это двадцать первый аркан, который носит название Мир или Вселенная.

Еще одна карта легла на стол, но не рядом с первой, а на весьма солидном расстоянии от нее. На этой карте была изображена девушка в центре венка. Венец — делу конец, вспомнила вдруг Валерия. Бесконечная спираль завершилась кругом…

— Между этими двумя арканами двадцать карт — две «десятки» иерофантов, о которых мы уже говорили, — между тем продолжала княгиня.

— Иерофанты — это люди?

— И да, и нет. Это символы, принципы, функции, абстракции. Но в то же время они воплощены в реальные личности, соответственно, как и любой человек, имеют характеры, привязанности, увлечения. Раньше сказали бы — боги. Древние боги были ведь очень разными. Жестокими и милосердными, коварными и добросердечными, ревнивыми и любвеобильными. Все зависело от того, на какой душевный материал накладывалась информационная матрица аркана. Личностные особенности и человеческая психология никуда не исчезали. Более того, приобретали порой гротескные черты. Достаточно вспомнить греческий Олимп — вот уж настоящее скопище дурных характеров с девиантным поведением. Так что иерофанты — это больше чем люди.

Княгиня принялась выкладывать оставшиеся карты в два ряда, продолжая рассказывать.

— Каждый иерофант полностью компетентен в своей области. И во всем, что касается его зоны компетентности, он правомочен принимать решения самостоятельно. Голосование нужно лишь для глобальных вопросов, которые выходят за пределы компетентности одного эксперта, затрагивают несколько сфер. Принцип тот же, что и в Египте. Так же были две десятки — Верхняя и Нижняя, Севера и Юга, Красная и Белая. Наверняка вы обратили внимание, что оборотная сторона карт использует всего два цвета — красный, вернее, багровый и белый.

На столе к этому времени карты уже лежали в виде следующей схемы:

— Однако по сравнению с Египетским вариантом были и различия. Если голоса внутри «десятки» делились поровну, то решающим считался голос либо нулевого, либо двадцать первого аркана. Шут и Мир — человечество и его творец — в отличие от главных иерофантов Египта не приписаны жестко к определенной «десятке». Они могут менять свое положение и при решении различных вопросов либо присоединять свой голос к мнению какой-либо «десятки», либо, наоборот, блокировать ее вердикт. Допустим, обе «десятки» проголосовали «за», нулевой и двадцать первый арканы мнение поддержали. В этом случае решение считается принятым. Это значит, что человечество и творец нашего мира действуют согласованно, хотят одного и того же, между ними нет противоречий, они занимают одну позицию. Это истинное, гармоничное состояние мира. Схематично такое единство выглядит как знак бесконечности. Именно он и изображен на оборотной стороне карт. Символ бесконечности встречается во многих философским и мистических учениях. Это Уроборос — змея, пожирающая свой хвост, символ бессмертия и мудрости. Это и восьмерка, называемая иногда числом Бога. Не случайно почти во всех мировых религиях этому числу уделялось особое внимание.

С этими словами княгиня соединила вместе две карты — нулевой и последний арканы, остальные же выложила в форме «восьмерки».

— Если «десятки» разошлись во мнениях и при этом нулевой и двадцать первый арканы также не смогли придти к единому решению, то эта ситуация означала, что нужно искать третий вариант, удовлетворяющий и человечество, и его творца. Такая система казалась совершенной, она проработала без сбоев довольно долго.

— Но? — подал голос Егор.

— Да, было и но. Произошло это довольно давно. Однажды человечество и творец не смогли придти к единому мнению, но вопрос казался столь незначительным, что решение выбрали простой жеребьевкой. Это стало огромной ошибкой. С тех пор все пошло вразнос. Хотя поначалу казалось, что все идет отлично. Настолько отлично, что жребий из разовой меры превратился в постоянную.

Княгиня замолчала, взгляд ее устремился вдаль, за окно, за верхушки деревьев и сияющие на солнце купола церкви. Валерия покосилась на Егора, но тот тоже в мыслях витал где-то далеко.

— И что же произошло дальше? — спросила Валерия, чтобы прервать эту затянувшуюся паузу.

— Все чаще важные решения принимались путем жеребьевки. Творец постепенно терял интерес к своему детищу и все меньше времени уделял внимания своему проекту под названием Земля. В конце концов, управление выродилось сначала в ритуал, где в качестве жребия выступал шар, а затем и в игру этим шаром. Так что иерофанты не управляют Земным шаром, они играют им. Мнения «десяток» расходились уже не по конкретным вопросам, различия становились глубинными, концептуальными. «Верхняя десятка» или «десятка Севера» стояла за то, что человечество по-прежнему нуждается в мудром руководстве и неустанной опеке. Они полагали, что род людской еще слишком молод, чтобы принимать решения и двигаться самостоятельно. Они готовы были и дальше вести его за руку, отводя подальше от края пропасти. «Десятка Юга», наоборот, всегда являлась приверженцем большей самостоятельности людей, а затем и вовсе пришла к выводу, что человечество нужно отпустить в свободное плавание. Они считали, что достаточно сохранить иллюзию управления и создать определенные условия для человечества, чтобы оно развивалось. Как оказалось, под условиями они понимали хаос и анархию.

— «Десятка Юга» — это?.. — перебил княгиню Егор.

— Это ряд с одиннадцатого по двадцатый арканы.

— А где ваше место? — Егор кивнул на разложенные на столе карты.

Княгиня взяла второй аркан «Верховная жрица» и грустно улыбнулась Валерии:

— Верховная жрица. Несчастный Давид был моей креатурой.

Она почти с нежностью посмотрела на Валерию:

— Да, я знала о том, что он любит вас…

— Все что вы рассказываете очень интересно, но причем здесь убийства футболистов? — вновь поторопил княгиню Егор.

— Терпение, сейчас я подойду к этому. Я уже говорила, что довериться жребию было большой ошибкой, но мы совершили и другой промах — мы согласились на игру. Это произошло довольно давно, человеческая история уже не помнит этого события.

Княгиня опять замолчала. Было видно, что рассказ дается ей с большим трудом. Воспоминания о своих просчетах — не самое приятное занятие, а уж рассказывать о них другим и вовсе не просто. Даже если ты принадлежишь к правителям мира.

— Итак, различия между десятками стали настолько глубокими, что для человечества и планеты наши разногласия превратились в серьезную проблему. Для всех было бы лучше на определенный, более или менее длительный период отдать управление в одни руки. По крайне мере, хоть в этом вопросе мы достигли понимания. Конечно, можно было управлять по очереди, но это был не наш путь, — княгиня саркастически рассмеялась. — Мы придумали игру и договорились, что победившая команда получает карт-бланш на весь период до следующей игры. Игры проводятся редко, и наша «десятка» уже довольно давно не побеждала. Поэтому довольно долгий период Земля находится в руках «десятки Юга». Войны, расслоение общества, религиозный фанатизм, отсутствие смысла и цели существования, невежество и деградация — вот куда они завели человечество.

Ольга Андреевна задохнулась. Негодование и ненависть были написаны на ее лице.

— Игра состоится через два дня, — сказала она, справившись со своими чувствами. — Если мы не победим в ней и не наведем порядок на земле, то до следующей игры человечество может не дожить. Послезавтра нам никак нельзя проиграть.

— Подождите, — остановила княгиню Валерия. — Я не понимаю… Но если вы не хотите играть, то ведь можно же и не играть?

— Не получится. Победа была у другой команды, а, значит, сейчас они диктуют правила. И они игру прекращать не собираются. Вы же знаете, что в футболе происходит с командой, не явившейся на игру. Ей присуждают техническое поражение. Так что если мы хотим переломить ситуацию, то у нас существует единственная возможность — играть и выиграть. А потом навести порядок на Земле, упразднив систему, созданную нашими противниками.

— Но ведь творец может прекратить все это? — не сдавалась Валерия. — Вы же сами говорили про главного иерофанта, который может наложить вето на решение «десятки».

— Увы, если бы все было так просто… Творец и человечество действительно обладают таким правом и могли бы своей властью изменить решение, но не сегодня. Человечество полностью в руках «Нижней десятки», оно запугано, оболванено, оно вообще не знает о том, что имеет право голоса. Что же касается творца… Здесь все сложнее.

Княгиня опять замолчала. Она встала и прошлась по библиотеке, осторожно прикасаясь к корешкам книг, словно ища у них поддержку. Было видно, что она в затруднении, как оказывается в затруднении человек, который не хочет говорить, но в то же время не может и промолчать. Наконец, она произнесла через силу:

— Намерения творца в какой-то мере остаются загадкой даже для нас. Даже по сравнению с иерофантами он — существо более высокого плана. Поэтому мне трудно выносить суждения о том, почему он действует так, а не иначе. Среди иерофантов нет единого мнения на этот счет. Некоторые полагают, что он не против игры, другие считают, что он потерял интерес к человечеству и махнул на него рукой. Есть и такие, кто думает, что творец желал бы вернуть ситуацию в старое русло, но по какой-то причине, недоступной нашему понимаю, не в силах это сделать. Как бы там ни было, у нас только один вариант — играть и выиграть.

— У вас совсем никаких шансов выиграть? — спросил Егор.

— Мы тщательно готовились к этому матчу, мы сделали футбол любимой игрой человечества, мы поставили на службу футболу науку, мы отточили тактику и стратегию. Мы вырастили множество прекрасных спортсменов, чтобы было из кого выбирать…

— Давно хотел спросить, — перебил княгиню Егор, — как вы выбираете игроков? Не может так случиться, что и ваша «десятка», и другая обратят внимание на одного и того же игрока? Что тогда? Опять жребий? Будете играть уже на игрока?

— Нет, такого не произойдет никогда. В древности мы четко оговорили участки земной поверхности, откуда будет происходить набор игроков. Раньше они были разделены какой-то естественной преградой, например, рекой или высокими горами. Сейчас, когда реки и горы перестали являться естественной преградой, мы просто поделили земной шар пополам по экватору. Мы берем игроков, родившихся в северном полушарии, наши противники — в южном. Поэтому, как бы нам не нравились Месси или Неймар, это не наши люди.

— Простите, я перебил вас. Продолжайте, пожалуйста.

— Команда давно сыграна и укомплектована, есть единая тактика и стратегия, Барахтер поработал над физическими параметрами и вот…

Княгиня с горечью убирала карты по одной, называя имена:

— Милан Джукич, Томас Янг, Франк Хольм, Давид Алонсо, Марк Шимановски, Диего Салинас. На сегодняшний день уже семеро. Это очень много. Непозволительно много. Они убили почти всех ведущих игроков основного состава.

— Но вы же можете заменить их другими футболистами?

— Можем. Но… Месси тоже можно заменить на Кардону, только это будет уже совсем другой футбол. Никогда раньше «десятка Юга» не опускалась до того, чтобы уничтожать игроков соперника.

— Неужели за всю, как я понял, крайне долгую историю существования игры такого не было?

— Никогда.

— Но почему же сейчас они вдруг решились на такой шаг?

— Возможно, чувствуют свою слабость и не хотят проигрывать, — горько заметила княгиня. — Хотя здесь есть один странный момент.

И вновь Валерия видела, что Ольга Андреевна испытывает затруднения. Видимо, Егор наступил на еще одну больную мозоль.

— Два дня назад у меня состоялся разговор с иерофантом «нижней десятки»…

— Так вы общаетесь? — удивленно перебил княгиню Егор.

— Нет, мы не поддерживаем отношения, это был исключительный случай…

— Не с королевой, случайно? — не успокаивался Егор.

— Нет, если для вас это так важно. Так вот мой визави поклялся, что «десятка Юга» не причастна к убийствам наших игроков.

— И вы поверили ему?

На лице Егора заиграла саркастическая улыбка.

— Не знаю, — устало произнесла княгиня. — Я уже ничего не знаю. Думаю, он был искренен.

Она утомленно провела рукой по лицу и неторопливо, словно нехотя, добавила:

— Была в этом разговоре еще одна странность. Он упрекнул нашу десятку в уничтожении их команды. Потерпел крушение самолет, и вину за это происшествие он почему-то возложил на нас. Конечно, я понимаю, что с его точки зрения мы — заинтересованная сторона, но мы этого не делали.

— Погодите-ка, — Егор в волнении даже привстал на ноги. — Не о рейсе Буэнос-Айрес — Лондон, потерпевшем крушение над Нормандскими островами, идет речь?

— Да, о нем, но мы к этой авиакатастрофе не имеем никакого отношения.

— Все, что я знаю о «мировой закулисе», указывает на то, что ее представители владеют способностью считывать информацию с более высоких планов, — уверенно произнес Егор. — Более того, это утверждал… нет, не один из иерофантов, а некий кремлевский серый кардинал, работающий на «закулису»…

— Майер?

— Да, он. Значит, они должны знать, что вы непричастны к этой катастрофе. Но они почему-то этого не знают и обвиняют вас. И ваша «десятка» наверняка обладает этими способностями. Так почему же вы до сих пор гадаете, кто убивает ваших игроков? В чем же дело?

— Да, такие способности у нас есть, — ответила княгиня. В ее голосе чувствовалась сомнения и тяжесть последних дней. — Но только не тогда, когда дело касается игры. Мы договорились не применять их во время подготовки к игре и самой игры.

Валерия слушала этот разговор, и ее не покидало ощущение, что она попала в какой-то странный, призрачный мир, наполненный магическими символами, а реальный мир — прочный и надежный — остался где-то там, в другой жизни, закончившейся со смертью Давида. Ей казалось, будто бы она вступила на зыбкую, рассыпающуюся под ее ногами, поверхность. Все вокруг выглядело нереальным. Она полностью потеряла ориентацию и не понимала, ни что произойдет в следующую минуту, ни что ей делать дальше. Не случится ли так, что следующий шаг опрокинет ее в пропасть?

Однако Егор, похоже, не испытывал дискомфорта. Чувствовалось, что все это для него далеко не в новинку. Кто же он все-таки такой? Представитель спецслужб? Рыцарь плаща и кинжала? Или тоже состоит в каком-то тайном ордене? — думала она, поглядывая на своего партнера. Ну ладно, Егор. Он может быть интересен иерофантам. Но почему княгиня тратит время на нее, Валерию? Самого обыкновенного врача, каких тысячи? Только ли из-за близости к Давиду и работы у профессора Барахтера? Больше ничего примечательного за ней не водилось.

Пока Валерия размышляла, Егор продолжал терроризировать княгиню вопросами.

— Мне вот любопытно, — наседал он, — как вы, обладая столь огромной мощью, допустили, чтобы с вашими игроками так легко расправились?

— Мы даже подумать не могли, что кто-то отважится на убийство. За все время существования игры, а это, поверьте, очень длительный срок, такого не было. Сейчас все игроки находятся под охраной.

— Но почему так поздно? Неужели смерть Джукича в аэропорту не насторожила вас?

Княгиня едва заметно поморщилась, словно этот вопрос был ей неприятен, но все равно ответила:

— К сожалению, не насторожила. Видите ли, наверное, мы в какой-то степени растеряли хватку, считая себя неуязвимыми. С другой стороны, мы не настолько тесно общаемся друг с другом, чтобы обмениваться информацией. Девятый аркан, Отшельник, чьим игроком был Джукич, посчитал отравление в аэропорту нелепой случайностью и никому ничего не сказал. До визита Валерии Александровны я полагала, что Давид покончил с собой из-за их разрыва. О смерти Джукича и Хольма я узнала гораздо позднее. Третий аркан, Императрица, в течение нескольких дней не была в курсе, что ее игрок уже не готовится к матчу, а лежит в холодильнике городского морга. Собственно, лишь благодаря уверенности Валерии Александровны в убийстве ее возлюбленного я забеспокоилась сама и начала выяснять, как обстоят дела у моих партнеров в «десятке».

— И второй вопрос: зачем вы тратите время на разговоры с нами?

Княгиня уже собралась ответить, но в кабинет стремительно вошел секретарь и что-то тихо прошептал ей на ухо. Что-то крайне неприятное.

— Пойдемте, — княгиня резко встала и поманила гостей за собой.

Они направились в гостиную, где на большом телевизионном кране шли последние новости. В клубах дыма к обочине приткнулся автобус футбольного клуба Волжанска. Рядом с ним суетились пожарные и полицейские. Подпустив волнение в голос, диктор рассказывал о нескольких взрывах и вероятном теракте.

Княгиня побледнела и тяжело опустилась на диван.

— Этого я боялась больше всего, — шепотом произнесла она.