Бог не играет в кости

IV

Валерия ехала так быстро, как только могла. В машине она еще раз попыталась связаться с Давидом. Увы, опять безуспешно. Наверное, вызвали в клуб, решила она. Ну что ж, она может и пождать, ключи от квартиры у нее есть.

По дороге Валерия думала о мертвом парне. Он никак не выходил у нее из головы. От чего же он умер? Что бы там не говорил судмедэксперт, это не передозировка. Видела она мертвых наркоманов — ничего похожего. Конечно, сейчас много всякой дряни появилось, но весь врачебный опыт Валерии вкупе с интуицией противился скороспелому заключению эксперта.

Вскоре старые извилистые улицы центра города сменились просторными проспектами спальных окраин. Чуть позже обычные городские высотки уступили место небольшому элитному микрорайону с ухоженными новостройками, частными спортивными клубами и дорогими торговыми центрами. Здесь и обитал Давид.

Валерия затормозила возле новенькой многоэтажки с огромными застекленными террасами, выскочила из машины и бросилась к подъезду, который почему-то оказался незапертым. Скоростной лифт поднял ее на нужный этаж. Уже нашаривая в сумочке ключи, она шагнула в холл…

Но почему квартира Давида открыта? Почему в холле незнакомые люди? Почему соседка Давида — в обычное время нагловатая и самоуверенная девица — пугливо жмется к своим дверям?

— Что вообще происходит? — с этими словами Валерия перешагнула порог дома своего друга.

— Стоп! — решительно остановил ее усталый человек в помятом костюме. — Вы кто такая?

За его спиной Валерия с удивлением заметила незнакомых людей, бесцеремонно вышагивающих по жилищу Давида, потом ее взгляд зацепился за знакомую коренастую фигуру судмедэксперта. Только теперь он был одет по всем правилам криминалистики — в бахилах и голубом одноразовом комбинезоне.

— Давид?.. Что здесь произошло? Что?..

Валерия не заметила, как вцепилась в руку стоявшего рядом мужчины.

Большинство людей в ее положении немедленно бросились бы внутрь квартиры, но она принадлежала к тем немногочисленным трусишкам, которые застывают на месте от ужаса. Вот и сейчас она замерла от страха, почти перестав дышать.

— Пойдемте со мной.

Мужчина осторожно повлек ее в недра квартиры. Усадив Валерию в кресло в кабинете Давида, он примостился на краешке письменного стола и впился в нее острым взглядом.

— Следственный комитет, майор Николаев, — представился «мятый костюм». — Вы были знакомы с Давидом Алонсо?

— Да, но что случилось?

Валерия чувствовала себя полностью потерянной.

— Он мертв.

Следователь оказался столь же бестактным, сколь и лаконичным.

— Но… Как?.. Почему?..

Глупый вопрос героини женских сериалов вырвался сам собой, еще до того как Валерия успела осознать его. Но майор, похоже, привык иметь дело с обескураженными тяжелым известием женщинами, поэтому спокойно ответил:

— Мы пока не знаем, что произошло. Пожалуйста, назовите себя.

— Валерия Иваненко.

— Как вы вошли в дом?

Валерия положила на стол связку ключей, которую все еще сжимала в руке.

— У меня есть ключи, но подъезд был открыт.

— В каких отношениях вы были с Давидом Алонсо?

— В деловых, дружеских, близких, интимных…

— Именно в таком порядке?

— Что?

— Ладно, неважно. Давно?

— Что давно?

— Давно вы знакомы?

Валерия никак не могла сосредоточиться на вопросах следователя. Сознание словно бы раздвоилось. Одна половина — рациональная — воспринимала слова и была готова ответить, но другая, эмоциональная, превратила ее в растерянную и испуганную дуреху.

Следователь был вынужден повторить свой вопрос.

— Два года.

…Они познакомились два года назад в центре профессора Барахтера. Нет, не в детской больнице, а в медико-спортивном центре.

Все знают профессора как руководителя детского онкологического центра при больнице Святой Марии, создателя уникальной методики, излечивающей практически все формы онкологии. Считается, что Барахтер долгие годы посвятил созданию лекарства от рака. Журналисты сочинили массу сентиментальных историй о том, как будучи еще студентом медицинского вуза, Барахтер видел невыносимые страдания онкологических больных и понимал, что современные средства борьбы с раком, такие как хирургия, радиологический метод и медикаментозная терапия не способны победить болезнь. Именно тогда он и дал себе слово найти чудо-лекарство. Все свои силы, весь свой талант будущий профессор направил на создание новой методики. И спустя годы упорных исследований, наконец, достиг успеха. Уже первые результаты были ошеломляющими — 94 % излечившихся. Мировое признание, предложения от ведущих медицинских центров, Нобелевская премия в самой ближайшей перспективе, но… Профессор от всего отказался, мотивируя тем, что методика нуждается в доработке и проверке временем.

Все это происходило восемь лет назад, и с тех пор ситуация не сдвинулась ни на йоту. Методика так и осталась экспериментальной и кроме больницы Святой Марии в Волжанске — небольшом провинциальном городке Центральной России, который даже в свои лучшие годы так и не смог прорваться в города-миллионники — больше нигде не применялась. Но больница Волжанска не могла принять всех желающих, она и так была переполнена. Несчастные родители осаждали слезливыми петициями всевозможные инстанции, натыкаясь на недвусмысленные отказы, сводящиеся к одному: профессор все еще не готов пустить метод в большое плавание. Однако лишь единицы знали истинное положение вещей — дело было вовсе не в доработке, а в футболистах, ибо помимо больницы Святой Марии Барахтер руководил еще и частным медико-спортивным центром. И Валерия была в числе этих немногих посвященных.

Немногочисленные журналисты, случайно пронюхавшие об этом центре, писали о том, как спустя некоторое время после создания методики профессор обнаружил интересный побочный эффект — метод оказывал благоприятное влияние на спортсменов, в частности, футболистов. Увеличивал выносливость, помогал быстрее восстановиться после матча, да и вообще показывал поистине фантастические результаты. Игроки, побывавшие в руках Барахтера, были меньше подвержены травмам, легче переносили боль, стали психологически устойчивее, были больше нацелены на успех. Создавалось впечатление, что футболисты не только становились быстрее, сильнее, выносливее, но даже умнее — лучше видели рисунок игры, лучше взаимодействовали друг с другом. И еще один интересный момент: чем моложе были футболисты, к которым применялась разработанная Барахтером методика, тем значительнее оказывались их результаты и дольше карьера.

Однако, как это часто случается в жизни, в реальности все было наоборот, и красивая сказка, сочиненная представителями древнейшей профессии, существовала лишь на бумаге. Ну, разве что Барахтер действительно создал уникальную методику. Только разрабатывал он ее исключительно для повышения индивидуальных характеристик профессиональных футболистов, а онкологические больные появились уже потом, в качестве подопытного материала для апробирования методики, когда совершенно случайно обнаружилось, что с помощью исследований профессора можно лечить и рак. Безнадежно больные дети и их несчастные родители, цепляющиеся за любую соломинку, — попробуйте найти лучших кандидатов для испытания чего-то нового.

И кому, как не Валерии знать об этом. Ведь она с профессором уже семь лет. Почти столько же, сколько сам Барахтер работал в больнице Волжанска.

Что-то особенное углядел профессор девять лет назад в обычной выпускнице медвуза. Были студенты умнее и талантливее Валерии, были и более работоспособные, и более мотивированные, но Барахтер выбрал именно ее.

Сначала она писала диплом под руководством профессора, затем проходила у него интернатуру, а потом вдруг, вместо того чтобы принять приглашение стать в клинику, Валерия выбрала наркологический центр. Но два года работы среди наркоманов настолько измучили молодого врача, что повторное приглашение она приняла тотчас и с большой радостью. А вскоре для Валерии нашлось местечко и в только что открывшемся частном и полусекретном медико-спортивном центре. В этом центре Валерия и познакомилась с Давидом.

Молодой улыбчивый двадцатилетний игрок появился в центре Барахтера два года назад.

«Восходящая звезда испанского футбола», — именно так охарактеризовал Давида профессор и с обычным для себя самомнением добавил: «А через пару лет я сделаю из него величайшего игрока мира». Да, скромность никогда не являлась его отличительной чертой…

Но, конечно, всего этого Валерия не стала рассказывать следователю, ограничившись лишь скупым «два года».

— Алонсо ждал вас сегодня?

— Да, вчера по телефону мы договорились о встрече.

— А сегодня вы связывались с ним?

— Н-нет… Но он оставил мне сообщение где-то в половине девятого…

— Что он сказал? Какой у него был голос? — резко перебил ее следователь.

— Обычный, я ничего не заметила.

— Ладно. Продолжайте.

— Затем я пыталась несколько раз связаться с ним, но безуспешно. Дело в том, что я должна была приехать в начале одиннадцатого, но так уж вышло, что я опоздала.

— Почему? — живо спросил следователь.

— Видите ли… — замялась Валерия.

Как в двух словах можно рассказать об утреннем происшествии? Да и кто поверит? Помощь неожиданно подоспела, откуда не ждали: в кабинет заглянул судмедэксперт.

— Мы закончили, — бросил он следователю, показавшись в дверях кабинет, и тут же удивленно воззрился на Валерию: — Оппаньки!..

Затем, время от времени кидая на Валерию косые взгляды, толстяк поведал следователю об утреннем инциденте.

— Да, трудное у вас выдалось утро, — дежурно посетовал Николаев. — Простите, но я вынужден задать еще несколько вопросов. У Давида были неприятности в последнее время? Кто-нибудь мог желать ему смерти? Ему угрожали?

Ответить на все эти вопросы Валерии было несложно:

— Нет, нет и нет.

— Его что-нибудь беспокоило?

И на этот вопрос ответ был столь же категоричным.

— Как у него складывались отношения в команде?

— Я не сильно интересовалась его карьерой и не вникала в его профессиональную жизнь, — пожала плечами Валерия.

— Но все же, какие-то мельком оброненные слова, какие-то упоминания… Наверняка, у вас хотя бы интуитивно должно было сложиться определенное впечатление. Никогда не поверю, что женщина не почувствует состояние любимого мужчины, — не сдавался следователь.

— Все было в порядке.

— А со здоровьем?

Если раньше Валерия старалась быть вежливой и отвечать откровенно — все понятно, человек работает, пытается докопаться до причины случившегося, и не его вина, что при этом ему приходится быть бесцеремонным, но последний вопрос вывел ее из себя.

— Вы сами-то как думаете? — вспылила она. — Если бы у Давида были проблемы со здоровьем, то кто бы стал держать его в команде и тем более приглашать в сборную?

— Ну, мало ли что, я не знаю…

— А если не знаете, то нечего глупости городить! — с возмущением отрезала она. — Подробнейшие медосмотры дважды в год во время пауз в чемпионате — этого мало? Был бы хоть малейший намек на проблемы — обязательно обнаружили бы!

Следователь едва заметно пожал плечами, словно говоря: всякое может быть, и продолжил расспросы.

— Вы не в курсе, он ждал кого-нибудь кроме вас?

— Вряд ли, — ответила Валерия, немного успокоившись. — Мы собирались серьезно поговорить о наших взаимоотношениях, третий тут был бы лишним.

— С кем из его близких я могу пообщаться в ближайшее время?

— Родственники Давида живут в Испании, где-то в пригороде Севильи. Близких друзей в команде у него нет. Приятели, да, были. Можете поговорить с Морисом, Павлом, Андреем…

— Морис Лебёф, Павел Янишевский? — уточнил он.

— Да… Но если уж зашел вопрос о друге, то Давид всегда говорил, что его самый близкий друг — это Диего Салинас, они вместе учились в спортивной школе, вместе начинали в «Севилье». Сейчас он, кажется, в Англии в «Арсенале».

Вопросам следователя не было конца. Валерия понимала, что происходит. Пользуясь ее состоянием, Николаев пытается вытащить из нее как можно больше информации, ибо сейчас, будучи растерянной и подавленной, она не способна контролировать себя. Потом, когда пройдет шок, она не скажет и половины того, что сможет наговорить сегодня. Одно слово — профессионал. Циничный и бездушный.

— Господин Алонсо был ведь богатым человеком? — продолжал допытываться следователь. — Дома хранились какие-нибудь ценности? Крупные суммы денег?

— Нет, — подумав, ответила Валерия. — Насколько я знаю, все свои средства Давид хранит в банке. Давид всегда расплачивался картой, даже за мелкие покупки. Ценности… Телевизор — это ценность? Часы «Улисс Нардин» — ценность? Картина на стене, подаренная Олегом Целковым, — ценность?

— Простите, но я вынужден задать еще один вопрос. Не хочу показаться вам бесчувственным грубияном, но… скажите… э-э-э… Сексуальная ориентация господина Алонсо никогда не вызывала у вас вопросов?

— Я не понимаю, — устало произнесла Валерия. — У меня сейчас нет ни желания, ни сил разгадывать загадки и пытаться понять, к чему вы клоните. Говорите прямо.

Следователь встал с кресла и подошел к двери.

— Криминалисты закончили? — крикнул он.

— Да, — ответил ему голос из гостиной.

— Пойдемте, — поманил он Валерию. — Только предупреждаю, зрелище не для слабонервных.

Они вошли в гостиную, обустроенную Давидом под домашний кинотеатр. Огромный плазменный экран у стены, мягкий угловой диван с высокими профессиональными стереоколонками по бокам. Давид, одетый в белый полупрозрачный пеньюар, сидел в самом центре дивана. Это был тот самый пеньюар, который он подарил Валерии, и в котором она так ему нравилась. Накинутая на голову перелина полностью скрывала его лицо. Полы пеньюара внизу разошлись, открывая голые, поросшие темными волосами ноги.

Зачем он его надел? Глупость какая-то…

На коленях Давид держал раскрытый журнал. Казалось, смерть застала его в момент чтения. Темно-красные зерна разломанного граната на небольшом низеньком столике перед ним довершали эту странную картину, придавая ей трагический, кровавый подтекст.

Откуда в доме взялись гранаты? Давид не любил их и никогда не покупал…

Следователь осторожно дотронулся до плеча Валерии.

— Теперь попрошу вас пройти по квартире и посмотреть, не пропало ли что из вещей.

Валерия обвела взглядом гостиную — вроде бы все на месте. Однако, какая-то деталь выбивалась из привычной картины, казалось неправильной. Валерия покрутилась по сторонам, несколько раз обошла комнату и с досадой направилась к двери — она так и не поняла, где скрывалась ошибка.

В спальне на тумбочке на своем обычном месте лежали часы Давида. Ноутбук, айфон — все было на месте. Одежда привычно висела на вешалках и лежала на своих полках. Валерия зашла в кабинет, открыла ящик стола — медали Давида тоже на месте. Опять вернулась в гостиную, ненадолго задержалась возле золотой статуэтки — подарка арабского шейха, не один год мечтающего заполучить Давида в свой клуб.

А это что?..

— Ну, как?

Вопрос майора застал ее врасплох. Валерия машинально сунула удививший ее предмет в карман пальто и протянула Николаеву маленькую коробочку, обтянутую кожей ярко-красного цвета с золотистым вензелем на крышке.

— Вроде ничего не пропало, а кое-что даже появилось, — печально заметила она.

Следователь осторожно приоткрыл коробочку. Ярко сверкнул бриллиант, ему деликатно вторила платина — на алом шелке лежало кольцо, удивительно красивое и изящное, как умеют делать только итальянские ювелиры.

Валерия смотрела на это роскошное кольцо, и чувствовала, как сжимается сердце, а на глаза наворачиваются слезы. Даже тертый-перетертый, повидавший всякое в жизни следователь почувствовал себя неловко. Неуклюже переминаясь с ноги на ногу, он не знал, что сказать. Казалось, кольцо жжет ему ладонь, но он так и держал его в руках, словно не зная, что с ним делать.

Валерия вдруг сообразила, что до сих пор не задала мучивший ее вопрос:

— Скажите, как вы узнали о смерти Давида? Кто вас вызвал?

Следователь обрадовался возможности завершить неловкую паузу. Он закрыл коробочку и поставил ее обратно.

— В котором часу вас ждал господин Алонсо? Где-то в десять — половине одиннадцатого? Вчера вечером он заказал букет цветов на утро. Сегодня в девять часов утра курьер созвонился с ним и подъехал… э-э… — следователь сверился со своими записями, — где-то в девять сорок — девять сорок пять. На вызов домофона никто не ответил, но подъезд оказался не заперт. Поднявшись на нужный этаж, курьер обнаружил, что дверь в квартиру клиента приоткрыта. Примерно в это же время открытую дверь обнаружила и соседка Алонсо, собиравшаяся по своим делам в город. Затем они вместе позвонили в полицию.

Следователь помолчал, затем добавил:

— Можете на него посмотреть. Букет, я имею в виду. Скорее всего, цветы, как и кольцо, предназначались вам, но отдать их я не имею права.

Валерия прошла на кухню. Щуплый молодой человек, почти подросток, жался к обеденному столу. Худое треугольное личико, жидкие волосы, забранные сзади в крысиный хвостик. И острые, внимательные глазенки, поглядывавшие на нее из-за огромной копны белых роз. На столе кроме букета стояла любимая кружка Давида со смешной надписью, подаренная ему в прошлом году болельщиками. Парень хоть и сидел сиротинушкой, но испуганным не выглядел. Валерия перехватила его взгляд, мельком брошенный на нее, ни страха, ни любопытства в нем не было.

Валерия потянулась к цветам и, сама не понимая зачем, вытащила одну розу. Никитин, уже было дернувшийся к ней, отступил назад.

— Георгий, — крикнул он в недра огромной квартиры. — Отвези девушку домой.

— Спасибо, я сама, — поблагодарила Валерия.

— Вам сейчас не стоит садиться за руль.

Что-то человеческое впервые проклюнуло сквозь закаменевший фасад майора.

— Нет, я лучше сама.

Ну как им объяснить, что сейчас ей хочется как можно скорее остаться одной!

Лицо следователя утратило участливость и сделалось непроницаемым, как в начале разговора.

— Как угодно, — коротко сказал он. — Скорее всего, мы с вами скоро встретимся. И еще. Если соберетесь покинуть город, обязательно предупредите.