Битва троллей

2

Молодой всадник стоял на небольшом возвышении, с которого ему открывался вид на всю долину. По левую сторону от него изгибалась река Илт, которая здесь была еще узкой серо-голубой лентой, а по правую возвышались начальные отроги горного хребта. И хотя по сравнению с исполинскими горами Соркатами на севере, достигавшими, казалось, самого неба, здесь они казались маленькими холмами, но все равно были не менее ста шагов в высоту. Однако взгляд мужчины не задерживался ни на величественных горах, ни на речке, которая поблескивала в солнечных лучах, а искал в долине хоть один дымок. Ведь там, внизу была деревня Барлуи, одна из самых северных деревень Сиревы, окруженная густым лесом. Однако на таком большом расстоянии он не смог ничего разглядеть, как бы он ни прищуривался и ни прикрывал рукой глаза от солнца. Единственное, что он смог заметить, так это что около изб не было никакого движения, как и огня.

Его спутник явно терял терпение и постоянно оглядывался.

— Ну, успокойся, старик, — обратился к нему Тамар, не сводя глаз с деревни.

— Да, вецет, — ответил тот, воспользовавшись традиционным обращением к предводителю. — Просто…

Он оборвал фразу, и молодой всадник сначала просто проигнорировал ее. Но затем, когда понял, что ни при каких усилиях не сможет рассмотреть, что происходит в деревне, он наконец повернулся к своему спутнику:

— Так, что такое?

— Солнце стоит уже низко, вецет. Если мы хотим найти безопасное месторасположение для лагеря, то нам нужно поторопиться. Склад плотовщиков будет самым лучшим местом.

Тамар с любопытством посмотрел на сцарка, чьи темные длинные волосы обрамляли лицо, придавая ему совсем уж дикий вид. Неухоженная щетинистая борода и густые брови лишь усиливали это впечатление. От одного уха остались лишь жалкие кусочки — большая его часть стала жертвой удара топором в одной из битв с разбойниками.

— Кевес, но ведь тебе не впервые приходится проходить через глушь. Почему ты сегодня такой нервный? — с усмешкой спросил Тамар.

— Лес опасен, вецет, — загадочно ответил сцарский лазутчик, при этом старательно избегая смотреть в глаза Тамару.

Вместо этого он обратил взор к лесной опушке, словно ожидал, что в любую секунду среди деревьев может появиться ужасное создание.

— И в этом причина?

Кевес молча кивнул, коротко взглянул в глаза Тамару, но затем снова отвел взгляд.

— Ну что ж. Тогда отправляемся в путь. И все же нам надо заехать в Барлуи. Я хочу лично убедиться, что там все в порядке.

— Барлуи, вецет? — вырвалось у сцарка. — Но ведь мы сможем добраться до деревни только с наступлением ночи!

— Силы небесные! — накинулся Тамар на своего подданного. — Да что с тобой такое? Ты говоришь, как влахакский крестьянин, а не как воин!

Кевес смущенно что-то пробормотал, но все же не решился посмотреть Тамару прямо в глаза. Однако тот уже и так был вне себя от чудачеств сцарка:

— Так скажи, что хочешь, или вообще молчи!

— Да, вецет, — упрямо ответил Кевес.

— Значит, сейчас, когда ты снова обрел дар речи и мужество, скажи мне, почему ты хочешь добраться до этой деревушки обязательно до наступления темноты. Неужели ты стал настолько стар, что теперь тебе нужно спать обязательно в мягкой кровати? — язвительно произнес Тамар, хотя прекрасно знал, что Кевес был едва старше его, по крайней мере на вид ему было не больше двадцати пяти лет.

— Вецет, я слышал, что леса стали еще более опасными, чем раньше, — неохотно ответил сцарк.

— Итак, слухи?

— Да, господин.

— И откуда же эти слухи? И что означает — стали более опасными? — резко спросил Тамар.

Молодого масрида удивило то, что Кевес вообще заговорил о таких вещах, как слухи. Отец Тамара, будучи, как всегда, очень осторожным, пытался предотвратить распространение этих слухов и не говорить ничего о том, что еще не проверено и не одобрено для разглашения. Именно для этого он в первую очередь и отправил Тамара с отрядом всадников на север. Тамар знал, что такие слухи ходят, но тот факт, что о них знали воины его отца, обеспокоил его. «Испуганные солдаты — плохие сопровождающие», — подумал масрид, продолжая испытывающе смотреть на Кевеса.

— Один торговец в городе рассказал мне, что в Турдуе уже давно не было караванов маленького народца. И, кроме того, пропадают люди, господин.

Тамар вновь пристально посмотрел на сцарка, обдумывая при этом услышанное и проклиная про себя суеверие, которое продолжает распространяться среди народа, словно эпидемия. «Ох уж эти проклятые влахаки со своими дурацкими историями про леса! Как будто в горах мало проблем без них!»

А вслух он сказал следующее:

— Конечно, леса стали более опасными, чем раньше, Кевес. И хотя влахаки говорят о мире, их бандиты нападают на наш народ, где это только становится возможным. Но они трусы. Им как раз подходят безобидные путешественники, но нас двадцать воинов, и мы вооружены и в броне. Если на нашем пути попадется хоть один из этих беззаконников, мы повесим его на первом же суку как предупреждение для всех ему подобных.

Кевес неуверенно огляделся вокруг, и Тамар рассмеялся:

— Неужели ты думаешь, что в этих лесах прячутся чудовища?

— Ну, вы сами знаете, что говорят люди, вецет, — виновато ответил Кевес.

— Да. Но это всего лишь разговоры. Тем более что мы не собираемся заходить далеко в лес. И здесь лишь люди, с которыми мы легко справимся. Так что давай поторопимся и прибудем в Барлуи так рано, чтобы у тебя еще осталось время найти девчонку, которая разделит с тобой ложе!

Слегка пришпорив коня, Тамар повернул и поскакал вниз по каменистой дороге. У подножия холма их уже ожидал маленький отряд, разместившийся на отдых в тени возле речки Илт. Когда их предводитель вернулся, мужчины и женщины тут же встали и устремили на него взоры в ожидании. И только загорелый дочерна Саньяс остался на залитом солнцем берегу речки. Глаза его были закрыты, а губы шевелились, тихо проговаривая какую-то молитву. На мгновение Тамар застыл, почувствовав восхищение перед твердой верой священника бога Солнца культа Альбус Сунас. Присутствие этого высокого человека в белом одеянии, молодость которого была уже далеко позади и который говорил всегда только спокойным твердым голосом, благотворно влияло на солдат, которые еще помнили ужасные истории выживших после окончательного поражения Цорпада. Молодой масрид неохотно признал, что со стороны отца было чрезвычайно предусмотрительно послать вместе с ним священника культа бога Солнца. «Отец был прав, когда говорил, что одним мечом войны не выиграешь».

— По коням! — крикнул Тамар голосом человека, привыкшего отдавать приказы. — Мы отправляемся. Наша цель — Барлуи. Впереди пойдет Кевес, вы оба замыкаете.

Вскоре все уже были на лошадях и выстроились в отряд. Тамар сообщил оружейнику скудные сведения, добытые в ходе вылазки на холм, после чего отряд тронулся в путь.

Тамар внимательно всматривался в лес и обдумывал, как бы поднять моральный дух отряда.

Лошади были необычно нервными. Возможно, они ощущали напряжение всадников или запах гари пугал их. Слева от Тамара кто-то шепотом пытался успокоить коня, но в темноте среди деревьев он не смог разглядеть, кто это был. Все его внимание было приковано к деревне, и он безуспешно пытался понять, что там происходит. Сильный запах гари и наполовину разрушенные избы, освещенные последними лучами заходящего солнца, подтверждали, что это была та деревня, к которой они направлялись. Что-то произошло в ней, и, возможно, они смогут выяснить, что именно. Но вначале им нужно было дождаться доклада лазутчиков, которые тайком пробрались туда, так как юный масрид не хотел попасть в засаду. Тамар нетерпеливо барабанил пальцами по седлу. В нем постепенно нарастал гнев, вызванный дерзостью нападения на деревню. Испокон веков Барлуи относилась к владениям его дома. «Кто же посмел так открыто и нагло напасть?» — не на шутку рассердился Тамар. Он поклялся про себя, что найдет напавших и позаботится о том, чтобы они никогда больше не ступили ногой на его землю.

Наконец появилась сгорбленная фигура Кевеса, который выпрямился и махнул светлым платком. Увидев условленный знак, Тамар свистнул, сел на коня и медленным шагом повел людей к Кевесу. Чем ближе они подходили к Барлуи, тем сильнее становился запах гари. Затем к этому запаху примешались еще и другие: сгоревшее мясо, пролитая кровь и другие спутники смерти, которые Тамар знал слишком уж хорошо. И хотя сигнал Кевеса означал, что в деревне им не грозит никакая опасность, нервы Тамара напряглись неимоверно, когда они шли мимо первых домов. С первого взгляда большинство конюшен и изб казались нетронутыми, только справа от дороги одна изба была наполовину разрушена, а другая за ней явно сгорела. Именно оттуда и шел дым, который они видели перед этим.

— Зажгите факелы, — приказал Тамар. — Разделитесь на три группы и прочешите деревню. Если найдете выживших, принесите их ко мне. Кевес?

— Да, господин? — Сцарк приблизился к Тамару.

— Что ты обнаружил?

— Мы не нашли ни одной живой души, вецет, но здесь точно была какая-то ужасная битва. Повсюду видны ее следы. Вон там, внизу земля буквально пропитана кровью, — объяснил лазутчик и показал рукой на место, которое было уже в тени.

— Что за следы? Лошадей? Воинов? Это были влахаки? — настаивал юный масрид, хотя он и сам едва верил в то, что беззаконники-одиночки совершили такое нападение.

— Было слишком темно, чтобы хорошо все рассмотреть, господин. Мы не хотели зажигать факелы, пока не убедились, что здесь не опасно.

— Тогда сейчас же возьми факел и пойди посмотри. Я хочу знать, кто стоит за этим беззаконием и куда они пошли.

Кевес взял огонь и побежал к одной из маленьких групп, на которые разделился отряд. Тамар мягко положил лошадь на бок.

— Оружейник, что ты думаешь обо всем этом? — спросил он, одновременно пытаясь найти хоть какие-то следы, указывающие на напавших.

— Сложно сказать, не имея никаких следов. Во всяком случае, они поработали тщательно.

— Влахаки?

— Большая часть здешних крестьян и были влахаками, — сказал Игнак. — Зачем им нападать на своих собратьев?

— Возможно, они убили лишь наших людей, а после этого оставшиеся влахаки присоединились к ним, — высказал предположение молодой воин. — Но, честно говоря, это не имеет никакого смысла.

— А может, это были воины маленького народца?

— Карлики? — удивленно переспросил Тамар. — Почему ты так думаешь?

— С тех пор как Садат пал, с ними не было почти никакой связи. Торговцы больше не приходят. А торговцы с запада рассказывали, что воины маленького народца боролись на стороне марчега Цорпада. Возможно, сейчас они мстят за убитых соплеменников.

Тамар всерьез задумался над такой версией. Это правда, что посланники его отца возвращались с пустыми руками из таких мест торговли, которые раньше были очень популярны. Очевидно, ворота Карликандии плотно заперты и маленький народец пока не желает снова встречаться с людьми. Улыбнувшись, юный масрид вспомнил об одном из редких припадков ярости отца, которые чаще случались по причине отсутствия дани от торговли карликов, чем от угрозы мстительных влахаков в Теремии. «Но такое нападение… — задумался Тамар. — К тому же на беззащитную деревеньку… Зачем бы воины маленького народца делали такое?» Не убежденный версией оружейника, он сказал:

— Пока мы не будем исключать и такой возможности. Мы проведем здесь ночь, а затем уже при свете дня продолжим поиски. Найди место для ночлега, оружейник, и распредели людей для дозора.

— Мне не нравится идея отправлять людей на поиски в темноте разрозненными группами, — заявил вдруг ему ветеран, и Тамар в удивлении взглянул на него.

Он увидел, как тот озабоченно нахмурил лоб, а его рука в это время не отпускала рукоятки меча, висевшего на боку.

— Неужели ты думаешь, что напавшие еще находятся где-то поблизости? — спросил у него Тамар.

— Вполне возможно. Тем более ночью мы и так мало чего найдем. Будет лучше, если мы останемся вместе и завтра продолжим поиски.

— Ты прав, — согласился Тамар с опытным воином, который вот уже много лет так верно и исправно служил его отцу.

Если уж и оружейник считает ситуацию небезопасной, то для Тамара будет лучше последовать его совету. Неожиданно юному масриду все эти слухи показались не такими уж и смешными, как казались на залитом солнцем холме. Леса опасны для простодушных, тем более что никто не знал, что здесь произошло. И пока у них не было никаких указаний на то, кто это мог сделать, было бы разумно поостеречься, несмотря на то, как сильно в Тамаре горела жажда мщения. Кроме того, лошади были очень измучены долгим путем, их нужно было накормить, чтобы они завтра в случае необходимости смогли отправиться в погоню.

— Собраться всем ко мне! — громко крикнул он и передал слово Игнаку.

Измученные и обеспокоенные лица солдат, слушавших приказы, в свете факелов казались бледными. Одна из лошадей зафыркала, и внезапно конь Тамара испуганно отскочил в сторону. Юный воин наклонился вперед, успокоительно потрепал своего коня за холку и прошептал;

— Успокойся, Сцег, успокойся. Да что…

Однако он не договорил, потому что заметил, что все лошади охвачены какой-то необычной паникой: они фыркают и вращают глазами как бешеные. Рядом с ним Игнак пытался успокоить своего Валлаха, который беспокойно вертел головой, словно пытался высмотреть что-то в темноте.

— Вецет… — начал было ветеран, но Тамар оборвал его на полуслове резким приказом:

— К оружию!

Все воины вокруг вскочили на свои седла и достали оружие. Страх теперь передался и солдатам, которые старались хоть как-то успокоить их. При этом все всматривались в окружающую темноту. Только сейчас Тамар заметил, что, если не считать шумов, издаваемых солдатами и лошадьми, ночь была совершенно тихой. На лицах своих подданных он увидел страх, который в любую секунду мог перейти в панику. Он начал выкрикивать приказы, чтобы они перестали бояться:

— Выстройтесь в круг! Я хочу, чтобы свет освещал каждый закоулок!

Под крики и громкий топот копыт образовался свободный круг. И пока хаос постепенно переходил в порядок, с северного края деревни послышался громкий треск деревьев, словно дровосек завалил срубленное дерево. В то же мгновение все головы повернулись в ту сторону, и их взорам предстало чудовище, стремительно ворвавшееся в освещенное пространство.

— Святые небеса! — воскликнул Саньяс. — Да это же дух темноты!

Не в силах пошевельнуться, Тамар только и мог, что наблюдать за тем, как исполинское человекоподобное существо добралось до первого солдата и просто одной рукой вырвало его из седла. Мощные клыки вонзились в тело несчастного, и его испуганные крики резко оборвались. Словно парализованный, Тамар видел все в мельчайших подробностях. Темная грубая кожа чудовища, казалось, была натянута на мощные мышцы. Лапы, которыми он небрежно отбросил мертвого воина, заканчивались длинными когтями. А когда существо запрокинуло голову и прорычало: «Людишки!», юный масрид увидел огромные клыки, торчащие из пасти. Конь под Тамаром взвился на дыбы и хотел было броситься прочь от чудовища. Но Тамар наконец вышел из оцепенения. Отчаянно пытаясь удержаться в седле, он придерживал коня, крича солдатам:

— Вперед! Порубайте его на куски!

Однако это древнее чудовище сводило лошадей с ума. Только двум солдатам удалось повернуть лошадей в сторону чудовища и пойти в наступление на него. Кевес натянул тетиву лука, в то время как справа раздался крик:

— Это тролль!

Наконец Тамару удалось хоть немного успокоить коня, добиться от него выполнения команд. С ружьем на изготовку юный масрид поскакал на чудовище и снова закричал:

— Вперед!

Его удар, направленный в голову чудища, попал тому в поднятую руку. Проскакав немного, Тамар вновь пошел в наступление. Он попытался за несколько секунд оценить ситуацию. Саньяс стоял на коленях среди брыкающихся лошадей и всего этого шума так, словно битва его совершенно не касалась. Кевес держал лук и выпускал стрелу за стрелой, все эти стрелы попадали в цель. Еще два сцарка взяли чудовище под обстрел. Это была нелегкая задача, так как несколько воинов уже двинулись с мечами в ближний бой. Ириния, которую, очевидно, выбросило из седла, наступала на чудовище пешей. Она изгибалась, уворачиваясь от огромных лап, затем воткнула топор чудовищу в бок. Но не все было так хорошо: в ногах существа в грязи лежала лошадь, у которой все еще слегка дергались передние ноги, и, вероятно, она подмяла под себя воина. Однако сейчас Тамар не мог думать о потерях, главной задачей было уничтожить чудовище. Поэтому он вновь пустил Сцега в атаку, сжал рукоять меча покрепче и изо всех сил опустил меч на чудовище. Его удар был хорошо нацелен и нанесен с полной силой, однако он почувствовал, что клинок вошел в узловатую шею недостаточно глубоко.

Поэтому Тамар сразу же развернул Сцега. Из груди и шеи чудовища торчали стрелы, на руках и теле его были видны несколько ран, но при этом Тамар не мог понять, была ли хоть одна из них глубокой или даже смертельной. Существо продолжало буйствовать, подметая масридов и сцарков. Его просто невозможно было остановить. Если ему в лапы попадался человек, то он запросто вырывал его из седла, ломал кости, рвал плоть. Темные тени мелькали по коже этого существа, тролля, который скалил зубы и рычал.

Задыхаясь от напряжения, Тамар пытался понять, как же можно побороть это чудовище. Потом он увидел такую возможность, заметив, как существо поднимает руку перед лицом. «Оно защищает глаза!» — воскликнул про себя Тамар и радостно ухмыльнулся.

— В голову! Цельтесь в его проклятый череп! — прокричал масрид, после чего лучники стали целиться выше.

Однако все равно удары фактически не имели действия. Неожиданно Тамар заметил позади существа какое-то движение. Кровь буквально застыла у него в жилах, когда он увидел других подобных существ, пробирающихся по узким дорожкам между изб. Одному из этих чудовищ помешала изба, так он просто пробил стену, и часть дома обвалилась. Широко раскрытыми от ужаса глазами Тамар смотрел, как твердый камень превращался в пыль, как исполинские ноги сметали все, что было у них на пути.

— Назад! Ко мне! — резко закричал он и выпрямился в седле настолько высоко, насколько это было возможно.

Но тут вдруг мир стал белым, яркий свет ослепил его так, что ему пришлось закрыть глаза. Звуки долетали до него как будто издалека. Тамар сильно прищурился и увидел Саньяса, который поднял руки высоко над головой и, казалось, нес сверкающий шар из чистого света. Одеяние старого священника, хоть и запачканное грязью и кровью, светилось белым светом, а волосы образовывали вокруг головы белый ореол. В полном замешательстве Тамар перевел взгляд на чудовище, которое упало на землю и осталось лежать неподвижно. Потом он осознал, что произошло. «Вечный свет неба, — подумал он, — убил дух темноты. Да здравствует свет!» Облегчение волной нахлынуло на Тамара, а его смирение и поклонение Вечному свету было так сильно, как никогда. Но, тем не менее, нужно было использовать этот момент.

— Ко мне! — вновь приказал юный масрид, однако многие из выживших солдат вели себя словно оглушенные и, казалось, не понимали его слов.

Одним махом Тамар выпрыгнул из седла и побежал к Саньясу, который медленным шагом подходил к чудовищу.

— Это были вы? — спросил воин священника.

— Я вспомнил истории. Битву против влахаков и их духов темноты, — тихо прозвучал ответ Саньяса.

— Тогда это действительно тролли! — сердито прошипел Тамар, однако священник ничего не ответил.

На таком расстоянии Тамар увидел, как сильно напряжено лицо священника — будто он нес большую тяжесть. Быстрый взгляд в круг дал знать, что солдаты уже немного отошли от битвы. Да и самое главное, что нигде не было видно других существ, словно они провалились сквозь землю.

— Черт возьми, я повторяю! Ко мне! — вновь закричал масрид и побежал к троллю, неподвижно лежащему на земле.

Только сейчас Тамар смог разглядеть, насколько большим на самом деле было чудовище. Его тело в ширину точно было в три шага, огромные руки и ноги, а кожа темно-серая, как каменная, покрытая странными грубыми бугорками. Над головой изгибались массивные рога, растущие из лба, к тому же у него были низко посаженные глаза, а из широкой пасти торчали устрашающие клыки. Нос, так же как и уши, был почти не развит и казался до смешного маленьким на такой огромной голове.

Тамар осторожно ткнул существо острием меча, но никакой реакции не последовало. Кевес нагнулся к монстру и провел рукой по его руке, словно не мог поверить в его реальность.

— Позаботься о раненых, — отдал приказ Тамар. — Собери лошадей.

Он снова ткнул существо мечом, только на этот раз сильнее. Острый клинок пронзил тело монстра с невероятным трудом, как будто толстая кожа была защищена панцирем.

— Он лишь спит, — прошептал Кевес.

Тамар в изумлении посмотрел на лазутчика:

— Что-что?

— Он не мертв. Он дышит. Ну, вы посмотрите, вецет, — объяснил сцарк.

И действительно, теперь, присмотревшись, Тамар увидел, что грудь чудовища почти незаметно подымалась и опускалась.

— Тогда давайте убьем его немедленно, — холодно приказал Тамар и ударил мечом по толстой шее.

И опять клинок вошел недостаточно глубоко, чтобы хоть как-то навредить монстру. Поэтому он снова и снова ударял мечом, пока из раны не потекла на землю темная густая кровь. Напротив Тамара встала Ириния, взяла топор двумя руками и также начала рубить чудовище, по очереди с ним. Он благодарно улыбнулся молодой женщине, и она ответила ему улыбкой. Неожиданно что-то попало в нее, и она с криком упала на землю. Они словно оказались в центре обстрела камнями и ветками. Тамару пришлось уклониться даже от камня величиной с голову, и он присел на корточки за телом лежащего тролля, чтобы хоть как-то укрыться. Посмотрев на Иринию, он увидел, что ее лицо залито кровью.

— Я… я не… не могу больше. Свет… жжет, — задыхаясь, проговорил Саньяс, у которого пот ручьями тек по лицу, а руки дрожали.

Чертыхаясь, Тамар оглянулся, пытаясь понять, кто бросал в них камни, но ничего не обнаружил. «Если мы останемся без света, то уже ничего не сможем противопоставить этим чудовищам», — подумал он и крикнул воинам:

— По коням! Берите с собой раненых. Где Игнак?

Кевес молча указал на ужасно обезображенное тело, у которого руки и ноги казались сломанными, а головы вообще не было. Но по украшенному военному мундиру Тамар понял, что сцарк был прав: оружейник отправился в вечный мир.

— Возьми с собой Иринию, — приказал Тамар Кевесу и побежал к своему коню.

Одним прыжком он очутился в седле и пришпорил коня.

— На юг! — закричал он в надежде, что чудовища не поймут его приказа, после чего направил коня к Саньясу.

Священник культа бога Солнца, казалось, вот-вот потеряет сознание — его лицо было белым как мел, а веки все время дергались. Когда Тамар увидел, что жалкие остатки его отряда собрались, он подхватил священника и взвалил его на круп коня перед собой. Затем ударил коня ногами в бока и поскакал, прежде чем успел потухнуть свет в руках священника. В то же мгновение в деревне и окружающем ее лесу прозвучало торжествующее кровожадное рычание, отчего Тамар еще ниже наклонился вперед, отчаянно пытаясь в этой безумной скачке не только сам удержаться в седле, но и не потерять тело Саньяса.