Битва троллей

10

«Как бы я хотела никогда не уезжать из Дабрана, — с грустью подумала Висиния, наблюдая вместе с Флорес из окна хода на крепостной стене за активной жизнедеятельностью в Турдуе. — Как бы я хотела, чтобы Ионна просто оставила в покое этого сумасшедшего марчега, пока он сам не свалится с трона, который ему и так не принадлежит. Возможно, Стен был прав в своих опасениях. С масридами невозможно вести переговоры».

— Почему со мной всегда случается такое, когда я вмешиваюсь в политику? — спросила сестра Стена и вздохнула. — Когда я еще не хотела иметь с этим дело, моя жизнь была значительно проще. И вот, пожалуйста: я пленница!

Не ответив, Висиния облокотилась на стену и снова посмотрела на людей, которые внизу выполняли свою работу. Также и внутри городских стен Турдуй казался переполненным. Торговля с карликами, которые приходили с гор на севере, принесла городу некоторое благосостояние. Не считая конфликта с марчегом Ласцларом Сциласом, который, однако, был не более чем обычной стычкой, война пощадила Сиреву. После поражения Цорпада на новых границах часто возникали стычки между влахаками и масридами, однако начало переговоров остановило их. В этом городе уже давно не было никаких военных действий. В Теремии Цорпад постоянно расширял оборонительные сооружения и держал их в исправности. Так же поступала и Ионна в Мардеве. Историческая резиденция ее семьи, древняя Деза, за время продолжительной войны превратилась в исполинскую крепость, которую в настоящее время защищало много влахакских воинов.

Однако в Турдуе Гиула разрешил строить поселения вплоть до самых стен города. И, несмотря на то что они были толстыми и крепкими, было заметно, что властитель Сиревы больше энергии и труда потратил на украшение каменных стен, нежели на укрепление. То же самое касалось и самой крепости в сердце города. В Теремии замок был окружен мощеными площадками, на которых не разрешалось строить дома, а Деза находилась на каменном плоскогорье, вокруг которого были возведены надежные стены, а сам город приобрел славу полностью неприступного. Но здесь, в Турдуе жилые дома доходили до самой крепости Зварен, которая и являлась резиденцией семьи Бекезаров. В случае нападения врагам будет достаточно легко найти себе укрытие и возможность подобраться к стенам замка через эти дома. «Между Садатом и Мардевом, между Цорпадом и Ионной шла такая долгая война, что мы порой забываем, что даже во Влахкисе есть более мирные районы. Хотя и сами марчеги были далеко не самыми верными союзниками. Но в какой-то мере они никогда не переходили дальше угроз развязать войну, ограничивались небольшими боями и стычками. Были разбойничьи набеги, но не военные походы. Ну да, ворон ворону глаз не выклюет, так, кажется, говорят».

— Милый городок, — саркастическим тоном заметила Флорес.

— Переполненный жителями и беженцами. Если новости о резне в горах будут распространяться, то еще больше людей из окрестностей будут искать безопасности в городе.

— Как ты думаешь, что там произошло? — спросила Флорес и повернулась к северу: в сумраке рассвета можно было уже разглядеть отроги Соркат.

— Я не знаю. Стен всегда говорил, что тролли как были монстрами, так и остались. Кто может знать, что там происходит?

— Но ты действительно считаешь, что это были тролли? Ростом в четыре шага! Даже Пард не такого роста.

— Ты думаешь, сын Гиулы врет?

Флорес задумчиво посмотрела во двор крепости, где находились где-то с десяток масридских солдат. Мужчины смеялись над чем-то; только вот над чем, юная наемница не могла разобрать.

— Вряд ли. Я думаю, что он видел что-то. И если он говорит, что эти существа были такого роста, тогда я в это тоже верю. Он опытный воин, даже если его разговоры больше, чем его ум. Если он не врет, то возникает вопрос, что же он, собственно, видел.

— Мы не знаем, есть ли тролли выше Парда, — подала идею Висиния.

— Точно. Но я также не верю, чтобы Друан и его племя добровольно вернулись на поверхность. Для этого они слишком ненавидят все здесь.

— Это загадка; еще одна, которую мы не можем разгадать.

После этого обе женщины помолчали немного, продолжая рассматривать город и его жителей. Тут они увидели, как с востока к городу диким галопом приближается всадник. С земли, твердой как камень, поднимались клубы пыли. Некоторое время Висиния наблюдала за всадником, пока тот не скрылся за стеной города. Тогда влахака вновь обратила взор на речку Маги.

— В любом случае Стен перевернет горы, когда узнает об этом, — предположила Флорес.

— О да. Он и так был против того, чтобы я выполняла просьбу Ионны.

— Он будет винить себя. Особенно если за всем этим действительно стоят тролли. Он все еще чувствует себя ответственным за то, что эти существа вообще увидели наши земли. Наверняка он бросит все, как есть, и придет сюда через леса.

— Я надеюсь, что он такого не сделает! Насколько сильно мы его любим, настолько сильно масриды ненавидят его. Его присутствие только испортит все. Наша единственная надежда — переговоры. Для этого нам нужно узнать, что действительно произошло на севере.

— Это будет трудно, учитывая, что мы даже не можем выйти из этой трижды проклятой крепости. Как ты выдержала в прошлый раз? Я уже сейчас готова задушить всю эту ухмыляющуюся охрану! — разгорячилась Флорес.

Висиния приподняла одну бровь и попыталась успокоить подругу:

— Терпение, госпожа Флорес. Это добродетель, которую приобретаешь в дипломатии. Впрочем, я всегда думала, что воинам также приходится ждать подолгу, или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Но это не обязательно должно нравиться, не так ли? Кроме того, я не воин.

— Нет? — удивленно переспросила Висиния. — А кто тогда?

— Я — борец. По мне, так даже наемница. Но война — это совсем не мое.

— Стен говорит всегда, что без ваших отрядов масриды прорвались бы к троллям до того, как он смог вырубить священника культа бога Солнца. Тролли стали бы беспомощными из-за магического света и…

— Да, да, — перебила ее Флорес. — Но одна ласточка весны не делает, точно так же и битву не делает один воин. Я надеюсь, твоя миссия увенчается успехом, так как я не собиралась снова участвовать в военных действиях. Я предпочитаю бои, которые могу лучше контролировать. И больше всего я люблю таверны, в которых могу выпивать без того, чтобы приходилось сначала побороться!

Прежде чем Висиния смогла ответить, всадник промчался через восточные ворота крепости и жестоко натянул поводья, чтобы несчастное изможденное животное остановилось с дрожащими ногами. Вооруженный всадник точно очень долго гнал своего коня, так как у того на морде можно было увидеть белые хлопья пены, а шерсть и грива блестели от пота. Нахмурив лоб, Висиния наблюдала, как солдаты подбежали к лошади и взяли у всадника поводья, в то время как тот спрыгнул с седла и побежал к главному зданию. Белые волосы, остриженные по масридской традиции, указывали на то, что это был подданный марчега. Влахака не поняла тихого разговора, происшедшего между всадником и охранниками, однако воины пропустили мужчину без возражений.

— Что это все значит? Точно новости; но только вот плохие или хорошие? — пробормотала Флорес.

Висиния покачала головой.

— Скорее плохие, хотя мне хотелось бы надеяться на противоположное. Наше положение и так достаточно затруднительно.

Кивнув, Флорес согласилась с ней. В этот момент их руки были связаны. «При этом не только наша жизнь, но, возможно, и ненадежный мир зависят от того, что сейчас всадник сообщает Гиуле. Пусть духи сделают так, чтобы речь шла не о продолжающихся бесчинствах троллей!»

Влахаков вызвали к марчегу, уже когда солнце начало склоняться к западу. В течение дня в большой спешке гавань покинуло несколько вооруженных кораблей, однако ни Висиния, ни Флорес не понимали, чем могла быть вызвана эта спешка. Когда молодая боярыня переступила порог зала приемов, от увиденного у нее перехватило дыхание. Гиула сидел поникший в глубоком кресле, в то время как его сын Тамар в ярости метался по комнате взад-вперед. На дверях стояла вооруженная до зубов охрана, при взгляде на которую возникало такое впечатление, будто масриды боятся невооруженных влахаков. Когда Висиния склонилась в поклоне перед марчегом, тот никак не отреагировал, а лишь продолжал смотреть сквозь нее таким взглядом, будто перед ним не было ни ее, ни стен крепости. Однако Тамар остановился. На лице масрида нервно подергивались мышцы, было видно, что он пытается овладеть собой. Висиния увидела, как рядом с ней напряглась Флорес, словно ожидая нападения в любую секунду. Однако сын марчега лишь кивнул им и после этого заговорил:

— Прошлой ночью напали и захватили наш маленький пограничный пост на востоке.

— Пограничный пост? — удивленно переспросила Висиния. — Кто на него напал?

Внутренне она приготовилась к худшему. Если за нападением стоят тролли, недоверие масридов еще больше усилится. Марчег не простит подобной провокации так близко к городу и просто обязан будет отреагировать.

— Не тролли. Люди, — сдавленным голосом заявил Тамар. — Под знаменами с драконом.

У пораженной Висинии перехватило дух. Дракон был изображен на гербе марчега Ласцлара Сциласа, властителя Валедоары. В ее голове сразу закипели мысли, так как эта новость означала, что уже нарушенное равновесие сил во Влахкисе изменится невероятно быстро и с непредсказуемыми последствиями.

— Марчег Сцилас выступает против вас? — удивленно спросила Флорес, словно прочитав мысли Висинии.

— Так это выглядит. Очевидно, его армия продвигается на Турдуй.

— Когда это началось?

— День назад, максимум два. Мы отправили лазутчиков, но пока еще не получили никаких сообщений.

— Вот уже два дня? Может, только один? Где ваши солдаты? Что с укреплениями? Нужно перевести людей в город, стены нужно… — начала было Флорес, но Тамар прервал ее, мрачно взглянув на отца:

— Я знаю. Большая часть наших воинов находится на севере и на западной границе. Вы, вероятно, знаете об этом. Ласцлар нападет в такой подходящий момент. Наши силы распылены по стране. Ему нужно было захватить лишь несколько постов на востоке, и даже не было никакого предупреждения!

— Марчег, — обратилась Висиния к старшему масриду, который за это время не произнес ни слова.

Медленно, словно пробуждаясь от сна, пожилой мужчина посмотрел на влахаку и заморгал. На какой-то момент Висиния усомнилась даже, узнает ли он ее, но затем он кивнул ей.

— Отправьте посланника к моей сестре. Она вышлет вам помощь! Ведь мы прибыли сюда, чтобы заключить союз. И несмотря на все трудности, мы не должны быть больше врагами. Вместе мы сможем победить марчега Ласцлара!

Перемена, происшедшая с масридом после этих слов, была просто ошеломляющей. Он мгновенно подскочил и, словно обвиняя, наставил палец на Висинию.

— Да как вы смеете? — закричал правитель. Его голос даже задрожал от гнева. — Ваши чудовища убивают мой народ. И вы предлагаете нам помощь? Откуда Ласцлар знал, что мы уязвимы именно сейчас? Это вы придумали с ним вместе! Но ваш план не пройдет! Турдуй — это резиденция моей семьи, и он навсегда ею останется! Ваши проклятые влахакские потаскухи думают, что смогут запутать меня своими сладкими речами, но я чувствую яд в ваших советах!

Оскорбленная Висиния отшатнулась на шаг от марчега, лицо которого скривилось от злобы и ненависти. Она молча смотрела на рассвирепевшего марчега, затем взглянула на Тамара, лицо которого оставалось непроницаемым.

— Я не думаю… — начал было юный масрид, но отец перебил его, презрительно фыркнув.

— Ты не думаешь? Это точно! В соответствии с твоими желаниями мы отправили наших воинов, лишив сердце страны без защиты! Ты позволил запутать себя ложью! Из-за тебя Турдуй сейчас остался почти без защиты перед врагами!

— Сцилас обманул нас. Отец! Его обещания объединиться оказались пустыми словами! Я никогда…

— Молчи, — зашипел Гиула на сына, и тот смолк.

Но на лице Тамара был написан гнев. Марчег тоже весь кипел от гнева, но, когда повернулся к Висинии, он, казалось, снова овладел своими чувствами.

— Вы возвращаетесь в свои комнаты и не покидаете их. Моя семья уже не раз выстаивала в подобных ситуациях, так что мы можем пережить и это предательство. Чтобы заняться вами позднее, боярыня.

С этим последним предупреждением масрид отпустил влахаков. Висиния медленно вышла в коридор. Флорес сразу же приблизилась к ней и зашептала:

— Старик совсем сошел с ума. Сначала он обвиняет нас в нападениях на севере, теперь в нападении марчега Ласцлара.

— Я знаю, — тихо ответила Висиния и осторожно оглянулась. — Но что мы можем сделать? Мы…

В этот момент из зала вышел Тамар и с грохотом закрыл дверь. Он быстро зашагал по коридору. Висиния кивнула Флорес, и обе влахаки постарались идти рядом, не отставая от него.

— Но вы же не думаете, что у нас есть общие дела с марчегом Ласцларом, не правда ли?

— Мой отец убежден в этом.

— Это не ответ на мой вопрос.

Тамар сердито развернулся и пристально посмотрел на нее ледяным взглядом.

— Мое мнение не относится к делу. Мой отец — властитель Турдуя. Вы должны беспокоиться о его мнении, госпожа Висиния, а не о моем!

— Насколько все плохо? — вклинилась в их разговор Флорес.

Сначала было такое впечатление, будто масрид хотел отделаться лишь еще одним гневным замечанием, но затем на его лице появилась печаль.

— Катастрофически. Большая часть наших солдат находится на западной границе. Мы вывели гарнизон из Турдуя, чтобы защитить деревни на севере. Мы еще смогли бы дать отпор, но Сцилас ломится через заднюю дверь. Он должен был знать, что восток почти не защищен. Откуда? Там нет врагов, только вечные Соркаты и Маги.

— Как быстро войска смогут дойти сюда и когда нападут на город? Как долго вы сможете продержаться?

— Мы выслали гонцов, но на возвращение нашего войска потребуется несколько дней. Нужно посмотреть, насколько решительно Сцилас будет атаковать. Мы не узнаем, как велика его армия, пока лазутчики не вернутся.

— Отправьте гонцов в Теремию, — еще раз настойчиво попросила Висиния и посмотрела масриду прямо в глаза. — Моя сестра вышлет помощь.

— Это решение может принять только мой отец, — сухо ответил Тамар.

— Святые небеса! — чуть ли не набросилась Флорес на него. — Но этого просто не может быть!

— Придержи язык! — напустился на нее Тамар. — Какая помощь нам может быть от влахаков? Или солдаты успеют добраться до нас, пока Сцилас еще не взял город, или все пропало. В любом случае ваши воины не смогут добраться быстрее. Поэтому позвольте попросить вас вернуться в свои комнаты и оставаться пока в них.

— Неужели вы и правда хотите оставить нас заложниками во дворе, когда угрожает нападение? Моя сестра… — начала было Висиния, но Тамар перебил ее:

— Если дом Бекезаров еще будет существовать через несколько дней, мы сможем продолжить нашу дискуссию. А сейчас у меня есть более важные дела!

После этих слов он решительно удалился, оставив влахаков на охрану, которая и проводила их в комнаты. Флорес и Висиния зашли в свои комнаты вместе, в то время как остальные влахаки были доставлены в свои отдельно. В просторной анфиладе сначала царило молчание, но затем Флорес, беспокойно ходившая взад-вперед, не выдержала и сказала:

— Нам нужно бежать. Старик сумасшедший, а его сын слепо следует за ним в пропасть.

— Возможно, они смогут удержать город…

— Город? — переспросила Флорес и презрительно хмыкнула. — Никогда. Крепость — возможно, но не город. Стены города длинные и в не очень хорошем состоянии. Они не смогут выдержать более решительного напора, особенно если не будут защищены достаточным количеством воинов.

— Турдую нужно продержаться лишь до тех пор, пока не прибудут войска.

— Если бы я могла хоть что-нибудь решать здесь, то я бы забрала в крепость как можно больше людей, а остальным дала бы возможность спастись бегством. Сколько времени потребуется солдатам Гиулы, чтобы добраться сюда?

— Я не знаю этого, — призналась Висиния.

— Недели. Им нужно собраться, прежде чем они заставят осаждающих отступить. И даже если случится чудо и они будут здесь через несколько дней, как ты думаешь, как долго продержится город с одним главным отрядом?

Висиния неуверенно пожала плечами. Снаружи до них доносились крики, громкие приказы, а из коридоров — эхо тяжелых шагов. «Флорес права; мы в ловушке».

— Что ты предлагаешь?

— Побег. Не важно, чем все закончится, но мы не можем доверять Гиуле.

— И как нам бежать? Повсюду охрана, а перед воротами стоит целая армия, которая также не настроена к нам дружески.

— Битвы хаотичны. Возникает довольно значительный беспорядок. Нам нужно дождаться благоприятного момента. Может, даже переодеться. Они не будут задерживать бегущих крестьян, если город падет.

Висиния задумчиво кивнула. Сейчас ей было не под силу правильно предусмотреть возможные последствия событий. Если хоть один из могущественных марчегов получит преимущество, то для них появится угроза новой войны. Вряд ли стоило ожидать, что марчег Сцилас остановится на Турдуе, если победит Гиулу. В таком случае влахакам, закаленным в многолетней войне, придется держать тяжелую оборону против объединенного востока, объединенной армии масридов. Ионна тоже знала это и поэтому всегда старалась поддержать соперничество между масридами и использовать его в своих целях. «Очевидно, эта стратегия оказалась слишком успешной, — с горьким сарказмом подумала Висиния, — недоверие вылилось в открытый конфликт».

— Как бы то ни было, эта ситуация опасна не только для нас, — подтвердила Флорес ее мысли. — Ионна должна узнать об этом как можно скорее.

— Как я хотела бы, чтобы марчег Гиула был более благоразумным. Союз между ним и Ионной против марчега Сциласа был бы самым правильным решением. Ведь из товарищей по оружию могут получиться и друзья, не так ли?

— Мечты, мечты, — усмехнулась Флорес. — Влахаки и масриды плечом к плечу!

— Пока мы держимся за руки, мы, по крайней мере, не хватаемся за оружие! — с улыбкой возразила Висиния.

— Ты на это не надейся; есть способы убить человека не только оружием.

Закрытым в своих комнатах влахакам почти ничего не было известно о том, что происходит в замке и городе. Было очевидно, что кто-то организовывает защиту, но ничего более определенного они не могли установить. Двери были заперты снаружи, а оба окна выходили в пустынный внутренний двор, в котором, тем не менее, была выставлена охрана.

Пока Флорес расхаживала по комнатам и просматривала скудное имущество на предмет чего-нибудь полезного для побега, периодически выглядывая во двор и громко ругаясь, Висиния сидела на кровати и ждала. Ей так же, как и Флорес, не нравилось ждать. Но у них не оставалось другого выхода. Она не видела никакого смысла в том, чтобы без остановки метаться, словно пойманный зверь в клетке. Тем не менее она заметила, что время от времени и сама начинала нервно перебирать пальцами, что было признаком внутреннего напряжения. За годы работы посланницей при различных дворах она научилась сохранять бесстрастное выражение лица даже в чрезвычайных ситуациях; и если бы сейчас рядом был кто-нибудь посторонний, она смогла бы контролировать и нервное перебирание пальцами.

День тянулся мучительно долго, да и ночь не принесла особого облегчения, а только мимолетный сон, от которого руки и ноги словно отяжелели, да и на душе было ненамного лучше. На следующее утро Висиния не смогла съесть скудный завтрак, ее тут же вырвало. Флорес обеспокоенно смотрела на нее, пока юная боярыня полоскала рот холодной водой.

— Тебе лучше снова лечь, — посоветовала она Висинии. — Все это определенно нехорошо для тебя… для вас, — заявила юная воительница многозначительно.

— Все это точно нехорошо для любого человека, благодарю, — ответила Висиния немного резче, чем намеревалась, хотя по существу не смогла бы возразить Флорес.

«Если я действительно беременна, то осажденный Турдуй в любом отношении самое последнее место, где я хотела бы проводить время», — подумала она, откинувшись на подушку и на минутку закрыв глаза.

Обреченные на бездействие, обе влахаки с нетерпением ждали новостей.

Наконец послышались трубы со стороны восточной стены, за ними последовали крики. Флорес глубоко вздохнула, да и Висинии эти звуки принесли некоторое облегчение, хоть они и означали, что на горизонте показался авангард наступающей армии.

— Ну, начинается, — мрачно констатировала Флорес, и ее лицо исказил гнев: — И мое единственное оружие — это ночной горшок и два деревянных канделябра!

В ярости она подошла к двери и заколотила по ней кулаками. Юный воин-масрид приоткрыл дверь.

— Приведи мне твоего господина, Тамара! — приказала Флорес решительным голосом.

— Мне приказали… — начал было солдат, но влахака перебила его:

— У нас есть информация, которая важна для обороны. Если принц не узнает о ней, то дело будет плохо.

Масрид в нерешительности смотрел то на Висинию, то на Флорес. Было видно, как в нем борются лояльность и страх. Поэтому Висиния одобрительно улыбнулась и кивнула. Не говоря больше ни слова, он захлопнул дверь, и женщины услышали удаляющиеся шаги.

— У нас есть информация, которая важна для обороны? — переспросила Висиния Флорес, высоко подняв брови.

— Им понадобится каждый меч, который они только могут получить. Возможно, принц не так уж умен, но, по крайней мере, он не такой сумасшедший, как его отец. Может, мы сможем все-таки поговорить с ним?

Висиния с сомнением посмотрела на юную воительницу, но ничего не сказала. Через какое-то время дверь открылась и в комнаты вошел Тамар. На его кожаных латах были нашиты металлические кольца, руки и ноги закрыты металлическими пластинками, На одном боку у него висела тяжелая секира с украшенной шапкой в форме грифа. «Гриф Бекезара», — подумала юная боярыня. Лицо Тамара было лишено какого-либо выражения, когда он входил, однако при виде Флорес в глазах загорелся темный огонек.

— Так вы обладаете информацией, полезной для нас?

— Нам нужно поговорить, — заявила Висиния, получив в ответ еще более мрачный взгляд.

— Так это просто хитрость, дешевый обман? — холодно спросил Тамар и хотел уже отвернуться, однако Флорес быстро сказала:

— Мы можем вам помочь.

Масрид застыл.

— Как?

— Мы можем бороться, — объяснила Флорес.

Однако Тамар лишь холодно рассмеялся в ответ.

— И сколько вас? Там, снаружи, перед воротами нашего города, стоят сотни, возможно, даже тысячи, а вы хотите нам помочь?

— Дополнительные полдесятка мечей лучше, чем ничего.

— Полдесятка вооруженных воинов, которым я не могу доверять, — это хуже, чем их отсутствие.

— Независимо от того, каков будет исход этой битвы, принц, — начала Висиния, — жизнь продолжается. Вы знаете так же хорошо, как и я, что марчег Ласцлар уничтожит ваш дом, если ему представится такая возможность.

— Мы будем защищать Турдуй! — горячо воскликнул масрид.

— Как долго? И даже если вам это удастся, это не означает, что ваши отряды смогут заставить отступить захватчика!

— А что вы предлагаете, Висиния сал Сарес? Чтобы мы побежали к вашей сестре, словно собачонки с поджатыми хвостами, и умоляли ее о помощи?

— Даже гончие псы знают, что объединение в стаю дает преимущество. Я предлагаю альянс. Мы пришли, чтобы обсудить заключение союза, и наше предложение до сих пор в силе.

— Но это бессмысленно! Зачем вашей сестре вмешиваться в эту борьбу? Ваши враги ослабляют друг друга!

— Потому что мы думаем о далеком будущем, принц. Потому что мы хотим мира. Потому что союз между вашим домом и моим даст преимущество нам всем. Ласцлару Сциласу нельзя доверять, что было подтверждено его предательством. Вы единственный союзник, который нам подходит, — объяснила Висиния.

Было видно, как масрид напряженно думает над ее словами, но влахака заметила, что она не смогла убедить его. «Увидь же единственно разумный путь», — мысленно молила она его.

— Мой отец — хозяин этого дома, и он решил иначе, — наконец ответил Тамар.

— Но его решение неправильное! Если вы будете удерживать нас в заложниках и дальше, если вы повернетесь против нас, тогда и Ионна будет бороться против вас. Она никогда не простит вам, если вы сделаете нам что-то плохое, — заявила Висиния.

«А еще она никогда не простит себе», — добавила она про себя.

— Вы мне угрожаете? Здесь и сейчас? — с нескрываемым удивлением спросил Тамар.

— Нет. Подумайте над этим, принц. Ваш дом никогда не выстоит против двух врагов, вы очень хорошо это знаете. Я предлагаю вам шанс, возможность выжить и победить!

С мрачным лицом масрид подошел ближе к влахакам. С рукой на рукояти секиры он склонился к ним и зашептал:

— Ваши обещания и клятвы пусты, госпожа Висиния. Вы же не видели армии там, снаружи. Скоро Сцилас атакует, и Турдуй падет еще до того, как солнце сядет. Его солдаты уже несут лестницы и молоты. Они несут тяжелое оружие. У меня слишком мало воинов, чтобы защитить стены, я уже молчу о трех остальных сторонах города. Есть союз или нет, но моя династия падет в горящих руинах своей резиденции.

Когда масрид снова выпрямился, гнев на его лице сменился беспомощностью, и ему понадобилось какое-то время, прежде чем он смог снова овладеть своими эмоциями. После этого он сказал хриплым голосом:

— Заключайте мир со своими богами или духами, что у вас там. Я сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нас доживет до следующего восхода солнца!

Он хотел уйти, но Флорес опять задержала его:

— Какой же вы упрямый глупец, Бекезар. Вы ставите ваш город и вашу страну на одну ступень с проклятым городом.

— Что вы об этом знаете? — жестко перебил ее масрид, однако наемница ответила:

— Теремия пала при первой же атаке вашего народа, однако сейчас там снова царствует влахака. У моей семьи забрали Дабран, но сейчас там снова господствует мой брат. Ионна боролась, Стен боролся. Несмотря на все поражения, несмотря на все потери, мы победили. Вы же признаете себя побежденным еще до первого удара меча!

В ярости Тамар шагнул к Флорес с поднятым кулаком, но она не отшатнулась, а лишь воинственно сверкнула глазами.

— В вас чувствуется храбрый огонь. Используйте его, принц, — поспешно сказала Висиния.

На мгновение ей показалось, будто принц хочет ударить невысокую влахаку, однако затем он опустил руку и посмотрел на Висинию.

— Турдуй — город. Резиденция вашей семьи. Этот город уже не молодой, он стал большим и важным. Но он не сердце вашей страны.

— И где же я найду это сердце? — с издевкой переспросил Тамар.

Не отводя глаз, Висиния подошла к нему и положила ему руку на грудь.

— Здесь. И никак иначе.

— Там, снаружи, во всех тех, кто готов бороться за ваш дом. Ваша сила заключается не в толщине ваших стен или остроте меча. Она не заключается в каждом по отдельности, а только во всех сразу, кто следует за вами, — добавила Флорес.

После ее слов наступила полная тишина, все трое стояли и смотрели друг на друга. Казалось, прошла целая вечность. Все в Висинии кричало юному масриду: «Будь благоразумен! Прими мудрое решение!» Однако она молчала, пока Тамар не отошел и не нарушил ту хрупкую связь, возникшую между ними, сказав следующее:

— Вы учите меня предательству по отношению к своему отцу.

В нем еще жило сопротивление, но Висиния буквально чувствовала, как он колеблется.

— Я рассказываю о том, как сохранить ваш дом. Вы сами говорите, что Турдуй падет. Но ваша семья не должна погибнуть вместе с городом. Ваша страна не должна пасть вместе с городом. Ваш народ…

— Да, да, хорошо, — ответил Тамар и поднял руки в защитном жесте. — Мне нужно время, чтобы обдумать все это. И я ни в коем случае не собираюсь занимать трон своего отца до положенного времени!

— Никто не требует от вас этого, принц. Ваш отец признает мудрость этого подхода, когда в нем уляжется шок от нападения. Он — мудрый правитель. И не раз доказывал это, — заверила Висиния принца, даже если взгляд Гиулы, брошенный на нее в последний раз, заставлял ее сомневаться в собственных словах.

Кивнув, Тамар вышел за дверь. Однако, прежде чем он ее закрыл, Флорес попросила его:

— Вы можете разрешить нам поискать более удобное место, чем это, пока вы раздумываете? Очень хочется увидеть, что там происходит…

Немного подумав, масрид кивнул солдату перед дверью:

— Проводи влахаков на крышу. Им можно быть только там или в своих комнатах и нигде больше. Понятно?

— Да, господин, — ответил воин таким тоном, по которому сразу можно было понять, как мало порадовало его это поручение, однако больше он не сказал ни слова.

Пока они поднимались на крышу, Флорес прошептала:

— Ты думаешь, он правильно поступит?

Висиния неуверенно усмехнулась:

— Утопающий готов схватиться и за соломинку. Его сомнения были очевидны, не так ли?

— Конечно. Но при этом он показался мне довольно твердолобым. И лояльным по отношению к своему отцу.

— Будем надеяться, что он достаточно умен, чтобы увидеть смысл в нашем предложении.

— И не слишком горд, чтобы принять его. Будет ли Ионна чтить этот союз?

— Она будет соблюдать условия всех соглашений, которые я заключу здесь. Я до сих пор говорила только правду. Либо мы объединяемся с династией Бекезаров, либо ни с кем. И мы недостаточно сильны, чтобы противостоять объединенному востоку.

— Наши враги обессиливают друг друга, — напомнила ей Флорес.

— Объединенный восток был бы для нас большой опасностью, особенно потому, что никакие союзы не связывают нас с властителями. Мы… — начала было Висиния, но смолкла на полуслове, так как в это мгновение обе женщины добрались до плоского бруствера здания и бросили взгляд на залитые, солнцем поля перед воротами города.

Там, где еще вчера утром трудились крестьяне, собралось большое войско. Темные фигуры закрывали собою все поля, а сотни выставленных палаток вообще уходили за горизонт, и над каждой такой палаткой на теплом, мягком ветерке, который дул с запада, реял дракон дома Сциласа.

Влахаки молча рассматривали ополчение, окружавшее город с трех сторон и казавшееся, несмотря на оживленную деятельность внутри рядов, сгорбленным диким зверем, приготовившимся к прыжку.

На востоке между линиями лежала раненая лошадь, ноги которой еще медленно подергивались. Рядом с ней в пыли неподвижно лежал подстреленный всадник и валялось знамя с грифом Бекезара.

Висиния указала на убитого посланника.

— Сцилас не хочет вести переговоры.

Флорес молча кивнула, как вдруг зазвучали трубы и армия слаженно двинулась в сторону города. Воины ударили копьями по щитам, и тысячи глоток издали громкий воинственный крик.

«Начинается. — Слова Флорес вновь пронеслись в голове Висинии, когда она увидела, как армия пошла в наступление на город. — Как же их много! Да помогут нам духи!»