Бессмертный двор

Глава 18 Мы здесь не власть…

С утра Эдрику снова пришлось наряжаться в отцовское. Найра беспощадна:

— «Быть» и «казаться» в Бос Турохе синонимы.

Никаких рожек и крыльев, перед Эдриком снова прекрасная белокурая девушка, одетая элегантно и смело.

— Ваше дело молчать, кивать и делать значительное лицо, — инструктирует она, — говорить буду я. Вы же воевали, так?

— Да, наёмником в Порте Даль.

— Тогда поясню в близких вам аллегориях: сегодня у нас намечен молниеносный штурм цитадели. Неприступной, а потому несколько расслабившейся. Караулы утратили бдительность, стража дремлет на постах, но гарнизон ещё силен, а пушки, хотя и запылились, имеют убойный калибр. Понимаете, о чём я?

— У нас одна попытка, — кивнул Эдрик.

— Именно. План следующий: напасть с неожиданного направления, воспользоваться растерянностью противника, ухватить то, зачем пришли, и немедленно ретироваться.

— Налёт, а не захват?

— Зачем захватывать то, что удержать невозможно?

— У вас прямо стратегическое мышление!

— Я вообще умница.

— И красавица, — брякнул Эдрик неожиданно для себя самого, но Найра не смутилась:

— Разумеется. От красивой женщины не ждут ума, это помогает быть внезапной. Итак, наша цель — добиться снятия запрета на выезд из города. К счастью, все обвинения, на основании которых он принят, относятся к финансовым делам латифундии, которые мы вчера временно поправили. Сегодня я ставлю на то, что они об этом ещё не знают, потому что бюрократия неповоротлива. Кроме того, это суд другой инстанции, скорее всего, до них даже не дошла весть о том, что у вас теперь есть юрист-консультант, так что моё появление с платёжными документами будет двойным сюрпризом.

— Но зачем они вообще ко мне прицепились?

— В городе вы, уж простите, беззащитны, уязвимы и подвержены давлению. Вас можно, например, посадить в тюрьму и держать там, пока вы не согласитесь на любые условия. Поймите, дело не в вас, дело в поместье, которое внезапно обрело значительную ценность. Как правило, если город что-то хочет, он это получает, однако, к счастью, Бос Турох это не только Бессмертный Двор, и мы можем сыграть на противоречиях между правящей верхушкой и оппозицией. Пойдёмте, там прибыла наша карета.

— У ондоров есть оппозиция? — спросил Эдрик по дороге. — Я думал, они правят Бос Турохом вечно и единовластно.

— Во-первых, не все ондоры правят. Бессмертный Двор невелик, число допущенных в него постоянно, состав не меняется столетиями. В него входят только ондоры, но далеко не все. Разумеется, в такой ситуации хватает тех, кто хотел бы, но его не пускают.

— Это и есть ваша оппозиция?

— Да, но не только. Кроме ондоров, которые не прочь поменять состав Двора в свою пользу, в Бос Турохе хватает и других разумных. Некоторые из них считают, что они тоже имеют право влиять на жизнь города, в котором живут поколениями. «Почему только ондоры? — спрашивают они. — Чем хуже люди, талхары, дварфы и так далее?»

Эдрик ожидал каких-то баталий, криков, эмоций, накала страстей, но вся процедура оказалась скучной. Другой зал, другой суд, другие ондоры, другой секретарь, но разницы почти никакой. Другой секретарь ровным голосом пробубнил дело, и, если бы оно не касалось Эдрика лично, он бы, наверное, уснул. Другие эльфы за другим столом покивали ушастыми головами, а Найра (та же самая) сказала громко: «Протест по существу», — после чего выложила на стол стопку финансовых документов, подготовленных банком «Северный Рамнахейм». Убедившись, что все недоимки перед городом закрыты, суд постановил, что дело возвращается на дорасследование в связи поступлением новых данных. Длинные речи на юридическом канцелярите приходилось пропускать мимо ушей, пытаясь выловить из них суть происходящего. Эдрик не уверен, что понял всё, но, когда вышли на улицу, Найра поздравила его с «тактической победой».

— А почему они просто не закрыли дело? — спросил он. — Ведь очевидно же, что я ни при чём?

— Вы явно далеки от юриспруденции, — засмеялась девушка. — В Бос Турохе дела не закрывают. Некоторые процессы имеют возраст в тысячу лет и более, все фигуранты давно умерли, но это не мешает судебной процедуре. Бумаги пишутся, слушания ведутся, материалы копятся, прецеденты учитываются.

— Но зачем?

— Затем, что если все эти дела закрыть, то наступит конец света! Сейчас целая орда мелких юристов занята перекладыванием древних бумажек, а представьте себе, сколько вреда они нанесут, если выпустить их в дикую природу?

— Вы шутите, да? — сообразил Эдрик.

— Немного, — вздохнула Найра. — На самом деле, для ондоров Бессмертного Двора тысяча лет не так уж и много, так что если процесс затрагивает их интересы, он может длиться бесконечно. А в Бос Турохе сложно найти что-то, эти интересы не затрагивающее. О, это, кажется, карета, которую я вызывала. Поехали.

— Куда?

— Ну, вы же спрашивали про оппозицию? Настало время на неё посмотреть.

Эдрик ожидал тёмной комнаты, фигур в масках и плащах, замогильного шёпота искажёнными голосами, паролей и завязанных глаз, но Найра привезла его в обычный ресторан, не из самых шикарных, но и не дешёвый. Бывшему наёмнику такие не по карману, но платить в этот раз не ему.

— Они хотят посмотреть на вас, — сказала девушка по дороге, — так что не стесняйтесь.

— А зачем на меня смотреть?

— Видят в вас перспективного кандидата для пополнения рядов. Потенциально вы крупный землевладелец, а после последних событий вряд ли станете горячим сторонником Бессмертного Двора. Готовый член оппозиции.

«Оппозиция» заседает за большим столом в отдельном зале, стол накрыт для обеда. Среди собравшихся есть как люди, так и эльфы, полурослики, дварфы и даже полуорк. Одеты богато, выглядят довольными и совершено не похожи на «борцов за свободу Бос Туроха», как их представлял себе Эдрик.

— О, Найра! — поприветствовал его спутницу высокий красивый ондор. — Мы вас ждали! Представьте же нашего гостя!

— Это наследник латифундии Тенебрис, сын хорошо известных вам Теодана и Нетрис, Эдрик Колловски.

— Очень рады, молодой человек! — сделал приглашающий жест эльф. — Присаживайтесь! Я Люциан Тарнессис, председатель нашего сообщества равных. С остальными вы познакомитесь в процессе общения, которое, я уверен, будет взаимно приятным и полезным для всех.

Эдрик сдержанно кивнул и сел на свободное место. К счастью, сервировка стола на этот раз простая. Опозориться, запутавшись в приборах, ему не грозит. Пожалуй, даже удивительно, что в таком приличном заведении накрывают стол с одной вилкой и одним ножом на человека.

— Не удивляйтесь, — перехватил его взгляд сосед, пузатый бородач в шитом золотом камзоле, — мы против нарочитого усложнения этикета, насаждаемого Бессмертным Двором. Это наш протест! Мы с народом, а народ хотя и мудр, но прост! Я Зарвиль Новэйн, владелец латифундии Новэйн, ваш, можно сказать, коллега. Моё поместье почти зеркально вашему относительно города, так что в гости к вашим родителям мне ездить было далековато, но рад познакомиться с их достойным наследником.

— Очень приятно, — ответил Эдрик.

— В моей латифундии мы придерживаемся принципов простоты и традиций предков! — продолжил сосед. — Никаких махин, никаких вольностей работникам, никаких шашней с оборванцами из бродячих городов, тем более, мрак побери, драу! Наши фирболги работают по старинке, мотыгами и лопатами, это, конечно, повышает себестоимость продукции, но зато она полностью натуральная! За это, согласитесь, можно и цену повыше поставить!

Эдрик никак не прокомментировал это заявление, молча кивнув. Возникший за его плечом официант налил в бокал вина, а председатель снова встал и предложил тост:

— За нашего гостя, который, я уверен, вскоре пополнит наши ряды! За Эдрика Колловски!

Пришлось встать и поклониться, сидящие за столом дружно подняли бокалы и выпили.

Следующие тосты были за:

«Процветание всех собравшихся»;

«Благополучное разрешение проблем с Краем (несомненно, временных)»;

«Установление справедливого правления Бос Турохом (с непременным включением в список правящих всех присутствующих)»;

«Погибель проклятых драу». (Эдрик чуть не поперхнулся.);

«Разорение бродячих городов, задирающих цены на мясо и сыр». (Талхаров среди собравшихся нет.);

«Отмену пошлин на вино и деликатесы, ввозимые с других кифандиров». (Тост и бизнес толстого полурослика, сидящего напротив Эдрика.);

«Отмену пошлин на дорогие ткани и украшения, ввозимые из Корпоры». (Тост и бизнес какого-то эльфийского квартерона, наряженного так, что глаза слезятся.);

«Снижение налоговой ставки для состоятельных горожан»;

«Повышение налоговой ставки для всяких подозрительных приезжих, которые портят местным бизнес своей несправедливой конкуренцией»;

«Замещение состава городского финансового собрания присутствующими тут достойными гражданами, чтобы они могли принять все те законы, за которые пили только что».

Уже с третьего тоста Эдрик делает только символический глоток из бокала, но собравшиеся ни в чём себе не отказывают, а разговоры становятся громче и непринуждённее.

— Что? Фирболги? — машет раздражённо руками сосед. — Да плевал я на этих фирболгов! Ленивые тупые твари, жрать хотят, а работать нет!

— Но они угрожают уйти в город! — возражает его оппонент. — А где взять других работников?

— Уйти? Вот ещё! — громогласно хохочет сосед. — Охрана из степных орков на варгах решает эту проблему. Когда окрестности патрулируют эти ребята, то сбежавший фирболг становится для них ужином, а его тупая лопоухая башка, надетая на копьё, отбивает охоту бежать остальным! Не давайте им спуску, друг, этих лентяев надо меньше кормить и больше наказывать, тогда они становятся шёлковыми!

С другой стороны стола доносятся иные беседы:

— Краеходы опять подняли цены на груз. Почему Бессмертный Двор не защищает нас от этих поборов? — возмущается тот полурослик, что пил за снижение пошлин.

— Говорят, какие-то проблемы с Краем, — отвечает его собеседник, полуэльф неопределённого возраста. — Проводить корабли между кифандирами становится тяжелее и опаснее. По слухам, Лодочников не видели уже несколько лет.

— А почему страдать от этого должен мой бизнес? Что мне за дело до проблем краеходчиков? Они работают на город, пусть повышают цены для других, а не для нас!

— Согласен с вами! Внесите предложение на Теневой Совет! Уверен, все за него проголосуют!

— Что за «теневой совет» такой? — шёпотом спросил Эдрик у Найры.

— Орган оппозиции, создан по образцу городского совета Бос Туроха. Все собираются, предлагают новые законы и уложения, обсуждают, голосуют, спорят, принимают или отвергают, результат записывают и кладут в архив.

— И всё?

— Ну да. Даже настоящий городской совет имеет статус «совещательного», все важные решения принимает Бессмертный Двор. А эти просто мечтают, что однажды прорвутся к власти, и вот тогда…

— Тогда зачем мы здесь?

— Тут хорошо кормят. А ещё вам стоит поговорить с… Вот и он.

— Ларрадон Маэлрок, — представился подошедший ондор.

— Эдрик Колловски.

— Не против отойти ненадолго для личной беседы? Мне кажется, вы уже составили впечатление о здешнем собрании, дальнейшее общение не добавит к нему ничего нового, поверьте.

За неприметной дверью в углу зала оказался уютный кабинет с удобными креслами вокруг низкого столика.

— Присаживайтесь, сейчас нам принесут моркофе. Это место для переговоров, оно защищено от прослушивания надёжными амулетами, так что можно говорить свободно.

— Говорить о чём?

— Минутку…

Служанка принесла поднос с двумя чашками бодрящего горячего напитка, составила их на столик, поклонилась и ушла, плотно прикрыв дверь. Шум из обеденного зала сразу как отрезало.

— Как вам показалось это собрание? — поинтересовался ондор.

Возраст у эльфов определить сложно: живут они очень долго и почти весь свой жизненный срок выглядят привлекательно, резко старея лишь в последние годы. (Это вечный предмет зависти других рас.) Ондоры при этом самые долгоживущие из трёх эльфийских колен, талхары и драу им заметно уступают. Однако Эдрику отчего-то кажется, что этот конкретный ондор весьма немолод даже для эльфа.

— Немного похоже на полевой бивак бродячих менестрелей: все пьяные, несут чушь и слушают только сами себя, но каждый мнит себя великим бардом. Разве что напитки получше, и из кустов не воняет.

— О, я вижу, у вас есть опыт! — засмеялся ондор.

— Менестрели часто кочуют в обозе армий. У солдат водятся денежки и выпивка, да и разбойников можно не опасаться.

— Ну, в чём-то вы правы. По большей части это просто «симпозиум», то есть, в переводе с древнеэльфийского, «групповая пьянка». Там не менее, само по себе сообщество не вполне бесполезно, потому что через него иногда получается найти людей, способных на что-то кроме пьяной болтовни о своём будущем величии. Кроме того, из них вышла отличная ширма.

— Ширма?

— Бессмертный Двор смотрит на эту «оппозицию» и думает, что волноваться ему не о чём. Пока «высшим» противостоят только напыщенные дураки, им не нужно беспокоиться, а мы заинтересованы в том, чтобы они не волновались. До поры.

— А кто такие «вы»? — поинтересовался Эдрик.

— Небольшая инициативная группа истинных патриотов Бос Туроха, по-настоящему озабоченных будущим города и всего Дулаан-Заха.

— И чем вы отличаетесь от тех, кто в зале? Пьёте моркофе вместо вина?

— Даже это шаг вперёд, согласитесь! — засмеялся ничуть не обидевшийся ондор. — Но я всё же хотел бы поговорить серьёзно.

— Со мной? — удивился Эдрик. — Я даже в наследство не могу вступить…

— Если за дело взялась Найра, можете быть спокойным, она лучшая.

— Успокоили. И тем не менее, я не понимаю, что нам обсуждать.

— Примерно два месяца назад ваш отец пригласил в поместье секретную комиссию из Бессмертного Двора, чтобы показать своё изобретение. Оно должно было спасти Дулаан-Зах от медленного мучительного умирания, которое угрожает всем нам.

— Всё действительно настолько плохо? — спросил Эдрик. — Слухи ходят, но я не уверен…

— Увы, — кивнул Ларрадон, — положение более чем серьёзное. Состояние Края менялось и раньше, периоды «низкой магии» случались в истории Альвираха неоднократно, но никогда они не были такими продолжительными и тяжёлыми. Спад идёт очень давно, но долгое время на него обращали внимание только учёные маги, на жизни обычных разумных он никак не сказывался. Ситуация изменилась, когда начали гаснуть светила.

— Да, это было сложно не заметить, — поёжился Эдрик, вспомнив беспорядки, «холодные бунты» и толпы беженцев в Порте Даль, штурмующие паромы и летящие за борт, безжалостно сброшенные судовой охраной. Они с ребятами из отряда ныряли за ними, пытаясь спасти хотя бы детей, но выловили не всех. Срединное Море ещё неделю выбрасывало на берег тела. Драный Хвост тогда чуть сам не утонул, и Эдрик тащил его за шкирку к берегу. Табакси не очень хорошие пловцы.

— Учёные говорят, что это только первая стадия. Сначала светила понемногу теряют яркость и дают меньше тепла, это медленный процесс, к нему можно приспособиться. Но далее на этом пути лежит «порог потока», момент, когда энергии перестанет хватать, и светила просто погаснут. Все. Разом. В один момент.

— Звучит пугающе.

— К сожалению, это перспектива, столкновение с которой весьма вероятно.

— И как скоро это случится?

— Достоверно неизвестно. Край никогда ещё не ослабевал до такой степени. Оптимисты дают срок в пару лет, пессимисты утверждают, что это может произойти в любой день. К сожалению, технология светил содержит в себе множество загадок.

— Но разве их изобрели не вы? Ну, не лично вы, а ондоры Бос Туроха? Бессмертный Двор?

— Бессмертный Двор поддерживает такое заблуждение, потому что в том числе и на нём держится его власть, но на самом деле это не так. Светила использовали дагины. Вы слышали о них?

— Почти ничего. Какие-то Древние? Вроде бы предки эльфов, или вроде того…

— Несколько дагинских городов, называемых «шпилями», или Мерцающими Башнями, впервые проявились на Дулаан-Захе ещё в Эпоху Великанов, а может, и ранее. Считается, что дагины жили не то на отдельном гирусе, не то вообще в другом измерении, а Альвирах навещали лишь из любопытства. В какой-то момент они не смогли вернуться, шпили остались здесь, были взяты штурмом и разграблены. Один из них стал основой для Бос Туроха.

— Да, об этом я слышал.

— Каждый из шпилей имел набор светил, именно их взяли за основу, когда Дулаан-Заху потребовались свет и тепло. Увы, мы, ондоры, не умеем создавать светила, можем лишь дублировать уже имеющиеся.

— А как же Корпорское Солнце?

— Маги Империи получили от нас технологию, которую выдали потом за свою. Их Солнце, к слову, ужасно топорно изготовлено, весьма неэкономично и ненадёжно, им приходилось его то и дело перенастраивать.

— Так может, раз светила слабеют, наделать их побольше?

— Вы не поняли, — покачал головой ондор, — проблема не в светилах, а в Крае. Он больше не даёт достаточно энергии, и если светил станет больше, то они просто быстрее погаснут. Наоборот, сейчас Бессмертный Двор рассматривает предложение погасить все солнца Дулаан-Заха, кроме шестнадцатеричного в самом Бос Турохе. Есть мнение, что это может высвободить достаточно энергии, чтобы город выжил.

— Но тогда вымрут бродячие города, закроются латифундии, погибнут все остальные поселения! Бос Турох захлестнёт волна рвущихся к теплу и свету беженцев! Я такое уже видел в Конечном Крае.

— Стены города высоки и неприступны, а Бессмертный Двор не интересует судьба тех, кто за ними.

— Но без латифундий не будет продовольствия!

— Запасы города огромны, Бессмертный Двор накапливал их столетиями, защищая подземные склады заклятиями от порчи и грызунов. Если выкинуть за ворота всех, кроме ондоров, то можно продержаться пару веков.

— Но они же погибнут!

— Это не проблема Бессмертного Двора. Бос Турох — город ондоров. Все остальные здесь лишь до тех пор, пока не мешают Высшим. Поймите, для Бессмертного Двора гораздо важнее бесперебойно получать энергию для летающих некрополей, чем заботиться о разумных Дулаан-Заха. Они уже перестали обогревать дороги и посёлки в пустошах и, если им потребуется, заморозят весь кифандир. Вариант «умерли все, кроме ондоров» их вполне устроит.

— Но вы же ондор, почему вы мне это рассказываете?

— Во-первых, мой род не входит в число «высших». Я никогда не попаду в Бессмертный Двор. А во-вторых, я не верю, что их план поможет. Высшие рассчитывают, что спад Края временный, и если продержаться достаточно долго, то всё наладится. Особенно если его последними ресурсами будут пользоваться только они. Чем меньше на Дулаан-Захе разумных, тем меньше они расходуют магию, тем больше её остаётся Бессмертному Двору.

— Вы считаете, что это не так? Почему?

— Вы когда-нибудь слышали о Жозефе Медвуль?