Бесконечная история

VIII. Область нечисти

Атрейо верхом на Фалькоре летел высоко в небе. Красный плащ трепетал у него за спиной. Иссиня-черные волосы, перехваченные кожаным ремешком, развевались на ветру. Фалькор, белый Дракон Счастья, волнообразно и плавно скользил по воздуху сквозь туман и обрывки облаков. Вверх и вниз, и вверх и вниз, и вверх и вниз…

Как долго они уже были в пути? День и ночь, и снова день — Атрейо потерял им счет. Дракон мог лететь и во сне, всё дальше и дальше, и Атрейо порой дремал, крепко вцепившись в его белую гриву. Но это был неглубокий и беспокойный сон. И потому явь для него тоже постепенно стала походить на сон, в котором уже ничего не ясно.

Далеко внизу, будто тени, проплывали горы, страны и моря, острова и реки… Атрейо уже не обращал на них внимания и больше не подгонял своего Дракона, как это делал сразу после того, как они улетели от Южного Оракула. Поначалу он сгорал от нетерпения, потому что верхом на Драконе Счастья, думал он, совсем не сложно добраться до границы Фантазии, а за её границей и до Внешнего мира, где живут человеческие дети.

Он не знал, как велика Фантазия.

Он боролся с мертвецкой усталостью, которая на него свалилась. Его темные глаза, обычно зоркие, как у орленка, теперь ничего не различали на расстоянии. Собрав всю свою волю, Атрейо время от времени выпрямлялся и оглядывался вокруг, но вскоре снова сникал и глядел лишь прямо перед собой на длинное, гибкое тело Дракона, перламутровая чешуя которого блестела розовым и белым светом. Фалькор тоже устал: даже его силы, казавшиеся беспредельными, постепенно подходили к концу.

Во время этого длительного полета они не раз наблюдали внизу места, где распространялось Ничто — на них нельзя было смотреть без чувства, что ты ослеп. Многие из этих мест с такой высоты казались сравнительно небольшими, но были и другие, величиной с целые страны — они уходили за линию далекого горизонта. Заметив это впервые, Дракон Счастья и его всадник так испугались, что повернули в обратном направлении, лишь бы не видеть это страшное зрелище. Но удивительное дело — в следующий раз оно их не напугало. А поскольку участков с Ничто становилось не меньше, а всё больше и больше, Фалькор и Атрейо понемногу к этому привыкли, или, скорее, им стало как-то безразлично.

Они уже давно не разговаривали друг с другом, и бронзовый голос Фалькора прозвучал неожиданно:

— Атрейо, мой маленький господин, ты спишь?

— Нет, — отозвался Атрейо, хотя на самом деле он в этот миг забылся тревожным сном, — что, Фалькор?

— Я думаю, не разумнее ли будет вернуться?

— Вернуться? Куда?

— В Башню Слоновой Кости. К Девочке Императрице.

— Ты считаешь, мы можем возвратиться к ней ни с чем?

— Ну, я бы так не говорил, Атрейо. Каким было твоё задание?

— Я должен был узнать причину болезни, от которой умирает Девочка Императрица, и лекарство от этой болезни.

— Но твоим заданием, — возразил Фалькор, — не было самому принести это лекарство.

— Что ты имеешь в виду?

— Быть может, мы совершаем большую ошибку, пытаясь перелететь границу Фантазии, чтобы найти человеческого ребенка.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Фалькор. Объясни мне.

— Девочка Императрица смертельно больна, — сказал Дракон, — потому что ей необходимо новое имя. Это тебе открыла Древняя Морла. Но дать это имя могут только человеческие дети из Внешнего мира. Об этом ты узнал от Уюлалы. Вот этим самым ты и выполнил своё задание, и, мне кажется, тебе нужно скорее сообщить всё это Девочке Императрице.

— Но разве ей поможет, — воскликнул Атрейо, — то, что я всё это передам, а человеческого ребенка, который сможет её спасти, не приведу?

— Тебе этого знать не дано, — ответил Фалькор. — Она умеет гораздо больше, чем ты или я. Возможно, ей легче позвать к себе человеческого ребенка. Возможно, у неё есть средства и пути, которые неведомы ни тебе, ни мне, ни кому-то ещё в Фантазии. Но для этого ей нужно знать всё, что тебе уже известно. Представь себе, что я прав. Разве не безумие тогда то, что мы самовольно пытаемся найти человеческого ребенка и привести его к ней — ведь она может и умереть, пока мы будем искать. А если мы вовремя вернемся, то сможем её спасти.

Атрейо молчал. Без сомнения, Дракон был прав. Вполне возможно, что всё обстоит именно так. Но может быть и совершенно по-другому. Очень вероятно, что, явись он сейчас со своим сообщением к Девочке Императрице, она скажет: «Чем мне всё это поможет? Если бы ты привел ко мне моего спасителя, то я бы выздоровела. Но теперь мне уже слишком поздно вновь посылать тебя в путь».

Атрейо не знал, что ему делать. И он устал, слишком устал, чтобы принимать какое-то решение.

— Знаешь, Фалькор, — сказал он тихо, но Дракон его хорошо расслышал, — может, ты прав, а может, и нет. Давай полетим ещё немного вперед. И если не долетим до границы, повернем обратно.

— А что значит «немного»? — спросил Дракон.

— Пару часов, — пробормотал Атрейо, — ну хотя бы ещё час.

— Хорошо, — ответил Фалькор, — значит, ещё один час.

Однако этот час и оказался лишним.

Они не заметили, как небо на севере почернело от туч. На западе, где садилось солнце, небеса пылали огнем и зловещие полосы, будто кроваво-красные водоросли, свисали над горизонтом. С востока надвигался свинцово-серый грозовой покров, перед которым разлились синие чернила рваных облаков. А с юга приближался серно-желтый туман, в котором искрились и сверкали молнии.

— Похоже, погода портится, — сказал Фалькор.

Атрейо огляделся по сторонам.

— Да, — ответил он, — выглядит скверно. Но всё равно мы должны лететь дальше.

— Благоразумнее нам было бы найти убежище, — возразил Фалькор, — если это то, о чём я думаю, нам с тобой плохо придется.

— А о чём ты думаешь?

— Ветры Великаны, которые вновь затеяли бой, — объяснил Фалькор. — Они вечно спорят, кто из них сильнее и должен властвовать над остальными. Для них это своего рода игра, ведь им самим при этом ничего не делается. Но горе тому, кто впутается в их спор: от него просто ничего не останется.

— А ты не можешь лететь повыше? — спросил Атрейо.

— Вне пределов их досягаемости, ты хочешь сказать? Нет, так высоко мне не подняться. А под нами, куда ни глянь, только вода, какое-то огромное море. Не вижу места, где мы с тобой могли бы укрыться.

— Значит, нам остается только одно: ждать их, — решил Атрейо. — И я хотел бы их кое о чём спросить.

— Хотел бы что? — воскликнул Дракон и от ужаса даже подскочил в воздухе.

— Раз они четыре Ветра Великана, — объяснил Атрейо, — значит, им знакомы все страны света Фантазии. Никто лучше их не знает, где её границы.

— Святые Небеса! — закричал Дракон, — ты думаешь, с ними можно вот так просто поболтать?

— Какие у них имена? — спросил Атрейо.

— Того, что с севера, зовут Лирр, того, что с востока — Баурео, с юга — Ширк, а с запада — Майестрил, — ответил Фалькор. — Но кто ты, Атрейо? Маленький мальчик или кусок железа, не знающий страха?

— Когда я проходил сквозь Ворота Сфинксов, — сказал Атрейо, — то потерял весь страх. Кроме того, я ношу Знак Девочки Императрицы. Все создания в Фантазии уважают его. Неужто Ветры Великаны исключение?

— Ох, да нет, конечно! — воскликнул Фалькор. — Но они глупы, и ты не сможешь удержать их от борьбы друг с другом. А что это значит, сам увидишь!

Тем временем грозовые тучи надвинулись со всех сторон, и перед Атрейо возникла воронка чудовищных размеров, похожая на кратер вулкана, крутящаяся всё быстрее и быстрее и смешавшая вместе серно-желтый, свинцово-серый, кроваво-красный и черный цвета. Белого Дракона с Атрейо тоже закружило, будто спичку в мощном водовороте. И тут они увидели Ветров Великанов.

Собственно говоря, увидеть можно было только их лица, потому что руки и ноги у них слишком часто менялись: то они были длинными, то короткими, то их было сотни, то не было вообще, то они ясно виделись, то расплывались. К тому же Великаны сплелись в каком-то необычайном хороводе или поединке, так что представить себе их настоящий облик было невозможно. Лица тоже постоянно преображались: становились толстыми и надутыми, потом растягивались в высоту или ширину, но при этом всё же оставались лицами, и их можно было различить. Они раскрывали рты, смеялись и кричали, рычали и выли друг на друга. Дракона и его ездока, казалось, Великаны просто не замечали, ведь по сравнению с ними они были не больше комарика.

Атрейо встал во весь рост, схватил правой рукой золотой Амулет, висевший у него на груди, и крикнул изо всех сил:

— Именем Девочки Императрицы молчите и слушайте меня!

И случилось невероятное!

Великанов вдруг словно сковала немота — они разом умолкли. Их рты закрылись, и восемь гигантских глаз уставились на АУРИН. Вихрь замер.

— Ответьте мне! — прокричал Атрейо. — Где граница Фантазии? Ты это знаешь, Лирр?

— На севере нет, — ответило черное лицо-туча.

— А ты, Баурео?

— На востоке тоже нет, — ответило серое лицо-туча.

— Теперь скажи ты, Ширк!

— На юге нет границы, — ответило желтое лицо-туча.

— Майестрил, может, ты знаешь?

— На западе нет границы, — ответило красное лицо-туча.

И тут все четверо спросили в один голос:

— Кто ты, носящий Знак Девочки Императрицы и не знающий, что Фантазия не имеет границ?

Атрейо молчал. Его словно ударили по голове. Он и в самом деле не подумал о том, что у Фантазии вообще нет границ. Значит, всё было напрасно.

Он едва заметил, что Ветры Великаны снова начали свой поединок. Ему стало безразлично, что будет дальше. Он вцепился в гриву Дракона, когда вихрь неожиданно швырнул его вверх. Охваченные огнем молний, они неслись по кругу, а потом чуть не захлебнулись в непрерывном горизонтальном ливне. Вдруг их обдало жаром, который их чуть не спалил, и тут же они угодили под град, который был не из ледяной крупы, а из сосулек, длинных, как копья. И тогда они начали терять высоту. Но вот их снова подбросило вверх и стало швырять из стороны в сторону: Ветры Великаны боролись за господство друг над другом.

— Держись крепче! — крикнул Фалькор, когда порыв ветра опрокинул его на спину. Но было поздно. Атрейо сорвался и полетел вниз. Он падал и падал, пока не потерял сознание.

Очнувшись на мягком песке, он услышал шум волн, а когда приподнял голову, увидел, что его выбросило на берег моря. Стоял серый, туманный и безветренный день. Море было тихим, и ничего не напоминало о бушевавшей здесь совсем недавно схватке Ветров Великанов. Или, быть может, его занесло совсем в другое, отдаленное место? Берег был плоский — ни скал, ни холмов. Только несколько корявых деревьев стояли в тумане, будто большие когтистые лапы.

Атрейо сел. В двух шагах от себя он увидел свой красный плащ из шерсти буйвола. Он подполз к нему и накинул его на плечи. К своему удивлению, он обнаружил, что плащ почти сухой. Значит, он лежал здесь уже давно.

Как он сюда попал? И почему не утонул?

В голове всплыло какое-то смутное воспоминание о руках, которые несли его, и о странных поющих голосах: «Бедный мальчик, красивый мальчик! Держите его! Не дайте ему утонуть!»

Может быть, это был всего лишь шум волн.

А может, русалки и водяные? Скорее всего, они увидели Знак, и потому его спасли.

Его рука невольно потянулась к Амулету — его не было! Цепочка исчезла с шеи. Он потерял медальон.

— Фалькор! — изо всех сил прокричал Атрейо, вскочив на ноги. Он побежал, крича по сторонам:

— Фалькор! Фалькор! Где ты?

Ответа не было. Только размеренный и неторопливый рокот волн, набегающих на морской берег.

Кто знает, куда Ветры Великаны задули белого Дракона. Быть может, Фалькор искал своего маленького господина где-то совсем в другой стороне, далеко отсюда. А может, Дракона уже нет в живых.

Теперь Атрейо был не всадником на Драконе, не посланцем Девочки Императрицы, а всего лишь маленьким мальчиком. И был он совсем один.

Башенные часы пробили шесть.

Снаружи стало темно. Дождь прекратился. Было совсем тихо. Бастиан глядел на пламя свечей.

Вдруг он вздрогнул, потому что невдалеке скрипнули половицы. Ему показалось, что он слышит чьё-то дыхание. Он набрал воздуху, замер и прислушался. Кроме маленького круга света от свечей, весь огромный чердак был погружен во тьму.

Ну разве не раздались только что тихие шаги по лестнице? Не повернулась медленно-медленно дверная ручка?

Вновь скрипнули половицы.

А если на этом чердаке водятся привидения…?

— Да ну, — негромко сказал Бастиан, — привидений не бывает. Так все говорят.

Но почему тогда про них столько историй?

Может быть, все, кто заявляют, что привидений нет, просто боятся сознаться, что они есть?

Атрейо закутался в свой плащ, потому что ему стало холодно, и направился вглубь страны. Местность, насколько он мог видеть сквозь завесу тумана, почти не менялась. Пейзаж был плоским и однообразным, только среди корявых деревьев встречалось всё больше кустарника, который выглядел так, будто его вырезали из ржавой жести, и был таким же жестким на ощупь. Можно было легко порезаться, если не глядеть в оба.

Примерно через час Атрейо вышел на дорогу, которая была выложена горбатым, угловатым булыжником. Атрейо решил идти по этой дороге, ведь куда-то она должна была привести. Но оказалось, что идти удобнее по пыльной обочине, а не по ухабистой мостовой. Дорога вилась змейкой, сворачивала то налево, то направо без всякой на то причины: на пути не попадалось ни холмов, ни рек. Казалось, в этой местности всё шло вкривь и вкось.

Немного погодя Атрейо услышал вдалеке странный шум, который всё приближался. Раздавались будто удары большого барабана с пронзительным посвистом дудок, маленьких флейт и звоном бубенцов. Атрейо спрятался за кустами у дороги и стал ждать. Необыкновенная музыка медленно приближалась, и наконец из тумана вынырнули первые фигуры. Видимо, они танцевали, но это не был веселый или грациозный танец — они как-то странно прыгали, катались по земле, ползали на четвереньках, становились на дыбы и вели себя, как сумасшедшие. Но при этом ничего не было слышно, кроме глухих размеренных ударов барабана, пронзительного свиста, пыхтения и визга множества глоток.

Фигур становилось всё больше и больше — этой толпе, казалось, не будет конца. Атрейо увидел лица танцоров: они были серые, как пепел, и залитые потом, но глаза у всех сверкали диким, лихорадочным блеском. Некоторые стегали себя плетьми.

«Они сумасшедшие», — подумал Атрейо, и по спине у него пробежал холодок. Впрочем, тут же он сообразил, что большая часть этой процессии состояла из ночных духов, домовых и привидений. Были среди них и вампиры, и множество ведьм — старых, горбатых, с козлиными бородками, и молодых — красивых и злобных. Видимо, Атрейо попал в ту часть Фантазии, которую населяли создания тьмы. Будь у него АУРИН, он не колеблясь вышел бы к ним, чтобы выяснить, что здесь происходит. Но теперь он предпочел переждать в своем укрытии, пока бешеная процессия пройдет мимо и её последние участники, хромая и приплясывая, исчезнут в тумане.

Только после этого Атрейо отважился снова выйти на дорогу, глядя вслед призрачному шествию. Идти ему за ними или нет? Он не мог решиться. Да и вообще, он не знал, что ему делать. В первый раз он ясно ощутил, как ему не хватает Амулета Девочки Императрицы, каким он стал беспомощным без него. И дело даже не в том, что Амулет защищал его — все трудности и лишения, страхи и одиночество он должен был преодолевать своими силами — но пока он носил на себе Знак, он никогда не сомневался в том, что ему делать. Словно таинственный компас, он устремлял его волю, его решения в правильном направлении. Но теперь всё стало по-другому, и не было больше тайной силы, которая его вела.

Только чтобы не стоять на месте, словно парализованному, он приказал себе двинуться следом за толпой призраков — глухая барабанная дробь была ещё слышна вдалеке.

Пока он плелся в тумане, сохраняя приличное расстояние до последних фигур процессии, он старался обдумать своё положение.

Почему, ах, ну почему он не послушался Фалькора, когда тот советовал сразу лететь к Девочке Императрице? Он передал бы ей весть от Уюлалы и вернул бы ей «Блеск». Без АУРИНА и без Фалькора ему теперь до неё не добраться. Она до последней минуты своей жизни будет его ждать, надеяться, что он придет, верить, что он принесет спасение ей и Фантазии — но тщетно!

Это было ужасно, но ещё ужаснее было то, что он узнал от Ветров Великанов: Фантазия не имеет границ. Раз из Фантазии нельзя выбраться, значит, нельзя и позвать на помощь человеческого ребенка с той стороны границы. Именно потому, что у Фантазии нет конца, конец её неизбежен!

Пока он шел в клубах тумана, спотыкаясь о неровный булыжник, в его памяти вновь зазвучал нежный голос Уюлалы. И вдруг в сердце его вспыхнула крошечная искорка надежды.

Раньше люди часто приходили в Фантазию, чтобы давать Девочке Императрице новые, прекрасные имена — так пела Уюлала. Значит, всё-таки есть дорога из одного мира в другой!

«Им близко до нас, нам до них далеко!»

Да, это слова Уюлалы. Просто человеческие дети забыли эту дорогу. Но разве не может случиться, что хоть один, один-единственный ребенок всё же её вспомнит? Атрейо уже не заботило, что для него самого не осталось надежды попасть туда. Важно одно: чтобы человеческий ребенок услышал зов Фантазии и пришел — как это было во все времена. И может быть… может, кто-то услышал и уже в пути!

— Да, да! — закричал Бастиан. Он сам испугался своего голоса и добавил тише:

— Я пришел бы к вам на помощь, если бы знал как! Я не знаю дороги, Атрейо. В самом деле не знаю.

Глухой бой барабанов и пронзительный свист дудок умолк, и Атрейо не заметил, как подошел к процессии настолько близко, что чуть не наскочил на самого последнего её участника. Атрейо шел босиком и его шаги были бесшумны, но вовсе не потому никто из этих людей не обратил на него внимания. Даже если бы он топотал в кованых сапогах и громко кричал, никого бы это не побеспокоило.

Они уже не стояли в ряд, а рассыпались по широкому полю в серой траве и грязи. Одни неподвижно стояли или сидели на корточках, другие слегка раскачивались, но глаза всех, невидящие, лихорадочно блистая, смотрели в одном направлении.

Тут и Атрейо увидел, куда уставились они в страшном оцепенении: по ту сторону поля простиралось Ничто.

Ничто было таким же, как Атрейо увидел его у Троллей с вершины дерева, а потом на равнине, где стояли Воолшебные Ворота Южного Оракула, и когда летел на спине Фалькора, с большой высоты, но до сих пор он видел его только издалека. А сейчас оно застало его врасплох, стояло напротив него совсем близко, тянулось от края до края земли, было огромным и медленно, медленно, но неудержимо приближалось.

Атрейо увидел, как фигуры призраков на поле перед ним начали вздрагивать, как их суставы стало выворачивать, будто в судорогах, а рты растянуло, словно они хотели кричать или смеяться — но при этом стояла мертвая тишина. И вдруг, словно увядшие листья, которые сорвал порыв ветра, они разом понеслись в Ничто, бросаясь, скатываясь и прыгая в него.

Едва бесследно и бесшумно исчез последний из этой толпы, как Атрейо с ужасом заметил, что и его собственное тело начало резкими шагами приближаться к Ничто. Им овладело неодолимое желание ринуться вслед за призраками. Атрейо напряг всю свою волю, чтобы воспротивиться этому. Он заставил себя стоять на месте. Медленно, страшно медленно ему удалось повернуться и шаг за шагом начать движение, как будто против мощного невидимого течения. Тяга стала ослабевать, и Атрейо побежал со всех ног прочь по горбатой мостовой. Он спотыкался, падал, торопливо поднимался и бежал дальше, не думая, куда приведет его в тумане эта дорога. Он бежал, следуя её странным изгибам и не сходя на обочину, пока из мглы не проступила высокая, черная как смоль, городская стена. За нею на фоне серого неба высилось несколько кривых башен. Толстые деревянные створки городских ворот сгнили и криво висели на ржавых петлях. Атрейо вошел внутрь.

На чердаке становилось всё холоднее. Бастиан так замерз, что стал дрожать. А если он заболеет — что тогда с ним будет? Например, он может схватить воспаление легких, как Вилли, мальчик из его класса. Тогда ему придется умирать здесь, на чердаке, совсем одному. Здесь не будет никого, чтобы ему помочь.

Как бы он был рад сейчас, если бы отец его нашел и спас.

Но идти домой — нет, он не мог этого. Лучше умереть!

Он принес остальные солдатские одеяла и укутался в них со всех сторон.

Постепенно ему стало теплее.