Бесконечная история

IV. Играмуль, Множество

Жажда и голод стали терзать Атрейо. Вот уже два дня, как он покинул Болота Печали, блуждая с тех пор по скалистой пустыне, в которой не было ничего живого. То немногое, что ещё оставалось от провианта, утонуло в черной воде вместе с Артаксом. Тщетно шарил Атрейо между камнями, надеясь отыскать хоть какой-нибудь корешок: здесь ничего не росло — даже мох и лишайник.

Сперва он обрадовался, когда почувствовал под ногами твердую почву, но вскоре ему пришлось признаться себе, что его положение стало ещё хуже. Он заблудился. Он никак не мог узнать сторону света, в которую движется, ведь повсюду были одинаковые сумерки, не позволявшие определить направление. Холодный ветер непрестанно обдувал крутые утёсы, громоздившиеся вокруг.

Он карабкался по горным хребтам и по гребням скал, поднимался вверх и снова спускался вниз, но ни разу его взору не открывалось ничего кроме далеких гор, за которыми вновь лежали горные цепи — и так до самого горизонта со всех сторон. И ничего живого: ни жучка, ни муравья, ни даже коршуна, который обычно терпеливо следует за потерявшимся путником, пока тот не рухнет на землю.

Сомнений больше не было: он заблудился в краю Мертвых Гор. Лишь немногие бывали здесь, и едва ли кто-нибудь выбирался отсюда живым. Но предания народа Атрейо рассказывали об этих горах. Он вспомнил строфу из одной старинной песни:

Впрочем, даже если бы Атрейо знал, куда надо идти, чтобы вернуться, это было уже невозможно. Он продвинулся слишком далеко. И теперь он мог идти только вперед. Если бы дело касалось только его одного, он, может быть, просто остался бы в какой-нибудь пещере и ждал там своего смертного часа, как поступали обычно в таких случаях охотники его племени. Но он был на Великом Поиске, речь шла о жизни Девочки Императрицы и о всей Фантазии. Атрейо не имел права сдаваться.

Так брел он всё дальше и дальше, то в гору, то с горы, иногда понимая, что уже долгое время идет словно спящий, а дух его пребывает в других краях и неохотно возвращается назад.

Бастиан вздрогнул. Часы на башне пробили час. Занятия в школе окончились.

Бастиан прислушался к шуму и крику детей, устремившихся из классов по коридору. На лестнице послышалось топотание множества ног. Потом ещё недолго с улицы доносились отдельные крики. И вдруг в школе наступила тишина.

Эта тишина накрыла Бастиана, словно тяжелое глухое одеяло, угрожая его задушить. С этого момента он будет один-одинешенек в большом школьном здании — весь день, следующую ночь, неизвестно как долго. Положение становилось серьезным.

Остальные сейчас пойдут по домам обедать. Бастиан тоже проголодался и замерз, несмотря на то, что был укутан в солдатские одеяла. Он вдруг потерял всякое мужество, и теперь его собственный план казался ему бессмысленным и безумным. Он захотел домой, немедленно, прямо сейчас! Сейчас самое время. До сих пор отец не мог ещё ничего заметить. Бастиану не пришлось бы даже говорить о том, что он прогулял школу. Конечно, всё равно это когда-нибудь обнаружится, но лишь спустя некоторое время. А как быть с украденной книгой? Да, в этом рано или поздно ему придется сознаться. В конце концов, отец смирится и с этим, как смирился он со всеми разочарованиями, которые приносил ему Бастиан. Не было оснований бояться отца. Скорее всего, он, ни слова не говоря, отправится к господину Кореандеру и всё уладит.

Бастиан схватил было книгу в медно-красном переплете, чтобы сунуть её в портфель, но потом остановился.

— Нет, — сказал он вдруг в тишину чердака. — Атрейо не сдался бы так быстро только из-за того, что стало трудно. Я должен довести до конца то, что начал. Я зашел слишком далеко, чтобы теперь возвращаться обратно, и могу идти только вперед, что бы ни случилось.

Он чувствовал себя очень одиноким, но в этом чувстве было что-то похожее на гордость — гордость за то, что ему удалось остаться сильным и не поддаться искушению. Пусть совсем немного, но в чём-то он всё же был похож на Атрейо!

Настал момент, когда Атрейо просто не смог идти дальше. Перед ним зияла Глубокая Пропасть.

Ужас от того, что он увидел, невозможно описать словами. Край Мертвых Гор пересекала расщелина шириной почти в полмили. А глубину даже определить было нельзя.

Атрейо лег на край уступа и стал глядеть вниз, в темноту, простиравшуюся, казалось, до самого центра земли. Он дотянулся до камня величиной с человеческую голову и бросил его как можно дальше.

Камень всё падал, и падал, и падал, пока его не поглотила тьма. Атрейо прислушался, но, сколько ни ждал, так и не смог уловить звука удара камня о дно ущелья.

И тогда он сделал единственное, что ему оставалось: он пошел вдоль края Глубокой Пропасти, каждое мгновение готовясь встретить тот «Ужаснейший Страх», о котором пелось в старинной песне. Он не знал, что это за создание, знал только, что зовут его Играмуль.

Глубокая Пропасть изломанной линией пересекала скалистую пустыню, и, конечно, никакой дороги на её краю не было: тут тоже возвышались нагромождения валунов, на которые Атрейо приходилось взбираться, и порой они угрожающе шатались; он с трудом обходил огромные глыбы, попадавшиеся на пути, спускался по осыпям щебня, которые сползали в ущелье. Несколько раз он оказывался всего лишь на расстоянии ступни от края пропасти.

Знай Атрейо, что его преследователь идет по пятам, приближаясь с каждым часом, он, может, и совершил бы какой-нибудь безрассудный поступок, который дорого обошелся бы ему на трудном пути. Ведь это было то самое существо из тьмы, которое гналось за ним с самого начала Поиска. Между тем его фигура настолько сгустилась, что стали четко видны очертания. Это был волк, черный, как смоль, и величиной с быка. Постоянно принюхиваясь, он трусил по следу Атрейо в скалистой пустыне Мертвых Гор. Язык свисал из его пасти, он ощерился, так что показалась ужасающая челюсть. Звериное чутье говорило ему, что всего лишь несколько миль отделяет его от жертвы. И расстояние неумолимо сокращалось.

Но Атрейо не догадывался о преследовании и осторожно и не спеша выбирал путь.

Он полз по узкой пещере, которая, словно изогнутая труба, проходила сквозь скалистый массив, когда до него вдруг донесся гул. Происхождение его Атрейо не мог себе объяснить, потому что гул этот не походил ни на один звук, какой когда-либо ему доводилось слышать. Это был грохот, рёв и звон, и одновременно Атрейо чувствовал, как сотрясается вся скала, внутри которой он сейчас находился, и слышал, как снаружи с грохотом катились каменные глыбы. Атрейо немного переждал, чтобы это землетрясение или что-то ещё утихло, полез дальше, дополз до выхода и осторожно высунул голову наружу.

И вот что он увидел: над мраком Глубокой Пропасти, от одного края до другого, была натянута чудовищных размеров паутина. А в её клейких, толщиной с канат, нитях метался большой белый Дракон Счастья. Он бил вокруг себя хвостом и лапами — и только ещё безнадежнее запутывался.

Драконы Счастья относятся к редчайшим животным в Фантазии. Они нисколько не похожи на обыкновенных драконов, которые, подобно омерзительным гигантским змеям, живут в глубоких пещерах, распространяют вокруг себя смрад и стерегут какое-нибудь подлинное или мнимое сокровище. У таких порождений хаоса обычно мрачный и злобный нрав. Они могут неуклюже и шумно подниматься в воздух на своих перепончатых, как у летучих мышей, крыльях и извергать дым и пламя.

Драконы Счастья, напротив, творения воздуха и тепла, дети безудержной радости, и, хотя тела их огромны, они легки, как летние облака. Поэтому они не нуждаются в крыльях для полета. Они плавают в небесах, как рыбы в воде. И с земли кажутся далекими зарницами. Самое удивительное — это их пение. Голоса их звучат, как благовест большого колокола, а тихая речь словно далекий колокольный звон. Кому довелось хоть раз услышать их пение, тот не забудет этого до конца своих дней и расскажет своим внукам.

Но тому Дракону Счастья, которого увидел Атрейо, сейчас было решительно не до песен. Его длинное гибкое тело в перламутровой чешуе, сверкающей белым и розовым светом, скрученное и спутанное, повисло в гигантской паутине. Длинные усы на морде Дракона, его роскошная грива и бахрома на хвосте и лапах запутались в клейких канатах, так что он уже почти не мог пошевелиться. Только большие глаза на его львиной главе сверкали рубиновым светом и говорили о том, что он ещё жив.

Из многочисленных ран на теле этого великолепного животного струилась кровь: на него всё с новой силой и быстротой молнии налетало что-то огромное, подобное темной туче, которая непрерывно меняла форму. В скором времени она приняла вид громадного паука с длинными ногами, сотней горящих глаз и жирным телом, покрытым зарослями черной свалявшейся шерсти, потом она превратилась в одну громадную руку с большим когтем, пытавшуюся расплющить Дракона, а в следующий миг стала гигантским черным скорпионом, разящим свою несчастную жертву ядовитым жалом.

Бой между этими двумя могучими существами внушал ужас. Дракон всё ещё защищался, изрыгая голубое пламя, опаляющее щетину тучеподобного создания. Дым клубился и просачивался сквозь щели скал. Атрейо задыхался от вони. Дракону даже удалось откусить одну из паучьих ног противника. Но эта откушенная нога не упала в глубину бездны, а, полетав в воздухе, вернулась на прежнее место и вновь соединилась с темным облаком. И это повторялось всякий раз, когда Дракону удавалось вцепиться зубами в одну из конечностей паука. Казалось, Дракон кусал пустоту.

Только теперь Атрейо впервые заметил: эта устрашающая тварь вовсе не была единым существом, а состояла из бесчисленных крошечных насекомых голубовато-стального цвета, жужжащих, как разъяренные шершни. Их густой рой образовывал всё новые фигуры.

Это была Играмуль, и теперь Атрейо знал, почему её называют Множеством.

Атрейо выскочил из своего укрытия, схватил рукой Драгоценность, висящую на груди, и крикнул изо всех сил:

— Стой! Именем Девочки Императрицы! Стой!

Но его голос потерялся в реве и пыхтении борющихся созданий. Он и сам его едва услышал.

Не раздумывая, Атрейо побежал по липким нитям паутины прямо к месту битвы.

Паутина раскачивалась у него под ногами. Он потерял равновесие, провалился между канатами и повис на одних руках над темной бездной, потом снова подтянулся вверх, прилип, с трудом оторвался и поспешил дальше.

Играмуль вдруг почувствовала, что к ней кто-то приближается. Она молниеносно обернулась, и взгляд её был ужасен: теперь она стала гигантским лицом голубовато-стального цвета с единственным глазом над переносицей, с невообразимой злобой глядящим на Атрейо своим кошачьим зрачком.

Бастиан тихо вскрикнул от испуга.

Испуганный крик эхом прокатился по ущелью туда и обратно. Играмуль зыркнула налево и направо, проверяя, нет ли там ещё пришельцев, — ведь застывший перед ней от ужаса мальчик не мог издать такого крика. Но там никого не было.

«Неужели они слышали мой крик? — подумал Бастиан, глубоко взволнованный. — Но такого же просто не может быть».

И тут Атрейо услышал голос Играмуль. Он был очень высоким и слегка хрипловатым и решительно не подходил к её гигантскому лицу. К тому же она говорила, не открывая рта. Это было жужжание несметного роя шершней, которое формировало слова.

— Двуногое! — услышал Атрейо. — После такой долгой, долгой голодухи сразу два лакомых кусочка! Какой счастливый день для Играмуль!

Атрейо пришлось собрать все свои силы. Он показал «Блеск» единственному глазу чудовища и спросил:

— Вы знаете этот Знак?

— Поближе, двуногое! — прогудел многоголосый хор. — Играмуль плохо видит.

Атрейо сделал шаг навстречу лицу. И тут оно открыло рот. Вместо языка у него были бесчисленные извивающиеся щупальца, присоски и клешни.

— Ещё ближе! — жужжал рой.

Атрейо сделал ещё шаг, он стоял теперь так близко от Играмуль, что мог ясно видеть голубовато-стальных шершней, которые дико и беспорядочно крутились. Но при этом ужасное лицо оставалось совершенно неподвижным.

— Меня зовут Атрейо, — сказал мальчик, — и я выполняю поручение Девочки Императрицы.

— Ты пришел некстати, — немного погодя ответило гневное жужжание. — Чего ты хочешь от Играмуль? Ты же видишь, она очень занята.

— Я хочу этого Дракона Счастья, — ответил Атрейо. — Отдай мне его!

— Зачем он тебе, двуногое Атрейо?

— Я потерял свою лошадь в Болотах Печали. Я должен добраться до Южного Оракула, потому что только Уюлала может мне сказать, кто способен дать Девочке Императрице новое имя. Если она его не получит, то умрет, а вместе с ней и вся Фантазия, и вы, Играмуль, по прозвищу Множество, тоже.

— А… — протянуло лицо. — Вот почему в этом месте больше ничего нет?

— Да, — ответил Атрейо. — Выходит, и вы это знаете, Играмуль. Но Южный Оракул находится так далеко отсюда, что мне не хватит всей жизни, чтобы до него добраться. Поэтому я требую у вас этого Дракона Счастья. Если он помчит меня по воздуху, то я, быть может, ещё успею к цели.

Из вихрящегося роя, образующего лицо, послышалось нечто, что можно было принять за многоголосое хихиканье.

— Ошибаешься, двуногое Атрейо. Мы не знаем ничего ни о Южном Оракуле, ни об Уюлале, зато мы знаем, что Дракон никуда уже не сможет тебя доставить. Но даже если б он и был невредим, ваше путешествие длилось бы так долго, что болезнь убила бы тем временем Девочку Императрицу. Ты должен ограничивать Поискпродолжительностью её жизни, а не твоей, двуногое Атрейо.

Взгляд глаза с кошачьим зрачком выдержать было невозможно, и Атрейо опустил голову.

— Это правда, — тихо произнес он.

— Кроме того, — продолжало неподвижное лицо, — в теле Дракона яд Играмуль. Он проживет от силы часик.

— Значит, — пробормотал Атрейо, — надежды больше нет ни для него, ни для меня, ни для вас, Играмуль.

— Ну, — прожужжал голос, — по крайней мере Играмуль ещё раз хорошо покушает. Впрочем, ещё не известно, будет ли это последней трапезой Играмуль. Хоть она и знает ещё одно средство, чтобы вмиг доставить тебя к Южному Оракулу.

Только понравится ли оно тебе, двуногое Атрейо, — вот в чём вопрос.

— О чём вы говорите?

— Это секрет Играмуль. Творения бездны тоже имеют свои секреты, двуногое Атрейо. До сих пор Играмуль никому их не выдавала. И ты также должен поклясться, что никому не откроешь мой секрет. Потому что если его узнают, это повредит Играмуль, ох, очень ей повредит.

— Клянусь. Говори!

Гигантское голубовато-стальное лицо чуть наклонилось и едва слышно прожужжало:

— Ты должен дать Играмуль тебя укусить.

Атрейо испуганно отпрянул.

— Яд Играмуль, — продолжал голос, — убивает за час, но дает власть отравленному перенестись в то место Фантазии, которое он пожелает. Только подумай, если бы это стало известно! От Играмуль улизнула бы вся добыча!

— Один час? — воскликнул Атрейо. — Но что я успею сделать за один-единственный час?

— И всё же, — прожужжал рой, — это больше, чем все часы, которые ты проведешь здесь. Решай!

Атрейо был в замешательстве, борясь с самим собой.

— Вы отпустите Дракона Счастья, если я попрошу вас об этом именем Девочки Императрицы? — спросил он наконец.

— Нет, — ответило лицо. — Ты не имеешь права просить об этом Играмуль, даже если ты носишь АУРИН, «Блеск». Девочка Императрица разрешает нам всем быть такими, какие мы есть. И поэтому Играмуль также преклоняется перед её Знаком. И ты это прекрасно знаешь.

Атрейо по-прежнему стоял с опущенной головой. Всё, что говорила Играмуль, было правдой. Значит, он не может спасти белого Дракона Счастья. Его собственные желания вообще ничего не значат.

Атрейо выпрямился и сказал:

— Сделай то, что ты предложила!

На него молниеносно обрушилось голубовато-стальное облако и плотно обволокло его со всех сторон. Атрейо почувствовал нестерпимую боль в левом плече и подумал: «К Южному Оракулу!» Потом в его глазах потемнело.

Немного погодя волк домчался до этого места, где увидел лишь огромную паутину, и никого вокруг.

След, по которому он шел до сих пор, неожиданно обрывался, и, несмотря на все старания, он не мог его найти снова.

Бастиан прервался. Он чувствовал себя так плохо, словно и в его тело попал яд Играмуль.

— Слава Богу, — сказал он тихо, — что я не в Фантазии. К счастью, таких чудовищ в реальности не существует. Всё это только история.

А может, не только история? Как же получилось, что Играмуль и, вероятно, Атрейо, слышали испуганный крик Бастиана?

Да, от этой книги ему постепенно становилось не по себе.