Беглый в Гаване 2

Глава 22

Дорога обратно прошла молча. Шале встретило открытой дверью, запахом садовой лаванды и тишиной, которую мог нарушить только голос «Друга».

Но пока он молчал.

И каждый из нас размышлял, кто же этот человек — просто богатый коллекционер? Или теневой игрок, почувствовавший запах новой валюты?..

Когда за Коралиной закрылась дверь кухни, а в камине зашипело свежее полено, я мысленно вызвал интерфейс:

«„Друг“, что удалось узнать о втором покупателе? Восточный типаж, тот, что подходил к Вальтеру после торгов.»

Я мельком взглянул на генерала, тот кивнул, и мы вдвоём синхронизировались в слушании.

Ответ пришёл сразу, чётко, без эмоций:

«Субъект идентифицирован: Хасан аль-Карим. Паспорт Катара, прибыл в Швейцарию три дня назад чартерным рейсом из Дохи в Женеву. Остановился в отеле „Dolder Grand“, номер заказан и оплачен офшорной структурой „Sapphire Gulf Holdings“, тесно связанной с инвестиционным фондом при королевской семье эмирата. Основной профиль активности субъекта — приобретение антиквариата, драгоценностей и „нестандартных активов“. За последний год был замечен на аналогичных аукционах в Дубае, Лондоне и Сингапуре. Поддерживает контакт с брокером из Лихтенштейна, специализирующимся на серых сделках. Внешне не связан с разведслужбами, но предположительно действует по поручению старшего брата — члена королевского совета Катара.»

Я вскинул брови. Генерал мысленно выдохнул:

«Золотая дорожка ведёт в пустыню…»

«Есть ли признаки связи с американцами или израильтянами?» — спросил я.

«Нет прямых связей. Однако обнаружена переписка с юридической фирмой, ранее обслуживавшей одну из структур, ассоциированных с разведывательным крылом МОССАД. Уровень риска: средний. Вероятность интереса к „марке“ как к альтернативному активу — высокая, допускаю, что этот визит следствие активности армянского ювелира. Возможен параллельный интерес к технологиям изготовления.»

«Спасибо, — мысленно ответил я. — Поставь его под мягкое наблюдение с контролем всех контактов.»

«Принято. Метка добавлена. Отчёты — в стандартное окно времени.»

Интерфейс исчез, как тень в лесу.

— Ну что, — сказал генерал вслух, потягивая чай. — У нас теперь не просто покупатель, а потенциальный шейх в тенях. С таким шутить нельзя.

— Но и проигнорировать нельзя, — добавил Вальтер. — Если он что-то понял, то уже пошли слухи.

Генерал улыбнулся уголками губ:

— Вот и узнаем, как быстро они долетают из Цюриха в Доху.

Мы уже стояли на пороге, когда я вспомнил кое что важное. Остановился, и повернулся к генералу.

— Есть одна идея, — сказал я и спросил у него, — ваш коммуникатор с собой?

Генерал бросил быстрый взгляд, приподнял бровь.

— Коммуникатор?

Я кивнул.

— Специально обрезанный функционал. Никаких сетей, никакой навигации, ни съёмки, ни передачи данных — только голосовая связь, и только с одним абонентом — вами. Работает как обычный телефон… — усмехнулся я. — Но сигнал будет маскироваться под обычные эфирные помехи. Перехватить сложно, а прослушать — почти невозможно.

Он молча повернулся к Вальтеру и протянул устройство ему.

— Держи. Связаться сможешь в любой момент. Не надо будет искать канал связи со мной. Только — если будет действительно важно. Или если потребуется помощь.

Вальтер аккуратно взял коммуникатор, покрутил в руках. Он был неброским — чёрный пластик, закруглённые края, кнопка активации.

— Спасибо, Тино. Я знаю, как много это значит. И обещаю — пользоваться только по делу.

Генерал хмыкнул, кивая.

Коралина, стоявшая в дверях, молча наблюдала за нами. В её глазах мелькнуло что-то — может, гордость, а может, тревога. Всё-таки швейцарцы — они многое держат внутри.

Мы попрощались без суеты, почти по-швейцарски. Коралина обняла генерала, пожала мне руку с удивительно крепким, но тёплым движением. Вальтер проводил нас до калитки, не задавая лишних вопросов. Коммуникатор он убрал во внутренний карман, будто это был не просто гаджет, а талисман, переданный по доверительной линии.

Тропинка, ведущая в горы, начиналась сразу за виноградником. Легкий ветерок шевелил листья, воздух был чистый, прохладный, внизу блестело озеро. Мы поднимались молча, экономя дыхание. Где-то вдалеке звякали колокольчики коров.

На полпути я бросил взгляд на генерала.

— Доверяете Вальтеру Филипп Иванович?

Он пожал плечами, но голос его был твердым:

— Насколько вообще можно доверять человеку в мире, где никто не доверяет даже себе. Но он — один из немногих, кто доказал свою надёжность делом. К тому же… — он показал пальцем вверх, — «Друг» присматривает за ним. Если что-то пойдет не так — мы узнаем первыми.

На верхней площадке, замаскированной среди сосен, в тени скального выступа, нас ждал атмосферник. Он слабо поблёскивал в лучах солнца, будто от скуки. Я подошёл первым, приложил ладонь к панели, и та открылась, отозвавшись мягким щелчком.

— Загружаемся? — спросил я.

— Пора, — кивнул генерал. — Дела на Кубе не будут ждать.

Когда мы поднялись на борт, я обернулся в последний раз. Внизу, за изгибом склона, виднелась крыша шале. И почему-то показалось, что в окне мелькнула тонкая женская фигура — Кора, наблюдающая, как мы уходим. Или, может быть, просто тень от облака.

Атмосферник мягко закрыл люк, и вскоре мы поднялись над Швейцарией — с новыми задачами, новыми связями и старой привычкой всегда держать в запасе план «Б».

…атмосферник легко перешёл в горизонтальный режим, скользя на стратосферной кромке — будто над миром, где всё ещё действуют старые правила.

Я смотрел в иллюминатор. Внизу мелькали горы, швейцарские деревушки, затем — ровные квадраты французских полей, водяные жилы Роны, серебристая полоска Атлантики. Мы летели обратно. Туда, где нас ждали дела, задания, и… странное, но реальное ощущение дома.

Генерал подал мне кружку с кофе. Древний армейский термос, никакой тебе керамики. Я сделал глоток — и понял, что этот привкус растворимого кофе на Кубе уже стал привычным, как запах морского ветра или духота в старых вентиляторах медпункта.

— Знаешь, Костя… — тихо произнёс генерал, сидя напротив, — когда я только ехал туда, думал: чёрт, ну и забросили меня в дыру. А сейчас… как-то по-другому всё ощущается. Может, потому что мы начали сами строить?

Я кивнул:

— Не место делает человека, а человек — место. А у нас там уже свой фронт работ и сеть, и друзья, и даже…

— И фронт противников, — усмехнулся он.

— И фронт идеалов, — добавил я. — Вспомни, как всё начиналось, а сейчас — своя структура, золото, фонд, операции через океан…

Мы оба замолчали. Атмосферник уже шел на снижение. В иллюминаторе начали появляться знакомые очертания береговой линии — Куба. Зелёная, влажная, родная.

— Возвращаемся в родной бардак, — усмехнулся я. — Где кондиционеры шумят, как дизели, а местные агенты драпают быстрее ветра.

— И где один зубной техник с мозгами, «Другом» и парой дронов может изменить расстановку в геополитике, — хмыкнул генерал.

Я допил кофе. И вдруг понял — это действительно мой дом. Не по паспорту. Не по рождению. А потому что здесь уже начали прорастать корни. И значит — здесь и надо держать оборону.

Атмосферник мягко сел на тайную площадку среди зарослей у старой базы. Открылись люки. Кубинский жар хлынул внутрь, как привет от старого, потного, но надёжного друга.

Генерал кивнул:

— Ну что, боец. По коням?

— По коням, — ответил я. — И вперёд — за геронтологию и швейцарское качество.

Мы спрыгнули на землю. Куба встретила нас запахом табака, влажных листьев и солёного ветра.

Дома!

Каса встретила генерала привычным полумраком и запахом влажной пыли, перемешанным с нотками жареных лепёшек и чего-то мятного — видимо, супруга снова сушила свои чудодейственные травы прямо на террасе.

Первой дверь открыла Жанна Михайловна. Волосы чуть растрёпаны, в руках полотенце, на лице выражение такой облегчённой строгости, что Филипп Иванович едва удержался от улыбки.

— Ну, слава Богу… Вернулся. Целый. И даже в костюме. — Она окинула мужа взглядом с головы до ног. — Надолго?..

— Живее некуда, — отозвался генерал, снимая очки и наклоняясь, чтобы поцеловать её в щёку. — А костюм — это для снобизма. Тут нам и в шортах хорошо!

— Ага… Особенно когда кто-то не появляется двое суток и не удосуживается подать весточку. Не подумал, что жена может волноваться?

Она уже стояла с руками в боках, но тон был не железный, а почти домашний. Взгляд скользнул ко мне.

— Так уж двое… Сутки меня дома не было… Ты же знаешь… Служба…

Жанна закатила глаза, но уже с улыбкой.

Генерал кивнул Жанне:

— Ладно, ругнула — теперь можно и про подарки?

Он передал ей аккуратный свёрток.

— Для тебя, любимая. Швейцарская косметика, которую хвалят все, даже разведчицы Моссада. А это — для кухни. Натуральные пряности. Розмарин, шафран, кое-что из лавки старого аптекаря. Пользуйся — и вспоминай меня не только, когда я на службе пропадаю.

Жанна улыбнулась, уже раскладывая свёртки.

— Ну, хоть что-то хорошее притащил.