Беглый в Гаване 2

Глава 13

Ночь была лунной, но не светлой — швейцарское небо затянуло тонкой дымкой, которая приглушала серебро звёзд. Атмосферник вышел из облаков плавно, почти неслышно, и, пролетев низом вдоль склона, завис у знакомой площадки в паре километров от двух шале.

— Сели, — произнёс генерал, снимая ремни. — Дом правее, у дороги — Фридриха. Левее, чуть вглубь на склоне — Коралины.

Я молча кивнул и активировал «Птичку» — пусть следит за подступами. В сумке за спиной тихо ворочалась медицинская сороконожка. Медробот знал: скоро ему предстоит работа.

Калитка шале открылась легко и без скрипа. Внутри шале горел ночник, пахло лавандой и свежим деревом. Коралина вышла нам навстречу — на ней был мягкий шерстяной халат и домашние тапочки, в глазах совсем немного усталости, но и какой-то ясный свет.

— Constantino, — представил меня генерал. — Тот самый, о котором ты слышала. Не совсем хирург, но исцеляет, как уже убедилась лучше любой клиники.

— Приятно познакомиться, — она подала руку, и я уловил слабую дрожь. — Но Тино уже есть, может быть Коста?

— Принято, но Вам лучше присесть, — мягко предложил я. — И позволить мне осмотреть вас Кора?

Я с женщиной тихо вышли в соседнюю комнату. Там она прилегла на небольшую кушетку и закрыла глаза. «Муха» сделала ей незаметную инъекцию. Я достал из сумки медробота и активировал его.

Медицинская сороконожка развернулась, будто в замедленном танце. Тонкие лапки, щупальца-сканеры, микроманипуляторы. Её движения не пугали, скорее завораживали. За пять минут я знал всё: восстановление шло быстро, но внутренние системы — особенно кровеносная и лимфатическая — требовали поддержки.

«Ввести внутривенно активатор», — приказал я медроботу. — «И начни легкую стимуляцию. Завтра ей станет значительно легче».

Он не возражала. Когда всё было закончено, лицо Коралины словно оживилось — щёки еще более порозовели, складки у глаз разгладились и кожа чуть увлажнились.

Действие введенного «Мухой» препарата закончилось.

— А это… — она коснулась шеи. — Это вы тоже сделали?

— Небольшая доза успокаивающего препарата. Он очень нежный и работает без сбоев.

— Спасибо, — прошептала она.

В этот момент у шале раздался звук мотора — глубокий, ровный, будто швейцарский хор под ритмы старого джаза. В окно было видно, как из машины вышел Вальтер — в костюме, с сигаретой в зубах, с видом человека, который опаздывает только специально. Он пожал руку генералу, который стоял у входа в шале.

— Ну что, моя красавица, — усмехнулся он, входя в комнату. — Я смотрю, ты сегодня прямо как в лучшие годы. — И чуть склонился к жене, заметив румянец:

— Удивительно… даже цвет лица у тебя другой.

— Это всё Коста, — сказала Коралина, — и его… волшебные препараты.

Завтрак сервировали прямо в просторной гостиной. Яички-пашот, свежий хлеб, мягкий сыр, зелень, кофе — крепкий, по-восточному. Все ели молча, наслаждаясь моментом.

Пока генерал отрезал багет, «Друг» передал мне отчёт:

«Цюрих. Активность спецслужб: в пределах нормы. Наземное наблюдение минимальное. Электронная разведка работает на рутинном уровне. Усиления и слежки нет.»

Я откинулся на спинку кресла и пробормотал:

— Ну и Слава Богу…

— Вот именно, — кивнул генерал. — А теперь — к делу…

Ехать решили на машине Вальтера — неприметной, но ухоженной, как швейцарский банкир на пенсии. Генерал сразу сказал:

— Без Фридриха. Чем меньше он знает о наших делах — тем лучше. Никаких ужинов, никаких бесед у камина. Всё — по делу. Что не успеваем до 13−00, делаем в следующий раз.

Переоделись в комнате, где обследовали Кору — без спешки, деловые костюмы на двоих подобрала Коралина: нейтральные, серые, идеально отглаженные, с белыми рубашками и галстуками в тон. На запястьях — умные часы, которые работали в тандеме с нашими нейроинтерфейсами.

Выйдя к машине, Вальтер только усмехнулся, достал ключи и хотел их подкинуть мне:

— Веди Коста. Привыкай к местным дорогам.

— В этот раз мы как успешные бизнесмены, — заметил генерал, поправляя манжету.

— С домом моды «Я Партнёры», — добавил я.

Я с удовольствием устроился за рулём. Салон пах лаком и легким ароматом той же самой сигары, которую сейчас курил генерал, и одновременно на пассажирском сидении уже проверял документы: паспорт Белиза, декларации, доверенности, папка с распечатанными схемами и картами.

По дороге в Цюрих разговор в машине почти не клеился — каждый был в своих мыслях. Я вспоминал, какие мелочи ещё нужно проконтролировать. Генерал молчал, но по его взгляду, устремлённому в окно, было видно — он тоже крутит в голове варианты.

«Друг» периодически выходил на связь:

«Трасса чиста. Три точки контроля проехали без интереса со стороны правохранителей».

Мы въезжали в Цюрих под аккомпанемент швейцарской точности — ровные ряды домов, идеальные газоны, автобусы по расписанию до секунды.

Я откинулся на спинку автокресла и пробормотал:

— Даже трава тут подстрижена с точностью до миллиметра. Всё идеально.

Измайлов поднял бровь:

— Швейцария, Костя. Здесь даже коррупция такая — выверенная до микрона.

— Это до первого шороха, — добавил я.

— Все должно быть тихо, — кивнул генерал. — И вообще, не отвлекаемся от дела.

Вальтер мягко заметил:

— У нас шесть часов. Если не уложимся, то вы поедете через Штайн и по старой дороге. Там меньше шансов быть замеченными.

Генерал кивнул:

— Хорошо. Шесть часов — это как нормальная шахматная партия.

— Тогда я в ней ферзь, — сказал я.

— Ты — конь. Непредсказуемый и прыгающий через головы. А я уж как-нибудь побуду ладьёй.

Я улыбнулся. Машина двигалась по асфальту, будто плыла. Мы были в сердце банковской Европы, с золотом, пачками свеженапечатанных долларов и целым списком дел.

А впереди — Цюрих, где всё решалось не в перестрелках, а в кабинетах с кондиционерами и ковровыми дорожками.

Цюрих. Частный банк. Утро буднего дня.

Машина Вальтера свернула в боковую улочку с тускло-золотистой табличкой на фасаде, где вместо громкого названия — только три буквы, похожие на инициалы. Никакой показной роскоши, только строгая архитектура, аккуратный плющ у стены и камерная тишина.

— Мы на месте, — сказал Вальтер, выключая двигатель. — Всё готово. Регистрирующий юрист фонда уже внутри.

Генерал поправил лацкан пиджака и бросил в мою сторону:

— Напомни, как тебя зовут?

— Хорхе Армандо Суарес, сеньор Густаво Энрике. — ответил я, без запинки.

— Хорошо звучит. Почти как контрабандист из телесериала, — усмехнулся генерал.

В банке нас встретил сухощёкий консультант в сером костюме. Он сразу признал Вальтера, поклонился чуть ниже, чем того требовали манеры, и указал на стеклянную переговорную у него за спиной.

— Господа Суарес и Энрике, добро пожаловать. Документы по вашему запросу готовы. Уведомления в налоговую службу отправлены в момент регистрации. Всё прозрачно.

Переговорная была безупречна: отделка из ореха, толстые стены, телексы с зашифрованным каналом связи, в центре — папка с гравировкой «Fundación Longevidad»(Фонд долголетия).

— «Фонд Долголетие». Как по мне, отличное название, — кивнул генерал, перелистывая страницы. — Всё по уму.

— Я добавил пункты, защищающие активы в случае внезапной смерти учредителей. Также указал возможность делегирования полномочий. От вас требуется подпись и подтверждение первого транша, — уточнил Вальтер.

Я достал футляр, обтянутый тёмной замшей, и открыл его. Внутри — сотня тщательно проверенных, прошедших спектральный анализ, крюгеррандов.

— Чистота сплава — 22 карата, добавление меди 8,33 %, — прокомментировал я, словно это имело значение для юристов. — И плюс сто тысяч долларов… наличными.

Вальтер передал наличные в особом пакете с пломбой, на котором уже стояли две пломбы. Каждый купюрный номер переписан, перепроверен. Всё выглядело так, будто деньги только что сошли с печатного станка… в Миннеаполисе.

Банковский служащий взвесил золото, пересчитал доллары, подписал акт приёма средств.

— Фонд зарегистрирован. Стартовый капитал зафиксирован. Хотите выбрать управляющего?

— Пока что — нет, — ответил генерал. — Временное управление — через доверенность на господина Вальтера Мюллера. Чуть позже мы добавим ещё двоих учредителей.

— Разумеется. Все документы с отложенной регистрацией готовы.

Мы расписывались по очереди. Подписи — такие, какие были заранее отработаны и внесены в базу белизского реестра. Я не почувствовал волнения — скорее, удовлетворение. Всё шло по плану.

— Еще один вопрос господа: наличную валюты вы желаете зачислить на свой расчетный счет или как золотые монеты сдать на хранение в банковскую ячейку?

— На счет! — Ответ генерала прозвучал как удар плеткой.

Когда бумаги были сложены в кожаную папку, а на нашем счету зазеленели цифровые строки, Вальтер тихо сказал:

— Теперь вы — часть швейцарского клубного мира.

— Насчет клуба — сомневаюсь, — сказал я. — А вот мир… он стал чуточку шире.

И тут снова заговорил служащий банка:

— По поручению руководства нашего учреждения, я уполномочен заявить следующее — при наличии неснижаемого остатка в объеме уже внесенной вами суммы, банковские услуги будут бесплатными.

Мы с генералом переглянулись.

— Спасибо за информацию, мы подумаем о вашем предложении…

Перед уходом я задержался у мраморного бюста в холле. Похоже, какой-то старый банкир, вероятно, тот, кто пережил две войны, девальвации, и остался с процентами.

Генерал догнал меня у выхода:

— Всё, Костя. Мы теперь в игре. И играем — всерьёз.