Барон Дубов 11

Глава 21

Растущее зелёное облако под куполом быстро привлекло внимание людей. Послышался шёпот:

— Что это?

— Это туман?

— Нет! Это облако!

После фразы Капитана Очевидность донёсся глухой звук удара и сдавленный стон.

Вообще, зрелище было волшебным. Взрывы на той стороне защитного купола полностью затмили небо и погрузили крепость в дрожащие оранжевые сумерки. На виске князя Джугашвили выступила капелька пота, хотя внешне признаков усталости он не показывал. Маститов как раз закончил вводить его в курс наших дел.

— Полагаю, — пыхнул он трубкой, — я появился… как раз вовремя.

— И да, и нет, — отвечал ему, не сводя глаз с зелёного облака. — Но в этом нет вашей вины. Я рад, что вы пришли в себя, Ваша Светлость. Но совсем не рад, что вы — это вы. Мне тут хватает царевича и дочери османского султана. А теперь ещё и один из Светлейших… Слишком много важных людей сразу вдруг оказалось возле меня. Мне это не нравится.

Джугашвили хмыкнул, выпустив облако дыма.

— Любой другой на вашем месте с радостью убил бы за такую… возможность. Если ми виживем, ваше имя прогремит на всю страну.

— Именно это мне и не нравится, — покачал я головой.

На улице появилось больше людей — все с любопытством смотрели на защищавший нас купол. Казалось, только я пытаюсь придумать, что делать дальше. Купол же вечно не простоит. А такое количество дирижаблей двумя парами наших зениток не одолеть. Если только…

Зелёный дым продолжал валить из труб. Зелёное облако уже коснулось верхнего этажа башни и успело поглотить его, опускаясь всё ниже.

Вдруг из дома, в котором был вход в тоннели, выскочила Агнес в противогазе. Тут же скинула его и глубоко втянула носом воздух, говоря:

— Ура, свежий воздух!

Но через миг её лицо изменилось, будто вместо конфеты ей подсунули головку чеснока. Да, здесь уже тоже начинало пованивать.

— Зараза… — проворчала Агнес, надела противогаз обратно и исчезла в доме.

К нашей группе подошёл Павел. Он явно был весел, и даже вонь не портила ему настроение. Он увидел князя и слегка поклонился ему, приветствуя:

— О, князь Джугашвили! Рад вас видеть! Хороший сегодня день, не правда ли?

Паша сиял, будто кот, объевшийся сметаны.

— Ваше Височество… — учтиво поклонился Светлейший. — Полагаю… ваше положение больше… не является тайной?

От вопроса князя в воздухе повис клуб табачного дыма. Паша в ответ развёл руками, видимо, имея в виду, что в этой крепости — точно нет.

— Рад видеть, что ви наконец… виходите из тени. Больше не придётся… прятаться в библиотеке среди полок… с героическими романами… — спрятал за усами ухмылку князь.

Северов-Годунов смущённо улыбнулся, а щёки его зарделись.

— Как вы, блин, оба его раньше не узнали? — спросил я Пашу и Маститова.

Поручик развёл руками:

— Когда ты его спас, Дубов, ночь стояла. А потом как-то и не приглядывались…

— Ладно-ладно, это сейчас неважно! — замахал руками царевич. — Дубов, у меня есть идея, как разобраться с флотом осман…

Паша подошёл ко мне и тихо, чтобы никто не подслушал, рассказал свой план. Он был прост. Шарахнуть пару метеоритов, которые разметают флотилию.

— Ну? — ожидал он моего ответа. — Может, бахнем?

— Бахнем. Обязательно бахнем, и не раз. И весь мир в труху… — Я оглянулся на огненный вал и зелёное облако. Была у меня идея получше, а Пашины способности понадобятся позже. — Но потом! А пока… поручик, уведите людей в тоннели, пока все газами не потравились. — Люди и правда начали кашлять и слегка задыхаться. Кто мог, магией фильтровали воздух. Я посмотрел на князя. — Ваша Светлость, а насколько хорошо вы владеете своим даром?

Джугашвили вскинул одну бровь и выпустил клуб табачного дыма.

— Неужели Его Благородие барон Дубов хочет… проверить искусность Светлейшего князя?

Его Благородие барон Дубов хотел. Очень хотел.

На борту флагмана османского флота дирижаблей

Спустя час

Солнечный свет заливал капитанский мостик огромного дирижабля. Экипаж сновал туда-сюда, со всех сторон неслись отрывистые команды и доклады на османском языке.

Высокий молодой осман с красивым, но плаксивым лицом сидел в шикарном изысканном кресле на небольшом возвышении. Абдулхамит-Паша, племянник султана, решил не дожидаться подхода основных сил османской армии и сам атаковал эту мелкую крепость. Также он не понимал, зачем его двоюродный брат, Хасан-Паша, главнокомандующий армиями вторжения, вдруг приказал всем войскам собраться у этой мелкой крепости, чтобы уничтожить её.

Это всё равно что всю руку отрубить, чтобы вытащить мелкую занозу. Уж он-то, Абдулхамит-Паша, покажет, как надо обращаться с наглыми русскими свиньями. А потом вернётся к своей любимой части, что есть в любой войне. Грабежи, разбои, похищение привлекательных женщин врагов. И плевать, чьи они там матери или жёны. Османам можно всё, а их западные союзники даже поощряют это.

Надо только крепость эту разрушить. Поэтому Абдулхамит и навалился всем флотом. Орудий у него достаточно, чтобы весь берег этой сраной бухты обрушить в воду.

И плевать, что там, возможно, находится в плену дочь султана Айлин, его двоюродная сестра. Она ему никогда не нравилась. Вечно строила из себя самую добрую и хорошую из них. А если у Айлин хватило ума попасть в плен, то это уже её проблемы.

— Господин! — позвал его один из офицеров. — Мы не фиксируем ни одного попадания!

— До сих пор⁈ — мгновенно вскипел молодой адмирал. За иллюминатором под его флагманским дирижаблем простиралось целое море из сотен боевых судов. И все они стреляли по крепости. — Прикажите прекратить огонь!

Через несколько минут команда обошла все дирижабли, и пушки замолчали. Дым рассеялся, и показалась крепость. Целая, даже ни одного дома не было разрушено. Лишь странная зелёная дымка покрывала всё внутри купола. И лес вокруг потрепало, а с востока сквозь него пролегла вспаханная снарядами просека. Её специально сделали, чтобы пехота смогла пройти к стенам крепости. На всякий случай. Но крепость…

Абдулхамит использовал магическое зрение и зарычал от злости. Жалкий аул накрыло жёлтым куполом, который продержался целый час обстрела. Осман пригляделся и заметил, что тот покрыт трещинами. Это вызвало у него довольную улыбку.

— Пусть дирижабли расступятся в стороны. Снижаемся, я хочу лично нанести последний удар! Заряжайте Нурбану!

Нурбаной звали огромную пушку, помещённую на нижний уровень гондолы. Один снаряд для неё стоил, как небольшое баронство. Дирижабли расступились, флагман адмирала снизился, а внизу открылся длинный люк, и из него начал опускаться ствол орудия. Он был настолько велик, что прямо указывал на комплексы его создателя. А пушку спроектировал лично Абдулхамит-Паша и очень этим гордился.

Вскоре Нурбану зарядили.

— Огонь! — выпалил адмирал.

Весь дирижабль вздрогнул, десятки двигателей огромной машины пришли в неистовство, пытаясь удержать махину на месте. Огненный шар устремился к куполу и врезался в него. Купол вновь устоял, хоть и трещин стало сильно больше.

Абдулхамит вскочил с кресла и завопил, топая ногой:

— Ещё! Ещё!

Пушка выстрелила ещё раз, породив ужасный грохот. Затем пророкотал взрыв чудовищной силы, а за ним пришёл мощный порыв ветра.

Вдруг из трещин повалил зелёный дым. Плотное облако мгновенно выросло над куполом и устремилось к флагманскому дирижаблю.

— Химическое оружие! — завопил кто-то. — Они применили химическое оружие!

— Пф! — фыркнул осман. — Паникёры… Жалкая попытка!

Абдулхамит вышел на небольшую площадку, что выходила за пределы гондолы сбоку от капитанского мостика. Это было что-то вроде выступа для приёма груза или просто для обзора. Адмирал встал на неё и взглянул на зелёное облако, быстро поднимавшееся в его направлении.

Вдруг он вскинул руки, и вокруг него завихрился воздух. В следующий миг воздушный кулак ударил по облаку и рассеял его. Но произошло не совсем то, чего ожидал осман. Облако не исчезло, а лишь расползлось в стороны, проникая в другие дирижабли, что дрейфовали уровнем ниже.

— О нет… что я наделал? — прошептал Абдулхамит, резко бледнея.

Зелёный дым окутал несколько дирижаблей. Плотный, почти осязаемый, он проникал в вентиляционные отверстия судов. Адмирал не видел, как страшно кашляли экипажи этих судов. Многие из них умирали. Спасались лишь те, кто умел пользоваться маной или обладал защитными артефактами. Ядовитый дым не щадил никого. Стоило вдохнуть его, как у человека тут же начиналась рвота и неудержимый понос.

Некоторые дирижабли начали сходить с курса и сталкиваться друг с другом. Баллоны лопались и взрывались. Ядовитый дым тоже вспыхнул, быстро поджигая остальные суда в зоне поражения.

— Отступаем! — орал адмирал. — Отступаем!

В суматохе, толкаясь и вспыхивая, дирижабли пытались набрать высоту и отступить. Ядовитый дым выгорел, но вдруг купол над крепостью пропал, и вверх поползло новое облако.

— Грёбаные русские! — плакал навзрыд Абдулхамит, глядя, как погибает его воздушный флот.

— Я отомщу… Страшно отомщу! — потрясал он кулаком на запад, когда его флот всё же отступил.

Плотный строй сыграл злую шутку с флотом османов. Они потеряли около тридцати процентов судов, ещё двадцать имели повреждения разной степени. Половина из них вернётся в строй только после долгого ремонта. Но Абдулхамит ещё вернётся. Просто в этот раз он дождётся основного войска. И тогда… Русским не устоять. Ведь путь до их крепости они всё же проложили.

Туннели под крепостью-аулом

Николай

Земля ещё какое-то время содрогалась от падающих рядом с крепостью дирижаблей. Каждое столкновение порождало волну, которая разбегалась по земной тверди и осыпала наши головы пылью. Тоннели выдержали, купол тоже.

Страдал только лес, и я это чувствовал. Судя по лицу дриады, она тоже.

— Тише, родимый, тише, надо потерпеть, надо чуть-чуть потерпеть, — шептал я, каждой клеткой тела ощущая его боль.

Дело в том, что османы выжгли полосу шириной в несколько сотен метров, чтобы потом по ней прошла пехота и техника. До самых стен нашей крепости. Хотел бы я защитным куполом и лес накрыть, но на такое сил и у десяти Светлейших не хватит.

Долбанные османы. Они у меня за всё ответят.

Впрочем, уже сейчас ответили. Газовая атака удалась на славу. Часть флота османов упала на лес, где он с радостью пожрал тела погибших. Людоедский какой-то лес опять получился. Но османы сами виноваты.

Маша подошла ко мне и положила руку на плечо:

— Я помогу ему восстановиться, — шепнула она.

Мы находились в одном из помещений под землёй. Третий или четвёртый уровень тоннелей. Это был вытянутый зал со столами и стульями. Столовая, проще говоря. Большая часть женщин, детей и стариков спрятались здесь же. Глядя на моё хмурое лицо, хмурились и они. А я ничего не мог с этим поделать. Я с таким лицом родился.

— Не нужно, — ответил дриаде. — Не сейчас. Османы проделали просеку для наступления, так сделаем эту просеку их могилой.

Дриада удивлённо воззрилась на меня, а потом улыбнулась и кивнула.

— Предоставьте это мне, барон, — игриво сказала она, потом наклонилась ко мне, сидящему сразу на двух стульях. — Если бы ты был дриадом, то я бы с удовольствием родила от тебя кучу маленьких дриадят.

Я аж вздрогнул от такого предложения.

— У тебя же уже есть один!

— Но он не от тебя… Это моё старое дитя, которое пробудилось из-за… тебя. Кстати, с ним всё хорошо: разрастается, скоро вокруг него вырастет много хорошего винограда. Точнее, уже растёт, но площадь быстро увеличивается. А твой виноградарь… как его… Валико? — Я кивнул ей в ответ. — Хорошо ухаживает и подсаживает к винограду редкие растения. Так что ещё от пары дриадят я бы не отказалась, — вновь замурлыкала дриада, приобнимая меня за шею.

Вместо ответа я поцеловал её, лишь бы она прекратила говорить о детях.

— Всё! — внезапно выдохнул князь Джугашвили и опустился на пол. До этого он парил в воздухе с закрытыми глазами. — Не могу больше.

Вместе с Маститовым и Сергеем Михайловичем мы положили князя на носилки.

— А может, бахнуть всё-таки? — суетился Паша.

— Потом, потом, — отмахнулся я от него.

Бахнуть действительно придётся, и скорее, чем казалось.

Светлейшего князя отнесли на уровень ниже, в лазарет, где целитель влил в него немного своей силы, после чего Джугашвили, покрытый мелкой испариной, переместился в полусидячее положение и раскурил трубку.

— Да, Ваше Благородие… Давненько мне не приходилось витворять такое. Бил би я… моложе, то ещё би несколько часов мог… продержаться. Благодарю за возможность… отомстить османам за плен.

Он попытался рассмеяться, но закашлялся из-за дыма. А всё потому, что курить вредно.

— Не сочтите за дерзость, Ваша Светлость, — начал Сергей Михайлович, теребя рукой рукоять меча в ножнах, — но как вы попали в плен?

— Предатель… В моих рядах нашёлся… неблагонадёжний элемент. Османи смогли окружить нас. При попытке вийти из окружения я прикривал отход моей дружини. А предатель… остался со мной. Накинул на меня ошейник, блокирующий… дар. Предателя я… лично расстрелял. Но уходить уже било поздно. Так я и оказался в плену.

До самого вечера мы разгребали последствия атаки дирижаблей. Причём в прямом смысле. Несколько домов пострадали, поэтому некоторые выходы из подземных тоннелей засыпало, вот их и разгребали.

Аристократы с природными Инсектами и Маша отправились в лес, чтобы помочь тому восстановиться и подготовить ловушки на просеке. Османов ждёт много сюрпризов, когда они сунутся сюда. А они обязательно сунутся. Я на это очень рассчитываю.

— Почему ты по-прежнему не даёшь мне возможность проявить себя? — спрашивал меня Паша, когда мы сделали паузу, чтобы поужинать.

Кухня сегодня расстаралась. Люди чувствовали, что освобождение уже близко, поэтому количество блюд было больше, чем обычно. И все они были питательными и вкусным.

Мы сидели на большом обломке стены, торчащем из земли. Девушки и Верещагин тоже присутствовали здесь и ужинали, весело переговариваясь. Только рыжая графиня выглядела так, будто её в стиральную машину засунули на несколько часов: бледная и измождённая.

На мой вопросительный взгляд она ответила:

— Всё в порядке, просто… нехорошо с утра.

Странно… Мне с утра было очень даже хорошо — не без её участия. Ну да ладно, не хочет говорить — пусть не говорит.

— Так почему? — вернул моё внимание к себе царевич.

— Потому что ещё не время, — в десятый раз повторил я. — Ты — козырь. Османы о тебе не знают, иначе могли бы подготовиться. Плохо, что князь Джугашвили себя выдал. Его тоже мы могли использовать в решающий момент… Но, не выдай он себя, погибли бы люди.

Павел недовольно надулся, став похожим на одну ядовитую морскую рыбу, которая раздувалась при признаках опасности. Но быстро отошёл.

К ночи пришли в себя солдаты, которым мы ставили протезы. Едва узнав об этом, мы с Агнес и вернувшейся дриадой поспешили вниз, в комнату, где они находились всё это время.

— О боже… — простонал мужчина-аристократ и схватился за голову металлической рукой. — Как же болит голова… — Через миг до него дошло, что он трёт лоб новой рукой и удивлённо уставился на неё новым глазом. Тот был похож на драгоценный кристалл, заключённый в странную оправу из бронзовых и стальных вставок. Кристалл слабо светился. — Как… странно. Я вижу! Иначе… И чувствую! Это… потрясающе!

Остальные, кто получил новые конечности, тоже начали приходить в себя. Они крутили их и удивлённо рассматривали, охая и ахая от восхищения.

— Не бог весть что… — смущалась Агнес, помогая им освоиться. — Это прототипы. Если всё пройдёт хорошо, то потом будем выпускать нормальные протезы на постоянной основе! У нас фабрика в Пятигорске…

На первый взгляд всё было нормально. Некоторые бойцы, быстро освоившись, уже рвались в бой. Магическим зрением я видел, что их сила возросла, а во многих начали пробуждаться способности. Только их надо ещё суметь призвать. Но думаю, в бою это случится быстро. А бой будет скоро. Очень скоро.

Мужчина-аристократ и брюнетка подошли к нам. Женщина спокойно шла на своих двоих, слегка покачиваясь и улыбаясь.

— Я ещё раз прошу прощения, госпожа дриада. — Он низко поклонился и поцеловал руку Маши. — Если бы я знал… Я ваш должник. Если вам что-то понадобится, Мария, или вам, господин Дубов, род Озейкиных к вашим услугам!

— Как и мой род, — улыбнулась девушка, присев в реверансе. Затем они ушли, а девушка шепнула, проходя мимо меня: — Как и мой рот.

Я аж поперхнулся от такого беззастенчивого предложения.

— Эх… А мне никто род не предлагает, — грустно сказала Агнес, подойдя к нам. — Что поделать, я же гоблин…

— Зато ты на них состояние сколотишь, — утешил я зелёную мелочь.

— И то верно! — сразу воспрянула она.

Следующие сутки пролетели незаметно. Вся крепость готовилась к последней осаде. В воздухе витало предгрозовое затишье, на горизонте виднелись тучи, а перед ними иногда сновали вражеские дирижабли. Все понимали, что осада может кончиться только двумя путями: либо все османы погибнут, либо мы победим.

И да, я не ошибся. Других вариантов мой план не предусматривал.