Барон Дубов 11

Глава 16

Санкт-Петербург, Зимний дворец

Примерно в это же время

Тяжелая поступь князя Онежского гулким эхом разносилась по коридорам дворца. Он был зол после последних новостей. Так зол, что поспешил в резиденцию государя прямо с поля боя. На чёрной, воронёной броне виднелись пятна засохшей крови и блестели царапины от вражеского оружия: пуль и ятаганов. Князь Онежский Владимир Владиславович никогда не упускал возможности лично принять участие в сражении. За это он был любим и почитаем своей дружиной.

Князь шёл к Императору, а за ним спешила небольшая часть его верных воинов. Они также были одеты в чёрную броню со шлемами, в которые была встроена система подачи воздуха: его небольшой запас хранился в спрятанных на спине баллонах. А ещё под бронёй был меховой подклад, который торчал там, где она сгибалась. Где шёл князь, стены дворца покрывались инеем.

Вдруг дорогу Онежскому преградил отряд элитных гвардейцев Императора в первоклассной белоснежной броне. От них шло сильное магическое излучение. Гвардейцы и сами по себе были сильными воинами, так как они выходцы из дворянских родов, но и артефактная броня усиливала их магический фон.

Впереди отряда из дюжины гвардейцев стоял бледный и высокий человек с мешками под глазами. Лёгкая броня не стесняла его движений, а на поясе висела рапира с красивой рукоятью тончайшей работы.

— С дороги, Иннокентий! — рявкнул Онежский, взмахнув рукой. — Я желаю видеть Императора. Немедля!

Иннокентий, который был одним из ближайших помощников Императора Александра Восьмого, а также гувернером царевичей до их совершеннолетия, ответил кроткой улыбкой и выставил вперёд руку. Князь Онежский вдруг врезался в невидимую стену. Там, где он остановился, заклубился морозный туман, а воздух начал тихо потрескивать.

— Сперва, Ваша Светлость, — тихо заговорил Иннокентий, — отриньте свои эмоции.

— Слуга, ты смеешь перечить мне⁈ — взревел Онежский, синие глаза которого опасно сверкнули.

Он врезал по невидимой стене. Воздух пошёл волнами в том месте, но барьер остался на месте.

Улыбка Иннокентия из кроткой и просящей стала угрожающей.

— Я смею напомнить вам, Ваша Светлость, что недавно Империя уже пережила попытку переворота. Вы хотите устроить ещё одну? В таком случае, вспомните, что случилось с вашим предшественником.

Князь слегка успокоился и задышал ровнее.

— Император готов поговорить с вами, но, как глава его охраны, прошу, оставьте здесь ваших людей и оружие.

— Хорошо, — выдохнул Онежский и кивнул своим людям.

Морозный туман рассеялся, стены, покрытые льдом, начали стремительно оттаивать. Следом исчез барьер, и князь прошествовал сквозь строй расступившихся по команде гвардейцев.

Император находился в просторном кабинете с тремя своими сыновьями из четырёх. Увидев вошедшего князя, он скомандовал царевичам:

— Оставьте нас ненадолго.

Когда Ярослав, Владислав и Алексей прошли мимо князя, поприветствовав его, и за ними захлопнулась дверь, Онежский пошёл в атаку.

— Государь, я знаю, что у вас на столе лежит донесение полковника Дрёмина, — заговорил он, подойдя к широкому письменному столу. В кресло не сел, а упёрся руками в столешницу. — На военных сборах в Пятигорской академии случилось «чэпэ»: взвод Дубова внезапно исчез и объявился с тылу осман! Скажите, что это не так.

Император холодно взглянул на Онежского.

— Вы говорите об этом донесении? — махнул он в воздухе бумажкой. — Да, это правда, что отряд Дубова во главе с бароном Маститовым и ещё несколькими учителями неведомым образом оказался в османском тылу. Чего вы хотите, Ваша Светлость?

— Чего я хочу? — оскалился князь Онежский. — Как и любой отец, я хочу спасти свою дочь. Я знаю, что она там, рядом с Дубовым! Мы и так слишком давно отступаем. Пора утопить врага в его же крови!

В кабинете начало стремительно холодать. С другой стороны стола поднялся из своего кресла Император, и с его стороны пополз такой жар, что начал пузыриться лак на дереве.

— Не забывайтесь, князь! — грохотал голос государя. — Вы находитесь во дворце Императора! И вы далеко не единственный отец, чьё дитя оказалось в руках осман. Вам не хуже меня известно, что между нами и Дубовым с Маститовым стоит вся армия Османской Империи! И если мы сейчас пойдём в атаку, чтобы спасти их, то скольких людей потеряем? Британцы только и ждут, чтобы мы дали слабину. Стоит нам ослабить другие направления, они, как коршуны, бросятся в атаку. И тогда мы потеряем не только наших детей, но и всю Империю с её гражданами. Хотите рискнуть, Ваша Светлость? Хотите поставить всё на карту, а потом разгребать последствия?

Пыл Онежского угас, он выпрямился и провёл руками по броне, пальцами ощутив каждую выщерблинку.

— Прошу прощения, государь, я… потерял голову, но… правильно ли я услышал? Вы сказали «наши дети»? Выходит, слухи о четвёртом царевиче правда? Я слишком давно на фронте, мог пропустить последние… новости.

Император будто не услышал вопроса и сел обратно в кресло.

— Наша задача сейчас — вымотать противника, выбить как можно больше его живой силы. Как только представится возможность, мы атакуем. Если османы не захотят заключить мирный договор после этого, мы сотрём их Империю в порошок. Как дела в Чёрном море?

Князь Онежский понял, что разговаривать о «детях» Император более не намерен. Это желание было ему понятно. Чем меньше людей знает, что царевич или дочь одного из Светлейших прямо под носом у осман, тем лучше. Он терпеливо доложил обстановку, так же упомянув, что от ещё одного Светлейшего, князя Грузии Джугашвили, нет вестей после последней битвы.

— Ясно, — устало вздохнул Император. Он уже двое суток не спал. — Я пришлю на замену того, кто возглавит сухопутные войска. Продолжайте удерживать морские рубежи, князь, они для нас очень важны.

— Да, государь.

— И не беспокойтесь о вашей дочери. Она же рядом с Дубовым, — хмыкнул Император, а Онежский недовольно поджал губы. — Ступайте, князь.

Когда Онежский покинул кабинет, через пару мгновений дверь снова открылась и вошёл цесаревич Алексей. Губы его были поджаты, а лоб пересекали морщины.

— Я думаю, князь прав, отец, — заговорил он сразу. — Мы слишком долго рассусоливаем с османами. Пошли нас, твоих сыновей, и мы быстро закончим эту дурацкую войну. Да что там, я один способен закончить её! Так же, как разобрался с китайскими мятежниками.

— Да… — кивнул Император, — после того, как ты «разобрался», половина князей Китая остерегаются иметь с нами дела. Политика, сын, — это очень тонкое искусство. Всё равно что лавировать на корабле в туман между острых камней. В ней нет места эмоциям.

— А по-моему, наши враги уже считают нас слабаками. Пора бы наконец показать им нашу силу. Показать, что наша Империя несокрушима!

— Несокрушима… — Государь в задумчивости перебирал бумаги на столе, не видя их содержимого. А его сын тем временем закипал всё больше. — Ты не умеешь справляться с эмоциями, Алексей. Я люблю тебя, но твоя выдержка оставляет желать лучшего. Прежде чем займёшь моё место, ты должен научиться справляться со своими эмоциями. Научиться выжидать, а не бросаться в каждый бой, что тебе подсовывают враги. Отправляйся на фронт и займи место князя Джугашвили. Возглавь оборону. И жди. Если, конечно, всё ещё хочешь стать достойным преемником Императора.

— Можно подумать, у тебя есть другие кандидатуры… — спесиво прошептал цесаревич, но Император его услышал.

— Есть. Возможно, не такие сильные, но для Императора важна не сила, а рассудительность. А ты ею пока не обладаешь. Иди, пока я не надумал отправить тебя сторожить арктические рубежи.

— Да, отец, — поджал губы цесаревич и вышел вон, хотя внутри у него всё клокотало.

Император устало откинулся в кресле и нажал кнопку коммутатора на телефоне:

— Наташа, принеси травяной чай, будь добра. И пусть меня потом два часа не беспокоят.

— Сию минуту, Ваше Величество, — ответила приятным голосом секретарша и помощница государя.

Император знал, что его время на исходе. Саранча у западных границ давила всё сильнее, британцы не прекращали устраивать провокации и высылать надуманные ноты протеста, пытаясь найти повод для вступления в войну, османы бросили против Грузинского княжества все силы. Капкан, раскинутый чьей-то злой рукой, грозил захлопнуться в любой момент. И Император видел лишь один способ выскочить из него, преподав своему сыну последний урок.

Духовное пространство

Несколько часов спустя

Николай

Фу-у-ух! Еле догнал! И какого чёрта этот рыжий так быстро двигается? А, понял. Он почти летит. Долбанные духовные практики.

Я бежал… Чёрт, не знаю, сколько я бежал, но очень долго. И чем ближе находился к туче, тем суше становился воздух. Как будто эта тварь в небе откачивала духовную энергию вокруг себя. Даже ветер поднялся, который дул в её сторону, а чуть позже я увидел, что воздух под тучей закручивается в чёрный вихрь из пыли и грязи. Может, и ещё чего-то. Или кого-то. К счастью, я был ещё далеко, а то и меня легко туда затянет.

В спину и шею Анатолия Борисовича врезались тонкие щупальца, которые тянулись на много километров до самой тучи. То ли с их помощью, то ли сам по себе он перелетал с бархана на бархан лёгкими прыжками. Из песка выскакивали различные твари, пытались его атаковать, но духовный практик сразу ускользал.

Но не от меня. Медленно, но верно я нагонял его. Тело опутывали высохшие листья водорослей, за спиной развевался плащ из шкуры червя.

Врёшь, не уйдёшь!

— А ну, иди сюда! — взревел я, когда нас разделяло всего две дюжины метров и одна ложбина между барханами.

Ногой наступил на хвост скорпионоподобной твари. Вместо двух больших клешней, как у скорпиона, у неё были присоски, а на месте хвоста — рог, стреляющий духовными иглами. В длину с хвостом она была под два метра, а само тело — с метр или чуть меньше.

От моего крика Анатолий Борисович остановился и оглянулся. А я в этот момент как раз схватил тварь за хвост, крутнул над головой и швырнул в предателя.

Да, кстати, щупальца объясняли, почему Анатолий Борисович предал своих. Его контролировал Разум Роя, или как там туча с кучей лиц называлась. А если вспомнить слова Кати Вдовиной, то, с помощью духовного практика, Рой пытался и других захватить. Чёртова Саранча. И здесь смогла до нас добраться.

Ладно, с ней я сражаться ещё не готов, а вот с одним духовным практиком — вполне! Жаль, конечно, что его захватил враг, как и тех дриад… Посмотрим, может, удастся придумать что-нибудь.

Сосопион («сосо» из-за присосок, конечно же, а не по другой какой-то причине) влетел в Анатолия и присосался к нему. А из рога на хвосте полетели духовные иглы. Практик закрылся духовной броней, отбивая иглы, и оторвал от себя присоски скорпиона, после чего разорвал монстра надвое. Всё это заняло у него несколько секунд, которых мне хватило, чтобы преодолеть разделявшее нас расстояние.

— Готовь зубы! — проорал я, замахиваясь в прыжке. Успел увидеть безразличный взгляд мутных глаз и вмазал прямо в челюсть. Кулак, замотанный в листья водорослей, пробил духовную броню и сбросил практика с вершины бархана. Кувыркаясь в песке, он скатился вниз, а щупальца на миг отпустили тело практика.

В ложбине между этим и следующим барханом росли несколько десятков таких же водорослей, плюс что-то вроде верблюжьей колючки, только с чёрными, как эбонит, ягодами. Я прыгнул ногой вперёд и, подняв тучу песка, спустился. Щупальца, попытавшись вновь захватить тело практика, схлестнулись с водорослями.

Анатолий Борисович встал на четвереньки и замотал головой. После поднял её и взглянул на меня. Его глаза прояснились. Оказывается, они были цвета ясного неба.

— Где… где я… — прошептал он, нахмурившись.

Ответить я не успел. Обернувшись, практик увидел, как щупальца сражаются с водорослями. Вдруг его пробрал сильнейший кашель, он прикрыл рот ладонью, а после, когда приступ кончился, отнял её от лица. От пальцев струилась дымка духовной энергии, а сами они были заляпаны красным. Тело практика свела ужасная судорога.

— Слишком поздно… — всхлипнул он, взглянув на меня, а затем его вновь схватили щупальца. — Меня уже не спасти!

Тонкие, упругие лианы освободились от листьев водорослей, обхватили тело практика и вновь вонзились ему в спину и шею. Глаза рыжего помутнели и хладнокровно уставились на меня.

Что его не спасти, я понял, ещё когда Анатолий закашлялся кровью. Использовал эти несколько секунд, чтобы сорвать горсть ягод. На вид они казались несъедобными, но я подумал, что раз они растут на верблюжьей колючке, а её корни уходят глубоко под землю, то ягоды должны быть богаты духовной энергией. Так же как и водоросли.

Но я ошибся. Едва первая ягода лопнула во рту, обдав язык горько-сладким вкусом, как я ощутил просто волну духовной энергии. Настолько мощную, что у меня внутри всё вскипело, а из ушей грозил повалить настоящий пар. Короче, усталость от бега как рукой сняло.

Пока щупальца захватывали контроль над телом практика, я попытался атаковать его духовными иглами. В этот раз они получились куда лучше и сильнее. Похоже, пока я бегал по Духовному пространству и пил водорослевую водичку, мана-каналы неплохо восстанавливались. Жаль только враг успел духовную броню выставить. Она окутала его тело мягким фиолетовым сиянием.

Цвет Саранчи.

— Что ж, придётся тебя всё-таки убить, — покачал я головой.

В ответ он молча отправил в меня сразу сноп игл, выбросив вперёд руку. Я только успел повернуться, чтобы закрыться плащом. Шкура червя выдержала удары, но враг воспользовался моментом и взлетел на вершину следующего бархана.

— Следуй за нами, — донёсся от него потусторонний голос, совсем не похожий на настоящий. — Мы ждём тебя.

Дразнит, сволота! Ну ладно, раз так зовут в гости, я приду!

Уже по заученной схеме вырвал несколько листьев, завязав корни узлом, набрал горсть ягод и бросился в погоню, не жалея духовных сил.

Практик перепрыгивал с бархана на бархана, а я преследовал его. Одной ягоды хватало на десяток прыжков. Мне хватило семи, что догнать гада. В полёте настиг врага и ударом кулака вбил его в песок, тут же приземлившись рядом.

Сразу завязалась схватка. Навыком призывать духовную броню я не обладал, но с её ролью справлялся плащ из шкуры песчаного червя. А свежие листья с лёгкостью пробивали броню практика, будто её и не было. Но в скорости ему не откажешь. Удары сыпались со всех сторон — физические и духовные. Хотя в Духовном пространстве и то, и то — духовные атаки.

Каждый раз, когда я пропускал удар, тело пронзала боль, но мне было плевать. Этот гад меня сюда затащил, он и станет духовным маяком, который меня отсюда вытащит. Пусть даже придётся ему все зубы выбить. Их, кстати, уже поменьше стало.

Вдруг противник сделал хитрый пасс руками, и меня отбросило тугой волной энергии. Анатолий Борисович вновь вспорхнул на бархан и попытался сбежать. Закинув сразу горсть ягод в рот, я прыгнул следом. Теперь мы почти не стояли на месте и дрались прямо в воздухе, сталкиваясь и отлетая друг от друга, как мячики. При каждом столкновении и обмене ударами, в воздухе с жуткими хлопками расходились волны высвобожденной духовной энергии.

Туча тем временем приближалась. Вдруг я заметил в воздухе едва видимые волоски. Эти волоски быстро приближались, становясь всё толще. Неужто за мной? Тогда надо поскорее разделаться с Анатолием!

На очередном прыжке я приземлился на дюну в стороне от Анатолия, а затем тут же прыгнул дальше, наперерез ему. Хлестнул листом водоросли и впечатал его в землю. Песка здесь уже было меньше, показалась твёрдая корка высушенной земли. А ещё рядом оказалась пещера, присыпанная песком так, что сверху её не было видно.

Из пещеры на звук схватки выполз бледный и тощий паук на тонких, острых лапах. Но сразу предпочёл забиться обратно в свою нору, когда я оторвал у него одну из лап. Ничего, у него ещё семь штук в запасе. А у меня теперь есть острое копьё!

Пока я разбирался с пауком, враг опять попытался свалить подальше.

Прыжок, ещё прыжок. Послал вдогонку несколько толстых игл. Они сбили с курса и заставили духовного практика опять кувыркаться по земле. Но щупальца на этот раз его не отпустили. А я уже подлетал к лежащему практику с копьём. В последний момент он увернулся, и копьё пронзило землю.

— Наконец-то, — вдруг заговорил практик, — ты там, где нужно.

Щупальца, летевшие к нам по воздуху от самого Роя, вместо того чтобы атаковать меня, обхватили Анатолия Борисовича, проткнув его тело по рукам и ногам, и подняли в воздух. Он теперь больше походил на тысячелетний труп, утыканный трубками, которые поддерживают его жизнь. Пожалуй, почти так и было.

— Отдай нам её, и мы оставим тебя в живых.

— Кто мы-то? Кто мы? Ты один здесь, на фиг! — проорал я в бешенстве.

Надоело мне за ним бегать. А как выбраться отсюда, не знал.

А потом я понял, почему «мы». Духовное тело практика резко раздулось, покрывшись мышцами, и потрескалось. Из трещин сочилась фиолетовая энергия. Но на этом трансформация не закончилась. Из плеч росли новые головы, а из тела рвались дополнительные ноги и руки. Духовный учитель быстро становился похожим на уродливого индийского бога. И вместе с количеством голов росла мощь этого кадавра. Короче…

— Ну на хер! — выдохнул я, развернулся и попрыгал куда угодно, лишь бы подальше.

Я же не идиот сражаться с этим чудовищем. У него и щупальца запульсировали, накачивая в тело духовную энергию мощными толчками.

Вслед мне донёсся многоголосый смех, а за ним крик:

— Тебе не уйти! Она будет нашей! И ты будешь наш!

Аж кровь стыла в жилах. Нет, я не строил иллюзий, что смогу убежать. Слишком уж силён враг. Не увидел, а скорее ощутил, как с треском земли противник оттолкнулся и прыгнул. С грохотом приземлился где-то у меня за спиной. Ближе, чем был. А я просто продолжал нестись в одну и ту же сторону. В чистом поле у меня нет шансов, но впереди виднелся лес.

Маша рассказывала, что Духовное пространство может меняться, подстраиваясь. Как заводной апельсин, что остался в пространственном кольце. И это свойство я рассчитывал использовать. У меня была целая куча духовной энергии. И я закинул ещё ягод в рот, после чего стал светиться, как фонарь в темноте. И сосредоточился на одном воспоминании.

Не заметил, как влетел в лес. Он был странным. Листья деревьев розовые, земля зелёная, а небо вдруг стало фиолетовым. Духовное пространство вокруг приняло новую форму.

— Тебе это не поможет! — кричал кадавр.

— Да тебе тоже, — пыхтел я, бегая по лесу и обшаривая его глазами.

Вдруг заметил искомое и вылетел на большую поляну.

На поляне расположился лагерь. Горели синие костры, копья и топоры стояли в стойках, а тут и там сновали ходячие курицы-гриль.

— Это он! Это снова он! — прокричала одна из куриц и бросилась к стойке с копьями.

Нет, я так и не понял, как и чем они разговаривают. Голов-то у них не было!

Ходячие и воинственные курицы-гриль были единственным ярким воспоминанием из Духовного пространства. Мы тогда всей толпой выпили мощное зелье у меня в поместье, чтобы спасти отравленного Альфачика. Ну заодно и сильнее стали. А попали в его кошмар, где за нами гонялись вооружённые тушки куриц. Очень сильных куриц! Нас тогда спасла только большая пропасть, которую мы смогли перепрыгнуть, а они — нет. Ну, курица не птица, и как там дальше в поговорке…

Отряд боевых куриц пришёл в движение, а я им улыбался, как старым друзьям. Следом за мной на поляну вылетел многорукий практик. Курицы уже вооружились, а я нырнул обратно в лес, предоставляя им бороться с этой нечистью.

Битва разгорелась жаркая. Мелькали копья и духовные руки, курицы разлетались на куски, но и практику доставалось нехило. Безголовые монстры жили без страха и умирали так же. Численный перевес был на их стороне, поэтому они постепенно зажимали кадавра в клещи.

Выбрав момент, когда все руки практика оказались заняты, я зашёл сзади, подхватив брошенный топор и одним ударом перерубил щупальца, тянувшиеся глубоко в лес. И как раз вовремя: практик сконцентрировал кучу энергии и выпустил веер духовных игл, пронзивших бедных курочек насквозь.

Я не стал ждать, когда орущий от боли монстр сфокусируется на мне, и его самого насадил на своё копьё, как на вертел. Целил в сердце, где у нормального человека переплетаются мана-каналы. В духовном теле потоки энергии, похоже, сходились там же. Практика вдруг стало раздувать ещё сильнее, кожа начала трескаться и раздуваться изнутри, как от сильного жара, а через миг он с оглушительным криком лопнул.

Я думал, что на этом всё. Но оказалось, что взрыв высвободил души пленённых Роем духовных практиков. Они взмыли в воздух, кружась в безумном танце. А одна из душ вдруг ринулась ко мне и врезалась в грудь. Меня обдало такой волной энергии, что я задохнулся.

А потом меня накрыло. Я ощутил чувства этой души. Грусть, что пора уходить, и чувство горячей благодарности ко мне. Это всё, конечно, здорово, но… я же просто не переживу такое количество силы!

— Не-не-не! — быстро замотал я головой и попытался сбежать, когда новая душа устремилась ко мне.

Не успел. Она влетела в спину, уронив меня на землю. От водопада чужих эмоций и духовной энергии моё сознание начало плавиться. Трудно точно описать словами, что я испытывал. Моё тело просто не справлялось с такими потоками силы.

Хотя, стоп… В последние остатки мозга вдруг пришла чудесная мысль. Сам кадавр меня на неё натолкнул. Если одно моё тело не справится с такой силой, то почему бы не разделить поток энергии между другими телами?

Пока ещё мог, обратился к своей сфере души, которая сияла, как тысяча светил, и направил энергию по каналам связи Альфачику, Гоше, Мите, дриаде и… кому-то ещё. Кому-то, кто был рядом и подставил мне своё плечо. Выбора не было. Надеюсь, они выдержат.

Духовная энергия устремилась по нитями связи, чуть не сжигая их. Но мне стало значительно легче. Я встал и обернулся к остальным душам, ожидавшим меня.

— По одному, сукины дети! — проорал я и страшно захохотал в фиолетовое небо.

Следующие несколько часов помню смутно. Калейдоскоп чужих и моих воспоминаний, вихрь эмоций. Души практиков отдавали мне всё, что у них было, чтобы я разделался с тварью, поработившей их, и растворялись в Духовном пространстве.

Может, духовная энергия — это и есть миллионы и миллионы душ? Нет, вряд ли, но исключать такую возможность не стоит.

Когда всё кончилось, я пришёл в себя на земле. Моё тело обрело прежний вид, руки снова покрылись мускулами и даже стали больше. Сама плоть будто обрела большую плотность. Полагаю, как духовный практик я достиг нового уровня. Или даже несколько ступеней перешагнул.

Только одна душа осталась стоять. Сам Анатолий Борисович. Он взмахнул рукой, и в воздухе засияла звезда — маяк, чтобы я мог выбраться. Затем и он влетел мне в грудь, отдавая последнюю энергию. Немного — я лишь слегка качнулся. Большая часть ушла на маяк.

Что ж, пора возвращаться. Надо хоть посмотреть, что там стало с остальными от такого количества силы. Да и со мной тоже…