Баннерет

Глава 25 «Магия крови»

— Командир, — чей-то окрик остановил меня на пороге шатра Вернона, который после сражения превратился в наш маленький полевой госпиталь. Ко мне подбежали два бойца: Ронвальд и Арвель. Их имена я всё-таки запомнил. Как-никак вместе ходили на ночную вылазку.

— Слушаю, — кивнул я.

— Старьёвщика нет в деревне, — доложил Арвель, — Мы перевернули его хату, потом пошли допрашивать. Этого хера никто не видел ещё со вчерашнего вечера.

— Кроме того, похоже в его хижине никто не жил уже очень давно, — добавил Ронвальд, — Судя по толстому слою пыли в комнатах.

— И по вони застарелой мочи из ночного горшка, — добавил Арвель, — Его там не было, как минимум неделю. А может и того больше.

Мда уж. Ну, впрочем, этого и следовало ожидать. Значит, общались мы с обманкой. И продавала нам книжки и амулеты всё та же обманка. Выворотец, находящийся под контролем той твари из подвала. Вот только интересно, с какой целью она продала нам настоящие книги, которые явно усилят наши способности, и, как следствие, сделав нас намного опаснее для неё самой? Могла ведь совершенно спокойно всучить какой-нибудь бесполезный пыльный хлам или просто сказать, что у неё таких книжек не водится. Но нет, дала нам самим выбирать товары. И… внимательно наблюдала за тем, что именно мы возьмём. Да, похоже на то. Видимо, она хотела проверить, действительно ли в Риверграсс прибыли чародеи, или всё-таки мы шарлатаны, за колдунов себя выдающие. Ну хорошо, проверила. Убедилась. А дальше попыталась взять наши мозги под контроль? Или нет? Или это снова был тест? Этакое аккуратное прощупывание пределов наших возможностей. Мда уж. Вопросов, как обычно, больше чем ответов.

— Благодарю за службу, — бросил я, немного помолчал и добавил, — Передайте Болеку, чтоб выплатил вам двойное жалованье за сегодня. Начнёт возмущаться, смело ссылайтесь на меня. На этом всё, можете идти отдыхать.

Бойцы кивнули, повернулись и бодрым шагом направились к шатру нашего интенданта. Старик будет недоволен. Впрочем, он всегда трясётся за каждую копейку, крайне неохотно отдавая деньги из казны отряда. И в чём-то он снова окажется прав. У нас там вечно — шаром покати. Останемся без работы — и через два-три дня людям попросту нечем будет выплачивать жалованье, не говоря уж о том, что на прочие расходы денег тоже нет. Но… Иногда нужно поощрять бойцов за хорошо сделанную работу. Чтобы в следующий раз у них была мотивация стараться.

И, словно бы в подтверждение моих слов перед глазами снова поплыли строчки логов:

Авторитет командира +1 (успешный налёт)Авторитет командира +1 (пресечение мародёрства)Авторитет командира +1 (поощрение солдат)Авторитет командира -1 (речь перед солдатами)Авторитет командира -1 (дипломатические ошибки)Текущий авторитет командира составляет 5 единиц.

Что ж, справедливо. С речью я, очевидно, обосрался. По крайней мере парней она явно не воодушевила. Да и в местной политической ситуации следовало разобраться, прежде чем засунуть голову в задницу ко льву. Впрочем, общий счёт всё равно положительный, так что переживать особо не о чем. Другое дело, что этот авторитет всё равно неплохо бы подкопить на случай голодных времён или серьёзного поражения. Банально, чтобы отряд сразу не развалился.

Ещё немного помедлив, я отодвинул полог шатра и шагнул внутрь. В нос тут же ударил терпкий запах спирта, горьковатый аромат каких-то сушёных трав и приторно сладкая вонь свернувшейся крови, старых бинтов и начавших подгнивать ран.

— Спирт, — скомандовал Вернон, возясь с одним из бойцов. На его плече в районе бицепса виднелась глубокая рубленная рана. Её края посинели и опухли. Из под запёкшейся крови сочилась полупрозрачная сукровица.

Айлин протянула ему небольшой чёрный пузырёк, в котором болталась какая-то мутноватая очень резко пахнущая жидкость. Затем передала чистую тряпку, заменявшую лекарю бинты.

— Хорошо. Кость похоже не задета. Нужно обеззаразить и вычистить рану, после чего наложим заживляющий компресс. Если боги будут к тебе благосклонны, то сепсис не начнётся, и обойдемся без ампутации. Правда какое-то время ты всё равно держать меч не сможешь, но это всё же лучше, чем навсегда остаться калекой. Так… — Вернон взял толстую пеньковую верёвку, покрутил её в руках, а затем посмотрел на меня, — Генри, а ты случаем не знаком с простейшим заклинанием школы восстановления, заменяющем анестезию?

У меня перед глазами тут же появился расплывчатый, туманный образ. Женщина в каком-то зале. Солдат с глубокой раной в боку. Рука, приложенная к его лбу и едва различимые тёмные нити энергии, перетекающие в эту самую руку… Не помню уже когда я его выучил. В Вестгарде? Или ещё раньше, на горном перевале, когда мы нашли тайник с трактатом восстановления? Зараза, давно это было. Казалось-бы прошло всего ничего времени. А по ощущениям — целая вечность.

— Да, знаю, — кивнул я, подходя поближе к столу, на котором лежал боец.

— Что ж, тогда будь так добр…

Я подошёл к раненному. Положил ему ладонь на вспотевший лоб. Закрыл глаза и немного помедлил, концентрируясь на собственных ощущениях. Чувства, будто в груди разверзлась чёрная дыра, постепенно высасывающая жизнь, не было. Оно бесследно исчезло, уступив место обычной усталости и лёгкой ноющей боли в рёбрах. Это обнадёживало. В купе с дважды прокачанной проницательностью за последнее время, на пару заклинаний первого уровня меня уж точно должно было хватить.

Я сосредоточился. Выпустил из ладони тонкие, энергетические нити. Они неспешно проникли через кость черепа, прошли через едва заметно светящийся узел, находящийся прямо посреди головы, спустились к груди и неторопливо поползли по плечу. К тому самому месту, где пульсировал чёрный комок боли. Нити впились. Вгрызлись в него. И начали, вытягивать. Убирать, оставляя после себя лишь пустоту. Отсутствие каких либо чувств.

Обрывки боли скользили по нитям. Проходили через голову и впивались в ладонь, которую начинало ощутимо жечь. Но я терпел. Приходилось терпеть, потому как если прервать заклинание, то боль к подопечному вернётся стократно, и он скорее всего умрёт. Не знаю как я это понял. Но ощущение было чётким и ясным.

Боль начала подниматься выше. К моему предплечью. Затем, плечу. Вгрызлось в плоть вынудив меня стиснуть зубы. Хотелось орать, но я не мог. Тело парализовало. Дыхание стало прерывистым. На лбу выступили бисеринки холодного пота. Я терпел. Терпел из последних сил.

Связь разорвалась внезапно. Просто в один момент я понял, что больше не ощущаю энергетическую структуру бойца. А затем накатило облегчение. Опустошение. И острую, режущую боль в предплечье. Открыл глаза. Шумно выдохнул, пытаясь сдержать крик и схватился за раненную руку, ожидая нащупать промокшую от крови рубаху. И не почувствовал ничего. Пальцы наткнулись на абсолютно сухую, немного заношенную грубую ткань.

— Понял теперь, — ехидно ухмыльнулась Айлин, — Что могу сказать. «Добро пожаловать в клуб».

— Ничто не исчезает бесследно, — равнодушно пожал плечами Вернон, — Если ты что-то откуда-то забираешь, то где-то оно обязательно должно появиться. Закон равновесия.

Да уж. Весёлый закон, надо признать. Просто охуенный. Как раз в стиле разрабов-садистов. Интересно, а игрокам это так же аукается, или это отдельное развлечение для нас — простых смертных неписей. Ну, по крайней мере понятно, почему Айлин так среагировала на моё «сойдет», когда вылечила мне раны. Тем более, что там то не просто снятие боли было, но ещё и заживление весьма глубокого, пусть и не такого масштабного пореза. Впрочем, ей бы тоже временами не помешало придерживать свой острый язык. Чтоб не нарываться на ответную грубость.

Я помотал головой окончательно приходя в себя. Посмотрел на бойца. Его побледневшее, заросшее многодневной щетиной лицо выражало абсолютную безмятежность. Слышалось едва различимое сопение спящего человека.

— И что? Это поможет? — хриплым голосом поинтересовался я, тяжело усаживаясь на стул. Боль из руки рассасывалась, превращаясь в ноющую слабость, стремительно расползающуюся по всему организму, и ноги понемногу сами собой подгибались. Откат заклинания. Мерзкая штука, вызванная тем самым «законом равновесия». Но как показывал мой опыт в пиромантии — со временем и с ростом уровня должно произойти привыкание, и последствия уже не будут ощущаться так остро.

— На какое-то время, — подтвердил Вернон, смачивая бинт то ли спиртом, то ли очень крепкой водкой и начиная обтирать края раны. На лице у бойца при этом не дрогнул ни один мускул. Похоже тот и впрямь ничего не чувствовал, — Его должно хватить, чтобы вычистить рану, стянуть её края и наложить восстанавливающий компресс. Дальше, конечно, будет больно, но всё же это не та боль, когда тебе по живому залезают прямо в мясо. И верёвку грызть не придётся.

Он замолчал, сосредоточенно вычищая из распухшей раны струпья, и лезущую из под них сукровицу. Гноя пока не было видно. В конце-концов солдат получил её только сегодня днём. Но шедший от него весьма подозрительный запах заставлял насторожиться и заподозрить, что рана уже заражена.

— Твою мать, — выругался Вернон, и подтверждая мои подозрения тут же добавил, — Уже начался сепсис. Айлин, нож.

Девушка взяла с небольшого приставного столика нечто очень отдалённо похожее то ли на скальпель, то ли на нож для чистки картошки и протянуло его лекарю. Вернон лишь покачал головой, не притронувшись к инструменту.

— Не этот. Поменьше, — бросил он, немного помедлил и добавил, — Я же тебе объяснял уже какой нож для какой раны. Опять не слушала?

Девушка насупилась и передала ему инструмент немного поменьше, но такого же неказистого вида. Как приедем в столицу, надо первым делом поискать нормальный хирургический набор. А то лекарь то у нас есть. И похоже что очень умелый. Но даже имея золотые руки с таким набором юного вивисектора, много сделать не получится. А терять солдат из-за того, что у нас просто не было средств их вылечить… Ну такое. Минус к репутации командира и минус более-менее обученный боец, впаянный в коллектив.

— Не слушала, — продолжал наставительно отчитывать девушку Вернон. Несмотря на свой молодой возраст сейчас он напоминал дряхлого старика, который журил молодую ученицу, не способную запомнить элементарные вещи, — И очень зря. У вас это с Генри похоже общее. Два сапога — пара, как верно выразился Роб…

— Так, давай без показушной драмы, — перебила его Айлин, — Ну ошиблась. Ну бывает. Поправилась же. И заняло это пару мгновений не больше. Никто не умер.

— Сейчас, когда у нас достаточно времени — да, — согласился Вернон, — Но вот когда на счету каждая секунда, такая ошибка может стоить человеку жизни. Хорошенько это запомни. И постарайся больше так не ошибаться.

Девушка скрестила на груди руки, возвела «очи горе» и тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, как её достали уже эти поучения. Лекарь пожал плечами, повернулся к бойцу и с деловитыми видом начал резать рану, отделяя от неё посиневшую, вздувшуюся плоть.

— Есть ещё одна новость. По поводу той туши, которую вы мне притащили, — немного помолчав, сказал Вернон, — Я её вскрыл. Немного поизучал. И пришёл к очень интересным выводам.

— И каким же? — поинтересовался я.

— Мы имеем дело с «морфом». Я бы сказал «обыкновенным», но дело в том, что эти то, как раз, не совсем обыкновенные, — лекарь немного помолчал, но увидев наши не понимающие взгляды пояснил, — Морф — это существо, которое может точно копировать облик другого живого существа, если оно попадает в его поле зрения. Причём полностью внешне имитирует как плоть, так и ткань, если объект копирования оную на себе имеет. Ткани и плоти, понятное дело нет, но не причастный к магии человек или слабый колдун не заметит подмены. Высшая магия иллюзии, как-никак. Единственное ограничение — морф должен быть схожих с жертвой габаритов и телосложения, чтобы принять её облик более-менее достоверно.

— И как мы можем заметить, — хмыкнула Айлин, — Эти паскуды были созданы так, чтобы наиболее достоверно копировать именно людей.

— Очень точное наблюдение, — согласился лекарь, откладывая в сторону нож и снова беря в руки пропитанный спиртом бинт, — Пускай ты немного и забежала вперёд. Но всё в целом верно. Твари очень сильно отличаются от своих «диких» сородичей. Мозг сильно уменьшен, а вместе с ним и способность к мышлению. Однако Lobus parietalis, отвечающая за ментальную восприимчивость напротив, существенно увеличена. Кроме того, имеется едва заметный шрам в паху. Такой, словно кто-то удалил гениталии, вытащил часть внутренностей а потом зашил, оставив ткани срастаться. Аналогичный шрам имеется и на затылке, но тут, думаю, понятно — тому кто создавал это существо, нужно было удалить часть мозга. Питающие присоски на руках — это совместный результат магии крови и трансформирующего заклятия. Очень тонкая работа. Чародей делавший это явно обладал очень большим опытом в этих школах. Но при этом был начисто лишён всякого рассудка.

— Это почему? — поинтересовалась Айлин.

— По очень тривиальной причине, по которой в своё время магия крови попала под строжайший запрет. И по той самой, о которой, к сожалению, современное поколение магиков, похоже вовсе не догадывается.

— А конкретнее, — подтолкнула его в нужном направлении девушка, которой явно уже наскучило слушать многословные и пафосные тирады.

— Вот об этом я и говорю. Современная нетерпеливая мол… — Вернон осёкся. Смерил меня странным глубоким взглядом от которого мне стало немного не по себе. Затем перевёл его на Айлин, вынудив девушку нервно поёжится. А после, продолжил, как ни в чём ни бывало, — Магия крови дарует использующему её особое могущество. Не сравнимое ни с какой другой школой. Та же некромантия, которую во времена коллегии тоже хотели запретить, и рядом с ней не стояла. Она позволяет менять свойства плоти на самом низшем из доступных уровней, наделяя себя или существо, которое ты изменяешь, поразительными способностями. Обычно маги к ней прибегали крайне редко. Раз в двадцать, а то и более лет, чтоб вернуть молодость и красоту своему телу. Ритуал довольно опасный, но если не прибегать к нему слишком часто, то негативные последствия будут минимальны. Однако, оное не касается тех, кто имеет возможность практиковать магию крови на постоянной основе. Как говорила моя учительница — кому много дано, с того много и спросится. И как в любой волшбе, тут работает закон равновесия. Чем чаще ты прибегаешь к этой магии, тем больше она влияет на тебя самого. Меняет тебя. Некоторые сказали бы, что уродует. Другие бы напротив заявили, что перестраивает тело в его «наиболее оптимальную конфигурацию».

— В кучку серой слизи? — в один голос поинтересовались мы с Айлин. Вернон оторвался от раненного. С удивлением посмотрел на нас. Покачал головой.

— Форма у неё может быть разная, однако общий смысл вы уловили удивительно точно. Естественно, такое существо перестаёт быть человеком. Оно не получается безмозглым, но начинает мыслить совершенно иначе, чем это делаем мы. Думаю, напоминать о том, что при этом оно становится непредсказуемым и крайне опасным, нужды нету.

Я покачал головой. Айлин снова нервно поёжилась. Если всё так, как говорит Вернон, то противник нам попался и впрямь очень серьёзный. Возможно, даже, в этот раз мы откусили куда больший кусок, чем можем проглотить.

— И как бороться с таким существом? — поинтересовался я.

— Убить обычными средствами его не получится, — пожал плечами Вернон, — У него нет внутренних органов, которые можно было бы поразить. Яд тоже эту тварь не берёт. У неё нет привычной нам кровеносной системы, и она попросту исторгнет из себя поражённые им ткани. Остаётся только…

— Огонь, — продолжила за него Айлин.

— Схватываешь на лету, — кивнул Вернон, — Без источника пищи тварь не сможет регенерировать. Так что если отрезать её от оного, а потом сжечь, то вероятнее всего она попросту умрёт, не найдя сил на восстановление. Вот только прежде к ней нужно подобраться.

— И как это сделать? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как ловкие пальцы лекаря откупоривают флакончик с кровоцветом и смачивают им бинт.

— А вот тут я вам ничего сказать не могу, — пожал плечами Вернон, прикладывая импровизированный компресс к ране, — Как у любого одержимого, у каждой такой твари есть свои особенности. По возможности, конечно, с ними лучше не связываться вообще. Ну, а если уж пришлось — действовать надо по обстоятельствам.

— В общем и целом, что мы имеем? — подытожил я.

— Существ, которых создали при помощи магии крови. Точнее даже, не существ, а безвольных кукол, ведь самостоятельно они ни мыслить не существовать не могут. Управляются эти куклы издалека при помощи достаточно мощного ментального контроля. И безропотно исполняют то, что прикажет им их хозяин. Таких тварей по округе вряд-ли будет бегать много. Поскольку даже безмозглое существо оказывает существенную резистенцию, если попытаться взять его под полный ментальный контроль. Да и сомневаюсь, что создавали их в большом количестве. Не больше пяти-восьми особей. Даже такое число требует огромных усилий и немалое количество строительного материала.

— Который горе-творец добывал из похищенных крестьян, — нервно хихикнула Айлин, — Мило.

— Пять-восемь… — задумчиво протянул я, — Одного кто-то повесил в лесу.

— Или он сам повесился, — покачал головой Вернон, — Если трансформация прошла не слишком удачно и часть мозга уцелела, у существа могли сохраниться остатки воли к сопротивлению и некоторые воспоминания о прошлой жизни. Которые в своей совокупности привели к трагическому исходу. Трагическому, для его создателя и хозяина разумеется.

— Троих мы завалили в деревне, — продолжила за меня Айлин, — Не так уж и много их осталось. Думается мне, даже с десятком бойцов мы легко перебьём остаток выводка, а дальше можно будет заглянуть в гости к хозяину. Поздороваться.

— Марта, Вейла, — внезапно крикнул Вернон. На пороге его шатра тут же показались две маркитантки.

— Этого забирайте. Положите его там, подальше от остальных, а нам давайте следующего. Того, с ногой.

Маркитантки подошли к столу, на удивление ловко сняли с него носилки и потащили бойца в свободный угол. Делали они это настолько легко и непринуждённо, что у меня невольно закралась мысль о том, что в первую линию надо было ставить их. А нескольких бойцов из неё, наоборот отправить стирать и кашеварить. Твою мать, да и мне, чтоб поднять такую тушу пришлось бы основательно напрячься, чтоб не обделать штаны от натуги. А они…

Аккуратно положив солдата на землю, они подошли к другому раненному, подхватили его носилки, так же непринуждённо положили их на стол, и сверкнув мне своими обворожительными улыбками вновь скрылись за пологом шатра. В повисшей тишине, нарушаемой лишь тихими стонами раненного, послышалось недовольно-возмущённое фырканье Айлин.

— Ох ёп твою мать, — выругался Вернон аккуратно снимая жгут и разматывая бинты. Рана и впрямь выглядела ужасно. Похоже на бойца свалилась лошадь, сломав ему ногу. Да так, что берцовая кость разорвала мягкие ткани, осколками прорезала кожу и теперь торчала наружу. В воздухе тут же повисла сладковато-приторная вонь крови и пораженного сепсисом мяса.

— Мда… — Вернон нервно прошёлся взад-вперёд, — Остановился возле стола с бойцом, рукой в окровавленной кожаной перчатке нервно почесал себе затылок и затем виновато пожал плечами, бросив, — Это я вылечить, увы, не смогу.

В шатре повисла тяжелая тишина. Лекарь ещё раз нервно прошёлся туда-сюда, остановился возле раненного, наклонился к нему и громко сказал.

— У тебя есть два варианта. Болезненная ампутация и быть калекой до конца жизни. Или быстрая смерть. Выбирай.

Боец не пошевелился. Но его тело тут же пробила мелкая дрожь. На лбу выступили бисеринки пота. Похоже, его уже колотила лихорадка.

— Выбирай, — настойчивее повторил лекарь, наклоняясь к самому лицу бойца. Тот болезненно дёрнулся. Сжал кулаки. И одними губами прошептал: «Добей».

Лекарь равнодушно пожал плечами. Взял со стола «большой» нож и одним ловким, многократно отточенным движением всадил ему лезвие под основание черепа. Раненный дёрнулся, шумно выдохнул и затих. Глаза его закатились.

— Недурно было бы с остальными посоветоваться, прежде чем принимать такие решения, — покачал головой я, — Или хотя-бы со мной, как с командиром отряда.

— В таких вопросах не имеет значения ни мнение коллектива, ни мнение командира, — пожал плечами Вернон, — Важна только воля пациента. Ему с увечьем потом мучатся, а не вам. Девочки! Давайте следующего. Ну, живенько-живенько, пока они у нас кровью не истекли!

Отпустил нас лекарь глубоко за полночь. Когда стало окончательно ясно, что мы с Айлин окончательно выдохлись и толку от нас не будет никакого. Отправились снова ко мне в шатёр. Он располагался гораздо ближе, а мы уже буквально валились с ног, так что до палатки девушки тащиться не было ни сил, ни желания. Пока плелись, у меня перед глазами снова мелькали строчки логов:

Навык «Школа восстановления» достиг 4го уровня (+4 уровня). Получено 60 опыта.Навык «Охотник» достиг 8 уровня. Получено 15 опыта.До следующего уровня персонажа осталось 445 опыта.

— Я сейчас сдохну, — устало выдавила из себя Айлин, падая на стул, — Если ты не против, то до своей палатки я уже не…

— Не против, — вымученно улыбнулся я, усаживаясь напротив. Помолчали.

— Не пойми меня неправильно, — хмыкнула Айлин, — Я конечно, понимаю, что тебе хорошо заходит спартанский стиль, но… Ты не думал свой шатёр хоть как-нибудь обставить. Хоть ковры на пол постелить. Да и по мебели… Мне бы не помешало бы небольшое зеркало, чтоб можно было привести себя в порядок после сна.

— Ты собралась сюда переехать? — хмыкнул я подмигнув девушке. Та слегка покраснела, а затем сделав максимально равнодушное и отстранённое выражение лица, сказала:

— Да как-то так получается, что я, который уже день подряд ночую здесь. И что люди подумают…

— Они уже давно подумали, взвесили и сделали далеко идущие выводы, — я скрестил руки на груди, нагло ухмыльнулся и ещё раз подмингнул Айлин, — Только мы всё торомозим и никак не можем оправдать их ожидания? Так что? Может не будем их разочаровывать? Идём справлять наши естественные потребности!

Девушка удивлённо посмотрела на меня. Затем открыла рот, явно намереваясь высказать всё, что думает обо мне и о моих шуточках. Но я не дал ей этого сделать.

— Справлять естественную потребность во сне.

Сказал. Встал со стула. Кое-как добрёл до своей временной койки. И рухнул на неё как подкошенный.

Конечно, можно было бы продолжить шутку. И довести её до той стадии, где от неё отделяется доля шутки и остаётся одна голая правда. После чего или сорвать джекпот или получить по морде. Но у меня уже просто не было сил. Да и у неё скорее всего тоже. Так что потом. Как-нибудь потом…

Мысль ускользнула. Растворилась в нахлынувшей на меня тёплой и мягкой тьме. Я отключился.