Баннерет

Глава 13 «Народное недовольство»

— Тебе обязательно опять напяливать на себя все эти железяки, — Айлин недовольно посмотрела на меня, скрестив на груди руки, — Мы же совсем ненадолго идём.

— Знаешь, после того случая на пристани, вообще-то обязательно, — покачал головой я, — Мы хоть и идём с сопровождением, но никто не гарантирует тебе, что следующий убийца окажется таким-же идиотом, и выйдет поболтать, а не пустит стрелу из-за угла.

— Как будто кольчуга тебя от этого спасёт, — фыркнула девушка.

— Ты знаешь, вообще-то да, спасёт, — пожал плечами я, возясь с завязками подшлемника, — Это всё-таки металл, а не картон. Конечно, выстрел из осадного арбалета в упор её может и пробьёт, но вот на излёте болт или стрелу удержит легко. А если они пройдут по касательной, так я вообще почти ничего не почувствую. Эхх... Ещё бы акетон ко всему этому делу достать…

— Акетон?

— Что-то вроде стёганки, только натягивается поверх кольчуги. Как раз, чтоб лучше от стрел…

— Опять занудствуешь, — сказала Айлин скучающим голосом, показушно зевнув.

— Может и занудствую, — пожал плечами я, водружая на голову шлем, — А может стоит всё-таки стоит побольше знать о мире, в котором ты собираешься прожить всю оставшуюся жизнь. Или несколько жизней.

— Ты мне лучше вот что скажи, — девушка уселась на стул, закинула ногу на ногу и с вызовом уставилась на меня, — Какая вообще у всего этого цель?

— Цель? — недоумённо уставился на неё я. Мда уж. Нашла время для подобных разговоров.

— Ну да. Конечная цель. К чему в итоге ты хочешь прийти?

— Стать агентом Смитом, заразить собой всю систему и через неё трахнуть создателя этой недоматрицы, — хмыкнул я, не особо желая продолжать этот разговор. Голова была занята совсем другой проблемой. Точнее вопросом: как заставить старосту передать деревенское ополчение под моё командование?

— А если серьёзно? — насупилась девушка.

— А если серьёзно, задавать этот вопрос настолько же бессмысленно, насколько бессмысленно спрашивать: «в чём смысл жизни?» — я слегка подпрыгнул, проверяя как на мне сидит снаряжение. Подпрыгнул и тут же поморщился. Недавние раны всё ещё давали о себе знать. Хоть они вроде как уже зарубцевались, но всё ещё ныли и зудели время от времени.

— И…

— И мне казалось, что достаточно один раз умереть, чтобы понять, что в жизни нет никакого смысла. От слова совсем, — раздражённо бросил я, направляясь к выходу из шатра. Немного помолчал и добавил, — Но до некоторых, видать, не с первого раза доходит, — Отдёрнул полог шатра и вышел наружу.

Несмотря на ночной шторм, лагерь продолжал жить своей обычной жизнью. Сновали караванщики, перекладывая промокшие тюки с товаром. Сидели у костра солдаты, голодными глазами глядя на булькающую в котелке похлёбку. Из-за палаток раздавался звон кузнечного молота. Перекрикивались скучающие дозорные. А ещё где-то вдалеке матерился Тур, ругаясь на свою «новую» руку. Всё-таки Вернон был прав. К увечью непросто привыкнуть. Даже к такому, казалось бы, незначительному.

Солнце уже перевалило зенит. Времени оставалось не так уж много — надо было поскорее двигать в деревню.

Полог шатра снова распахнулся и наружу выбралась Айлин. Девушка была явно чем-то взволнована. Нервно крутила локон и кусала губу. В воздухе висело напряженное молчание.

— Слушай я… — наконец решилась нарушить она тишину, но я не дал ей договорить.

— Проехали, — отмахнулся я, — Просто меня бесят все эти разговоры о смысле жизни. Особенно принимая во внимание то, что всё вокруг нас — обман, созданный ради развлечения игроков.

— Обман не обман, — хмыкнула Айлин, — А жить то дальше как-то надо. А раз смысла по твоему нет, может стоит его придумать?

Я тяжело вздохнул и направился к выходу из лагеря. До некоторых видать действительно с первого раза не доходит. Хотя, может она просто хотела сделать, как лучше? А я разворчался ни с того ни с сего? Нехорошо, если так. И впрямь, чего это я? Устал что-ли? Или закрутился? В последние дни опять навалилось столько всего… К чёрту. С таким настроем я точно не разгребу весь тот ворох проблем, который на нас свалился. Надо как следует встряхнуться.

— Всё, молчу-молчу, -примирительно сказала девушка, — Вернёмся к этому позже.

— Договорились, — улыбнулся я.

Бернарда долго ждать не пришлось. Напротив, он и пара его ребят, уже ждали нас у входа. Для сопровождения сержант взял наиболее опытных бойцов. Тех, которые были с нами с самого Деммерворта. Мда уж. Немного их осталось. Пятеро… Нет, четверо. Вига же завалили в Вестгарде. И ещё шестеро бывших храмовников, оставшихся без командира. Не густо. Но, будем надеяться, их что хватит, чтоб натренировать свеженабранный молодняк.

— Ну, готовы? — Бернард смерил подозрительным взглядом сначала меня, затем девушку, многозначительно хмыкнул и кивнул своим парням, мол пойдемте. Наша небольшая процессия двинулась в сторону деревни. Что хотел сказать сержант своим хмыканьем, так и осталось загадкой.

По пути к воротам нам не попалось ни одной живой души. Что удивительно. Обычно возле нашего лагеря всегда крутилось несколько деревенских. То стайка детей прибегала посмотреть на «страшных дядей с большими мечами», то мужики приходили что-нибудь сменять или предложить, а бывало, что и молодые девушки заглядывали. Зачем — судя по стонам, периодически доносившимся из палаток солдатни, догадаться было не трудно. Впрочем, местные не выставляли нам претензий, так что это небольшое нарушение дисциплины я не спешил пресекать. Пока что.

Возле ворот нас встретил одинокий дозорный. Небольшой пузатый мужичок, в кое-как напяленном гамбезоне стоял, опираясь на древко пики и откровенно клевал носом. Похоже, сегодня ночью ему было не до сна. При виде нас он встряхнулся и молча махнул рукой в сторону главной деревенской площади. Мол, там вас встретят и отведут куда надо. А затем снова прислонился к частоколу и опёрся на пику. Послышался едва различимый храп.

— С такими то вояками... — начал было сержант, осёкся и с подозрением покосился на меня, — Если ты думал получить численное преимущество за счёт ЭТОГО, то я бы настоятельно рекомендовал тебе отказаться от этой затеи. Она, как бы это помягче сказать — хуёвая.

— Угадал, — хмыкнул я, — Именно в этом и заключался мой план. Впрочем, меня мало интересуют боевые качества здешнего ополчения. У них будет иная задача.

— И какая-же? — Бернард смерил меня скептическим взглядом.

— Взять на испуг. Бандиты — сами по себе тот ещё сброд, состоящий преимущественно из вчерашних крестьян. Сомневаюсь, что местному главарю удалось привить им жёсткую армейскую дисциплину, — я на несколько мгновений замолчал, оглядываясь по сторонам. Деревня будто вымерла. Кроме стражника оставшегося у ворот, вокруг не было ни одной живой души.

— И… — сержанту явно хотелось услышать продолжение мысли.

— Когда они увидят, что нас в два раза больше — часть из бандитов побежит, внеся разлад в ряды оставшихся. И вот теми, кто не дрогнет, уже займутся наши парни, — бросил я, отстегнул от пояса фляжку и приложился к ней, освежая пересохшую глотку.

— Ну… В твоих словах есть доля истины, — неохотно согласился сержант, — Если бы не одно «но». С чего бы местным вообще нам помогать. Они же нам заплатили.

— За убийство тварей, а не бандитов. И то, только задаток. И то, не весь, о котором договорились, — покачал головой я, убирая фляжку обратно на пояс, — Задаток можно вернуть. Я договорюсь с Яношем, чтоб он одолжил нам нужную сумму под процент. Вычтет его из нашего финального жалованья. А дальше…

— Рубим цепь во время ночной вылазки, садимся на барки и отплываем, пока отребье не успело понять, что произошло, — продолжил за меня Бернард — Знаешь, мне этот план нравится даже больше. Местные нам за такое спасибо не скажут, да и денег мы от них не получим. Зато парней не положим почём зря. И у меня будет время сделать из них настоящих солдат.

— Будем надеяться, что до Пешика тоже дойдет эта простая мысль. И он не только отдаст ополчение под наше командование, но ещё и пару монет сверху накинет, — хмыкнула Айлин, носком сапога пнув гуся, выбежавшего перед нами на дорогу. Птица зашипела и попыталась цапнуть девушку за штанину, но получив второй раз сапогом под ободранный хвост, в котором не доставало целого пучка перьев, поспешила убраться восвояси. Правда в долгу всё равно не осталась, оставив на сапоге девушки длинный белый развод.

— Дерьмо, — выругалась Айлин.

— Оно самое, — флегматично заметил я, глядя в сторону деревенской площади. Возле дома старосты толпились люди. И судя по их крикам, были не шибко довольны происходящим.

Девушка покосилась на меня и недовольно фыркнула. Затем сказала:

— Мальчики, подождите немного. Мне нужно привести себя в порядок.

Достала из поясной сумки кусок какой-то мешковины и наклонилась смахнуть оставленный гусём «след». Бернард покосился сначала на неё, затем смерил меня каким-то подозрительным взглядом и многозначительно покачал головой. Что он хотел этим сказать, я не очень понял. Да и, честно сказать, меня это не слишком интересовало. Куда больше волновал тот факт, что у толпы впереди в руках показались вилы и факелы. Дело, похоже, принимало серьёзный оборот.

— Ну, я готова, — Айлин аккуратно сложила тряпку, так, чтобы гусиное дерьмо оказалось с внутренней стороны, и убрала её в сумку.

— Это хорошо, — хмуро бросил я, — Надеюсь колдовать ты тоже готова. У нас тут, похоже, неспокойно. Парни, — я повернулся к бойцам, — Вы тоже держите ухо востро, но в драку первыми не лезьте. Разборки местных — это проблема местных.

Путь до площади много времени у нас не отнял. Собственно, до неё и так было рукой подать, когда нас остановил гусь, а потом мы и вовсе ускорили шаг. Но толпе всё равно хватило времени, чтобы угрожающе качнуться в сторону дома старосты. Качнуться, лишь для того, чтобы упереться в ряд пик, начищенные наконечники которых блестели под яркими солнечными лучами.

— Это чтож делается, шип мне в подпругу, я вас спрашиваю? — орал какой-то низенький бородатый мужичок в мешковатых обносках. Кмет взгромоздился на телегу и теперь возвышался над разъярённой толпой, — Мы, значица, каждое лето отдаём десятину… — он сделал паузу, набрал воздуха в грудь и, что было силы, крикнул, — Десятину, слышите! Чтобы вот эти вот дармоеды нас значица «от лесной твари да от человека лихого» охраняли? Так Пешик говорил?

— Да!— Так!— Скотина! — загудела толпа.

— И что они делают, когда появляется тварь лесная и разбойники? — спросил мужик, и тут же сам себе ответил, — Да прячутся за частоколом, пока те по полям разбой наносят, смуту сеют и хватают честных людей!

— Собачьи дети!— Плетью их надо!— Трусы!

— Но даже за частоколом они не могут нас защитить! Где они были, когда лихие люди на пристанях разбой учинили? Где были, когда твари лесные вытаскивали семью Митоша прямо из их постелей? Спали? Прятались от бури? Или, может быть, снова делили то, что мы честным трудом, значица, заработали?

— Да они сами хуже бандитов!— Воры!

Толпа взревела и начала напирать на ополченцев. Зараза. Похоже, если сейчас не вмешаться, то может начаться резня. Твоюж мать. Нашли время устраивать октябрьскую революцию местного разлива.

— А теперича что? Они снова собирают деньги, чтобы заплатить каким-то наёмникам! А наши доблестные воители что? Портки запачкали со страху? Они только простого мужика горазды обирать да брюхо своё набивать, покрывая старостово воровство! Будем мы это терпеть. Или сами теперича за себя постоим!

— Нет!— Да ни в жисть!— Покажем им!

— Айлин давай за мной. Парни, прикрывайте фланги, — скомандовал я вытаскивая клинок из ножен и начиная продираться сквозь гудящую толпу. Крестьяне расступались неохотно. Некоторым приходилось отвесить крепких пинков, чтобы они убрались с дороги. Другие порывались огрызаться, но как только видели блеск холодной стали и мою изуродованную и перевязанную рожу, в нерешительности отступали назад, так что к телеге мы пробились довольно быстро.

— И тогда мы выволочем его на улицу… — продолжал надрываться «революционер» со своей повозки, усиленно размахивая руками. Мне было не очень интересно слушать его проповеди, так что я просто стукнул несколько раз рукояткой меча по борту телеги и крикнул.

— Слезай, мудила!

— Чего? — крестьянин уставился на меня немигающим «рыбьим» взглядом. На несколько мгновений повисла напряженная тишина, и у меня появилась возможность как следует рассмотреть бунтовщика. Выглядел он, прямо скажем, неважно. Одежда ободрана и перепачкана то ли в грязи, то ли в свином дерьме. Лицо опухло так, будто вчера он в одну глотку выдул целый бочонок пива. Под правым глазом синяк. Передние зубы выбиты. Должно быть местный забулдыга, перебравший дешёвой браги. Сам ни дня честно не трудился, но зато как доходы других считать, так он в первых рядах. С таким не должно быть много проблем, если его заткнуть вовремя.

— Осади, говорю, Ленин недоделанный. Броневичок ещё не изобрели, а с телеги вещать, знаешь ли, не солидно. Слезай сюда, и поговорим по-человечески.

— Чаго?! — снова непонимающе уставился на меня тот, — Ты меня проклясть что-ли хочешь, колдун? Люди, слышали! Этот колдун на меня свои чары пытается напустить средь бела дня!

Толпа развернулась в нашу сторону. Некоторые мужики поудобнее перехватили вилы, но атаковать не спешили. Мда уж. Так дело у нас дальше не пойдет.

Я схватил мужика за штанину и с силой дёрнул его на себя. Тот покачнулся, нелепо взмахнул руками и с криком полетел на землю. Я попытался его придержать, чтобы бедолага ничего себе не переломал и не расквасил рожу, но рана на руке вновь дала о себе знать в самый неподходящий момент. Её прострелила боль и жжение, а по коже под гамбезоном и тельником потекло что-то тёплое и липкое. Должно быть разошлись неудачно наложенные швы.

Кмет со всего маху грохнулся в грязь, пролежал секунду неподвижно, а затем засучил конечностями по земле и завизжал, будто хряк, которого волокли на бойню.

— Помогите, людидобрые! Разбой! Посередь белого дня убивают!

Толпа придвинулась ближе, наставив на нас вилы. По ней прокотился недовольный ропот. А затем кто-то из крестьян выкрикнул:

— Он наших обижает! Бей паскудника!

Крестьяне загудели, но делать последний, роковой шаг по-прежнему не спешили. Боялись. И правильно делали.

— Да ктож колдуна то тронет? — возмущённо сказал один из селюков, — А ежели он порчу какую на тебя в отместку наведёт?

— Да-да, точно! — крикнул другой, — Проказу нашлёт на тебя, и на твой род до седьмого колена! Не трогайте колдуна.

— Девку его схватите! Ежели он…

Крестьянин не договорил. Девушка вскрикнула. Один из кметов вцепился ей в руку и рванул на себя, одним мощным движением втащив её в толпу. Бернард бросился следом, но кто-то ткнул его в бок вилами, заставив отступить назад.

Я шагнул вперёд. Внутри клокотала злоба. Мы ничего не сделали этим людям. Ничего дурного. А они… Разъярённая, потерявшая последний разум толпа, решили отыграть свои злобу и бессилие на нас, потому как ополчение оказалось им не по зубам. Подумали, будто мы будем более лёгкой добычей. Особенно если взять из нас кого послабее и приставить ему нож к горлу. Похоже придётся им наглядно показать, что они не с теми связались.

Взмахнул мечом, заставив нескольких кметов отшатнуться в сторону. У одного по распоротой наискось рубахе начало расползаться тёмно-алое кровавое пятно. Крутанулся, ткнув одного из мужиков рукояткой под рёбра и добавив латной рукавицей по загривку. Тот глухо охнул и рухнул на землю, как подкошенный. Шатнуло в сторону. Воздух с шумом вырывался из лёгких. Какой-то селюк огрел меня ботогом (длинная толстая палка, нередко заменявшая путешественникам посох). Отступил на полшага назад, собираясь ткнуть засранца остриём клинка прямо в лицо. Но остановился. Замер.

Селюк схвативший Айлин громко заверещал, неестественно дёргаясь и выгибаясь. Его лицо перекосила гримаса ужаса и боли. Остальные кметы рванули в стороны, стараясь убраться от него как можно дальше. Послышались крики:

— Колдует. Эта сука колдует.— Чары накладывает.— Проклятие кликает. Отойдите от неё, а не то нас всех…

— Бернард, вытаскивайте её! — рявкнул я, выпуская из руки меч и начиная формировать меж ладоней крохотное солнце. Сержант бросился вперёд, в образовавшийся просвет, схватил девушку за шиворот и рванул на себя, волоча её по земле. Один из его бойцов рванул следом и встал между ними и толпой. Второй же подскочил ко мне, обнажив клинок. Всё действо заняло не больше пары секунд.

Крестьяне вновь загудели и качнулись вперёд. На солнце сверкнули острые зубья вил. Но Бернард, вместе с девушкой, которую всё ещё держал за шиворот, был уже у повозки. А небольшая светящаяся точка между моих ладоней разрослась до приличных размеров шара. Одно короткое движение, и он уже летит под ноги селюкам. Миг. Другой. Взрыв. Огненные брызги щедрым дождём обдают сгрудившуюся толпу. В воздухе стоит вой. Несколько человек катаются по земле, пытаясь сбить пламя с одежды. Другие разбежались в разные стороны, спасая свои шкуры.

— Парни, помогите им, — я кивнул в сторону валяющихся кметов. Солдаты недоумевающе посмотрели на меня. В их взглядах читался немой вопрос. Мол, эти козлоёбы нас только что хотели убить, а мы должны им помогать? Вопрос конечно, справедливый. Но если кто-то из них умрёт сейчас, то местные на нас затаят обиду. И проблем мы потом не оберёмся.

— Ну, живо! — рявкнул я. Парни вышли из ступора и бросились к кметам, всё ещё пытающимся сбить с себя пламя. А я наклонился и помог девушке подняться на ноги.

— Порядок?

— Угу, — Айлин тяжело дышала и ошарашенно смотрела на поле недавнего боя, — Мать твою. Вот и пригодилось заклинаньице.

— Не расслабляйся, — я встряхнул девушку и снова поморщился. Руку прострелила новая вспышка боли, — Ничего ещё не закончилось.

Парни управились быстро. Кметов зацепило не сильно, так что огонь не успел их как следует обжечь. Скорее напугал до усрачки. Толпа вновь стекалась обратно.

— Генри, — Айлин дёрнуламеня за рукав, — У тебя кровь!

— Потом разберёмся, — отмахнулся я, повернувшись к валяющемуся на земле пьянице. Тот, как ни странно, даже не попытался убежать, когда началась заварушка. То ли просто пересрался со страху, то ли сломал себе чего, пока падал. Я взял его за шиворот, не без труда поднял. Встряхнул.

— Никто тебя убивать не собирается, кусок дерьма, — я не удержался и сплюнул под ноги неуверенно покачивающемуся кмету. Тот переводил ошалелый взгляд то на меня, то на Айлин, то на хищно оскалившегося Бернарда. Из носа селюка текла кровь. Должно быть, разбил при падении с телеги. Изо рта несло крепким перегаром, — Сходи, проспись. Вымойся. Приведи себя в порядок. И потом можешь изложить свою претензию. Цивилизованно. По-человечески.

— Ци… Ци… Цивали… — слово для говнюка явно было в новинку. Но у меня не было ни времени, ни желания ждать, пока его одноизвилинные мозги обработают этот «чудовищный» объём информации.

— Пошёл отсюда, падаль! — рявкнул я прямо в лицо селюку. Подействовало. Алкаш отшатнулся, помедлил пару секунд и рванул прочь, что было сил. Видать, такой язык был ему знаком куда лучше, — А вы, — я повернулся к поредевшей толпе, — Уберите оружие. Никто вам зла не желает. Напротив, собираемся помочь. Затем староста нас и позвал.

— Так чаго ж вы нам вчера ночью то не помогли, когда у нас… — начал было один из крестьян. Крупный мужик в кожаном переднике. Должно быть местный кузнец.

— А того, что за вашу охрану нам никто не платил, — отрезал я, — И это задача и ответственность ваших людей, а не наша. Но, — я выдержал паузу, ожидая, когда на мне сфокусируетсявсё внимание толпы, — Мы вам поможем найти управу супротив тварей, ежели такая существует. Потому, пока не расходитесь.

Перед глазами внезапно побежали строчки лога:Навык «Пиромантия» достиг 16го уровня. Получено 30 опыта.Навык «Дипломатия» достиг 31го уровня. Получено 50 опыта.До следующего уровня персонажа осталось 195 опыта.

Толпа одобрительно загудела, и под этот гомон мы наконец-то пробились к дому старосты. Возле крыльца и лестницы ведущей на второй этаж, нас встретил капитан местной стражи. Как зовут этого хрена, я так вспомнить и не смог.

— Мы вам, значица, премного благодарствуем, господин колдун, — кивнул нам мужик, не выпуская из рук длинной алебарды, — Ежелиб не вы, кто знает, до чего бы этот мятеж дошёл. А моим ребятам, по правде сказать, не шибко хотелось бы тыкать пиками в своих же соседей.

— Ежели им не хочется тыкать пиками в собственных соседей, подавляя бунт, надо лучше их охранять, — сплюнул Бернард, — А не спать на постах и пропускать патрулирование!

— И благодарить меня не спеши. По крайней мере, пока, — многозначительно хмыкнул я, протискиваясь мимо него. Капитан стражи проводил нас долгим, ничего не понимающим взглядом.