Архимаг с Терры

Глава 6 Паж

Сказать, что я странно чувствовал себя, выходя из ворот «питомника» Мастера Растений в компании мальчика-раба, значит, ничего не сказать!

Да, я наложил на мальчишку общий гиас подчинения. Решил, что это меньшее зло, учитывая обстоятельства. Мне не хотелось выглядеть подозрительно перед Мастером Растений, и, если уж совсем начистоту, нужно же было действительно научиться наложению гиасов! Я ради этого туда пошел! Мне нужно было хотя бы раз попробовать под руководством наставника.

Чувствовал я себя при этом паскудно, но ничего не поделаешь. Кроме того, как ни крути, а парнишке с нами явно будет лучше, чем в рабстве у Мастера Растений. Даже если мы все в итоге сложим головы в попытке прорваться с Цветка на свободу, все равно — лучше.

Лидия и Михаил хранили стоическое молчание, пока мы находились «в гостях» — держали марку. Однако стоило нам отойти подальше, как тут же… Ну, не забросали меня вопросами — опять же, нам нужно было следить, как мы выглядим со стороны! — но, скажем так, вежливо поинтересовались, какого хрена.

— Я попросил Мастера Растений дать мне пару уроков магии, он заявил, что отрабатывать его приемы нужно на живом человеке, а потом его мне подарил, — сказал я, не вдаваясь в подробности с гиасами.

Чем меньше членов экипажа знает, что я изучаю эту стремную науку, тем лучше. По крайней мере, пока. Потом, по результатам, все равно придется всем рассказать: хотя бы чтобы знали, от чего защищаться. Но пока не хочется лишнего ажиотажа.

— Понятия не имею, что это за мальчишка и откуда он взялся. Приведем домой, покормим, расспросим — тогда и решим, что с ним делать.

Лидия нахмурилась.

— Или это засланный убийца, — тихо пробормотала она. — Мало ли, как он выглядит!

М-да, такого, конечно, исключать было нельзя, молодец она, что сообразила. А я вот даже не подумал.

— Ну что ж, — сказал я, — значит, мне повезло, что вы двое защищаете мою спину.

Самого меня мальчишка не пугал совершенно. Да, нельзя было исключать, что кто-то недавно наложил на него гиас, а потом сказал мне, будто он «чистый». Но это я попрошу проверить Ифигению Александровну. Вообще же я сильно сомневался в подобном развитии событий. Мастеру Растений неоткуда было знать, с какой просьбой я к нему обращусь. Он бы не успел подготовить подходящего исполнителя!

(Конечно, я тут же придумал версию, что кто-то достаточно хитрый и предусмотрительный на той стороне подослал таких «засланных казачков» ко всем Мастерам, к которым я теоретически мог бы обратиться, и наказал им всеми правдами и неправдами этих рабов мне навязать. Но… такая схема была больше в стиле, например, Аркадия, Кузнецова или Бастрыкина, а людей того же калибра я на той стороне просто не видел! Даже Мастер Равновесия, по моей оценке, не тянул. То есть, едва подумав об этом варианте, я велел себе не сбрасывать его со счетов, но поставил ему достаточно низкий приоритет внимания.)

Оказавшись в зоне действия радиосвязи, я тут же связался по коммуникатору с Аркадием и предупредил, что у нас пополнение. Тот воспринял это стоически.

— Кирилл и дети, — пробормотал он. — Стоило ожидать!

— Я вообще не специально!

— Ты всегда не специально, — жизнерадостно хмыкнул мой зам. — Веришь, нет, я очень рад, что ты это сделал!

Еще бы он не рад. Хоть одного, да спасем. Это всегда был его девиз: делай, что можешь.

Следующей я вызвал Ксантиппу.

— М-да… — протянула моя жена. — Еще один только что инициированный мальчишка, неконтактный, психологически сломленный и с тяжкими душевными травмами? Ненавижу с такими работать! Нафиг бинарную семью. Ксюшу бы сюда.

— Плюсую, — согласился я.

Ксантиппа хихикнула.

— Помнишь Васю Быстрицкого? Тоже так говорил все время? У него еще прозвище было, вроде как у того типа, которого ты неделю назад грохнул…

— Резака? — спросил я. — Конечно, помню! Он ведь с Ассоциацией магов долго сотрудничал, пока не женился и в бизнес не ушел.

— Тоже была психологическая травма, — добавила Саня. — Почти не мог разговаривать. Но мы в итоге разобрались.

— И тут разберемся, — согласился я, покосившись на мальчишку.

Честно говоря, пока он не выглядел как человек, который когда-нибудь сможет жениться и открыть свой бизнес: шел, подволакивая ноги, весь сжавшись и как-то даже перекосившись. С другой стороны, трудных подростков через мои руки действительно прошло немало, и я знал, как они быстро — а порой и радикально! — меняются, стоит условиям улучшиться.

Однако прежде чем думать, как реабилитировать парня, нужно было по крайней мере его расспросить. Кто он, откуда, как зовут… Точнее, я знал то имя, которым обозначил его Мастер Растений — Пятнадцатый Водонос — под ним и накидывал на ребенка гиас. Оказывается, гиас создать проще, когда знаешь имя. Необязательно «настоящее»: прозвище, данное кем-то другим, тоже подойдет — главное, чтобы человек знал, что оно к нему относится! (Можно обойтись и без этого, но тогда приходится прикладывать больше усилий). Однако я был почти уверен, что сам парень идентифицирует себя как-то иначе.

А еще требовалось выяснить, где его родители или другие родственники, живы ли. Какие у парня вообще были жизненные планы до того, как он загремел в рабы. В общем, много всего. Возможно, придется забрать его с собой на Терру, об этом я подумал сразу же, еще когда гиас на него накладывал. А может быть, и не придется.

Чем ближе мы подходили к нашей крепости, тем сильнее парень дрожал. А когда мы прошли ворота, вообще натурально втянул голову в плечи, будто пытался превратиться в черепаху. Не нужно эмпатической связи, чтобы буквально ощущать исходящие от парнишки волны страха!

Блин, и ведь даже не успокоишь его толком. Если бы я мог, то отдал бы через гиас приказ сродни «не нервничай». Но гиас был на общее подчинение, самый простой — он заставлял парня выполнять мои конкретные распоряжения под страхом сильной боли (самый простой вариант наказания, что удивительно, не реализованный в Проклятье). Приказ «не нервничай» конкретным не назовешь: парень просто мучился бы, да и все!

Кстати, силу боли можно было регулировать, и со стороны это было не видно. В смысле, я мог установить минимальный уровень, сродни легкому ушибу, и Мастер Растений ничего бы не понял. Но я все же предусмотрел боль серьезную, вплоть до шока. Потому что хотел иметь на пацана реальный рычаг влияния в случае чего. Вот такой я мудак, да.

Однако я все же попытался немного успокоить своего, блин, раба:

— То, что я скажу тебе сейчас, не приказ, — произнес я мальчишке. — Тебе не нужно бояться, Водонос. Тебя не будут бить или убивать.

Мальчишка съежился еще сильнее.

Ладно, одна надежда, что это он только меня так боится, а остальные наши смогут его немного успокоить…

Увы, эта надежда пропала втуне: когда я привел мальчишку в рубку, и он увидел Аркадия, мирно разбирающего там какие-то местные счета с рынка (мы стали делать оптовые закупки, как только поняли, как), пацан чуть в обморок не хлопнулся! С чего бы? Узнал, что ли? Сплетен наслушался?

— Так, — сказал мой зам. — Это и есть раб? Как я понял, он у тебя под гиасом?

— Твоя прозорливость подобна рентгену, — сообщил я ему. Да, по коммуникатору я это Аркадию сказать не мог, но он был одним из троих людей в экспедиции, которые знали, зачем я отправился сегодня к Мастеру Растений. Естественно, он без труда вычислил остальное.

— Да он смельчак, — заговорил Аркадий, переходя на древнеоросский. — Находится в компании самого безумного архимага со Старой Терры и его поднятого из мертвых слуги, и даже штаны не обмочил!

Мальчишка съежился еще сильнее.

Мы переглянулись.

Да, чувством юмора, осознанностью или смелостью тут даже близко не пахнет. Впрочем, откуда у ребенка в его положении такая роскошь?

— Что будем с ним делать? — спросил наш новый стратиг многозначительным тоном. — Мне лично раб не нужен.

— Мне тоже, — медленно произнес я.

Я хотел добавить что-то типа «зато мне нужен ученик» — надо же с чего-то начинать! Объяснить мальчику его положение. А как только парень успокоится, можно провести допрос. Видимо, с Аркадием в виде «чуть более плохого полицейского». Но что-то меня останавливало. Положение ученика здесь, на станции Цветок Равновесия, в некоторых отношениях не слишком отличалось от положения раба. И было, пожалуй, даже опаснее. То есть успокоится ли он, если сменить его статус — большой вопрос!

— Зато мне нужен паж! — вдруг услышали мы голос от двери.

Вальтрен перешагнул порог командирского кабинета и остановился рядом с мальчишкой.

— Ну да, — сказал он тоном оценщика на рынке, — хлипковат, чтобы носить оружие, но сойдет на первое время. А там подкормим. Уступишь его мне, Кирилл?

— Забирай, — сказал я максимально равнодушным тоном, потому что не знал, как на древнеоросском усилить до «забирай на здоровье!» или «конечно, нафиг мне он нужен». Мне показалось, что подростка скорее успокоит отсутствие интереса к нему, чем любые другие эмоции.

— Ты знаешь, что такое паж? — обратился Вальтрен к мальчишке.

— Н-нет… Господин, — пробормотал мальчик.

— Паж — это кандидат в оруженосцы, — строго произнес последний герцог Ордена. — А оруженосец — это тот, кто носит оружие своего господина, ухаживает за ним и помогает ему в бою! А также берет его знамя, если господина ранят или убивает, может даже возглавить войска после него. Он — продолжение чести и воли своего сеньора. Понимаешь?

— Не знаю… — пробормотал мальчик. Но уже чуть более живо, в лице его что-то появилось. Он рискнул быстро поглядеть на Вальтрена и тут же опустил взгляд.

— Ну, еще поймешь, — спокойным деловым тоном сказал наш аристократ. — Дело наживное. Для оруженосца ты пока мелковат, придется многому научиться и поправить тебе здоровье. Ничего, думаю, справимся за пару лет… Как тебя зовут, парень?

— Мастер Растений называл Пятнадцатый Водонос… — сказал мальчик. — Архимаг Кирилл пока не дал мне имени.

— А родители как тебя звали? У тебя же были родители?

— Да… Мама звала «Вихорок».

— И кто твоя мама?

— Она… Младшая портниха третьей жены господина Ареопагита-старшего.

— А твой отец?

— Не знаю, мой господин. Мама мне не говорила.

Мы переглянулись.

— Твоя мать жива? — продолжал допрашивать Вальтрен. — Где она сейчас?

— Не знаю, меня забрали на обучение четыре года назад. Наверное, жива, она хорошая портниха!

— У тебя есть братья и сестры?

— Да, две сестры и брат.

— Младше, старше?

— Младше!

— С мамой еще живут?

— Не знаю, мой господин. Девочки, наверное, с мамой, если их не отправили чему-то другому учиться, не шитью. Брат тоже, скорее всего, он еще маленький.

— Их отцов ты тоже не знаешь?

Мальчик замолчал, сильно побледнев, и сделал сложный жест — то ли кивнул, то ли качнул головой, то ли пожал плечами.

М-да, тут даже можно не переглядываться. Наверняка кто-то из высокородных обитателей поместья Мастера Жизнелюба, а то и не один «кто-то»!

— Ладно, это неважно, — царственным жестом махнул рукой Вальтрен. — Я спрашивал только потому, что всякий рыцарь должен быть почтителен к своим родителям! И оруженосец тем более. Что ж, пойдем, покормим тебя. Наверняка ты голоден. Я в твоем возрасте постоянно хотел есть, особенно после инициации.

Все это Вальтрен говорил без всякого добродушия или участия, все с теми же ровными, деловыми интонациями. Однако мальчишка явно чуть разморозился, отмер, и буквально поедал его глазами. А когда наш герцог сделал жест, подзывая его, мой, с позволения сказать, раб побежал за ним чуть ли не вприпрыжку!

В дверях Вальтрен обернулся и сказал:

— Сейчас разберусь с этим и вернусь на совещание.

После чего был таков.

— Да-а-а-а… — протянул Аркадий. — Как так вышло, что буквально все лучше меня обращаются с детьми⁈ У меня у единственного есть сын-подросток!

— Варда — это не сын-подросток, это подкидыш фей из истрелийской мифологии, — покачал я головой.

— Ты путаешь. Там феи не подкидывают детей, они, скажем так, деятельно их мастерят со смертными…

— А потом подкидывают. В редких случаях, когда нужно зачем-то передать человечеству особо героического или, наоборот, особо злодейского персонажа. Вспомни.

— А! Ты в этом смысле? Да, есть такое.

Тут в рубке появилась Ксантиппа.

— Ну как? — спросила она. — Где этот бедный мальчик?

— Вальтрен увел, — сказал я. — Либо затеял педагогическую игру, либо реально решил взять мальчишку в оруженосцы. Зная его, пятьдесят на пятьдесят.

— Валь-то? — фыркнула Ксантиппа. — Точно настоящим оруженосцем обзавестись решил, к гадалке не ходи! Ладно, рассказывай. Что там как, чего ты про гиасы выяснил?

— Погоди, Вальтрена дождемся!

— Он, может, долго будет… Слушай, Кир, я знаю, как ты не любишь повторять, но, пожалуйста-пожалуйста, расскажи сейчас! Я умираю от любопытства!

Это, конечно, было преувеличение: слава Творцу, по магическим потокам Ксантиппы, которые она для меня открыла, было видно, что она абсолютно здорова! Но вот наша эмпатическая связь действительно давала мне почувствовать исходящее от нее неимоверное любопытство.

Ну что ж, я пожал плечами — для Вальтрена повторю еще раз, ладно уж — и начал рассказывать.

…— Короче, гиас — это паразитный конструкт, который питается энергией своего «клиента», и при этом использует его же мозговые мощности, — продолжал я. — Грубо говоря, на самом деле человек сам себя заколдовывает под воздействием магии! Или, точнее, сам себе внушает определенные поступки и реакции, потому что ведь загиасить можно и неинициированного мага.

— Из этого следует, что можно наложить гиас и на неодаренного? — спросил Аркадий.

— А будет ли мозг неодаренного воспринимать магию так же, как мозг латентного мага? — усомнилась Ксантиппа. — Я тоже об этом подумала, но тут же решила, что это нужно отдельно проверять! Магией мы лечим неодаренных, да, но вдруг целебное воздействие принципиально отличается от гиасового?

— Не вижу, как, — Аркадий чуть нахмурился, — но буду рад, если ты права. Мне так будет гораздо спокойнее. И как обычному человеку, и как государственному функционеру!

Ну да, если вдруг выяснится, что маги действительно могут накладывать гиасы на обычных людей, мировые расклады заиграют новыми красками! А уж как осложнится совместная жизнь смешанных пар…

— Я тоже об этом подумал, но не стал спрашивать, — прервал я их рассуждение. — Я вообще боялся лишнее спросить, чтобы не показать, что я не в зуб ногой в этой теме! Но, кстати, что я выяснил насчет наложения гиасов до инициации мага. Как я уже сказал, в этом случае гиас поддерживает обычно старший слуга, перед инициацией гиас снимают. Однако, если держатель гиаса не меняется — то есть основной хозяин с самого начала наложил именно свой гиас на человека до инициации — вообще-то можно сделать так, что гиас не снимается, а просто «переключается» на питание от своего носителя! Ровно в момент инициации.

— Интересно, — заметила Ксантиппа. — То есть они реально программируемые? Там можно как-то заложить алгоритмы, блок-схемы?

— В сложных вариантах, особенно артефактных, как Проклятье, можно, — кивнул я. — Вот только в Проклятье источник питания гиасов от инициации не зависел: после выхода из Проклятья они исчезали у всех, неважно, инициирован человек или нет. То ли слишком сложная система гиасов, не смогли гладко настроить. То ли Мастер Плетельщик что-то напутал. Если я верно помню со слов Пустотника, именно он зачаровывал кристаллы в большей части Якорей!

Аркадий побледнел еще раньше, когда я только упомянул возможность переключения гиасов. Теперь же сидел совсем перекошенный. Удивительное зрелище, его редко так пробирает!

— То есть ты хочешь сказать, — медленно проговорил он, — что, если бы Мастер Плетельщик или кто-то другой иначе настроил кристаллы… Моя затея с сердцем была бы обречена на провал? Сердце бы я себе вырвал, но гиасы бы тут же перепрыгнули на мою собственную энергосистему и ни хрена не позволили бы рассказать?

— Выходит, так, — кивнул я. — Скорее всего, убили бы тебя сразу. Либо по программе — ты ведь важную инфу пытался разгласить. Либо неимоверной нагрузкой. У тебя совсем мало энергии в теле тогда оставалось, такие мощные «паразиты» все на себя бы отжирали!

Ксантиппа присвистнула.

— А ведь логичнее было бы так настроить! Не было бы той дыры, которой вы с Кириллом в итоге воспользовались! М-да, по тонкому льду мы все прошли…

Судя по ее эмоциональному фону, она действительно прочувствовала — по какому.

— Любая война — война ошибок, — пожал плечами я.

И выразительно замолчал.

Мне очень хотелось добавить Аркадию что-то вроде: «Так что когда тебе в следующий раз придет яркая и нестандартная идея как-нибудь себя искалечить на общее благо, лучше все-таки поискать другой способ!». Но промолчал. Не было у меня права его упрекать задним числом. Хотя бы потому, что если бы я не встретил сразу после моего демарша на АЭС полноценного (почти) мага и не получил бы так нужные мне сведения вкупе с уроками, я бы с тех пор тоже уже триста раз погиб.

Но… Ледяной ад, как меня достало, что этот тип постоянно рискует собой — хладнокровно и не очень! На мой взгляд, куда чаще, чем того действительно требуют обстоятельства.

Где я другого такого же найду, в случае чего⁈

Аркадий посмотрел на меня так, будто прочел мои мысли.

— Бодрящее осознание, конечно. Спасибо, Кирилл, Ксантиппа, постараюсь впредь быть аккуратнее.

Ну, посмотрим.

— Ладно, — сказал я. — Давайте пока отложим переосмысление ключевых жизненных поворотов и внутреннюю рефлексию! Займемся практикой.

— Судя по твоим эмоциям, ты как будто собираешься общаться с моей мамой или Никитой Павловичем! — Ксантиппа имела в виду отца Меланиппы. Мы с ним друг друга, мягко говоря, недолюбливаем. А почтенная родительница Ксантиппы — вообще отдельный разговор. — Или даже с Граниными!

Ксюшиных родителей я, разумеется, не могу терпеть еще сильнее. Никита Селиванов, при всех его недостатках, любящий отец; госпожа Зорина хотя бы искренне хочет добра своей дочери! Просто понимание добра у нее своеобразное. Но Гранины… Впрочем, об этом не стоит.

— Все еще хуже, — сказал я. — Буду накладывать на вас гиасы.