Адовы (*60 иллюстраций)

Глава 31 Садовая эпидемия

Лечебница для душевнобольных стремительно пополнялась пациентами. Красочные фантазии новоприбывших разнились в деталях, но в целом были схожи: девочки, медведи, Садовая.

Заполнял таблицу «сходств и различий» профессор Пипеткин. Он же по совместительству главврач районной психиатрической больницы на улице Садовой. Сравнивая результаты, он кивал или хмурился. В зависимости от того, как сходились или рознились данные.

Так седовласая дама твердила, что не хочет во тьму и боялась маленьких девочек. Тут совпадений было много по хэштэгу — #маленькаядевочка.

А двое парней утверждали, что на них наложено проклятие шаурмы. Они ничего и слышать не желали про выражения вроде «отбросить копыта» или «наставить рога». Между тем, к маленьким девочкам были вполне равнодушны. Так что хэштег был другим — #шаурмамояшаурма.

А вот молодая девушка говорила рекламными слоганами о живых мертвецах и впадала в истерику, когда кто-то говорил о похудении. Тут как пить дать хештег — #похудение.

Ещё четверо видели медведя в мясном отделе. И теперь обещали стать вегетарианцами, некоторые даже мамой клялись. И на всякий случай папой. Но чьи это были родители на заклание, не уточнялось. Хэштег — #медведь, к гадалке не ходи.

Рабочие со стройки вещали о восстании машин. И ругались на роботизацию. Попутно на глобализацию, не забывая поминать дурную экологию. Думать долго не надо, #роботизация, знамо дело.

Казалось бы, эти случаи заболеваний никак не связаны между собой. Но профессор уловил единый синдром — всех их объединяла улица Садовая.

Или точнее — #садовая. Вот он — корень всего. Если ещё точнее, все пациенты в момент обострения находились на этой улице. Причём никто ранее из них расстройством психики не страдал, как гласили списки остальных больниц и психдиспансеров.

Теперь же все пациенты едва поддавались лечению, настолько запущенными оказались эти случаи. Они упрямо отказывались есть манку, получать клизмы и принимать успокоительное или хотя бы ромашковый чай. А ведь все эти процедуры должны были избавить их от токсинов и привести в порядок голову.

Не так, значит в обратном порядке.

Профессор Пипеткин в очередной раз перечитал личные дела последних пациентов. Сверился с экологической картой города, проверил таблицу загрязнений окружающей среды и графики выбросов подземных газов в атмосферу. А для вдохновения принялся грызть карандаш.

Точно, никакой связи, за исключением местности и улицы. Что же за причина?

Предположений у Пипеткина было два. Либо в этой зоне случился выброс ядовитых веществ в атмосферу, ещё не учтенный экологами, а значит, не внесенный в таблицу выбросов, либо это был вирус.

Идея с вирусом доктору нравилась больше. Это ж можно этот самый вирус открыть, а потом осторожно закрыть, если не заметят.

Но если откроет первым, тот этот вирус назовут его именем. Ещё и премию выдадут. А если нет, то никто ничего и не скажет. Нет сенсации — нет проблем.

— Вирус Пипеткина! — с чувством проговорил профессор. — А что? Звучит!

Светило науки тут же нетерпеливо принялся набирать номер министерства здравоохранения. Такую новость надо сообщить поскорее. Пока кто-нибудь ещё не присвоил себе открытие.

Главное, первым «заполучить патент». Или «застолбить имя», как говорили в его среде коллеги. Полным исследованием можно было заняться и потом, когда дотации выделят.

— Алло, министерство здравозахоронения?.. Ой, заработался. Конечно же, здравоохранения, — голос главврача дрожал от волнения. — … А что вы от нас хотите? Как кормите, так и работаем. Но долой разногласия. Я только что-то обнаружил новый вирус!.. Что значит, в плане не было? Этот психические расстройства вызывает. Массовые галлюцинации и желание упоминать девочек и медведей… Да полно заболевших!.. Симптомы пандемии есть, куда ж без них… Обязательно вышлю список… Вы там у себя пока пометьте, что открыл вирус профессор психических и психиатрических наук — Пипеткин. То есть я… Смотрите, не перепутайте! Пи-пет-кин! Да какая ЭпидемСтанция? Фамилию мою сначала запишите… Для потомков. Пусть помнят, кто первый оказался начеку.

Сделав первый шаг к славе, доктор от медицины немного успокоился. Он заварил чай, в который раз привязав ниточку к пакетику. Чай уже походил на простой кипяток, но Пипеткин блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь горячей водой и предвкушением мирового признания.

В уме он рисовал картины, как получает гранты на исследования, а потом и премию какую-нибудь дадут. Может даже и Нобелевскую. По медицине.

А почему бы и нет? За лоботомию же дали. А Пипеткин чем хуже? Мозги, конечно, так же отключать радикально не может. Но в премии нуждается.

Что им жалко, что ли?

Долго предаваться мечтам доктору не дали. В кабинет влетела пожилая техничка — самый верный сотрудник психбольницы. Раритетный.

Профессор даже не помнил её имени. Обычно ей просто говорили «там надо помыть» и «сходите уже за зарплатой, распишитесь».

Зато она прекрасно помнила все. Техничка работала здесь с самого основания больницы, потому по праву считала себя главной среди «понаехавших докторишек».

От этой уверенности дверь в кабинет доктора уборщица открывала ногой или шваброй. Никогда не стучалась. В руках всё-таки было ведро и прочий инвентарь. Здороваться ещё не хватало.

Профессор, конечно, первые годы тоже кипятился, пока не поумнел и не заметил, что всякий раз после скандала кабинет остается грязным неделю.

Глядя на пыль, он вздыхал и говорил:

— Какие причины врываться без стука? А никаких причин. Санитарка есть, а причин нет.

Если же молчал, и не обращал внимание на бурчание «понасорили тут», то появлялся один побочный эффект — вымытые полы.

— Всё чаи гоняем, — ну этот раз попрекнула главврача санитарка. — А в отделении-то шторм назревает. Разбушевались болезные. Чую, бунт будет. Похоже, погода, меняется. Дадут дроздов. Как пить дать.

— Какой такой бунт? Почему дрозвов, а не перепёлок? — вынырнул из фантазий доктор, вдруг ощутив во рту кипяток, а не сладкий чай с бергамотом.

— А такой! Иди, сам взгляни, — ответила санитарка и забурчала. — Понаполучают себе званий, а сами в упор ничего не видят.

Пипеткин потёр виски пальцами, приводя себя в рабочее состояние. Быстро встав с кресла, он поспешил к палатам пациентов, обогнав даже пожилую санитарку. А ведь ещё недавно казалось, что подопечные у него безобидные, тихие.

И тут на тебе, бунт! Да когда такое было? Ну уж нет, не в его смену!

— Без тренировок и диет съедим медведя на обед, — донеслось до главврача из коридора.

Картина, представшая перед его взором, разительно отличалась от привычного времяпрепровождения сумасшедших в это время суток в отделении. В окружении пациентов стояла девушка. Та самая, что говорила рекламными слоганами. Она выкрикивала рифмованные строки, а прочие обитатели психбольницы повторяли за ней, очевидно заражаясь безумием в лёгкой форме с каждым новым предложением.

Такое часто бывает на эстраде, но лечить людей по ту сторону экрана обычно бывает уже поздно.

Самым странным было то, что телевизор стоял выключенным. А ведь сейчас было самое время смотреть сериал.

Профессор Пипеткин со всей растерянностью наблюдал, как быстро вирус распространился среди пациентов. Даже почти здоровые утратили интерес к сериалу, что означало: либо выборы на носу с раздачей обещаний, либо сезонное обострение по случаю их неисполнения.

Выходило, что вправду бунт близок.

— Передаётся воздушно-капельным путем… — пробормотал доктор, натягивая маску, а затем добавил громко. — Выздоравливающие, разойдитесь по палатам!

— … И каждому вручим стартовый набор дистрибьютора! — сыпала обещаниями Ангелина. — Он поможет справиться с лишним весом и мелким бесом! И куры лесом. И

Гуси с тестом!

— А блондинка-то не настоящая! — прикрикнула седая женщина, перехватывая внимание то ли выздоравливающих, то ли ещё не до конца заболевших. — Чудо безголовое. А где голова? Нету. Тю-тю. Дома забыла.

Никакого внимания на главврача пациенты не обратили.

«Совсем спятили. Сразу видно, что плохи дела», — подумал профессор Пипеткин и спешно покинул отделение.

Ещё немного подумав, он запер этаж на ключ и прижался спиной к дверям. С одной стороны, он и сам боялся подцепить эту инфекцию, а с другой — премия, гранты.

Пусть бунтуют себе внутри потихонечку. А он масочку носить будет. Вирус и не проникнет.

Марля же!

Но навстречу доктору вышла техничка со шваброй, пожелавшая попасть в отделение.

— Там эпидемия. Очень заразно, — предупредил доктор, не разглядев на труженице медицины ни масок, ни перчаток. — Входить без спецсредств нельзя!

— Да что мне эпидемия твоя? Я «стройку» все серии смотрела. Иммунитет на сборища крикливых и плаксивых имею. А перчаток с масками мне уже третий год не выдают. Обещают, но не дают, — отмахнулась старушка. — Полы не мыты во второй и четвертой палате. Вот где непорядок. А всё остальное так, мелочи.

— Да какие полы, голубушка? Вирус Пипеткина же! — заспорил было доктор, но с тоской вспомнил о том, как грязно становится в его кабинете, когда начинает повышать голос.

— Сам ты… Пипеткин! — ответила уборщица, но перед тем, как совсем отмахнутся, задумалась. — А может и вправду заболели этим Пипеткиным?

— Официально он вызывается синдром улицы Садовой. Теперь я уверен, эпицентр там, — ответил совсем тихо главврач и ответственно заявил. — Премия точно будет моей!

Бабка хмыкнула, а доктор понёсся в свой кабинет. Снова звонить в министерство. Напомнить.

Наверняка уже потеряли бумажку или записать забыли.

Затем следовало дозвониться в институт вирусологии, в СанЭпидемСтанцию и на телевидение.

Какая ж слава без телевидения? Всё только начинается!