Адовы (*60 иллюстраций)

Глава 20 Скаватор, роботы и другие открытия

У подъезда маленькая девочка быстро собрала себя из груды костей. И теперь беззаботно шлёпая по лужам, вприпрыжку побежала за Дарьей Сергеевной, напевая стишок:

— Хоть лопатой ты махай, хоть кричи, хоть убегай. Не спасёт омоложенье. Гробовщик идёт с решеньем!

Дух не уставала удивляться юному дарованию. Когда нужно, Мара мгновенно собиралась по запчастям. Никто вокруг даже не успевал перепугаться. А сейчас строгого взгляда Дарьи Сергеевны оказалось достаточно, чтобы все её части тела вели себя хорошо, а некоторые даже стихи сочиняли.

Зарытое литературное дарование следовало откопать. Погода как раз подходящая. Вдохновляющая. Бери лопату и твори, сочиняй.

Мара ничем не отличалась от обычного ребёнка на прогулке. Разве что брызг от луж получалось многовато. Но поскольку те чудесным образом не попадали на пальто Дарьи Сергеевны, пролетая духа насквозь, это не могло испортить ей настроение.

— Вот жизнь. В чём умерла, то уже не постирать, не погладить, — заметила училка. — Хорошо, что хоть пальто, а не шуба. Летала бы тут как дура набитая.

— Хе, дура убитая, — повторила Мара.

— Я не убитая, — отметила воспитательница на особой ставке. — Я пострадавшая.

— Мордой уставшая? — переспросила девочка, как будто плохо расслышала.

— Мара, не передразнивай меня! — быстро заметила этот момент Дарья Сергеевна и постаралась пресечь новую игру на корню.

— А чего тебя тогда брат из лужи доставал? Плавать устала?

— Игры с кипятком опасны.

— А с котятами? — ухмыльнулась девочка, как будто не малолетняя шалунишка, а тысячи лет за плечами.

— А с котятами иногда даже фатальны, — вздохнула Дарья Сергеевна.

— Раньше головой надо было думать, — заключила Мара и протянула учительнице свою голову. — На, моей подумай.

— Так, не паясничай!

— Это почему ещё? Я же не умру. Я не живая. Я полуживая! Бе-бе-бе! — Мара пристроила на место голову и добавила куплет. — Вредная-я училка-а… сама не жила и мне не дала… Котика раз и того не спасла!

Дарья Сергеевна вздохнула и неожиданно для себя улыбнулась. А действительно, почему бы ей хоть после жизни не расслабиться? Никакой тебе ипотеки, списка покупок в кармане, и тяжёлых мыслей о том, что завтра надеть. Даже обуваться по сезону не надо. Знай себе, летай!

Накручивая кудряшки, повеселевшая училка вскоре летела рядом, насвистывая незамысловатую мелодию сквозь шум дождя, и откровенно веселилась. Раньше при жизни она боялась гулять в грозу. И никогда бы не вздумала купаться под молниями. Теперь же ей хотелось окунаться в любые лужи, нырять в самые глубокие водоёмы, и вести себя безумно.

Жаль, духи не могли купаться. Приходилось довольствоваться тем, что рядом в луже весело плескался ребёнок.

Дарья Сергеевна ощущала радость через девочку, вдруг осознав, что подпевает ей и даже сочиняет собственные произведения:

— Мара демон воплоти, ты с ней рядом не ходи. Но прозрачным страха нет. Напугаем белый свет.

— Ой, а чего ты от меня стихотворчеством заразилась? — тут же заметила девочка.

— Может и заразилась. Это по воздуху передаётся.

— Тогда давай, прогрессируй. Вдыхай искусства.

— Задавай тему! — улыбнулась училка.

Как раз проходили мимо школы.

— О, давай про школу, — тут же предложила Мара. — Брат говорит, это такое место, где из демонов школьников делают. А может и наоборот. Я не запомнила.

Проходя мимо школы, Дарья Сергеевна вдруг замерла. Зависла в воздухе, оборвав весёлые куплетики.

Духи не всегда помнят о своей земной жизни. Иногда они не помнят даже своего имени. Но Дарья Сергеевна никогда ничего не забывала. И сохранила часть необходимых воспоминаний, как профессиональный педагог.

По большей части они относились как раз к этому серому зданию: уроки, дети, уроки, большой мужчина с пышной шевелюрой, уроки, дети, уроки, цветы и конфеты из широких рук, уроки, разговоры о гусях и высоком, опять уроки, дети, и… уроки.

— Я учила много лет, — прошептала, наконец, Дарья Сергеевна. — Счастья не было и нет.

— А теперь ты без крови, — с радостью в голосе добавила Мара, довольная своим творческим подходом к прогулке. — Пусть не пьют ученики!

Порою воспоминания пробуждают знакомые предметы или места. Вот и сейчас на Дарью Сергеевну внезапно нахлынули давно ушедшие эмоции. Если бы у духа имелось сердце, оно бы заколотилось быстро-быстро.

Когда она была живой, эта школа была ей вторым домом. Она вспомнила своих учеников, озорных ребят из начальной школы. Они напевали нечто подобное, иные вели себя почти так же невыносимо, как Мара и в средних классах. Но было в школе что-то ещё. Очень важное. То, что подсвечивало ту сторону жизни ярким светом.

Что это было?

Дух не покидает мир живых по своему желанию. Он остается на земле, если у него есть незавершённое дело. И тут Дарью Сергеевну как молния поразила. Она вдруг вспомнила, что так и не пришла на свидание к Фёдору Андреевичу!

Вот что привязывало её к школе. Директор!

Звали ведь в иные структуры, переманивали на место потеплее и зарплату пожирнее обещали. А она оставалась тут, слушая его басовитый голос и с нетерпением ожидая встречи у крыльца. Ей хотелось крутить ему кудряшки и печь пирожки, а они почему-то всегда обсуждали хулиганов и зарплатные ведомости.

«А ведь он, наверняка, ждал», — подумала она: «А вдруг он и теперь ждёт?»

Дух едва не сорвалась с места, чтобы вмиг оказаться в школе. Но передумала пугать директора. Нормальные люди боятся привидений. А Фёдор Андреевич был вполне нормальным в последнюю их встречу.

Дарья Сергеевна с усилием воли отвела взгляд от школы.

Нет, живые должны жить без страха.

«Нашей встрече уже не бывать. Нужно принять новую жизнь, а про старую забыть и дать спокойно жить тем, кто в ней остался», — подумала бывшая училка.

Будь у неё слёзы, она обязательно пустила бы хоть одну капельку по щеке. Как дань тем славным денькам, когда стояли на крылечке и никуда не торопились.

— Аф, аф, аф! — раздалось сбоку, отвлекая.

Это Пукс тремя залпами подпалил хвосты одной чёрной кошке и двум дворовым псам. Те уже кружили вокруг Мары, принюхиваясь к её косточкам под незамысловатой одёжкой.

А делиться он не привык. Если кому и достанутся хозяйские рёбра, то только ему!

«Молодец, знает, что своё надо охранять», — подумала Дарья Сергеевна и даже улыбнулась, понимая, что и по эту сторону жизни всё не так уж и плохо.

Рядом с ними бежал беленький пудель, оглашая улицу задорным лаем. Защищал хозяйку. Идиллия, да и только.

Если, конечно, не прислушиваться к песенке девочки. В отличие от училки-воспиталки, она пела несколько более мрачные мотивы:

— Раз-два — оторвется голова, три-четыре — сварим голову в кефире… — девочка вдруг замолчала, глядя под ноги.

— А дальше? — спросила Дарья Сергеевна заинтересовано.

— Забыла, — Мара состряпала злобную рожицу. — Дай свою голову, я сразу вспомню.

— Пять, — подсказала няня. — И даже шесть.

— Я хочу соседа съесть! — радостно срифмовала девочка.

— Молодец.

— Раз так, то давай убьём всех людей и поработим человечество? — тут же законючила девочка. — Ну пожалуйста-а-а!

— Человечество с таким отношением к котикам и инфраструктуре и само себя неплохо изживает, — спокойно ответила Дарья Сергеевна. — А соседей есть нельзя. Кто живёт в хрущёвках, тот обычно не важно питается. Невкусные они, отравиться можно запросто.

— Почему?

— Потому что сейчас в еде химия одна. А люди её едят. Значит, химия где?

— В твоей причёске? — огорошила Мара нестандартным подходом.

— Это завивка, — обиделась Дарья Сергеевна и отвернулась.

— А должна быть удавка!

— Удавки в парикмахерских не делают, — отметила этот любопытный факт училка, и вдруг вспомнила, что сделала завивку перед свиданием.

— Вот и зря, столько бы времени людям сэкономили.

К неудовольствию Мары, дождь внезапно кончился. Ещё и радуга вылезла: разноцветная, весёленькая, аж противно смотреть.

Нормальные же цвета была: чёрный, серый, белый. Никаких пятен в глазах.

Едва грохотать перестало, как на улицу следом за бродячими собаками и брошенными кошками, начали выползать люди из своих укрытий.

Мара тяжко вздохнула:

— Ну во-о-от. Вся мрачнота испортилась. Не успели даже поработить никого. Давай хоть в плен парочку захватим?

— Такого слова нет, — поправила няня.

— Какого?

— Не мрачнота, а мрак, — поправила училка. — Ночь. Сумерки. Тлен. На худой конец — безнадега. Пополняй словарный запас. А то будешь глупенькой, используя один-два слова в лексиконе за весь день. И стихи неважные получатся.

— Есть мрачнота! — заспорила Мара. — Я её только что выдумала. Я что я выдумаю, то сразу есть: страхи, духи, икота. Болезни только не выдумывала. Это люди сами на себя наговорили. Да и пытки тоже их рук дело: песни там всякие веселые сочиняют и свадьбы устраивают. Щекотка опять же и диеты. — Как по полочкам разложил ребёнок.

— Как познавательно, — удивилась училка, даже не зная, как относиться к словам маленького, но древнего проклятья.

С одной стороны, её стоило учить познавать мир, с другой стороны — это когда-нибудь действительно могло закончиться гибелью человечества.

Но дети есть дети.

— Ой, какой миленький! — послышался незнакомый голос.

Мара и Дарья Сергеевна одновременно повернули головы. Позади них стоял мальчик лет пяти-шести и пытался погладить Пукса.

Пудель активно уворачивался от неожиданной ласки и злобно скалился, норовя укусить пухлую ручку. Миленьким его можно было назвать с большой натяжкой. Но мальчик этого словно не замечал. И упорно продолжал гнуть свою линию с попытками приласкаться.

— Нет в нём ничего миленького, — злобно прошипела Мара. — Он злобный посланник. Защитник демонов. И будущий адский гончий Владыки… когда подрастёт, –последнюю фразу она договорила вновь как маленькая девочка, а не густым басом.

— Он что, всегда злится? — не понял Максимка.

— Когда захочет, — добавила Мара. — Но он не любит, когда его гладят.

— А почему он не хочет, чтоб я его погладил? — спросил мальчик, как ни в чём не бывало, как будто уже забыл всё, что ему говорили.

— Потому что он хочет откусить тебе руку. А ты вертишься. Видишь, какие у него большие зубы? — ответила девочка, а пудель в очередной раз оскалился, продемонстрировав эти самые большие зубы. — Стой спокойно, дай ему сделать своё дело.

— И… совсем они не большие, — возразил мальчик, но руку за спину всё-таки спрятал, отчего вперёд выпер объёмный живот.

Мальчик был пухлым под одеждой, как поняла Мара. И умом не блистал, как поняла Дарья Сергеевна, растворившись в воздухе. Ей бы с одним мрачным учеником разобраться. Двум объяснять истину сложнее. А классу так и вовсе невозможно, пока указку не возьмёшь.

Наблюдая за разговором детей, дух перешла в режим наблюдения.

— Смотри, — произнесла Мара и сунула свою руку под нос Пуксу.

Пуделёк подпрыгнул и тут же унёс в зубах кисть девочки.

— Ничего себе! — глаза мальчика сделались совершенно круглыми. — И тебе не больно?

— Не-а. Хочешь, он и тебе ручку оторвет? Тогда стой и не дергайся. Он ещё плохо умеет. Научится.

— Я тоже учусь! — заявил толстячок. — А рука может ещё понадобиться. Печенье есть. Или мороженное держать. Если я могу держать два мороженного, то зачем мне одно держать? Я же не наемся. И печенья так много не унести одной рукой. Вторая нужна.

Девочка округлила глаза. На миг в них полыхнула тьма, а то и мрачнота.

— Мара, люди не могут разбрасываться конечностями, как ты, — напомнила Дарья Сергеевна. — Не стоит экспериментировать с их конечностями… пока видят другие.

— Кто это сказал? — не понял мальчик, развернувшись на месте.

— Няня, — вздохнула Мара, тут же теряя пыл. — Она всегда со мной… за-за-заботливая.

— А-а. За мной тоже постоянно наблюдают, — сказал он и потряс электронным браслетом. Затем со вздохом достал из кармана конфету. — Хочешь?

Мара покачала головой:

— Нет, они в странной кожуре растут. Она не вкусная. Вот вырастет, помрёт, тогда и съем. Или ты съешь, помри, а потом тебя съем. Училка вредная говорит, что вы все от химии погибаете. Так что ждать не долго. Но для тебя я могу ускорить процесс.

Мальчик прикусил губу и спросил:

— А можно не умирать сегодня?

— Почему это? Тебе что, жалко, что ли?

— Но мне ещё робота собрать надо, чтобы люди на Луну полетели. И на Марс, — ответственно заявил Максимка. — Для этого мне обе руки нужны и жизнь. Хотя брат говорит, что в Осколково и без рук берут.

Пукс меж тем помотал головой и выплюнул кисть. Маленькая ручка, быстро перебирая по асфальту пальчиками, вернулась к хозяйке.

— Ого! А ты вся такая разборная? А ещё покажешь что-нибудь? — воодушевленно попросил мальчик. — А я тебе скажу, где прячется настоящий танк!

— Танк? — заинтересовалась Мара. — А что это?

— Машина такая большая. С гусеницами!

— А она умеет давить людей?

— Конечно. Их же для этого и создали.

«Тогда танк — это хорошо», — подумала Мара.

— Показывай! — согласилась она. — И я покажу. Вот, смотри.

Одна из ног девочки отсоединилась от туловища и пустилась в пляс. Мара прыгала за ней на другой, но никак не могла поймать.

На помощь пришла Дарья Сергеевна, преградив путь развесёлой, но глупой конечности. Хоть няня и была бесплотным духом, нога этого не могла понять и остановилась перед образом. Тут её девочка и настигла.

— Ого какая у тебя видео-няня! С голограммой! — восхитился мальчик и съев конфету, заявил. — Меня Максим зовут. Можно просто Мася. А тебя?

— Мара… И никак иначе, — сказала, как отрезала девочка. — А теперь показывай, где твой танк. Хочу гусениц! Гусеницы вкусные! Им даже помирать не обязательно. Они и так хорошо в черноте перевариваются. Мрачнеют вместе со мной.

Мальчик кивнул и повёл новую подругу в секретное место.

Около дома располагалась стройплощадка. Здесь уже начались работы, потому участок обнесли забором. Но Максим знал, где находится дырка, в которую вполне мог пролезть ребёнок. Или собака. Благо, ни одного, ни другого проникновения на стройке не опасались.

— А что люди там делают? — спросила Мара.

— Они толи строить начали. Толи ломать собираются, — объяснил Максимка всё, что знал «о стройке».

Он торопился, потому что мама вот-вот должна была обнаружить его отсутствие на детской площадке. Потом оденется и бросится на поиски. А потом, конечно, случится серьёзный нагоняй.

Вон у брата старшего ноутбук забрали. Всего-то за какой-то звонок из школы. А за побег со двора даже страшно представить, что ему грозит. Наверное, на Марс не пустят. Президента придётся просить, чтобы маму уговорил.

Пора было вернуться во двор, но Максимке понравилась новая знакомая. Она была лучше, чем песок или листик. Даже палка.

Её способность разбираться на части объяснялась для мальчугана просто. Мара — не человек, а робот. Таких теперь часто среди детей запускают, чтобы хорошо себя вели.

А что? Он сам видел по телевизору, как рассказывали про роботов, что всё больше не людей похожи. Так что страха у него девочка не вызывала. За технически-продвинутых стоит держаться, чтобы можно было вместе играть в разные приставки и гаджеты. И Максимка тут же занял себе друга, чтобы было с кем на Луну лететь.

Вместе — веселей.

Дарья Сергеевна ни за что бы не пролезла в маленькую пробоину в заграждении неизвестного происхождения, если бы была живой. Но теперь она могла свободно пролететь сквозь забор.

Всё-таки были свои положительные стороны в жизни призрака. С одной стороны, годы мучений в одиночестве, тоски по былому и завываний на людей, с другой — вжух! И ты по ту сторону любого забора.

Оказавшись на строительной площадке, бывшая учительница русского языка и литературы сразу же заметила большое гусеничное транспортное средство. Вот только с танком, кроме гусениц, его ничто не связывало.

— Дети, — Дарья Сергеевна поправила очки. — Вынуждена вас разочаровать. Это никакой не танк.

— А что же? — возмутился Максим. — Вот же! Гусеницы! А пушку сняли, наверное. Чтобы дети не стреляли. Взрослым-то не очень-то и надо.

— Этот вид транспорта называется «экскаватор», — просветила детей более продвинутая в таких тонкостях няня.

— Экс…квак… — попыталась повторить Мара, но плюнула на эту затею. — А где тут гусеницы? Я хотела их съесть!

— Мара, не ешь гусениц. Из них потом бабочки появляются. Зачем тебе бабочки внутри? Ты же не обычная девочка, — предупредила училка. — Ну а гусеницы тут вместо колёс.

— Зачем тогда нам нужен такой танк? — возмутилась девочка и пнула гусеницу

Нога ожидаемо отвалилась. Мара вновь запрыгала на одной ножке.

— Экскаватор предназначен для того, чтобы копать землю, — объяснила вредная, но эрудированная училка. — Можешь рассмотреть поближе, если интересно. А если ты проголодалась, нам лучше вернуться домой.

— Не хочу домой, — заявила Мара. — С толстым весело!

— Я не толстый, — возмутился Максимка и добавил нежно. — Я мягкий. И добрый. Поэтому никогда не бью брата.

— Что, лопату не можешь поднять? — прикинула девочка.

— Да не… просто жалко, — ответил Максимка. — Он же глупенький. Не понимает пока роботизации.

Дети с интересом разглядывали экскаватор. Новенький, ярко-жёлтый с чёрным ковшом, похожим на гигантскую руку, он привлекал внимание.

— Этой ручищей можно прокопать путь до самой тьмы, — проговорила Мара, прикоснувшись к ковшу.

— Ага, или раскопать землю насквозь, — добавил Максимка и вскарабкался на гусеницу.

Дарья Сергеевна вновь развоплотилась, стала невидимой и взлетела. Теперь она могла наблюдать за всей строительной площадкой с высоты птичьего полёта. Вот только так и не поняла — чего тут возводить собираются?

Здесь не было ни фундаментов, ни котлованов, ни строительных материалов. Зато имелся целый ряд жилых вагончиков.

— А ну отойди оттуда! — к экскаватору быстрым шагом приближался человек. На его голове красовалась каска. Такая же жёлтая, как и корпус машины. — Эй, мальчик, кому говорю! Уходи! Здесь не место для игр.

— Почему? — наивно хлопнул глазками толстячок.

— Потому что, — ответил рабочий, но ответ показался недостаточно убедительным. Пришлось объяснять. — Опасно тут. Кирпич на голову вдруг упадёт. А ты без каски. А на стройке без каски нельзя.

— Тогда дайте мне каску, — потребовал Максимка. — И мы будем играть в полной безопасности.

— Ишь какой. Если я отдам тебе каску, то сам останусь без каски. И меня выгонят отсюда, — резонно заключил строитель. — А мне нельзя уходить, у меня тут работа. А вот ты, мальчик, можешь уйти. И от машины отойди. Это серьезное оборудование, а не игрушка. Задавит ещё.

— А кого будет давить машина? — из-за ковша выглянула Мара. — И когда? Хочу посмотреть.

Человек в каске подавился вдохом, закашлялся:

— Никого мы давить не собираемся, разве что пятиэтажки эти старые. Давно пора их снести, пока сами не рухнули. Построим новый красивый район!

— Да? — удивилась Мара. — И как называется?

— Реновация называется!

— А где мы будем жить тогда? — поинтересовался Максим.

— Ну… этого я не знаю, — замялся строитель. — У родителей спросите. Им наверняка уже новые сертификаты на жилье выдали. А теперь давайте, уходите уже отсюда, пока начальство вас не заметило.

Мара слушала рабочего в пол-уха. Она скорее была занята тем, что вырисовывала аккуратные символы прямо на ковше. Её коготок оставлял царапины на металлической поверхности.

Получалось ровненько, красиво. Мама бы похвалила.

— Чего ты там возишься? — подошёл поближе мужик в каске.

Символы вдруг вспыхнули зелёным огнем. Мара захлопала в ладоши, да сил не рассчитала. Одна её ладошка отвалилась и шлёпнулась прямо под ноги работнику стройки.

— Это что? Это как? — залепетал строитель.

Сначала он побледнел, потом позеленел. Не моргая, наблюдал, как показывает фигу маленькая ручка.

— Что это? Это что, ПРОИСШЕСТВИЕ⁈ — его голос вдруг стал неестественно высоким и истеричным, а глаза застыли как стеклянные.

Резко взвыл экскаватор. И рабочий окончательно растерялся. Мотор у техники хоть и громко работает, но всё же не настолько, чтобы выть.

Теперь же транспорт ревел как тысяча тигров перед атакой.

— И это… как…почему… такого в инструкции не было! — рабочий сделал шаг назад, но тут экскаватор развернулся и одним махом сгрёб детей в ковш.

Сам строитель сел на зад и замер, и словно окаменел.

— Вот это крутотень! — радостно заверещал Максимка, проносясь над головой строителя. — Нечего нам тут дома разрушать. Сами вот и уходите, куда хотите.

— Ага! — поддержала Мара. — Классная штука этот кекскаватор!

— Нет такого слова, — возразила Дарья Сергеевна.

Слышен был лишь её голос, а сама она всё ещё пребывала бесплотным духом. И не знала за чем теперь следить: за детьми, экскаватором или рабочим? Человеку до духа полшага осталось. Почти коллега по загробной жизни.

— А теперь будет скаватор! — запротестовала Мара. — И с ним можно играть без каски! Он сам кому хочешь на голову упадёт.

Экскаватор сорвался с места и покатил нарезать круги по площадке, попутно разваливая всё на своем пути: строительные вагончики, забор, склад с инструментами.

Стройка вдруг ожила, как потревоженный муравейник. Оказалось, что здесь не один рабочий, а целая бригада. Все они разбегались врассыпную перед взбесившимся транспортом, забросив запаривать лапшу и чаи гонять. Один из вагончиков зацепился за экскаватор и оттуда полетела тушёнка и каски.

Максимка чуть высунулся, посмотрел назад.

— Ух ты! У нас паровоз получился, — мальчишка орал, как можно громче в попытке перекричать рёв экскаватора. — Цепляем ещё!

— Помогите! — кричал человек, оставшийся в прицепленном вагончике.

Ему пришлось распахнуть дверь. Только спрыгнуть он не решался, лишь орал. Но мучения его оказались недолгими. Через пару кругов, вагончик сам отцепился, и мужчина смог спрятаться вместе с остальными рабочими за забором. Правда, теперь он был седым и о каске даже не думал.

Зато живой. Чему был неимоверно рад. А это просто строительная пыль на волосах. Можно и смыть простым душем.

— Ну, ребята, пошалили и хватит, — прямо перед ковшом зависла Дарья Сергеевна. — Верните людям спокойное существование и экскаватор. У взрослых должны быть свои игрушки.

— Они наш дом хотят снести! — возразила Мара. — Я не хочу снова переезжать! Толстый же с нами не поедет. А с кем мне играть? Опять на машину рычать? Майки громче рычит. Я всегда проигрываю нашему монстромобилю.

— Во-первых, автомобилю. Во-вторых, это, конечно, плохо, но нельзя решать проблемы методом силы. И вообще, Мара, — учительница подняла к небу указательный палец. — Если надо что-то уничтожить, сжечь, разрушить или запугать, с этим лучше справятся твои родные. У них больше опыта. Идём уже домой, а?

— Ладно, –кивнула девочка. — Последний кружок и отпущу духов.

Тот самый рабочий, что пытался прогнать детей, пришёл в себя. Он сидел, прислонившись к забору, и судорожными пальцами набирал номер бригадира.

— Алё, Михалыч, — говорил строитель в трубку не своим голосом. — Тут жесть какая-то творится. Восстание машин! Экскаватор сам ездит! Всё разгромил! Дети разваливаются. По частям… Да что ты? Только кефир…Нет, как стеклышко… И краски никакой не нанюхался!.. Да нормально я комиссию прошёл… Ты вот сам приезжай, глянь что делается, а потом говори.

Но дожидаться начальника стройки экскаватор не стал. Высадив детей за забором, он вернулся на свое место и отключился.

Завести его больше так и не смогли. А снять происшествие не успели.