Адаптация

Глава 1. Коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет.

Вещество, поступившее в кровь носителя в окололетальной дозе, удалось блокировать не сразу. Гайто старался.

Найти. Связать. Разобрать на составные элементы и запомнить, прописав путь детоксикации четверичным кодом рибонуклеиновой кислоты. Вывести из клеток. Вывести из организма.

Подтолкнуть сознание носителя к пробуждению.

Стимулировать гормонально.

Вот же сука! Глеб открыл глаза и схватился рукой за шею. Нащупав шип иглы, выдернул и выкинул. Встал. Сделал шаг. Вытянув руку, коснулся стены. Хлопнул ладонью по шее, накрывая вторую иглу. Эта вытягивалась с трудом.

Нет, ну сука же!

Но ловкая тварь. Ничего. Глеб до нее доберется. И тогда… тогда чего-нибудь да будет.

Двигаться надо. Ножками раз-два, раз-два. Стоп. Это уже было. Он куда-то шел. И уговаривал, что идти надо. И цель висела перед носом.

Цель – морковка. Глеб – осел. Ума палата с крышей набекрень.

Смешно, да.

На повороте его вывернуло бурым киселем.

Найдет суку – голову свернет. Или нет?

– Я вас любил, чего ж блевать так тянет? – сказал Глеб, пробуя голос. – И вообще… меня терзают смутные сомнения.

Револьвер из Кириного дома был на месте. Револьвер – это хорошо. Вдруг понадобится пристрелить кого-нибудь. Например одну хитрозадую тварь, которая вырубила Глеба, но почему-то убивать не стала.

Пули ей жалко, что ли?

Или другие планы имеются?

Путь преградила стенка. Глеб проморгался и ткнул в стенку пальцем. Исчезать она и не подумала, наоборот, была тверда и до отвращения материальна.

– Вот оно как…

Удар кулаком заставил стенку вибрировать и дребезжать. Значит, она – просто экран. И нужно лишь пнуть разок.

Ну два раза. Или три.

Экран звенел, металла в звоне становилось больше, смысла в действиях – меньше.

– А есть ли у вас план, поручик?! У нас всегда есть план! – сказал Глеб и уперся в стену лбом. Стена отъехала в сторону и женский голос вкрадчиво произнес:

– Назовите имя и введите персонифицированный код доступа.

– Да пошла ты…

– Изменения в базе данных сохранены.

Неудобно как-то получилось. Ничего, исправится. Главное – Еву найти. Вот же тварь, уделала, как пацана. Челку вспомнила, Наташу… как есть сука.

За дверью начиналась лестница: знакомые проволочные ступени на каркасе полых труб.

– Кто так строит? Нет, ну на фиг.

Передвигаться бегом получилось не сразу. Ступени пружинили под ногами, перила ходили ходуном, лестница наворачивала круги, и не думая заканчиваться. К лифту Глеб не вышел – вывалился.

Столб шахты прорезал перекрытия, соединяя небо и землю пуповинами стальных тросов. Менялись цифры на табло, отсчитывая этажи. Летела кабина.

Ева опережала? Если так, то ненадолго. Сколько же он в отключке был? Глеб не знал. Зато знал, что если есть лифт, то должна быть и лестница. А значит, можно попробовать поиграть в догонялки.

– Вы неспеша призывно убегали… – на всякий случай он стукнул по панели, но лифт, как и предполагалось, продолжил взлет.

И снова пришлось бежать. Глеб несся, перепрыгивая через ступеньки, и останавливался только для того, чтобы дыхание перевести.

Этажи менялись. Ступеньки становились ниже и шире, перила из труб разворачивались лентами, а ленты натягивали пластиковые шкуры. Чаще попадались светильники. А потом лестница опять закончилась, и Глеб вышел в коридор, больше похожий на тоннель. Вогнутые стены. Гнезда камер слежения. Красные огоньки лазерных прицелов, шарящие в темноте. И сухой скрип моторов.

– А счастье было так возможно… – шепотом произнес Глеб, пятясь к двери. Он чувствовал, как собирается на груди рой красных точек. Механические слепцы ощупывали объект, выискивая слабое место.

Еще секунда, и застрекочут пулеметы, разрезая нарушителя.

Красные точки соскользнули с Глеба на пол. Мигнули. Погасли.

– Я отключила систему, – сказала девочка в лиловой кофте с мультяшным зайцем. Кофта была девочке маловата. А вчера сидела как родная. Вчера было адски давно.

– …и так возможно. И вот так, – пробормотал Глеб.

– Выходи. Я думаю, что конструктивный диалог позволит нам выработать совместную стратегию действий и увеличит шансы на выживание.

Подняв пластиковую крышку, Айне вернула ее на место.

– Глеб, твои опасения беспочвенны. Я не причиню тебе вреда. И полагаю, ты не станешь проявлять агрессивности по отношению ко мне.

– Ну что вы, мадам. Вот я вас не узнал без санитара и…

– Ева тебя обманула, – девчонка не спрашивала – констатировала факт. – Сейчас она движется к нулевой зоне. Смотри.

Девчонка вытащила из-за пояса планшет и, активировав, повернула к Глебу. Красная точка блуждала в двумерном лабиринте линий.

– Жучки?

– И на тебе тоже, – Айне не стала отрицать очевидного. – Тод решил, что так будет лучше. Тод был прав. Я сумела тебя найти. А теперь ты поможешь мне.

– И лешего какого ради?

Например, такого, что если Глеб откажется, девчонка введет команду и прикажет птицам-пулеметам уничтожить наглеца. Они ведь только и ждут, затаившись в гнездах ячеек.

– Она хочет уничтожить центр.

– Надо же какое совпадение. Я тоже.

– И я, – спокойно заметила Айне. – Но физически мои возможности ограничены.

Интересно, а игрушку свою она куда подевала? Или дроид прячется за углом? И что дальше? Выпрыгнет-выскочит и пойдут клочки по закоулочкам? Чушь собачья.

Малявка отбилась от стада.

С точки зрения активного дарвинизма добыча идеальна. Тут и оружия не надо, руками шею свернуть можно, тогда и бессмертие не спасет.

Стоп. Что это с ним? Она же ребенок. Умненький аж с перебором, но все равно ребенок. И не при чем здесь рассуждения о чертах и программах, просто Глеб – человек. А люди детенышей не трогают.

– Давай я лучше отведу тебя в тихое место. Посидишь. Отдохнешь. А там и нянька твоя появится, – Глеб протянул руку.

Рука дрожала.

– А если не появится?

– Появится, куда ему деваться? Они же верные, как… как собаки.

Девчонка покачала головой и, взяв Глеба за большой палец, сказала:

– Тод не собака. Он разумен. Разумное существо нельзя дрессировать, ему от этого плохо.

Глеб погладил дитя по голове. Хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но не придумал, что. В голове вертелась одна пошлятина. Айне сердито заметила:

– Нам следует поторопиться. Ева почти добралась до цели.

Красная точка летела сквозь меняющиеся чертежи.

– Идем, – Айне потянула Глеба по коридору. Она шла быстро и не обращала внимания на красные глаза камер слежения.

Упорство этой девочки заставило Глеба встряхнуться. Она сжал ладошку и ускорил шаг.

– Ты знаешь, что это…

– Мимикрант, – ответила Айне. – Модулярный гештальт-организм, типологично близкий по устройству к муравейнику или пчелиному улью, хотя в данном случае аналогия носит поверхностный характер.

– И давно ты знала?

Тоннель влился в другой тоннель, шире диаметром. Здесь купол потолка прорезали трубы воздуховодов, а стены вздувались пузырями войлока. Остановившись у одного из пузырей, Айне приказала:

– Раскрой его.

– Чем?

– Руками. Он безопасен.

Да, но менее противно от этого не становится.

– Мы должны пахнуть, как они, если желаем пройти в зону, – пояснила Айне и сама потянулась к пузырю. Глеб оттолкнул руку. Безопасно или нет, но он уж сам как-нибудь разберется. Не хватало еще за дитем прятаться.

На ощупь пузырь был мягким и упругим. Внешняя оболочка пробилась легко, пальцы вошли в тепловатый кисель, и Глеб, преодолевая тошноту, рванул. Хрустнуло. Треснуло. Лопнуло, как яйцо, выпуская тягучий белок.

Айне окунула в него руки, потерла, распределяя слизь по запястьям, и зачерпнув горсть, нырнула лицом.

– Тебе тоже следует. Это ее запах.

Жасмин и еще что-то, смутно знакомое, пробуждающее воспоминания о синеволосой девушке, на коленях которой лежала Глебова сабля.

– "А почему бы и нет? – сказал поручик, заходя на конюшню", – Глеб липкими руками коснулся щек. Главное, чтобы эта мерзость в рот не попала. И в глаза. А так… малявка может, и Глеб справится. Уже справился.

– Тебе тяжело? – Айне терла лоб, распределяя слизь. – У меня имеется информация, которая свидетельствует о твоем высоком уровне ксенофобности. Тебе должно быть тяжело.

– Тяжело без табуретки коров сношать.

Разломанный пузырь медленно втягивался в стену, а в полуметре от него появилась почка на стеклянной ножке. Почка раскрылась звездчатым цветком, на тычинках которого выступили медвяные капли. И войлочная подстилка вскипела, раздалась норами, выпуская мелких юрких насекомых. Они летели к цветку, присасывались к каплям, отползали и дохли.

Жуки падали на пол, а пол прорастал воронками.

– Охренеть. Оно… оно ведь живое?

– Симбиоз, – пояснила Айне, поднимая одного жука. Он был еще жив и дергал усиками, норовя зацепиться за испачканный палец. – Мимикрант и гриб. И это лишь главная связь. Красиво, правда?

Айне сунула жука в ямку-воронку и лизнула пальцы.

– Идем, – сказала она. – Ты ведь хочешь увидеть Еву?

Не совсем, чтоб увидеть. Он с этой тварью кой-чего другого бы сделал.

– Что будет, если Ева убьет… Еву?

– Забавно звучит. У них одно имя, – Айне больше не делала попыток взять его за руку, она шла рядом, спокойно и свободно, как на прогулке. И огромная женщина, еще большего размера чем та, с которой Глеб столкнулся в больнице, не обратила на идущих внимания.

От женщины пахло жасмином, а на лбу ее блестела янтарная точка, точно снятая с тычинки хищного цветка.

– Если по аналогии с муравейником, то это – солдат, – пояснила Айне, минув охраняемые женщиной ворота. – Обрати внимания на реализацию фенотипа. Максимальное усиление физических параметров. А вот это рабочая особь.

Девушка в сером комбезе шла вдоль стены и разрезала пузыри, собирая пахучую жижу в ведро. Вторая девушка грабельками разрыхляла серый войлок, облегчая цветам путь наружу.

– И те, что которые снаружи?

– Это тебе кажется, что там – снаружи. Там – тоже внутри. Просто зоны разные. Там собирают корм. Процесс очень интересен. Они не выходят из поселка, как пчелы или муравьи, они заставляют пищу приходить в поселок. И уже на месте ликвидируют. Правда, площадь зоны прорыва, на мой взгляд, далека от оптимальной. Но полагаю, что весь вопрос в накоплении информации и калибровке. Рано или поздно она отыщет оптимальный размер.

– Ну да, для женщины оптимальный размер – это главное…

Людей становилось больше. Они были сосредоточены на собственных делах, порой странных, но явно важных. И Глеб подумал, что не следует воспринимать их, выглядящих как люди, людьми.

Айне держалась центра коридора, и Глеб поневоле пустил ее вперед. Девчонка неплохо ориентировалась в происходящем. Она шла уверенно, сличая путь со схемой на планшете.

Дважды путь преграждали особи-солдаты. Одна из них, наклонившись к Айне, долго вглядывалась, ноздри ее раздувались, а губы шевелились. И когда Глеб почти решился выстрелить, тварь отступила. Айне продолжила путь.

Другой бы ребенок испугался.

А она – и есть другой. Права была сучка-Ева: бессмертные – уже не люди.

– Эй, божественное дитя, все-таки расскажи, что здесь случилось?

– Сказка? Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе сказку? – склонив голову набок, Айне посмотрела на него с интересом. – Я могу лишь теоретически воссоздать имевшие место события, но такая реконструкция, возможно, будет обладать низким индексом достоверности.

А Глеб поверит. Он уже во что угодно верит, потому что находится внутри поселка-гриба, где живут люди-муравьи.

– Давным-давно жил-был поселок, – Айне явно копировала чужие интонации. Пожалуй, Глебушка мог бы эти самые интонации опознать. – И однажды, примерно с год назад, в этот поселок пришла девушка. Допустим, ее звали…

– Ева.

Айне кивнула. Ей было все равно.

А Глеб ясно представил, как это было.

Она спустилась с той самой гряды, где он лежал, разглядывая червивое яблоко поселка. И точно также, как он, Ева шла медленно и остановилась на метке минного поля. Она помахала руками и закричала, привлекая внимание дежурных. Те, скорее всего, уже заметили Еву.

Ей не пришлось долго ждать.

Ворота открылись, и пара охотников провела Еву сквозь лабиринт спящих мин.

– Потом она изменила всех жителей. Я думаю, это было что-то вроде вируса. Возможно, приона. Какая-то агрессивная биологическая структура с высокой степенью устойчивости к воздействию окружающей среды, способная модифицировать ДНК.

Водопровод. И система очистки воды, соединяющая все дома и всех людей. Оптимальный вариант.

Что она сделала? Плюнула в колодец? Искупалась? Вылила стакан крови? Раздавила капсулу, принесенную с собой? Глеб точно знал – в воде дело.

Яд занял место в водородно-кислородной мозаике.

Не пей, Иванушка, козленочком станешь.

Жители и стали, сами того не подозревая. И неужели никто не понял, что происходит? Или все утратили разум одновременно? Заснули и не проснулись? Точнее, проснулись уже другими?

– Полагаю, одновременно произошел высев симбионта, – продолжала рассказ Айне, двигаясь по вычерченной трекером траектории. – Высока вероятность, что взаимодействие организмов куда более тесное, чем мы видим. И наша гипотетическая Ева несла в себе информацию о них обоих. Дальше просто. Система развивалась, используя в качестве опоры исходную структуру и к ней же адаптируясь.

И развилась в это уродство.

Все зло от баб. А Ева – первая из них.

– Нимфа же закончила цикл развития и превратилась в царицу. Вопрос лишь в том, насколько соответствует данная социальная ниша таковой муравейника.

Э нет, Глеба интересовали другие вопросы.

– Она убила жителей?

– Она вписала их в систему. Посмотри, ее стратегия выживания имеет ряд существенных преимуществ. Например, конкурентноспособность.

Конечно, твари жрут тварей. Впору умилиться. А лучше сосчитать патроны в барабане да свести дебет с кредитом, чтоб в итоге на нулевой остаток выйти. Нельзя позволить этому существовать.

Оно жило. Дышало. Потело разноцветной росой на белом мицелии. Цвело и радовалось, если, конечно, оно умело выражать радость.

– Почему тут все – женщины? – Глеб изо всех сил старался не вертеть головой. В новом коридоре из стен торчали трубки. Зеленоватая кашица стекала в горловины сосудов, и девушки-близняшки следили, чтобы кашица не переливалась. В воздухе ощущался специфический гнилостный запашок.

– Издержки партеногенеза.

Перескочив через лужицу, Айне остановилась. Развернулась. Принюхалась.

– Развитие из неоплодотворенных яйцеклеток. Y-хромосоме взяться неоткуда. Но они особо не страдают. Во всяком случае, пока. Не знаю, почему она не использует Игоря.

Планшет мигнул, сменяя карту. И Айне указала на стену, велев:

– Ломай. Тут есть проход. Должен быть, исходя из плана застройки.

Чтоб ее с ее планами… Глеб провел ладонью по ворсистому ковру. Он выглядел плотным. Пожалуй, слишком плотным, чтобы можно было пробить с пинка.

И потому пинал Глеб в полсилы. А ковер хрустнул и проломился. Айне, упав на колени, принялась руками раздирать дыру. Она отламывала кусок за куском, сдирая ногти и расширяя лаз. А когда он стал достаточно велик, ящерицей протиснулась в него.

Глебу не оставалось ничего, кроме как повторить подвиг. К счастью, стена оказалась не такой и толстой. Не войлок – скорее плотный картон.

Айне ждала. К покрытому липкой слизью лицу приклеились сухие былинки. Волосы растрепались. И цветок повис, запутавшись в тонких прядях.

Девчонка выглядела старше, чем вчера. И даже старше, чем пару часов назад.

Мерещится, Глебушка, креститься пора.

– Ты идешь? – спросила она, глядя с неодобрением.

– Иду. Погоди. Еще вопросец. Ева хочет убить ее? В смысле царицу?

– Да. Пусть аналогия и не совсем верна.

– Ну так и ладушки. Чего дергаться? – Глеб огляделся. Коридор, в который они выбрались, мало отличался от покинутого. Разве что стены были с проплешинами. – Принцесса сама уничтожит монстра. Мир спасен. Благодарные жители заходятся в экстазе.

Айне посмотрела на него с жалостью и, сняв цветочек, сказала:

– Эпимирма Ванделя проникает в гнездо лептотораксов и убивает царицу. Но ее мотивация лежит вне области морали и нравственности. Она занимает освободившееся место и использует чужих рабочих особей для обеспечения собственного жизненного цикла.

– Так ты хочешь сказать…

– Ева спаривалась с тобой. И Ева спаривалась с Тодом, хотя мне неприятно констатировать этот факт. В ее матке зреют оплодотворенные яйца. Ей нужно место, где об этих яйцах позаботятся.

Вот только подробностей не надо!

И вообще девчонка ошибается. Ева – человек.

Она выглядит как человек. Она разговаривает как человек. Она ведет себя как человек!

И дроиды на людей похожи. И Кира. Она улыбалась и была счастлива. А эти вокруг тоже счастливы и не понимают, в каком они дерьме. И руки у них две, и ноги у них две, и голова одна, человеческая. А если так, то их следовало бы людьми считать. Но они не люди. А Ева? Проклятье, кому тут верить?

На все его аргументы Айне ответила небрежным пожатием плеч. И взяв за руку, сказала:

– Идем. У тебя будет возможность увидеть самому. Если, конечно, ты поспешишь.

И Глеб поспешил.