90-е: Шоу должно продолжаться – 15

Глава 26

— Ты знаешь, у меня иногда бывает такое странное ощущение… — Ева стояла на самом краю площадки, положив руки на металлический поручень. На пыльной поверхности которого уже были следы от наших ладоней. Предыдущие дубли, неудачные или удачные — хрен знает, сейчас не посмотришь. Узнаем мы об этом когда-нибудь потом. Да пофигу, в общем-то. — Блин, как бы объяснить?.. Иду я, например, по лестнице. Спускаюсь. А потом задумываюсь и теряю равновесие. Но хватаюсь за перила и не падаю. А внутри все как будто обрывается. Как когда падаешь. И… Ну, как будто возникает видение, как могло быть сейчас. Что я не удержалась, упала, покатилась вниз, сломала шею. И такое, знаешь, отчетливое видение, как ко мне бегут люди, кричат мое имя. А у меня стекленеют глаза, в них отражаются облака, а из-под головы расплывается здоровенная кровавая лужа…

— Когда шею ломаешь, вроде кровь не вытекает, — сказал я, накрыв ее руку своей рукой. И напрягся, не без того. Разговор о смерти на краю бездны… Это, знаете ли… Настораживает. В Новокиневске нет здания выше, а тут еще и высокий берег Киневы добавляет внушительности виду.

— Значит лужа крови в другой момент расплывалась, — пожала плечами Ева. — Когда я оступилась и упала на металлический штырь на заборе. Или когда не успела отскочить с дороги, и меня сбил автобус… Понимаешь, о чем я?

Ева как будто с трудом оторвала взгляд от вида на Киневу, ее разливы и другой берег и посмотрела мне в глаза потемневшим серьезным взглядом.

— Кажется, да, но ты продолжай все равно, — я почувствовал подступающий к горлу комок. Нежность с горечью пополам.

— Это необязательно про смерть, — сказала Ева. — Просто ощущение, как будто в жизни есть какие-то ключевые точки, в которых происходит… раздвоение? Блин, глупо звучит, да?

— Нет-нет, совсем даже не глупо! — воскликнул я, сжимая ее ладонь сильнее.

— И мне кажется, будто одна я перевела дух и пошла вперед, а другая я — осталась лежать вот там на асфальте, — голос Евы стал тихим, но мне все равно было слышно, несмотря на ветер. — Неподвижная и мертвая. И когда-нибудь потом лежать на асфальте останусь я. А та, другая, перешагнет меня и пойдет дальше.

— И в глазах — облака, — шепотом закончил я.

— У тебя тоже так бывает? — спросила Ева.

— Да, — не задумываясь, кивнул я. — Только я никогда вот так словами это не формулировал. Представляешь, вот тогда, на квартирнике Сэнсея, все ведь могло пойти по-другому, да? Я мог просто очкануть к тебе подойти.

— Или я бы задрала нос и тебя отшила, ага, — Ева напряженно улыбнулась. И теперь уже ее ладонь накрыла мою.

— И «ангелы» до сих пор пели бы про ад и Сатану, — усмехнулся я.

— А я была бы девушкой Яна… — Ева крепко зажмурилась и помотала головой. — Нет-нет-нет, я бы тогда точно сидела в тюрьме!

— Почему еще? — удивился я. — Точнее, за что?

— Как за что? — засмеялась Ева. — За убийство, конечно. Ян бы меня выбесил, а я бы его пристрелила.

— И откуда ты бы взяла оружие? — спросил я.

— У отца, — ответила Ева. — У него есть ружье, он же охоту любит. Давно не ездил, правда, но ружье у него есть.

— Как много еще я о тебе, оказывается не знаю, — засмеялся я, обнял Еву за плечи и крепко прижал к себе.

— И у нас еще целая жизнь впереди на это… — ответила Ева.

Время замерло и остановилось. Кучерявые белые облака плыли по небу величественными парусниками, солнечные лучи покрывали воды Киневы серебристыми чешуйками. Весь мир под ногами. Там, далеко внизу.

«Вот это было бы идеальной сценой на свадебном видео», — подумал я.

И тут мы одновременно с Евой вспомнили про Стаса и повернулись к нему. Наш оператор сидел на бетонном поребрике, подстелив газетку, и терпеливо ждал, пока мы наговоримся.

— Что ты там вообще стоишь, иди сюда! — крикнула Ева из дальней комнаты.

— Так примета же, — сказал я из прихожей. — Не положено смотреть на невесту в свадебном платье до свадьбы.

— Ой, да ну их, эти суеверия! — засмеялась Ева. — Меня все бросили одну, а мне помощь нужна. Если опасаешься, можешь закрыть глаза и пройти. Просто постоишь рядом и подержишь шпильки.

Я прошел в комнату, не разуваясь. Проходя мимо старого зеркала, чуть ли не единственного предмета интерьера, оставшегося в этой квартире от прошлого хозяина, не секунду остановился и осмотрел себя с ног до головы. Не без самодовольства подумал, что я хорош. Этот идеальный костюм мне сшили в маминой мастерской. Из какой-то невероятной итальянской ткани, отливающей в зависимости от освещения, то серым, то темно-зеленым. Ну и модельер мамин тоже постарался. Получилась этакая стилизация под фрак, с длинными фалдами и золотой отделкой. И вместо галстука — кружевное жабо. Друзья родителей вместе с родней сетовали, что вот, мол, до свадьбы дорос, мог бы и постричься как нормальный человек. Но сейчас я чуть ли не в первый раз реально гордился вот этой своей гривой. Укрощенной до хвоста, конечно, но все равно было видно, насколько густая и впечатляющая шевелюра у Вовы-Велиала. Ну, у меня, то есть. Это же я не ленился промывать все это богачество, щедро поливая волосы не так давно появившимися на рынке кондиционерами. И терпеливо распутывал и расчесывал, не позволяя скатываться в патлы. И даже, как бы смешно это ни звучало, ходил в парикмахерскую подравнивать концы. Чтобы смотрелось опрятнее, а не как мочалка. Много узнал за это время про жизнь с длинными волосами, что уж.

— Ну ты где там⁈ — поторопила меня Ева, высовываясь из двери нашей спальни.

— Красивое платье, — сказал я, разглядывая теперь уже Еву. Платье было с открытыми плечами, спереди его пышная юбка была короткой, а сзади переходила в длинный шлейф. И один белый чулок. А вторая нога еще хранила цвет летнего загара.

— У меня не хватает рук, — сказала Ева, сунув мне в руки шпильки с жемчужинками. — Так что стой здесь и работай поддержкой!

— Вообще-то можно было это в парикмахерской сделать, — сказал я. — Так-то мы не экономим.

— Не люблю, когда чужие люди меня за волосы трогают, — Ева дернула обнаженным плечиком. — А тут вообще принципиальный вопрос! Моя свадьба, значит я сама должна готовиться.

— А платье? — удивленно вскинул брови я.

— То есть, всякие нитки на полу и нытье тети Марты о том, что я много мусорю, ни на что тебе не намекнули? — засмеялась Ева. — Блин, вот честно! Я сначала хотела платье купить. И я даже честно сходила в свадебный салон. Ну, который на Новом Рынке.

— И? — я протянул Еве шпильки.

— Да я в этих платьях похожа на торт! — Ева возмущенно всплеснула руками. И прическа, которую она пыталась соорудить, немедленно рассыпалась.

— Слушай, а разве с тобой здесь не должны быть Кристина, Света и Наташа? — спросил я. — Куда они делись?

— Все меня бросили, — засмеялась Ева. — По-моему, у них там что-то пошло не так. Свете позвонил нервный Дюша, и они все убежали. Сказали, чтобы мы после регистрации сразу в «Африку» приезжали. Ой, да пофиг!

Ева тряхнула волосами и начала выбирать оттуда шпильки.

— Пусть вот так и останется, — сказала она, разглядывая себя в зеркале. — Фату вот только приделаю как-нибудь… Слушай, а на чем мы поедем?

— Машина через полчаса, — сказал я. — Подъедет сюда. Боря занимается.

— Наташа сказала, что прямо в загс придет, — Ева приложила фату к распущенным и несколько растрепанным волосам. — Мы же вроде готовились. Почему все идет… как идет, а? Мы же вроде как уже даже профессионалы. Ты концерты организуешь. Два фестиваля. И вообще…

— А что у нас идет не так? — я пожал плечами, подошел к Еве вплотную, обнял ее за талию, затянутую в тугой корсаж платья. И посмотрел на нас в зеркале. — Ты же знаешь, что мы с тобой самая красивая пара по эту сторону Урала?

— А что с другой стороной? — ревниво спросила Ева.

— По обе стороны, — засмеялся я.

— Я вдруг подумала… — Ева посмотрела на меня и опустила с головы фату. — Я сегодня утром, когда проснулась и увидела, что тебя нет, то первой мыслью было, что мне это все приснилось. Вообще все. Я даже, кажется, закричала. Но потом…

Ева обняла меня и крепко-крепко прижалась.

— Знаешь, у нас уже лучшая свадьба, — сказала она.

На самом деле, мы довольно долго прикидывали, как нам разнести по времени и пространству нашу грандиозную рок-вечеринку в «Африке» и традиционное мероприятие для родных. Чтобы с выкупом, тамадой, «Горько!» и прочими традиционными увеселениями. И решили, что концерт будет первее. Обычно все делают наоборот. Сначала родня и «горько!», а потом друзья и эге-гей. Но мы подумали и решили вообще это не объединять. И разнести не в два дня, а в неделю. Так что план был такой — сегодня мы едем в загс, ставим тихонько свои подписи, в компании только с Бельфегором и Наташей, и едем все вместе в «Африку». Там у нас движ, концерт и вот это все. А традиционную свадьбу с пафосной церемонией и кабаком для всех родственников и друзей семьи, проведем в следующую пятницу. Потому что… ну… Как-то так решили, в общем. Хорошее мероприятие — свадьба. Что бы его два раза не повторить?

— Тук-тук! — раздался из прихожей голос Сэнсея. — Есть кто дома?

— Внезапно! — мы с Евой переглянулись и одновременно шагнули к двери.

— Я тут сегодня заменяю одного человека, ничего? — Сэнсей был одет в серый костюм, правда, вместо галстука на нем был гавайский цветочный лей. И длинные волосы перехвачены пестрым хайратником. Лента свидетеля на этом фоне смотрелась… Ха, да кому я вру? Отлично все это вместе смотрелось. Мне вообще нравилось, что наша свадьба получается такая как будто бы бестолковая, но зато начисто лишенная нервной суеты и всей этой панической подготовки. Фестивали и концерты оказались хорошей прививкой. Ну, то есть, мы волновались, конечно. Но как-то неискренне. Искренне только радовались.

Кроме того, от большей части организационных моментов нас просто отодвинули. Ирина с Наташей сообщили, что забирают у меня ассистента Ларису, чтобы она им помогала. А я чтобы не лез особо. Вот я и не лез. По большей части.

— А Бельфегор где? — спросил я.

— Семен, я ужасно рада тебя видеть! — Ева отшвырнула фату в угол и порывисто обняла Сэнсея. — А у тебя разве не гастроли?

— Прилетел вот на два дня, — сказал Сэнсей. — Не мог же я пропустить вашу свадьбу! Кстати, а ваши костюмы случайно похожи на те, которые из клипа GunsRoses?

— Случайно, — сказал я.

— Нет, — в тот же момент сказала Ева.

— Вот как! — я удивленно приподнял бровь. — Но это же очень грустный клип. И плохо кончается.

— Зато платье красивое, — Ева крутанулась на месте. — А еще я подумала, что пусть все плохие предчувствия, приметы и прочие тревоги будут как-то сразу в одной куче. Чтобы их можно было скатать в комок и выкинуть. И забыть. И…

— Обожаю тебя, — серьезно сказал я.

— Слушайте, а разве можно свидетелей менять? — Ева задумчиво нахмурилась.

— А какая разница? — я пожал плечами. — Мы ведь когда подавали заявление, имена фамилии свидетелей туда не вписывали. Значит, в загсе и не знают, кто это должен быть.

— Да, точно, — обрадованно всплеснула руками Ева.

— Если что, нам пора ехать уже, — напомнил Сэнсей. — Там машина, и все дела.

— Ой, блин! Фата! — Ева метнулась к зеркалу. — Сейчас я ее каким-нибудь крабом прицеплю, подождите!

Мы с Сэнсеем посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Женщины! — со значением сказал Сэнсей.

— Велиал, погоди! — настырный Ник все еще бежал за мной. Брат Кристины вообще оказался юношей пробивным, Ирину взял практически измором, хотя сначала она категорически не хотела принимать школьника-малолетку в команду. Но он навязчиво приезжал к нам в «Буревестник» практически каждый день. И она сдалась. И даже разрешила ему вести его программу. И он даже видеокамеру как-то себе наныл. Так что теперь ходил и все снимал. И нашу слегка нелепую регистрацию, когда мы три раза просили начать заново. Чтобы лица были серьезные, сообразно моменту. А не ржать, как придурки. Наша компания вообще слегка выделялась. Остальные «брачующиеся» сегодня даже в загс пришли с кучей гостей и родни. И только нас было всего четверо. Когда мы выбрались из сверкающей идеальной полировкой «чайки», на нас сначала воззрились с неодобрением. Ну как, патлатые парни, невеста в коротком платье, свидетельница вообще в черном. Без галстуков, свидетель в цветочках, у жениха кружева какие-то легкомысленные, и пуговица расстегнута. Фата у невесты на бок сползла. И держится на розовой заколке-крабике. Короче, плохой пример, как он есть. Но потом кто-то опознал Сэнсея…

— Стой, Велиал, — Ник крепко держал меня за рукав моего «фрака». — Ты должен ответить на мои вопросы, ясно⁈

— Ник, вот что ты ко мне пристал? — укоризненно засмеялся я. — Ты лови лучше звезд, их тут вообще-то много. Ты с Сэнсеем уже записал интервью?

— Я не для передачи, я для себя, — серьезно сказал Ник и направил на меня стеклянный глаз камеры. — Велиал, ты должен рассказать, как вы с Евой познакомились.

— Неа, — я мотнул головой. — Не должен.

— Ну Вееееелиал! — заныл Ник.

Тут из «концертной» половины, гудящей как раз сейчас аплодисментами и свистом, вынырнула Наташа. Все еще в ленте свидетельницы, но на голове уже ни следа от высокой прически, с которой она ездила в загс. И босиком, а не в туфлях.

— Велиал, ты мне нужен! — заявила она, оттерев плечом Ника.

— Эй, вообще-то я первый занял! — возмутился он.

— Нашел тоже очередь в сортир! — фыркнула Наташа. — Пора на сцену, мой король!

— В смысле, на сцену? — удивился я. — Я думал, что у меня сегодня расслабон. Я только смотрю и ничего не делаю.

— А ты и будешь только смотреть, — Наташа ухватила меня за руку и поволокла в концертную половину.

Не сказать, чтобы «Африка» была забита битком, но народу было много. Публика тусила и на фуд-корте, и перед сценой. Программа концерта получилась на удивление гармоничной. Драйвовые рифы и запилы сменяли нежно-мелодичные баллады. Публика то трясла козами, а то распадалась на обжимающиеся парочки. Встречу нашей машине устроили отличную. Наташа проследила, чтобы машина подъехала ровно куда надо, большие ворота цеха были распахнуты, а внутрь вела длинная ковровая дорожка. Не красная, нет. Бордовая с зелеными полосами бокам. Такие в гостинице «Новокиневск» в коридорах расстилают. Хех, может быть, именно там ее и позаимствовали. В смысле, взяли напрокат.

Пока мы шли, гости швырялись в нас цветными конфетти, рисом и серпантином. Видимо, найти достаточное количество розовых лепестков не удалось. Или Наташа сочла это слишком банальным. И марш Мендельсона на скрежещущем поливоксе.

Ева смеялась, придерживая сползающую фату. Мы обнимались со всеми, кто обнимался. Принимали поздравления. А потом начался концерт.

А потом…

— Велиал, ну что ты тормозишь? — Наташа требовательно подергала меня за руку, когда я почти остановился. Внезапно как-то накрыло трогательным таким чувством, что вот это все — «Африка», сцена, собранная из монтажных столов, мечущиеся лучи прожекторов, дым из дым-машины, грохочущий из колонок рок — это все… мое. Ничего этого не было бы, если бы не я. И радость на лицах всех этих людей, большую часть из которых я не знаю, она тоже… моя.

Почему-то вдруг вспомнилось:

«А чем занимается ваш институт?»

«Как и все — счастьем человеческим».

— А что делать-то надо? — спросил я.

— Ничего! — Наташа подтолкнула меня вперед. К Еве, которая сидела на стульчике рядом со ступеньками. — Так. Ничего не делать. Просто ждите. Потом просто выходите. Ясно?

— Ясно, — синхронно кивнули мы с Евой.

Было слышно, как в зрительном зале утихают свист и аплодисменты. Музыканты спустились со сцены с другой стороны. И кто-то сейчас готовился выступать. Можно было напрячь мозги и предположить, что именно сейчас произойдет. Но мне не хотелось ничего напрягать. А хотелось, чтобы все шло, как идет. Как будто немного бестолково и растрепано. Но… идеально.

— Все, пора! — видимо, Наташа услышала знак, который ей подали со сцены, так что она схватила нас обоих за руки, вложила евину руку в мою и толкнула вперед. Так сильно, что мы чуть было не выкатились на сцену кубарем.

— Уоооооо! — взвыла публика.

— Сегодня важный день, — сказал в микрофон Астарот и раскинул свои огромные крылья. В этот раз «ангелочки» были полностью при параде. Во всех заклепках, шипах, рогах и плащах. И посреди них всех — мы с Евой. Обменялись смеющимися взглядами, сжали друг другу крепче руки и шагнули вперед. В круг света.

— Велиал и Ева, — грозно-величественным голосом пророкотал Астарот. — Эта песня — про вас и для вас…

Бегемот вскинул палочки, отбивая ритм.

Бельфегор прикрыл глаза и коснулся клавиш поливокса.

Надя-Пантера поднялась на цыпочки, дотягиваясь до микрофона.

Кирюха замер, сжимая гриф своего фендера.

Макс тряхнул головой, и длинная челка упала на его лицо.

— Твоя рука в моей руке, — запел Астарот.

На долгие года…

Мерцают тени вдалеке

Так будет не всегда…

Загляни в мои глаза

Стынет кровь

Слышишь эти голоса?

Там любовь!

«Как там говорила Ева? — подумал я. — Тот, другой я пойдет дальше, а я останусь лежать на асфальте».

На какое-то мгновение меня пронзило вот то самое ощущение, о котором она мне говорила, стоя на головокружительно-высокой крыше элеватора. Натурально, даже сценка представилась, как я вдруг упал, как ко мне бегут со всех сторон «ангелочки», кричат мое имя… А я лежу, такой, неподвижный, а в моих глазах отражаются цветные мечущиеся огни прожекторов.

— Я люблю тебя! — прокричала мне на ухо Ева.

— Люблю тебя! — эхом отозвался я.

— … как в «Мастере и Маргарите», — сказал Бельфегор. — После бала.

— Как я могу предложить даме водки⁈ — стукнул себя в грудь кулаком Жан. — Это же чистый спирт!

— Эй, между прочим, это я хотел играть партию Бегемота! — театрально возмутился Бельфегор. — Посмотрите на мой профиль в лунном свете!

Все засмеялись. Свет почти во всей «Африке» был погашен. Остался только здесь, вокруг нескольких сдвинутых вместе столиков на «фуд-корте». Где остались только свои. На самом деле, реально возникла такая ассоциация. С Балом Сатаны. Причем как-то не с самого начала, а в конце. Когда концерт закончился и гости стали расходиться. Так бывает, когда день слишком богат на события, к ночи отдельные куски реальности как будто начинают выпадать. Вот и с этим так же произошло. Вот Наташа сообщает зрителям, что концерт закончен. А вот уже вокруг никого нет. Как будто все просто взяли и рассыпались в прах. Остался только этот стол, на который Света с Кристиной по-быстрому и по-домашнему накрыли. Две не самых ярких лампы. И только свои.

— Вы еще перестрелку тут устройте, — фыркнула Наташа.

— О! — Бельфегор оживился. — Слушайте, а давайте как-нибудь сходим в тир? Мне двоюродный брат рассказывал, что там прямо из настоящих пистолетов можно…

— Где? — спросил Макс.

— Ну, в досаафе, — Бельфегор потянулся к тарелке с бутербродами. — Слушайте, мы же вроде нормально ужинали, что я так жрать хочу?

— Что происходит? — подозрительно прищурилась Ирина. — Как это ты жрать хочешь, а не Дюша?

— Эй, ну что началось-то? — обиженно протянул Бегемот. — Можно подумать, я всегда только жру…

Я молча слушал, как «ангелочки» и остальные весело и устало болтают. И даже пытался в мыслях сформулировать какие-нибудь правильные и подходящие случаю слова. Какое-нибудь пафосное и красивое спасибо, чтобы упомянуть каждого. Каждому сказать, какой он классный, замечательный и как много для меня значит. Но слова как-то не складывались, так что я просто молчал и улыбался.

— Слушай, Вов, — вполголоса спросил у меня Астарот. — Как думаешь, у нас тогда в «Волне» получилось? Ну, что мы думали?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Арнольд с тех пор как-то пропал и даже не звонил ни разу.

— Эх, жалко, — вздохнул Астарот.

— Не парься, — я хлопнул друга по плечу. — «Парашют-рекордс» — крутой лейбл, но не единственный.

— То есть, мы будем все-таки пробиваться? — глаза Астарота сверкнули.

— Конечно, будем! — засмеялся я. — Мир должен знать своих героев!

— Значит, нам все-таки придется… — начал Астарот.

Но тут к нашему островку света из темноты вынырнула фигура человека с сером брючном костюме.

— Весело тут у вас, как я погляжу, — чуть сварливо сказал Арнольд Павлович. — Здорво, Владимир Викторович. Всем остальным тоже здравствуйте.

— Вот это внезапно сейчас, — я поднялся и пожал протянутую руку. — Я уж думал, что вы про нас забыли.

— Вообще-то я сегодня все телефоны вам оборвал, — хмыкнул гость. — Хорошо, что Валентина Семеновна оказалась столь любезна, что рассказала, где именно вы празднуете свадьбу.

— Ой, а я думала она не знает, — смутилась Ева.

— Мы с Астаротом обменялись быстрыми взглядами.

«Ну вот видишь, — как бы мысленно сказал я. — Все и сложилось».

«Думаешь, это оно?» — как бы мысленно спросил Астарот.

— Так я что пришел-то, — Арнольд Павлович оглядел всех собравшихся за столом. — Будем вас писать, ясно? В график студии уже внесли, так что можете брать билеты.

— И когда это будет?

— Пятнадцатого октября, — ответил Арнольд.

— Девяносто второго года? — осторожно уточнил Бельфегор.

— Ну а какого, две тысячи тридцатого что ли? — засмеялся Арнольд Павлович. — Так что у вас меньше недели, ясно вам?

Сначала все слегка обалдедо молчали, а потом заговорили разом.

А у меня перед глазами на секунду возник листик отрывного календаря. Ну да, пятнадцатое октября. По-другому ведь и быть не могло, да?

5 июня 2025 года

Друзья!

На этом цикл «Шоу должно продолжаться» завершен.

Спасибо, что все это время были со мной, переживали за героев, следили за их приключениями, волновались за них и радовались их успехам.

Не спешите грустить, что все закончилось, пожалуйста. История группы «Ангелы С» не оборвалась, просто перешла на другой уровень и отправилась в Большой Шоубиз. А про него не получится писать вот так же легко и ностальгично. Это уже большая конкуренция и большие деньги. И совсем другая история.

Когда я начинал этот цикл, мне хотелось повспоминать разное светлое и прикольное, все эти тусовки, концерты, бестолковую и безбашенную юность, выпавшую аккурат на грозную эпоху перемен, которую лишний раз и вспоминать-то не хочется.

Но память — штука пластичная. Можно упереться и мазать прошлое только черными красками. А можно — вот так. Ну, как будто такая сказка получилась. Я намеренно не касался всякого трэша, который в неформальской тусовке вовсе не был редкостью. Потому что знаете анекдот?

Стоит мужик на задней площадке автобуса и думает: «Блин, жизнь дерьмо, жена шлюха, теща всю кровь выпила, начальник мудак, дети придурки…» А над ним, помахивая крыльями, парит его ангел-хранитель с блокнотом и бормочет: «Блин, странные желания, конечно… Но фигли, придется выполнять, работа такая!»

Такие дела.

Еще раз, всем огромное спасибо! Без вас цикл не получился бы таким рекордно-длинным для меня.

Помните хорошее, цените друзей и близких, которые рядом с вами, несмотря ни на какие эпохи перемен и мировые революции.

Всем добра.

p.s. Хотя, подождите. У меня для вас есть еще кое-что.

Перелистните страницу!