90-е: Шоу должно продолжаться – 15

Глава 18

— Вот эта отличная, — сказал я и двинул по столу одну из разложенных на нем фоток.

— У меня тут лицо какое-то слащавое, — скривился Астарот. — Лучше вот эту тогда.

— На этой от меня половина отрезана! — запротестовал Бегемот.

— Прости, пожалуйста, — смутилась Ляля. — Я не хотела сначала ее печатать поэтому. Но там так интересно свет на лицо падал, что…

— А по-моему лучше взять просто где мы у стены, — Кирюха указал пальцем на самое банальное фото из этого лялиного фотосета.

— Саша, мы выбираем обложку для альбома с медляками, — засмеялся я. — А тут ты выглядишь как адский сатана какой-то.

— Так это же хорошо! — Астарот скосил взгляд на выключенный телевизор, в котором все мы отражались, приосанился и поправил волосы.

— Смотря для чего, — Бельфегор сегодня был какой-то задумчивый и рассеянный. Он смотрел на разложенные на столе отпечатки. Сначала один подвигал из стороны в сторону. Потом другой. Потом посмотрел на меня. — Велиал, а нам обязательно надо будет переезжать? Ну, в Москву, там… Или в Питер?

— Без этого никак, — сказал Астарот и вздохнул.

Я взял со стола ту фотку, которую выбрал для обложки, поднялся со стола и подошел к стойке.

— Тамара, сделай мне кофе, пожалуйста, — сказал я.

«Ангелочки» выжидающе молчали и смотрели на меня.

А я, понятное дело, уже многократно прикидывал все «за» и «против» как переезда, так и нет.

Да и разговор у нас этот возникал неоднократно. Просто сегодня тема всплыла, скажем так, неслучайно.

— В Москву! — фыркнула Тамара и всплеснула руками. — Будто медом вам кто-то там намажет. И с хлебом-солью кланяться будет.

Мы всем составом сидели в кафешке на «муке». «Ангелочки» отработали в студии, и Вадим нас выгнал, чтобы мы ему под рукой не мешались. Тогда мы пошли в зал, смотреть, как «Рандеву» репетирует. Но Влад из зала нас тоже погнал, потому что у них что-то там не клеилось, а тут мы еще со своими радостными рожами. По домам расходиться нам было еще рано, предстояла еще одна «серия» записи. Так что мы неприкаянно послонялись по фойе перед закрытыми воротами зала. А потом из дверей кафе высунулась Тамара и в приказном порядке затащила нас есть солянку.

Отказываться мы, ясен пень, не стали. А тут как раз и Ляля пришла с пробными отпечатками спонтанно случившейся фотосессии на фоне ступенек драмтеатра и фонтана.

— А где намазано? — Макс криво и как-то горько усмехнулся. Судя по косвенным признакам, с Оксаной он так и не поговорил с Оксаной, так что всю неделю между ними внешне ничего не поменялось. Выглядло все так, будто каждый день Макс просыпался с обещанием: «Ну все, вот сегодня последний день побудет все как раньше, а завтра прямо с утра…»

— Нигде не намазано, — отрезала Тамара и поставила на стойку мою чашку кофе. — Вот ты, Саша, что думаешь, что если в Москву не переехал, то все? Жизнь не удалась? Или как?

— Ну… Наверное, нет, — медленно проговорил Астарот. — Но для музыканта оставаться в провинции — это тупик.

— Это тебе кто сказал? — Тамара вышла из-за стойки и уперла руку в крутое бедро. — Тебе Новокиневск в горле колом стоит и петь мешает? Или что?

Я сделал глоток кофе. Тамара внесла забавный диссонанс в ставший уже привычным спор. Мы говорили об этом и в Геленджике, и здесь. И в своей берлоге, и на посиделках в квартире Астарота. Обсуждали с Сэнсеем, с девчонками, терли между собой. Этот разговор был настолько привычен, что уже можно было практически по нотам расписать, кто когда и что скажет.

Но сегодня мы оказались у домовитой и строгой Тамары. Так что все пошло в какую-то совершенно непривычную сторону. Астарот, который обычно занимал позицию: «Надо ехать, иначе трындец». Тут как-то сходу сдулся. Как будто с самого начала продвигал эту тему только затем, чтобы его кто-то убедил, что никуда не надо ехать. Бегемот тоже убеждал, что ехать надо. Макс топил за то, что нельзя ехать наобум, а то будем там болтаться как всякая лимита. И петь в подземных переходах, чтобы на жратву заработать. Кирюха как-то грустно отмалчивался. Бельфегор… Рыжего нашего клавишника мотало от одной позиции к другой. И только Надя относилась к перспективе переезда, которую «ангелочки» довольно часто обсуждали, с безмятежным фатализмом. Типа, надо — переедем, не надо — останемся. И пока остальные бросали в ход самые разные аргументы — от получения образования до родственников и личной жизни, наша Пантера пилила ногти пилочкой и мило улыбалась.

— У моей подруги сын тоже вот лыжи в Москву навострил три года назад, — Тамара поставила локоть на стойку и уперла кулак в подбородок. — Собрал вещи в рюкзак, мол, в кино поеду сниматься, красавицы будут к моим ногам штабелями падать. Артист великий. Галина поахала, ну а что делать? Сын же. Помогала ему на первых порах. Пошукала по знакомым, чтобы на квартиру этого артиста пустили. Звонила, переживала. Мол, как он там… Поступил ли на актерский факультет. А он рапортовал все время, что все у него прекрасно. Но денег требовал. Мол, надо доучиться, а потом его все киностудии с руками оторвут. Пять режиссеров уже пороги театрального института обивают, ждут, когда сыночка-корзиночка доучится…

И Тамара театрально так вздохнула и закатила глаза.

— Дайте угадаю, — мрачно проговорил Астарот. — Он там совсем нигде не учился, а балду пинал?

«Ангелочки» как-то разом расслабились и рассмеялись. Тамара недовольно поджала губы.

— Тамара, у вас как всегда восхитительный кофе, — сказал я.

— Зубы заговариваешь? — фыркнула Тамара.

— Ничуть, — мотнул головой я. — А еще я у вас душой отдыхаю. Мало того, что еда выше всяких похвал, так еще и…

— Как домой приходишь, — льстиво подхватил Бельфегор. — Мама же тоже бывает ворчит и ругается. А ты смотришь, как она тебе в это время борщ наливает, и так хорошо от этого всего. Мама говорит, что я обалдуй. А я улыбаюсь. Как дурак. Так и здесь тоже. Вы на нас строжитесь, а это почему-то радует.

— Это потому что Тамара за всех нас искренне переживает, — Макс подошел к хозяйке кафе и обнял ее.

— Ребята, — скромно напомнила о себе Ляля. — Так какие фотографии для вас напечатать?

— Печатай все, кроме тех двух, где ребята на ступеньках сидят, — быстро ответил я. — А ту, что Сане понравилась, напечатай в максимальном размере, пусть дома у себя на стенку повесит.

— Эй, вообще-то я считаю, что надо на альбом ее поставить… — возмутился Астарот.

— Нельзя ее на альбом, там меня только половина! — опять включился Бегемот.

— Ша, орлы! — засмеялся я. — Есть одна тема. Я вам пока не говорил, но вот сейчас самое время…

— Тогда я пойду, ладно? — Ляля помахала нам рукой и подхватила с пола сумку. — Мне сегодня еще нужно в училище зайти.

— Так лето же, у вас разве не каникулы? — удивленно вскинул брови Бегемот.

— Так они скоро закончатся, первое сентября через десять дней, — пожала плечами Ляля и вышла из кафе.

— Как-то быстро лето пролетело, — вздохнул Бегемот и упер два кулака в подбородок.

— Ау? — я заглянул в чашку и обнаружил, что кофе в ней закончился. Тогда я вышел на середину кафе и помахал руками, привлекая внимание ангелочков. — Вы как, готовы воспринимать информацию, или пение рок-баллад превратило ваши мозги в бубль-гум?

— Да готовы мы, что ты… — буркнул Бегемот и встряхнулся. — Что там у тебя за новости?

— В общем, дело такое… — начал я и рассказал про встречу в самолете. Про Арнольда Павловича Скуратова и его босса. Про «Парашют-рекордс», про хитрую авантюру, которую нам предлагают провернуть. Про совет Вадима промолчал, потому что он, по большому счету, только меня касался.

— А это точно не разводилово какое-то? — недоверчиво спросил Макс.

— А смысл? — неуверенно развел руками Бельфегор. — Ну, типа, что такого получат те, кто разводит? Что мы приедем и сыграем в каком-то там кабаке… Чтобы что? Потом поржать?

— Ну да, согласен, так себе разводка, — кивнул Бегемот. — Но… Блин. Это же «Парашют»… Прикиньте, если все получится, то у нас альбом на виниле будет. Настоящий…

— Значит все-таки придется переезжать? — убитым тоном сказал Бельфегор.

— Нет, парни, — я покачал головой. — Придется ЕХАТЬ. Это правда. Но тут ведь как… Жизнь музыканта всегда подразумевает много перемещений. Или ты гастролируешь, или ты умер.

— Точняк, — практически одновременно сказали Астарот и Макс. Переглянулись и засмеялись.

— Фух… — на лице Бельфегора появилось нешуточное такое облегчение. — А то мне Лариска заявила, что переезжать из Новокиневска не хочет категорически. Особенно не хочет в Москву. Потому что там, типа опасно, стреляют и все такое. А у нас спокойно, и вообще здесь настоящее место силы.

— Место силы? — фыркнул Макс.

— Ой, да это все та статья в «Есть контакт!» — отмахнулся Бельфегор.

— Что еще за статья? — оживился Кирилл.

— Ну там интервью с каким-то художником или кем-то в этом роде, — Бельфегор вскочил и принялся, размахивая руками, рассказывать, что какой-то хрен с горы из года в год, мол, приезжает в Новокиневск, потому что это по-особому уникальный город с особой атмосферой и энергетикой. Сам я от рассказа отвлекся, потому что снова прокручивал в голове разговор с Вадимом.

— Другая лига, — сказал он тогда. — Это будет как будто ты снова пошел в первый класс. Как только Шутовский за вас возьмется, никаких друзей вокруг не останется. Для одних вы превратитесь в наглых выскочек из Мухосранска, а для других — в возможный источник бабок…

Странный вышел разговор, конечно. Вадим будто одновременно убеждал меня в том, что подобный шанс два раза не выпадает, нужно вцепляться клыками и рвать вперед. А с другой — предупреждал, как все на самом деле будет плохо.

— Место силы, хм… — задумчиво сказал я.

— И ты туда же? — Бельфегор посмотрел на меня с укором. — Ладно эти ларискины толкиенисты эту тему активно обсасывают, но ты же нормальный человек!

— Честно говоря, я прослушал, что ты там рассказывал про чакры планеты и прочую метафизику, — засмеялся я. — Но то, что наше с вами место силы здесь — это однозначно. Как ты там сегодня говорил? Ругает, а ты, как дурак, радуешься, потому что точно знаешь, что любит?

— Так вам чай-то нести или нет? — вдруг встрепенулась Тамара.

— А лимонад есть? — спросил Бегемот.

— Хм… — Бельфегор присел на край стола и почесал подбородок. — Место силы… Ну, типа, да. Тут все родное, тут у нас есть наша берлога, есть несколько своих площадок, публика своя. Да и вообще все свои.

— Но если мы все так и оставим, то… — Астарот прищурился.

— … то так и останемся провинциальной рок-группой, о которой через десять лет никто и не вспомнит, — сказал я. — А мы с вами все уже найдем себе нормальную работу и будем иногда собираться в гараже, чтобы вспомнить, что мы музыку когда-то играли.

— А почему в гараже? — удивленно спросил Бегемот. — У нас же подвал…

— Потому что среди недовольных своей жизнью неудачников принято собирать рок-группы в гараже, — засмеялся я. — Короче, план у нас такой. Мы в эту авантюру с «Парашютом», ясен пень, ввязываемся. Ждем отмашки Арнольда, летим, играем… Ну, в смысле, вы играете, а я просто рядом хожу с важным видом. Ну и организую всякие там билеты, где жить и все вот это вот.

— Это же на самолете надо будет лететь? — шепотом спросил Бегемот.

— Если боишься, мы тебя драм-машиной заменим, — прохладно бросил Астарот.

— Ну что ты сразу… — пробурчал Бегемот. — Не то, чтобы я боюсь, но…

— Слушайте, это все хорошо, конечно, — осторожно сказал Кирилл. — Но может нам это… Потренироваться как-то побольше, а не как мы сейчас… А то когда время икс настанет, мы лажу всякую сыграем…

— Да ладно, сегодня вроде нормально играем, — сказал Астарот.

— Нормально? — Кирюха даже закашлялся от возмущения. — Да мы, блин, с третьего раза только «Бессонницу» записали! Прикинь, на сцене, такие: «Ой, простите, я тут налажал, давайте сначала спою!»

— Кирюха, да я же не против, — сказал Астарот. — Можно сказать, только за. В «Фазенде» мне тоже показалось, что мы как-то… не очень. Велиал, может пару концертов каких устроить?

Тут в кафетерий «муки» ввалились растрепанные и потные мужики из «Рандеву».

— Царица Тамара, я к тебе на поклон, — всем собой чуть ли не напрыгнул на стойку Гарик. — Коньячку мне начисли грамчиков эдак сто! И лимончик еще сделай, как ты умеешь…

— Ты с коньячка-то на голодный желудок не скопытишься? — Влад ухватил Гарика за ворот джинсовой безрукавки и поставил прямо.

— Но-но, мельник, я неплохо боксирую! — Гарик покрутил кулаками в воздухе, иллюстрируя это свое «боксирую».

«Ангелочки» сначала даже чуть-чуть напряглись, но когда мужики из «Рандеву» хором заржали вместе с Гариком и Владом, расслабились.

Выскочила безымянная помощница Тамары, и они вдвоем с хозяйкой принялись накрывать второй стол. «Ангелочки» вроде как и недавно пожрали, но молодые растущие организмы при виде еды снова заурчали. А поскольку Вадим не торопился звать их обратно в студию, то я не стал возражать. И прибавил Тамаре еще немного работы. Впрочем, она не возражала.

Буквально несколько минут, и вот мы уже все сидим за столами, опять что-то жрем и обсуждаем разные животрепещущие проблемы, типа устроения свадьбы на крыше элеватора.

Влад на самом деле сразу сказал, что нет. Мол, говно идея, обязательно сверзится кто-нибудь бухой, а ему потом отвечай. Не-не, мол, я тебя, конечно, люблю и уважаю, но давай-ка ты поищешь другую крышу.

Однако против фотосессии на крыше для меня и Евы не возражал. Даже сам вызвался провести экскурсию.

Астарот с Бегемотом и Бельфегором сидели рядом, и судя по отголоскам доносившегося до меня шепота, обсуждали новость про «Парашют-рекордс».

Кирюха достал из чехла акустическую гитару, отсел в уголок и принялся сосредоточенно на ней наигрывать что-то.

— Квартирник нужен, вот что, — сказал я, толкнув в бок локтем Астарота.

— Что? — встрепенулся он. — Квартирник?

— Камерное, просто собрать, и у нас всегда есть подходящая территория, — сказал я. — Да ведь, Макс? У твоего отца не отобрали пока что студию?

— А кто ж ее теперь отберет? — хмыкнул Макс.

— Тогда позвоню ему сегодня, — кивнул я. — Вот сейчас вы пойдете играть, а я попрошу Тамару поделиться со мной телефоном. И позвоню.

— А почему именно квартирник? — спросил Бельфегор. — Можно же в «Буревестнике». Или в «Африке». Влад, в «Африке» же можно уже проводить мероприятия? Или там еще ремонт идет?

— Смотрел мультик про Винни-Пуха? — сказал я. — Помнишь, там был момент, когда «получается, что ты идешь в гости, а я — нет»?

— Ну? — кивнул Бельфегор.

— «Африка» и «Буреветник» — это своя территория, — сказал я. — А нам для тренировки нужна посторонняя какая-то.

— Так отцовская студия тоже уже не посторонняя, — усмехнулся Макс. — Если по этой логике действовать, то нужно в каком-нибудь кабаке выступление устраивать. В «Новокиневске», там. Или в «Волне» какой-нибудь.

— Тссс, не все сразу, — засмеялся я. — Уровень стресса будем повышать постепенно. А еще мне просто нравится студия твоего отца, Макс. Можно сказать, квартира моей мечты. Так что дай мне волю, я бы вам там квартирники устраивал по три раза в неделю.

— Ха! — начал Макс, но осекся. Закашлялся, глядя мне за спину. На вход в кафе, собственно. — Привет, Оксана.

— Привет! — Оксана зашла в кафе и повисла на шее у Макса. — Ой, а вы играть сегодня больше не будете, разве? Я хотела послушать…

— Будем, конечно, — сказал Макс напряженным тоном. Смотрел он при этом на меня. — У нас просто пока перерыв небольшой. Кстати, хочешь бутерброд? Или может тебе посущественнее чего? Могу попросить Тамару, чтобы она тарелку солянки тебе налила. Ты как?

— Макс, — негромко сказал я. — Ты ничего не хочешь Оксане сказать?