40k способов подохнуть. Том 2

Глава 64

— Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать, — произнесла Лазурь и через секунду достала из-за спины свиток. — Заклинание из мира проклятых зеркал.

Но Голубые Писцы не отвлеклись от своих записей. Что-то бурча себе под нос П'тарикс и активно орудуя пером выводил один магический символ за другим. Поговаривали, что перо было вырвано из крыла самого Мастера Перемен, что в целом было похоже на правду из-за жуткой ауры вокруг казалось бы такой просто вещи.

— Что ж… — чего-то подобного Лазурь ожидала, ведь уже далеко не в первый раз пыталась получить помощь от Голубых Писцов. — Скрижаль с заклинаниями Тёмной Эры Людей…

В этот момент Скират'п бросил один свой взгляд на скрижаль, чёрная поверхность которой до сих пор кровоточила. Однако уже через секунду его брат издал странный звук и вновь Скират'п принялся перечитывать заклинание, которое гремело прямо сейчас в битве демонов Тзинча и Слаанеш. Ни скрижаль, ни свиток не заинтересовали Голубых Писцов, ведь они эти записи у них уже имелись.

Однако Лазурь не отчаивалась и раз за разом продолжала попытки заинтересовать двух братьев. С одной стороны ей были нужны ответы на её вопросы или хотя бы информация о списке всех участников той битвы. С помощью них она уже могла бы разузнать каким образом удалось свергнуть Тзинча. Также это могло бы положить начало созданию союза, ведь времени прошло много, а Тзинч умел наживать врагов лучше других. Возможно многие захотят повторить прошлый успех и как знать, возможно через них удастся выйти и на других Богов…

Планы Лазури были крайне амбициозны и она сама порой не замечала, как точная аналитика сменялась наивными грёзами. Нет, она конечно была высшим демоном и всякое такое, но кем она себя возомнила? Каким образом она вообще решила, что может в чём-то убедить других Богов? Они сами решали когда и что делать, им было куда лучше видны потенциальные возможности и последствия, а если уж возможность свергнуть Тзинча снова и существовала, то Слаанеш бы уже её использовала, без всяких подсказок, помощи или советов.

Однако в безумном желании отмщения Лазурь уже давно зашла за все мыслимые и немыслимые рамки. Более того, саму её суть теперь определяла эта самая месть. В свою очередь для существ рождённых не из плоти подобное играло крайне важную роль. Из эмоций и чувств рождались демоны, благодаря ним они и жили, становились сильнее. В свою очередь Тзинч нанёс Лазури непоправимые раны и теперь лишь желание мести не давало ей умереть.

И в конечном итоге Лазурь умрёт, пытаясь свершить невозможное. Ведь в тот день сгорело не только всё то, что было ей дорого. Сгорели и все другие судьбы, оставив лишь один линейный путь в могилу. Других вариантов и быть не могло, но Лазурь всё равно пыталась трепыхаться.

В какой-то момент Лазурь со злостью выбросила последний свиток, содержания которого даже не могла понять, столь сильным это было заклинание. Однако и его Голубые Писцы уже знали. В этот момент Лазурь пришлось отдавать то, что она хотела оставить себе или хотя бы не отдать в руки Тзинча, который мог как знать о содержимом, так и не знать. Ведь Голубые Писцы наверняка дублировали много заклинаний, которые за это время Тзинч смог узнать сам и без помощи свои помощников.

Без лишних слов Лазурь просто протянула открытую ладонь, на которой лежала сфера из шестидесяти шести деталей, на каждой из которых был уникальный символ. Все они могли двигаться, перемещаясь в многомерных пространствах и образуя странные слова. Это было неким подобием словаря или чего подобного. Однако подтверждением ценности служило замершее перо П'тарикса.

— Не так быстро, — тут же Лазурь спрятала артефакт, также передвинув несколько деталей, превратив в поверхность в нечитаемый бред.

Голубые Писцы уже знали о том, что интересно Лазури. Как и понимали потенциальные последствия сотрудничества с ней. Однако Тзинч вложил в них лишь одну задачу — сбор всех заклинаний. И ради выполнения этой задачи они могли бы попробовать даже ограбить собственного создателя, если бы конечно сил хватило и других мест для исследований больше не было.

Кроме того сфера оказалась крайне непростой и несла в себе суть изначальной магии, крайне опасной и сокрушительной. Её применения были настолько редки, что в мире смертных многие о ней просто и не знали. А те кто знали находился в вечной борьбе между чёрным и белым.

Через считанные мгновения Голубые Писцы написали свиток для Лазури и совершили обмен. В свитке содержался весь их пересказ тех событий, искривлённых чужим восприятием и довольно бесполезным. Однако для Лазури эта была возможно последняя надежда найти способ как-то помешать Тзинчу.

И всё же встретившись с ней потоками воли, я вдруг на мгновение почувствовал невероятное разочарование, которое она так хотела скрыть и не могла этого сделать. Вероятно для неё полученная информация не имела никакой ценность в силу абсолютной бесполезности или, что более ожидаемо, невозможности использовать подобные сведенья.

— Я рассказал тебе всё, что знал о Тзинче, — напомнил я, ведь у нас был уговор.

— Да, рассказал, но тем же я не отплачу. Я знаю куда больше тебя.

— Пахнет разводом, — признаться, чего-то подобного я ожидал изначально и поэтому не особо расстроился.

— Падение с Бесконечных Гор и возникновение магии — одни и те же события. Слаанеш действительно смогла победить Тзинча, чем заслужила своё место в Четвёрки. После этого в мирах смертных начало появляться куда больше магов, как и сам процесс до сих пор искусственно ускоряется Тзинчем.

— Значит… есть вероятность, что он сам дал себя уничтожить?

— Есть, и в таком случае… века моих поисков оказались бессмысленными. А если же нет… — Лазурь тяжело вздохнула. — Никакого всесильного артефакта способного сокрушить бога нет. Тзинч пал лишь благодаря силе трёх других богов, а вровень с ними встать никто не в силах.

— Этого следовало ожидать. Они же Боги.

— Следовало, — сокрушенно ответила демоница.

— Так… что теперь будешь делать?

— Искать другой способ добиться своей цели, — своё будущее Лазурь видела предельно ясно и не сомневался ни секунды в своём ответе. — Буря заканчивается. Новое мироустройство установлено. Забавно, Нургл кажется выбился в лидеры. Никогда не стремился быть первым, никогда не жаждал мести, даже наверное богом он не хотел становиться. Но вот снова его власть стала больше других богов, а он… у него даже какого-то галактического плана нет, просто делает свою грязную работу.

— Ага, если бы я не видел как его силы уничтожают города и превращают людей в сгустки биомассы… может быть я им и проникся. Хотя нет, даже тогда его отчаяние мне претит, как и жизнь без надежды ею не является.

— Мне если честно плевать, — пожала плечами Лазурь и собралась уже уходить, как вдруг бросила через плечо. — Ты знаешь где моё жилище, если узнаешь что-то новое о Тзинче — заходи. Мне наверняка будет что подарить в ответ. Ах, и да, чтобы никаких обид…

Лазурь создала радужную дымку и в ней уже через секунду материализовался жуткого вида фолиант, который поплыл в мою сторону.

— О, опасные знания, способные свести меня с ума? — предположил я.

— К сожаленью твоя польза пока что слишком низкая для таких подарков. Ты не сказал ничего важного или того, что я не знала. Поэтому… это просто сборник лучших партий регицида. Нашла его на одном из миров, полностью изучила и… для меня он давно бесполезен.

— Ага, сбагрила мне мусор, понял.

— Считай как тебе удобно, мне в целом без разницы. Главное, что ты меня услышал. Прощай.

И взмахнув крыльями Лазурь буквально исчезла в небе, покрытом розовыми и голубыми потоками энергии. Я же взял фолиант, открыл его и убедился, что это действительно была самый простой сборник партий. Там были пошаговые разборы, эффективнее стратегии и дебюты лучших игроков неизвестных мне миров. Игра эта была очень древняя, ведь являлась фактически теми же шахматами, просто с некоторыми незначительными нюансами.

Затем, окинув взором границу владений Слаанеш и Тзинча, я развернулся и отправился в сторону Хрустального Лабиринта. О его расположении я знал всегда, более того, он будто манил меня, помогая сокращать пути. Тзинч явно хотел видеть меня, как и многих других своих слуг, встречи с которыми будут проходить одновременно.

Путь мой прошёл без особых проблем. Пару раз я видел целые воинства, которые уже возглавляли Повелители Перемен, высшие демоны, которых организовал успокоившийся Тзинч. После такого позорного провала всем придётся много работать, дабы хотя бы частично вернуть утраченные позиции.

Под позициям подразумевались вовсе не какие-то территории, а скорее мощность энергетических потоков, в частности количество подконтрольных душ. Слаанеш в свою очередь не просто откусила значительный кусок хаотичного Имматериума, но и захватила души верных полководцев Тзинча, которые оказались застигнуты врасплох безумием собственного хозяина.

Они не успели подготовиться и оказались в ловушке, после чего стали уже добычей. И для Богов высшие демоны без преувеличения являются стратегически важным ресурсом, в каком-то смысле невосполнимой потерей. Ведь возращение такого кадра порой могло заниматься тысячи или даже десятки тысяч лет, при этом ещё должны были соблюдаться крайне сложные условия.

Поэтому Слаанеш сегодня отмечала победу, как и в саду Нургла был устроен невероятного размаха пир. Разве что Кхорн как обычно начал за здравие, а закончил за упокой, не сумев удержаться на захваченных территориях. Впрочем, вероятно Кхорну на это было плевать, размер его владений редко волновал Бога Черепов и Крови, ведь когда приходила война, территории врага мгновенно становились его храмом. Война же приходила всегда и никогда звуки битв не покидали галактики.

— А вот и лабиринт, — произнёс я, выйдя в границе обители Тзинча. — И стены просто исчезли, любой зайти может.

— Зайти, но не выйти, — добавила Птичка, внимательно глядя внутрь искажающейся сути перемен. — У меня дурное присутствие.

— Выбора у нас всё равно нет.

— Он нас накажет за то, что мы общались с Лазурью.

— Уверен, что он сам спроектировал нашу встречу.

И сделав шаг в лабиринт я направился прямо к его сердцу. Все мыслимые и немыслимые преграды, что встречали другие путники, тут же таяли передо мной. Сам Тзинч будто бы говорил:

— Я жду тебя.

Ожидание встречи немного выводило меня из себя. Меня начало слегка потряхивать, волнение брало верх над прочими эмоциями. Тзинча встряхнуло довольно сильно из-за его паранойи. Каким он стал теперь? Возможно приступ и прошёл, но мнительность усилилась во множество раз. В таком случае из-за его потенциального безумия меня может ждать что угодно, в том числе и истинная смерть, перед которой меня пропустят через невероятные пытки, сведя с ума.

И выйдя в центр, я начал убеждаться в худших из своих догадок. Тзинч превратился в жуткую бесформенную массу, которая менялась бесконтрольно и постоянно. Тысячи лиц появлялись и исчезали на его плоти, глаза внимательно следили за каждым моим действием, пока возникающие пасти изрыгали обвинения и претензии. Озлобленность застыла в воздухе.

Чуть вдали, в тёмном угле, который раньше мне не позволяли видеть, лежал двуглавый демон. Это был Кайрос, которого Тзинч заставил заглянуть в колодец вечности. С тех самых пор одна голова Кайроса видела лишь прошлое, а вторая лишь будущее. Сам же Кайрос всегда находился рядом с Тзинчем и пересказывал всё то, что видел. Однако даже он порой совершал ошибки, ведь прошлое редко было таким, каким его видели. Будущее же и вовсе постоянно менялось.

И Кайрос разбито лежал в углу, перья опадали с него и он слабо понимал, что происходит. Всё из-за того, что он видел только будущее и прошлое, но не настоящее. Это делало его крайне слабым, а поведение Тзинча — жутким. В очередной раз сорвавшись в безумии он устроил то, что Боги Хаоса и их приспешники устраивали довольно часто. Имматериум не знал меры.

Но страшнее всего было от того, что Тзинч хотел, чтобы я это видел. Видел то, что он способен раздавить и уничтожить любого, даже самого важного для него слугу. Я же по глупости своей решил улыбнуться, дабы немного сгладить градус накала.

— Вот ты и вернулся. Не слишком спешил, да? — обвинение словно плеть ударила меня по лицу и я пошатнулся, схватившись за лицо.

Огромная зияющая рана обнажила мой череп и превратило улыбку в жуткий оскал. Крови почти не было, но душа затрещала по швам. Однако не прошло и двух мгновений, как второй удар пришёлся уже по спине. Одним за другим незримый магический кнут причинял мне истинную боль, которая не могла сравниться с физическим повреждениями. И сквозь раны вытекала моя память, самые худшие моменты жизни, намеренное скрытые мозгом, но не покинувшие меня.

— А вы куда лезете?! — взревел в бешенстве Тзинч, когда вдруг увидел на пути кнута странные тени.

Я не знал намеренно ли они встали на пути удара или же просто магический хаос обнажил мою душу и выпустил их в реальность. Но под горячую руку безумного бога попали и они. Самая слабая частичка сразу упала и разлетелась тысячей осколков, которые было уже не собрать. В отчаянии затрепыхался отголосок Лекса, но хуже всего Мордреду, который не по воли своей стал частью меня, однако в подобном Тзинч видел лишь предательство, а кнут его высекал магические искры даже из невероятного прочного хрусталя, из которого был создан лабиринт.

Бессмысленная жестокость пугала больше всего, но эти перемены не были самыми редкими, скорее наоборот, зачастую именно их и познавали миры смертных. Сколько обезумевших диктаторов и генералов творили нечто подобное за историю Терры? Посылали на убой миллионы солдат? А затем приказывали сжигать собственные земли дотла, чтобы задержать врага? Формировали отряды из детей и всё глубже погружались в свой выдуманный мир, где Он, Диктатор, был выше Бога и был послан на мир, дабы править…

Всё это тоже в той или иной мере олицетворял Тзинч, хотя психозы были свойственны и другим богам хаоса. И поэтому иметь дело с ними было крайне опасно. Они в любой момент могли стать абсолютно непредсказуемыми. И любой человек, что вдруг подумал, что сможет контролировать хаос… был обречён на ту же участь, что познавал на себе я.

— Предатель, — злобно прошипел Тзинч, кажется чуточку успокоившись, но всё ещё не признавая ошибки, что и логично: он Бог, он всегда прав, даже когда творит сущее безумие, ведь именно его могущество определяет точку отсчёта и все грани нормы. — Преклони колени.

Моя же душа превратилась в кучу рваных частичек. Одним за другим обострённые воспоминание возникали перед моим взором. Тзинч пытался вызвать у меня чувство вины, чтобы я сам поверил в безумие и признал неправоту. Начал рыдать и умолять о прощении за то, что посмел говорить с Лазурью. За то что совратил и украл душу Мордреда. За то что не понимал этого… за всё и сразу я должен был извиниться, но… слишком сильными были удары из-за чего мне стало плевать на всё.

Я просто стоял, ведь понимал что любое действие могло вызвать гнев, а значит лучшим вариантом было проявить бездействие. Но в этот же момент Тзинч разгневался снова, ведь правильных действий не было. Любой мой поступок был неправильным изначально и наверное стоило подождать чуть дольше, а не переть в лабиринт сразу по окончанию приступа паранойи.

С грохотом сломались мои колени и мешком я упал на землю, не в силах сопротивляться Тзинчу.

— Я же сделал всё, как ты хотел, — тихо произнёс я, распадаясь на голубые и розовые завихрения.

— ТЫ НЕ СДЕЛАЛ НИЧЕГО!!! ТВОЯ ИНФОРМАЦИЯ НЕ ДАЛА НИКАКИ ОТВЕТОВ!!!

— Но разве в этом моя вина? Я просто исполнял твой приказ.

— НЕ СМЕЙ СО МНОЙ СПОРИТЬ, ЧЕРВЬ!!! — не желая признавать собственные расчёты взревел Тзинч, которого начало трясти.

Своим вопросом я указал ему на то, что виной всему был лишь он сам. И он это понимал из-за чего и сходил с ума. Он просчитался, он допустил ошибку и из-за его просчёта в тысячелетние планы пробралась ошибка. Всё нужно было переделывать и бесконечное число труда обратилось пылью… пройдёт невероятно много времени прежде чем смирение утихомирит Тзинча, благо в варпе время шло иначе.

— Подлый трус, — прошипел Тзинч, своим щупальцем поднимая меня за шею.

— Своей тиранией ты сам роешь собственную могилу, — ответил я, отводя взгляд от его лиц, ведь мне не хватало воли, чтобы бороться даже с одним из его лиц. — Ты это понимаешь, но вместо каких-либо действий, продолжаешь всё ухудшать. Однажды тебя снова сбросят с Бесконечных Гор и ты познаешь истинное отчаяние, которое будет пытаться подать через многоходовочку.

И в этот момент Тзинч достиг нулевой точки. Его пытались образумить и другие слуги, с некоторыми из которых по воле случая я говорил в унисон. Однако именно на самых подлейших Тзинч тогда решил отыграться по полной.

В одно мгновение его воля обрушилась на меня. В болезненном радужном огне запылала моя душа. Подаренная Хрустальная Кружка расплавилась, начав капать прямо на душу. Мышцы мои свело и они прочно сжали подарок Лазури, пока тысячи щупалец медленно пожирали мои руки.

Я хотел кричать, но не мог этого сделать. Мне хотелось умереть, но тогда бы наказание не стало бы полноценным. В какой-то момент я начал молить о смерти и говорил всё, что хотел услышать Тзинч. Но никакие слова не могли остановить план Тзинча, которые молча смотрел на мои страдания, уже не испытывая никаких эмоций. И в конце казалось бы бесконечной пытки, он произнёс:

— Нет, червь, истинное отчаяние познаю не я, а ты.

И в тот же миг я был брошен на следующее перерождение, во мраке которого меня ждала бездна отчаяния, ведь в далёком будущем не осталось ничего кроме боли и страданий.