40k способов подохнуть. Том 2

Глава 60

— Вот значит про что ты говорил, Тзинч, — без всякой надежды, выпустив последний патрон, произнёс я.

Чумное отродье даже не пошатнулось от выстрела, а огненная картечь мгновенно была поглощена меняющейся плотью. Нургл был настолько силён, что даже металл не выдерживал его чумы. Я старался не дышать, но глаза уже слезились, а кожа начала покрываться жуткими пятнами. А затем я просто упал от сокрушающей разум боли.

Зазвучали хлопки, сквозь пелену боли раздался рёв цепного меча и за считанные мгновения обезоруженные появлением второго легиона демоны падали замертво. Нулевое поле стремительно разрасталось с приближением флагмана второго легиона. Этот крейсер был довольно мал, однако он был способен входить в атмосферу благодаря гравитационным технологиям ксеносов. Примарх был доставлен прямо в сердце столицы Герелианы, стремясь к своему брату и разгоняя подступающую тьму.

Однако уже после выходки, едва подойдя к термам и поравнявшись со мной, примарх остановился и пошатнулся. Он был действительно силён и не имел отражения в варпе. Никакая магия не могла навредить ему, однако от физических угроз он не был защищён. Даже подавление одного демон принца на Альбе стоило ему большого труда, а сейчас на него обратили взор куда более опасные сущности, уже начавшие игру с его братом.

И без тени сомнений примарх отдал жестокий приказ, после чего меня сковали его легионеры, принёсшие с собой огромный арсенал всевозможных изобретений накопленных за время Великого Крестового Похода. Выжигая мою память, примарх производил оцифровку памяти и образов. У него было множество теорий насчёт всего происходящего и самые худшие из них воплощались в реальность, пока вокруг второго легиона сгущался мрак.

— С таким я сталкивался лишь однажды, — в ужасе прошептал примарх, изучая спутанную и крайне странную информацию.

А затем его дроны начали взрываться. Вычислительные системы взрывались, сервиторы отключались и даже ИИ перешёл в автономный режим, принудительно отключив себя от управление системами и передав эту работу операторами крейсера.

— Неужели Император… — начал говорить один из легионеров, что боролся с мутацией ещё со времён завоевания Терры.

— Нет, это не он, — тут же отрезал примарх и через когитатор на локте включил принудительную самоликвидацию сбойных блоков.

— Что же тогда?

— Я могу лишь предполагать и ничего более, но Мойран в чудовищной опасности и есть вероятность, что мы не сможем ему помешать. Флот будет обязан уничтожить всё, если мы не выйдем на связь через пол часа. Планета должна превратиться в раскалённый огненный шар, тектонические плиты должны быть расколоты и ни одного живого организма не должно остаться здесь. Передавай!

— Есть!

Примарх и второй легион ушёл, а я так и остался лежать на полу. Разум был практически полностью разрушен, я не осознавал происходящего и никак не реагировал на происходящее. Фактически меня превратили в овоща и даже сердце перестало биться, ведь мозг перестал выполнять возложенные на него задачи. Подобные травмы должны были убить меня, но почему-то ничего не происходило.

Моя душа оставалась привязана к телу и взирая на мир через имматериум я пытался прийти к осознанию. В этом мне помогли уроки ложи, однако полностью находиться вне тела и видеть лишь эмоции, не имеющие привязки к материальном… подобное нельзя описать, ведь люди смертные существа существующие в трёхмерном измерении. У них нет органа для восприятия истинного варпа.

Попробовать описать происходящее всё равно что рассказывать слепому о цветах. Хотя даже это было бы неверно, ведь в человеческом языке банально нет подходящий слов и терминов, связанных с тем, что видел я. Вернее не видел и даже не чувствовал, а… воспринимал с помощью фибр своей души, учась анализировать и понимать. Больше всего это было похоже на момент рождения.

Не понимая ничего и не в состоянии запомнить подобного, я был во тьме и не имел возможности даже запомнить всё это. Я был ничем и всем, тёк по бесконечному потоку и был подобен элементарной частице, которую не волновало ничего и которую вели не понятные ей Законы. Это чем-то напоминало и перерождение, только затянувшееся из-за чужой воли.

То было волей Тзинча, который использовал чужую душу для наблюдение за происходящим. Он не давал мне уйти дальше и внимательно следил через Мордреда за каждым волнением в варпе. Под его контролем находились и другие души, как и оставшиеся боги и другие сущности использовали те же методы. Души стали словно частью океана: слабыми и беспомощными каплями внутри чего-то необъятного и всесильного.

Но эти океаны отличались. Присутствие Кхорна было естественным и обязательным, он не мог не быть, ведь слишком много гнева собралось в этом и других местах. Вне зависимости от собственного желания он воспринимал и ощущал происходящее, хоть и не испытывал интереса. Нургл же поглядывал, но был занят чем-то более важным для него. Слаанеш немного терялась в происходящем из-за чего океан постоянно штормило, но порой казалось что она повторяла движения Тзинча, надеясь понять его и обыграть, чтобы унять собственную гордыню.

А Тзинч… он внимательно изучал и следил за каждым моментом. Всей своей волей он толкал и Кайроса, чтобы тот шептал ему о прошлом и меняющемся будущем. Он хотел знать всё и это желание ломало его на части, ведь подобная цель была недостижимой. К ней можно было лишь стремиться и из-за этого каждый миг превращался для Тзинча в мучительную гонку за собственным хвостом.

Однако не только это мешало Тзинчу узнать всё. Внезапно чужая воля лучом света ударила прямо в его главное лицо, выжигая глаза. Полный ярости вопль разразился в варпе и внимание всех сущностей Имматериума обратилось на фигуру порождённую их действиями.

А ослепительная сила продолжала двигаться и менять реальность согласно своей воли. Рефлекторно моя душа потянулась к источнику сего света, после чего всё наконец-то закончилось.

— Осталось десять минут, — произнёс офицер Имперской Армии, разрезав могильную тишину на мостике "Фортуны".

Шай всё ждал и ждал хороших новостей, но с каждой минутой отчаяние становилось лишь сильнее. От собственного бессилия хотелось выть, как и от понимания, разрывающего душу. Мойран мёртв, его брат вероятно тоже. Нужно было готовить флот к последнему удару и бросаться в погоню за отступающими Рангданцами, о которых все забыли.

Но разве Шай мог так поступить? Разве хоть кто-то из его легиона был способен исполнить подобный приказ?

— Следуйте приказу. Вы за старшего. Как только вернётся в сознание капитан последней роты, то передадите управление ему.

Офицер молча кивнул и не стал спорить. Все понимали, что это полное безумие и глупость. Однако никто не смел забрать у верных сынов право умереть вместе со своим отцом. Это был их выбор и каждый его делал сам.

— Правду говорят, узы между примархом и легионом крепче родительских, — мрачно произнёс офицер, начав раздавать указания о подготовке к превращению Герелианы в ад, если конечно огневой мощи хватит: расколоть тектонические плиты будет не просто, особенно после растраты боезапаса на другие планеты, с другой стороны планетарные щиты были наконец-то уничтожены, может и получится.

В любом случае даже если тектонические плиты не будут сломлены, то вся поверхность будет выжжена, а всё живое — уничтожено. Это понимал и Шай, который с последними силами легиона, тремя тысячами космодесантников, тысяча из которых была ранена, уже летел к поверхности, чтобы помочь второму легиону сделать то, что было необходимо или умереть, пытаясь.

И с первых же мгновений высадка превратилась в ад. Легион высаживался прямо на термы, однако вся планета уже кишела демонами, что сражались между собой. За каждый пройденный метр астартес отдавали свои жизни, мчась в свою последнюю битву. Они искали доблестную смерть, чтобы не жить в вечном позоре, который уже навечно лёг на одиннадцатый легион.

Огромное количество демонов вблизи терм уже говорило о самом худшем. Второй легион не справился и был уничтожен врагом.

— Тебе стоило остаться на корабле, чтобы потом возродить наследие Мойрана, — прошептал искажающийся варпом демон и его голову Шай снёс ударом цепного меча.

— Но ты всегда был эгоистом, — произнёс демон и его голову Шай прострелил плазменным пистолетом.

— А ещё слабаком, — голоса звучали повсюду, пока силы астартес таяли и разделялись друг от друга.

— И трусом, — добавил демон, рождающийся из самого пола и щупальцами обвивая ноги Шая.

Высадка захлёбывалась и всё реже звучали выстрелы болтеров. Медленно колени Шая притягивались невероятно сильными щупальцами к земле, заставляя силовую броню трещать. Куда более искусные воины пали в сражении с этим подлым врагом. Избранные Мойраном оказались бессильны и даже терминаторы легиона познали собственную слабость. А что мог сделать Шай, который никогда не считался лучшим стрелком, мечником, да и с терминаторской бронёй совладать так и не смог, списывая это всё на личную любовь к подвижности и манёвренности.

И всё же было в Шае нечто, что делало его куда сильнее всех других. Именно из-за этого Мойран и назначил его капитаном первой роты. Ведь даже заплутав во мраке и поглощённым смятением из-за тысяч голосов, что говорили абсолютную правду, Шай продолжал следовать своему пути. Его не удалось заманить в ложу, он никогда не искал большей силы и даже не разделял философии ордена.

Шай был простым словно лом. И невероятно стойко он сопротивлялся любым попыткам сделать из него нечто другое. Даже когда к хору голосов присоединился Тзинч и разум самого Шая полностью осознавал всю объективность и нерушимость приводимых аргументов… сам не понимая почему Шай отрицал любое изменение. Его легче было сломать, чем изменить.

С лязгом и искрами сдались сервоприводы и треском колени Шая раздробили искажённую варпом каменную плиту, из которой росли хтонические щупальца. Но в этот же момент в левой руке Шая засиял плазменный пистолет.

— Мне насрать кто или что ты. Ты сдохнешь, — прорычал Шай, вонзая дуло во тьму под собой.

Яркая вспышка осветила тьму и чудовищной силы взрывная волна начала хаотично распространяться не подчиняясь никаким законам физики. Одним за другим щупальца взрывались и струи плазмы вырывались из земли, одна из них расплавила кисть левой руки. В этот же момент демон ослаб и освободилась правая рука, которой Шай выхватил мельта-бомбу, предназначавшуюся для Мойрана.

— Так и знал, что она пригодиться куда раньше, — закрыв глаза, произнёс Шай и всё исчезло в огне.

Такими бомбами уничтожали самую бронированную технику и мало что могло защитить от направленного взрыва. Впрочем, даже если струя не была направлена в тебя, то находиться рядом всё равно было крайне опасно. Температура мгновенно могла убить простого солдата и даже космодесантниками было предписано кидать её подальше, чтобы не повредить силовую броню.

Колоссальные разрушения вызвал взрыв и демону ничего не оставалось как отступить, попытавшись рассеять взрыв. На ошмётки разлетелась хтоническая плоть, начав тут же исчезать, а ударная волна была порезана на куски и вышла даже где-то в двадцати метрах под землёй. Сам же Шай оказался отброшен и грудой расплавленного мяса остался лежать под чёрным небом Герелианы.

Ему не удалось прорваться вглубь терм, а от своей капсулы он продвинулся едва ли на пятьдесят метров, пытаясь найти проход вглубь многоуровневых бань. Правую руку оторвало вместе с левой ногой, от расплавленного доспеха шёл пар, а визор вышел из строя, как и все системы силовой брони. Температура внутри доспеха достигла чудовищных температур и даже чёрный панцирь не смог помочь. Раны были чудовищными, даже если бы здесь был отряд апотекариев с лучшим оборудованием, то не факт, что они успели бы помочь.

Шай умирал, мучительно и больно, а каждая секунда для него превращалась в целую вечность. Слишком слаб, чтобы победить, слишком силён, чтобы умереть быстро. Благо совсем скоро флот должен будет дать залп и стереть из мира всё, что случилось.

— Благо Император не успел увидеть всё лично, — подумал было Шай, как вдруг понял, что залп что-то задерживается.

Он хотел было посмотреть на небо, но глаза его вытекли. Однако в последний момент Шай почему-то увидел ослепительный свет. Само солнце сияло в небесах, которые ещё мгновение назад были чёрными из-за смога. Ничего красивее Шай за свою жизнь не видел и не увидит.

Буквально через считанные секунды после этого тысячи десантных капсул опустились на землю и раздался волчий рык. Десятки тысяч космических волков рвались вперёд и вёл их лично Волчий Король. От невероятной боли разрывалось его сердце, он не мог поверить в случившееся и ярость его разделялась всей Сворой, что сражались бок о бок с золотыми воинами и Сёстрами Безмолвия.

Неостановимой волной шло наступление и вокруг руин столицы стремительно сжималось кольцо. Леман Русс был беспощаден и одним за другим уничтожались как демоны, так и одержимые, среди которых находились и космодесантники. Особенную опасность представляли владельцы ошейников, которые вели полчища отродий в бой и пытались остановить смертных.

И чем сильнее сопротивлялись демоны, тем яростнее становился натиск Леман Русса. Столь отчаянное сопротивление и заваливание мясом говорило лишь о том, что враг не хотел пускать кого-то в термы. А это в свою очередь значило, что имелся шанс помешать планам сущностей.

— ФРЕКИ, ГЕРИ!!! — словно буран пронёсся громогласный клич Леман Русса.

И вперёд него ринулись его братья, самые настоящие звери и верные спутники Волчьего Короля, вскормленного волчицей. Громадные волки разделились и вгрызлись в ноги осквернённого Рыцаря. Столь чудовищна была их хватка, что даже сервоприводы могучей машины оказались бессильны. Грозно рыча и разрывая металл зубами, они загнали очередную добычу.

Леман Русс же разогнался до чудовищной скорости и могучим броском передал весь импульс своего движения в Дионисийское Копьё, что было подарено самим Императором. На этом оружие легион и примарх принесли клятву верности. В этом броске была заключена как огромная ярость обращённая на врага, так и желание избавиться от самого копья, что сделало бросок невероятно сильным.

И как только Рыцарь упал, то Леман Русс тут же выхватил свой меч и взобрался на поверженного врага, чтобы осмотреть поле боя и выцепить хищным взглядом новую цель. Загнать, окружить, отделить от других, уничтожить — такой была тактика и стратегия Космических Волков, однако взгляд Леман Русса пал на конечную цель, на саму столицу уже изолированную. Других врагов не осталось, надо было прорываться к центру, но там уже шла битва. И участие в ней принимал сам Император.

— Вы не успели. Ваш отец сделает это сам, — раздался голос кустодианца в воксе от чего Леман Руссу стало невероятно обидно. — И вам не стоит столь безрассудно пользоваться его подарком.

— Подарком?! — взревел Леман Русс и весь свой гнев обратил на медальон, что он часто носил, пусть и не на встречах с Мойраном. — Как ты мог, Мойран?! Зачем ты это сделал?!

И в ярости Леман Русс сорвал с шеи медальон. Некоторое время он стоял и не мог найти в себе силы поверить в случившееся. Как такое могло случиться с одним из них? С трудом спустя долгие пять минут Леман Русс просто бросил медальон рядом с поверженным Рыцарем, чей хрусталь постепенно превращался в пыль.

В тот день из истории Империума навеки исчезли два легиона. Вместе с собой Император привёл силы сразу девяти легионов, но в финальном штурме участвовал только он сам, кустодианцы, а также Сёстры Безмолвия. Все знали, что там произошло и та решительность, с которой Император сделал то, что должен был, несмотря на личные чувства, сильно повлияла на Леман Русса, как и то, что он не успел прорваться.

В тотальной зачистке были задействованы силы преимущественно Гвардии Смерти и Тёмных Ангелов. Это вызвало вопросы у самого Леман Русса, который очень хотел хотя бы здесь компенсировать свою неудачу. Однако Император сказал, что только эти два легиона могут идеально выполнить задачу благодаря своему опыту, знаниям и технологиям.

Зачистка продолжалась семь дней, Мортарион лично вёл своих лучших воинов сквозь чумные подземные ходы и лично следил за точечным уничтожением каждого проклятого артефакта. Просто взрывать всё было нельзя, необходимо было точно удостовериться в уничтожении, ведь даже уничтожение планеты не могло гарантировать, что артефакт не будет украден каким-то демоном в последний момент или же защищён силами хаоса. Ведь даже провалившись в огненные недра, артефакт может быть найден спустя тысячи лет врагами Человечества.

Эти события закалили Тёмных Ангелов, но ещё повлияли и на Мортариона, из-за молчаливости которого никто этого не заметил. Он молча выполнил каждый приказ Императора и никак не прокомментировал случившегося. Также он, как и другие, не задавал вопросов о том, что случилось, прекрасно зная ответ. В тот день Мортарион окончательно убедился в том, кем именно являлся его Отец.

Что же касалось других легионов… для некоторых случившееся было ожидаемым, для других болезненным. Разве что только Феррус Манус до самого конца отрицал факт случившегося. Просто отрицал и делал вид, что случилось нечто… нечто другое, но не уничтожение двух легионов.

Страх Сангвиния и Магнуса за свои легионы усилились, ведь Император и раньше был весьма жёсток или даже жесток, однако после уничтожения второго легиона… они боялись, что мутации их легионов могут быть тоже преданы очистительному огню. Власть Малкадора также усилилась, опасения Человечества по отношению к астартес — тоже.

Всё это станет причиной весьма спорных, но необходимых решений. Однако ничего изменить Император не сможет и под смех лживых богов галактика будет объята огнём.

Моя же душа, после перенесённых страданий вернётся во владения Тзинча, которые после случившегося были охвачены непредсказуемыми и опасными переменами. Ведь после всего произошедшего Тзинч… проиграл.