40k способов подохнуть. Том 2

Глава 47

Внутренняя проблема Адептус Механикус по воле случая стала уже проблемой всех сил одиннадцатого легиона. Магос требовал уважения к традициям и законам Марса, ссылаясь на фолианты, где правила были написаны кровью. Пилоты Рыцарей требовали усовершенствований и права самим решать, что нужно их Машинам. Конфликт этот всё никак не разрешался и в ход шли уже крайне опасные аргументы, вроде возможности лишить Рыцарский Дом Камелота контактов с Марсов.

Споры не утихали, офицеры Имперской Армии в большинстве своём сохраняли нейтралитет, капитаны космодесанта безуспешно пытались утихомирить стороны и выиграть время до прибытия примарха, который как всегда отсутствовал на мостике и находился на корабле другого легиона. Однако чем больше времени проходило, тем выше была вероятность, что вот-вот одна из сторон скажет слово или выдвинет ультиматум, что станет отправной точкой наихудшего сценария.

Ну а я со своими новыми инженерами под шумок уже модифицировал Рыцаря. Тем более я же не собирался своего копейщика в тяжёлую артиллерию переделывать, просто пара болт-пушек и дымовая завеса. Это просто модификация, о которой не стоило так сильно беспокоиться.

Хотя тоже стоило понимать и позицию магоса. В армии каждое подразделение выполняло свою задачу. Мой Рыцарь должен был крушить сильных врагов. Не мелкую пехоту, не укрывать дымом позиции для прорыва, а только идти вперёд и бить копьём. С пехотой справлялись другие подразделения. Каждый должен был думать лишь о своей задаче, отдавая потенциальную универсальность в угоду надёжности и монолитности.

Ведь как только появлялось больше возможностей, то появлялось и больше задач. А пилотам и так было трудно, ещё и разрывать своё внимание на столько деталей… нет, пилоты это не астартес и не примархи. Если так их нагружать, то эффективность может и упасть. Одна задача — один Рыцарь. Так было всегда, это работало и поэтому магос не понимал, зачем пилоты пытаются внести изменения.

— На самом деле не такие мы и консервативные, — произнёс Кирал, прекрасно понимая о чём я думаю.

Техножрец активно орудовал всеми своим тремя руками, разбирая один болтер за другим, чтобы собрать нужные части для нового шедевра. Мы с ним стояли у подножия ремонтного цеха, куда Рыцаря перемещали при особо серьёзных повреждений. Хотя чаще инженеры просто таскали своё оборудование по главному залу, проходя вдоль всех Рыцарей.

Однако если за дело брались Кирал и Ларик, то они всегда старались найти место поукромнее, чтобы их никто не видел и задавал лишних вопросов.

— Во имя Императора, вестника Бога Машины, великого Омнисии, всех высших сил, не сломайся пожалуйста и попроси духа Машины, чтобы он починил мой тостер, — бурчал что-то себе под Кирал, хватая манипулятором прицепленный к потолку магнитный крюк с тросом, чтобы им подцепить болтер-пушку личного производства.

— Не-е-е, Кирал, тут без бутылки не разобраться! — раздался голос Ларика, который высунулся из кабины пилоты. — Пошли сервитора в мою каюту, попроси его взять секретный ящик номер девять и номер семь.

Кирал что-то пробубнил на двоичном коде, возможно это была ругань, но так или иначе один из сервиторов поковылял в сторону кают.

— А что за секретные ящики? Технологии ксеносов? — поинтересовался я как бы в шутку, но как бы и нет.

— Амасек и закусон. Этот чёртов алкаш трезвым не работает никогда, — продолжал сетовать Кирал, внимательно разглядывая изъятую из станкового болтера деталь. — Какая убогая рукоять затвора. С другой стороны на неё уходит куда меньше стали, а космодесантникам пользоваться и так нормально с их силой. Но болтерами же и простые смертные пользуются, а рукоять затвора почти везде подогнана под один стандарт. Представляешь, Мордред, как нужно высраться, чтобы внедрить новую модель рукояти затвора, когда она уже прижилась во всех силах Империума?

— Да уж, представляю.

— Нет, не представляешь. Как и о том, сколько проблем будет от этого. Детали делаются Марсом, чтобы они были взаимозаменяемые. Если мы сейчас начнём внедрять новую рукоятку, то её не будет на что заменить. Как и количество замен для старых болтеров уберёт. И это при том, что мы только одну рукоять меняем, а представь если это модель болтера? Логисты будут хвататься за головы, эффективность снабжения упадёт на десятки процентов и всё это ради удобства передёргивания затвора? Смешно. Поэтому наш магос и не любит что-то менять, как и Марс чётко следит за каждым новшеством, которое ещё может оказаться не таким уж и хорошим, ведь простота этой рукоятки и дешевизна её производства оправдывает любое неудобство.

— Кирал, закрой рот и работай! — раздался крик из кабины пилота. — Мордреду насрать на твои загоны, ему нужны две болтпушки к следующей битве, дымовая завеса и минибар!

— Что?! — мне показалось, что я ослышался.

— Говорю, две болтпушки и дымовая завеса!

— А минибар?!

— Прямо сейчас устанавливаю! Места хватает! Дух Машины также всё одобрил!

— А ты его спрашивал, мудень?! — недовольно воскликнул Кирал, начав переплавлять рукоять затвора.

— Ну разумеется!

Я же принял решение медленно ретироваться, после чего отправился в столовую верхней палубы. К слову, на этом корабле было столь много людей, что фактически корабль можно было сравнить с городом. И если десант ещё высаживался на планеты, то некоторые члены экипажа жили и рождались на корабле. В свою очередь это выстраивало особую иерархию на манер городской.

Были трущобы, были элитные кварталы в роли верхней палубы, были просто обычные отсеки. Так вот на верхней палубе и находилось место отведённое под ложу. Собрания проходили редко, как правило в присутствии главы или заместителя ложи, хотя по факту их место мог занимать как примарх, так и признанный и уважаемый астартес. Пару раз выступать позволяли простым смертным, однако всё ещё под чутким контролем космодесанта. Сами по себе простые люди устроить собрание ложи не могли, но имели право приходить сюда и отдыхать.

Также ложе всё ещё являлось довольно скрытным местом, не прямо государственной тайной, ведь по факту о её существовании так или иначе знали все на корабле, да и другие легионы тоже. Однако абы кого не пускали и от того я крайне удивился, когда сев за свой любимый стол, я увидел что там уже сидела Геральдия, притащившаяся с собой кучу свитков, книг, чернил и разумеется автоперо.

Однако менять стол я не собирался. Я сидел за ним каждый ужин, играл тут с регицид и хоть лично моим он не был, но всё равно.

— Кхе-кхе, — прокашлялся я, усевшись напротив Геральдии.

— О, Мордред, и ты тоже сюда ходишь? — доброжелательно произнесла довольно молодая девушка, которой чудом удалось поучаствовать в Крестовом Походе в роли летописца.

— Кто тебя сюда пустил?

— Кайрос.

— Глава ложи пустил тебя?

— Мне не очень нравится твой тон, — прищурилась Геральдия, откладывая письменные принадлежности. — Ты хочешь что-то сказать?

— У тебя язык без костей и тебя на корабле называют главной сплетницей, — прямо заявил я, не собираясь ни взгляда отводить, ни заднюю давать.

— Ещё скажи, что я тайны хранить не умею, — усмехнулась Геральдия и прыснула.

— Я это и сказал. И ещё ты вдобавок летописец! Империуму лучше не знать, что твориться в таких местах.

— Кажется Кайрос считает иначе.

От этого заявления у меня свело скулы. И всё же я отказывался верить в то, что Кайрос намеренно позвал сюда Геральдию, чтобы она собрала всю информацию и отослала её на Терру. Ведь слухи слухами, но по всей видимости Император уже был на пути к нам и у Мойрана предстоял очень непростой разговор с Отцом. Поэтому существование ложи стоило бы скрыть, как и любое отхождение от наказа Императора. Или быть беде.

С другой стороны, я быстро успокоился, ведь понял ещё одну вещь. Все знали любовь Геральдии к фантазиями и приукрашиванием. Всерьёз её слова мало кто воспринимал, поэтому сам факт её присутствия не представлял особой угрозы. Только вот отсутствие угрозы не являлось достаточной причиной для приглашения. А значит Кайрос и ложа преследовала какую-то цель.

Возможно Геральдия могла что-то дать ложе или конкретному члену, ведь случайных смертных сюда не приглашали и все приносили пользу, даже молчаливый Адам, который дал за всё время здесь лишь один совет и всё же изменил чью-то судьбу, вероятно, в лучшую сторону. Так что не такой уж и строгий отбор проходили кандидаты. Но всё равно… приглашать летописца…

— Как давно ты составляешь летопись? — внезапно в реальность явилась Птичка, радужное оперение которой сияло куда сильнее из-за варп-перехода.

— Пойду пожрать возьму, — произнёс я и удалился, оставив Птичку с Геральдией.

— Ой, какая милота! — завороженно воскликнула Геральдия, окончательно забыв о всех других делах. — Ещё и умеет разговаривать! Мне уже доводилось видеть самые разные виды варповых аномалий, как на обучении псайкеров я присутствовала, но такое вижу впервые. Как тебя зовут?

— Я первая задала вопрос.

— Действительно, — согласилась Геральдия, вспомнив о манерах. — На самом деле не так уж и давно, чуть меньше пятидесяти лет.

Примерно в этот момент я едва не уронил черпак, пока наливал себе суп. Весь диалог транслировался Птичкой прямо мне в мозг, поэтому я всё слышал даже находясь довольно далеко. Однако после заявления про пятьдесят лет удивился. И ведь к этому стоило добавить ещё тот факт, что Геральдия сразу по рождению летописцем не стала. Значит она мне в бабки годилась или пробабки даже. И при всём этом она выглядела крайне молодо, ну двадцать пять максимум. Хорошо сохранилась, ничего не скажешь, хотя скорее дело в процедурах омоложения.

— Ого, ты уже так давно в этом мире. И ты можешь многое рассказать, ведь накапливала опыт и знания куда быстрее, благодаря профессии, — после этих слов интерес Птички возрос в десяток раз, из-за чего она запрыгнула на плечо Геральдии. — Меня зовут Надежда. Я хоть и не летописец, но люблю узнавать всё. Расскажешь мне о себе? Откуда ты родом? Как стала летописцем? Какое твоё любимое блюдо? В твоей родной системе была одна звезда? А какого цвета деревья на твоей планете?

— Так много вопрос и все такие забавные, — грустно улыбнулась Геральдия, поглаживая уже довольно привыкшую к людям Птичку.

— Почему?

— Обычно меня спрашивают о том сколько зарабатываю, имею ли мужа, каких успехов добилась и как проходит мой карьерный рост. Даже не вспомню, чтобы кто-то интересовался моим любимым блюдом и уж тем более спрашивал такую незначительную мелочь как цвет деревьев на планете, где я провела меньшую часть своей жизни.

— Незначительную? Мне кажется ответы на эти вопросы позволят мне узнать о тебе куда больше, чем то сколько ты заработала.

— Смотрю вы хорошо ладите, это славно, — произнёс я, вернувшись за стол и начав уплетать сначала второе, оставляя суп на потом, ведь только я был властен над своей судьбой и только я решал в каком порядке буду жрать свой ужин. — Я бы кстати тоже послушал этот рассказ. А то ты про меня и так всё знаешь после интервью.

— Да что рассказывать? Ничего особого интересного, — пожала плечами Геральдия, которая слегка приуныла. — Родом с Вострои, это такой мир, сегментум Обскурус, куда ближе к нам, чем Терра. Мир промышленный, технически независимый, но по факту очень тесно связан с Марсом. Мы что-то типа их ресурсной базы. Работают у нас чуть ли не круглые сутки, вкалывают как проклятые, смертность в некоторых цехах выше, чем на некоторых сражениях. Жить тяжело, но а где легко, верно?

— Да, рабочим всегда было и будет тяжело, а уровень их жизни будет зависеть исключительно от максимального соотношения выгоды и эффективности. Разве что технический прогресс может облегчить их жизнь, но… в целом, они всегда буду получать мало, питаясь лишь подачками сильных, которые со временем делают то или иное изобретение доступным всем, ну а сами начинают пользовать чем-то ещё более лучшим.

— Ага, ты это отлично понимаешь, ведь и сам дворянин, — с лёгкой претензией в голосе произнесла Геральдия, но быстро поправилась: — Хотя и не такой как все, да и судьба у тебя тоже не самая завидная. Хотя Камелоту до Вострои в плане эксплуатации рабочих далеко. У нас там вообще мрак… деревьев кстати нет, мир промышленный. Кислотные дожди — норма. Мутации на нижних уровнях — база, а средняя продолжительность жизни в сорок пять лет — основа сильной экономики. Хотя население всё равно растёт, увеличивая мощность цехов. Кстати, именно с Вострои сейчас идёт основное снабжение для нашего флота.

— Ого, я и не знал.

— Да, всё благодаря тому, что не так давно её посетил Мойран и помог решить некоторые проблемы.

— А-а-а, не так давно это полагаю минимум полвека?

— Ха, точно, — усмехнулась Геральдия. — Просто когда занимаешься истории, то такие сроки начинают восприниматься как мимолётность. Век-два, что это такое для летописи? Лишь одна страница, а порой абзац или слово. В общем, волею судьбы мне удалось попасться на глаза капитану седьмой роты, после чего каким-то образом мной заинтересовался Мойран и решил взять в качестве летописца.

— Чего-то ты не договариваешь, — прищурился уже я, чувствуя как меня пытаются обмануть, но врать Геральдия по всей видимости за всю свою жизнь так и не научилась. — Колись.

— Ну-у-у… в общем… ну как сказать…

— Боже, как девственница ломаешься, — закатил я глаза, не понимая чего это столь взрослая женщина, пусть и внешне молодая, может так чего-то смущаться.

— Понимаешь, примарх фигура величественная, а я тогда молодая была… ну и вообщем… на два свитка ему любовное признание написала.

Я от неожиданности поперхнулся едой и начал кашлять, попутно пытаясь борясь с желанием заржать как конь, ведь смех с куском еды в горле мог меня убить. Наверное никогда прежде за свою жизнь в теле Мордреда я не был так близок к смерти, но как и полагается слуге Императора, я на последнем издыхании, когда диафрагма сжалась до боли, выпустив почти весь воздух, превозмог и смог выкашлять застрявшую еду и после уже заржал как конь.

— Ха-ха-ха! — не сдержавшись я ещё хлопнул по столу, после чего скрутился от боли в груди: мышцы после откашливания болели люто. — Так… и что он ответил?

— Да я не помню уже, — покраснев ответила Геральдия и отвела взгляд. — И хватит ржать, я тут душу тебе открыла!

— Ты старше меня в три раза и до сих пор краснеешь из-за столь давнего случая, как маленькая девочка. Тут невозможно не заржать. Но извини, больше не буду докапываться. Всякое бывает, жизнь штука сложная и непонятная. Видал я и бабок, в которых жизнь била ключом, и детей, на которой будто бы лежали века тяжкой жизни. Всё определяется не возрастом, а жизненным опытом, который зависит от событий. Ребёнок потерявший родителей и увидевший руины собственного дома не будет смотреть на мир столь же позитивно, как выращена в золотой клетке дворянка, которой всю жизнь потыкали любым желаниям.

— Ты меня сейчас ребёнком вскользь назвал?

— Нет, просто поражаюсь твоей… м-м-м… чувствительности?

— Я же и ударить могу.

— Не сердись, возьми мой десерт, если хочешь, — примирительно предложил я и подвинул тарелку с кусочком пирога в сторону Геральдии.

— Думаешь меня можно купить едой? — прищурившись спросила Геральдия. — Ты, чёрт подери, прав.

И казалось бы ничто не могло нарушить столь мирной и спокойной картины. Жизнь шла своим чередом, однако худшее, что можно было сделать в мраке далёкого будущего — расслабиться. Ведь Архивраг только этого и ждал. И вот головные поли экипажа сменились криками и стенаниями, что заполнили все палубы.

— Поля Геллера, — в ужасе прошептала Геральдия и вскочила после чего из её рта вырвался невероятной боли вопль, заставив летописца схватиться за волосы и упасть на пол, продолжая выть словно раненый зверь.

Я же почувствовал как температура воздуха мгновенно упала градусов на двадцать, а Птичка спорхнувшая с Геральдии в момент падения приземлилась и посмотрела на меня полным Хаоса взгляда. После же раздался голос, в котором утонули все другие звуки:

— Месть — это блюдо, которое подают холодным. Забирая добычу у Тёмного Князя, будь готов что Тёмный Князь заберёт у тебя всё, даже душу.