1. Сарисса. В Хризолитовом круге

Глава 62. Причины недовольства Торментира

Повозка вновь катилась по дороге, и Эйлин казалось, что они совсем недавно отъехали от дома старой Зэм. Но Торментир всё более подозрительно смотрел на Лидброта, и тот наконец произнёс:

— Солус, если вы что-то хотите сказать, то говорите.

— О чём это вы вели речь с этим пройдохой? Что это за игры, Лидброт?

Ошеломлённая Эйлин попыталась урезонить раздражённого мага:

— Солус, ты что, рехнулся?

Но тот лишь отмахнулся от неё. Лидброт спокойно смотрел на их перепалку через пенсне:

— Успокойтесь оба, — доброжелательно сказал он. — Солус, что именно вы хотели узнать?

— Что опять за тайны? Мы ведь наверняка чего-то не знаем, что известно вам!

— Возможно, — спокойно согласился старый волшебник. — Но то, чего вы не знаете, вам предстоит узнать самостоятельно.

— То есть вы не собираетесь ничего рассказывать нам? — никак не мог успокоиться Торментир. — Мы тут вообще-то не в игрушки играем. Мы рискуем жизнями. Любая информация для нас на вес золота…

— Кстати, о золоте, — перебил его Лидброт. — Самое время пополнить наши запасы.

— Солус, — быстро прервала Эйлин разгневанного Торментира. — ТАК ты ничего не узнаешь. Давай лучше займёмся нашими золотовалютными резервами.

Боевая магия в этом мире включала в себя умение манипулировать золотыми монетами. Вскоре на полу фургона лежало несколько увесистых, приятно побрякивающих мешочков.

А Нелли и Мелис шептались на облучке:

— И чего Торментир на всех взъелся? По-моему, больше всех на Фергюса, — тихо говорила Нелл.

— Фергюс — очень хороший человек, он так помог нам, — твёрдо сказал Мелис.

— Мне он понравился. Даже несмотря на то, что я такую странную книгу у него обнаружила. И маме моей, по-моему, тоже.

— Вот в этом-то всё и дело, — со значением ответил юноша.

— Я тебя не понимаю.

Мелис только усмехнулся. В последнее время он стал лучше понимать людей и яснее видеть причины их поступков, начал чётче представлять, как именно их команде нужно действовать. «Наверное, именно так учатся видеть, слышать, думать и не бояться», — думал Мелис. Влияния скрипки на себя он, конечно, не чувствовал.