Звезды, пламя и сталь

Глава 4

Планета Сканда-4, учебный лагерь «Кузница победителей»

Человек вышел в космос и давно покорил его. Огромные флоты мощнейших линкоров способны перемолоть в пыль практически любого врага. Люди повышают свои возможности за счёт хитроумных нейросетей и имплантов. Уже давно и успешно мы используем всякую химию. Правильно подобранный стимулятор способен поднять тяжело раненного и бросить его в атаку. И при этом он будет выглядеть бодрячком. Потом упадёт, конечно. Но это будет потом…

И в то же время новобранцы продолжают до одурения топтать плац. Как и тысячи лет назад. Но в те времена это имело смысл. Синхронные маневры были необходимы. При групповых действиях пикинеров, например, когда они отражали атаки тяжёлой конницы. Пехотным терциям жизненно важно было двигаться, как единое целое. Иначе закованный в сталь всадник ворвётся через брешь в распавшийся строй, и начнётся мясорубка. Но сейчас-то? Зачем нам эта шагистика сейчас?

Строевая подготовка несомненно утратила своё боевое значение. Но она по прежнему остаётся отличным средством для ломки психики. Ведь хороший инструмент — это тот, который не думает, а хорошо делает то, для чего предназначен. В нашем случае хорошим инструментом является тот, кто исполняет приказы. Не рассуждая. Бездумно и точно.

И строевая подготовка — отличный способ отбить у курсанта вредную привычку думать.

Я помню слова Брукса о том, что мы — лишь сырьё, заготовка, из которой получится хороший инструмент. Или не получится.

И если не получится, то негодную заготовку просто выбросят. Без рефлексии и сожалений… Неизбежный отсев. Выбраковка. Как-то так…

— Отделение, делай раз! — и Брукс довольно оглядывает нас, стоящих на одной ноге и тянущих носок второй. Да, вторая нога висит в воздухе. И опустить её на бетон мы сможем только по команде…

— Носочек тянем… — мне кажется, или в голосе Брукса сквозит злорадство? — курсант Гвидо, ножку держим, не шлангуем… Выше ножку, я сказал!

Здоровенный Гвидо, бежавший от сельских будней в большой мир, к звёздам, пыхтит и пыжится. Он не ожидал, что звёзды окажутся так близко и будут кружиться в бешеном хороводе прямо перед глазами…

— Делай два! — и мы все синхронно опускаем ноги, от души хлопая подошвами о бетон.

В голове — звенящая пустота. Ни единой мысли. Солнце жарит неимоверно. Над плацем волнами колеблется горячий воздух. С кончика носа свисает капля пота. Голова кружится от жары.

Зато ни единой мысли… Результат достигнут.

За спиной какой-то шорох. Сдавленный стон и звук падающего тела.

— Разойдись! — сразу командует сержант, устремляясь к упавшему.

Я отошёл немного в сторону и развернулся. На бетоне лежал один из самых неприметных и тихих курсантов отделения. «Дрищ», как я его про себя окрестил. А так его звали, кажется, Джим. Хотя точно не помню — для меня он навсегда останется Дрищом.

Сержант присел рядом с хрипящим телом на корточки и деловито пощупал артерию на шее упавшего. Лицо его при этом оставалось брезгливо-равнодушным.

Вдруг мои уши резанул истошный крик:

— Сволочь! — из группы стоящих рядом курсантов вылетел Гвидо.

Он был другом Дрища. Им повезло вместе добраться до вербовочного пункта. И они таки сбежали от «Стеллар-Агро»…

Так вот, этот Гвидо ломанулся к сидящему на корточках сержанту. Добежать он до него добежал. И даже попытался ударить Брукса. Но тот мгновенно перетёк в стойку и коротким лоу-киком подсёк ногу придурка и сбил его наземь.

— Встать! — скомандовал Брукс и в голосе его лязгнула сталь.

Гвидо неуклюже поднялся и уставился на сержанта. Глазёнки его пылали праведным гневом.

— Отделение, в одну шеренгу стройсь! — скомандовал Брукс. Гвидо тоже было дёрнулся, но окрик сержанта его остановил:

— Стоять! — курсант испуганно замер на месте. Похоже, что до него только стало доходить, как он встрял.

Брукс оглядел нас тяжёлым взглядом. Что касается меня, то я вылупился на него как заправский баран. Остальные тоже выглядели под стать мне. Мы чувствовали, что наличие в глазах даже проблеска мысли может повлечь за собой роковые последствия.

— Слушайте меня ушами, сынки, — голос Брукса звучал глуховато, бесцветно, но почему-то пробирало нас до печёнок, — этот парень только что заработал себе хорошую порку. Но сначала я воспользуюсь случаем. На его примере ещё раз покажу вам, чего вы все стоите.

Он обернулся к Гвидо:

— Нападай, сынок, — сержант хищно усмехнулся, — ты же хотел разбить мне морду? Так вот я даю тебе шанс. Если будешь вести себя достойно, то я не буду докладывать наверх. Тогда ты избежишь порки. И останешься жить.

Реплика про «останешься жить» заставила меня задуматься о том, что порка тут — это серьёзное наказание, которое, похоже, не каждый может перенести.

Гвидо набычился и прыгнул вперёд. Сержант элегантно провернулся на передней ноге и пропустил живой снаряд мимо себя. Курсант, пролетев по инерции мимо, затормозил, развернулся. Смахнул пот, по-носорожьи наклонил голову и опять бросился в атаку.

На этот раз Сержант остался на месте. Он встретил набегающего курсанта прямым ударом ноги. Гвидо остановился, словно налетел на стену. Вращал безумными глазами и разевал рот, пытаясь вдохнуть… Сержант сделал подшаг и пробил двоечку. Попал, куда целился — в низ подбородка. Глаза парня закатились и он обрушился на бетон.

— Воды! — скомандовал Брукс глядя на Артёма, который наблюдал за избиением со страхом и завистью.

Следует отдать Артёму должное. Он не мешкая бросился в казарму. И, меньше, чем через три минуты вернулся с ведром воды. Расторопный, однако.

Хотя к этому времени Гвидо сам очухался и уже поднялся на ноги.

— Продолжаем! — я понял, что сержант сейчас будет избивать парня, покуда тот не останется лежать на бетонных плитах, будучи не в силах подняться.

Так оно и случилось. Вода, принесённая Артёмом пригодилась. И не один раз.

И закончилось всё, как я и предполагал. Гвидо ворочался на заляпанном своей кровью бетоне. Пробовал встать, но ноги его не держали. Колени подламывались и он раз за разом падал обратно.

— Достаточно. — Брукс выглядел ровно так же, как перед началом схватки. По нему и не скажешь, что он только что дрался.

Гвидо перестал ворочаться и только воздух со свистом и бульканьем вырывался из его лёгких.

— Ты хорошо дрался, — сказал сержант, — и пороть тебя не будут. Но это будет исключением из правила, — он обвёл взглядом наш строй, — а само правило таково: за нападение на старшего по званию — двадцать плетей. А это верная смерть. Так что, — он опять посмотрел на Гвидо, — у тебя сегодня день рождения, сынок.

— Вы всё видели. — сказал он, обращаясь к строю. — Я могу уделать каждого из вас. И не вспотею. Вы — мясо. И вам придётся пролить много крови и пота, чтобы в схватке со мной оставаться на ногах хотя бы минуту… И вы будете исходить кровью и потеть. Не надейтесь на нейросети — те, что вам поставят, привьют вам лишь базовые рефлексы, прибавят немного интеллекта, и всё. Но они не смогут заметно увеличить ваши силу и выносливость. А потому ваши тела должны быть готовы к применению того, что даст вам нейросеть. Только потом, когда денег заработаете — сможете ставить импланты на силу, на реакцию и тому подобное… Да и то, импланты вам помогут, конечно, но ваши жизни будут по прежнему зависеть от вас самих.

Потом его взор упал на Дрища, который, пока шла схватка, пришёл в себя. Хотя на ноги он пока не поднялся, а сидел в пыли ровно там же, где упал.

— А ты, сынок? — голос сержанта изменился. Теперь в нём чувствовались усталость и горечь, — ты сейчас сидишь в пыли… А завтра ты будешь валяться в луже своей крови, дерьма и разодранных кишок… И всё потому, что ты слаб и изнежен. — он поднял голову и снова посмотрел на нас, — Вы думаете, я мучаю вас для забавы? Идиоты… Я просто пытаюсь вколотить в ваши пустые головы простую вещь: упал — значит умер! Всё! Нет тебя… Там, куда вас пошлёт Империя, никто не даст вам передышки. Никто не пожалеет и не защитит. Я видел много раз, как зелёные пацаны, такие же, как вы, пачками ложились в первых своих атаках. А знаете почему? Потому, что их сержант был добряком или лентяем. Он не драл с них семь шкур во время тренировок. А я вот не жалею вас. Потому, что лучше сдохнуть тут в одиночку, чем на миссии тащить за собой в могилу тех, кто будет надеяться на вас в бою. Рассчитывать на то, что вы прикроете… В то время, когда вы будете уже безнадёжно мертвы…

— Да, — с некоторым удивлением подумал я. — а наш сержант, как оказалось, вовсе не тупой садист. И он не лжёт. По нему видно, что он побывал в аду. И теперь готовит нас к тому, чтобы мы имели шанс выжить, даже попав в пекло. Он даёт нам этот чёртов шанс. Не знаю, кто из нас решит воспользоваться им, а кто предпочтёт пренебречь. Но от таких предложений не отказываются. И я постигну эту суровую науку. Науку оставаться в живых не смотря ни на что. Я буду выгрызать свой путь зубами, если потребуется…

Во исполнение этого своего решения я день за днём продолжал истязать себя в тренажёрке. Мне нужно было повысить показатель силы, чтобы запустить процесс настройки укрепления мышц и костей…

И наконец… Одним прекрасным вечером, когда я уже собрался ложиться, у меня вдруг закружилась голова. Хорошо, койка рядом была — я на неё с размаху и плюхнулся. Перед глазами всё крутилось и беспорядочно вращалось. Меня мутило и тошнило. Лёг, вытянулся, глаза закрыл… И тут я понял причину своего недомогания — внутренним взором я увидел бегущую строку:

…Уровень показателя «Сила», достаточный для начала настройки опции «Укрепление мышечной системы, сухожилий и костей скелета» составляет: 350 единиц. Ваш текущий показатель «Сила» — 350 единиц.

Запущена настройка опции «Укрепление мышечной системы и опорно-двигательного аппарата».

Текущий прогресс — 1%.

По мере роста прогресса настройки крепость вашего скелета, эластичность и прочность мышц и связок серьёзно возрастёт. При 100%-й настройке вы сможете без вреда для здоровья переносить значительные нагрузки. Эта характеристика может быть усилена имплантами.

Настройка опции «Реакция» пока невозможна — низкий уровень базовых показателей.

…Требуемый для начала настройки опции «Реакция» показатель восприятия составляет 8 бит/сек. Ваш текущий показатель восприятия составляет 10 бит/сек…

…Необходимый для активации настройки избранной опции уровень ИИР составляет 200 единиц. Ваш текущий уровень ИРР 190 единиц…

Значит, надо ещё интеллект повышать… А вот с этим засада. Повысить его я могу только установкой импланта или ещё одной нейросети. Теоретически по окончании учебки нам всем нейронки поставят. Вопрос — а как она будет уживаться с доставшейся мне нейронкой Джоре?

Ответа на этот вопрос у меня нет. Скорее всего, нейронка Джоре просто не позволит примитивному изделию влиять на мои показатели. Значит, нужно будет брать имплант на интеллект. Мне хватит самого дешёвого, чтобы запустить настройку этой опции…

Ну что же, будем ждать дня рождения…

Буквально через несколько дней мне предоставился случай проверить, насколько тверда моя решимость научиться выживать. На утреннем разводе сержант Брукс объявил, что сегодня начнёт нас гонять по полосе препятствий. Но перед этим было и небольшое вступление:

— Так, сынки, — Брукс расхаживал перед строем, бросая на нас короткие взгляды, — пришло время дать вам позывные. Короткие и узнаваемые. А то пока выговоришь, например, Гвидо Вильянуэво — язык сломаешь. Ты, кстати, Гвидо, будешь… — он на секунду задумался, — ты будешь «Бык». Тебе подходит.

Гвидо угрюмо зыркнул на сержанта, но уставом не пренебрёг:

— Так точно, сэр! — видимо сержанту таки удалось вколотить ему немного почтения к старшим.

В общем, началась раздача кликух. Малахольный Артём стал Чижом. Ну да, чижик, как есть чижик.

Когда Брукс перевёл взгляд на меня, я решил немного опередить события:

— Разрешите обратиться, господин сержант! — глаза выпучил, грудь вперёд выкатил… в общем, прикинулся образцовым солдатом.

— Говори, — сказал Брукс, нахмурясь, — не стесняйся.

— Разрешите взять позывной «Ржавый». — я продолжил в том же духе, отыгрывая солдафона.

Сержант ещё раз задумчиво смерил меня взглядом, а потом буркнул:

— Не возражаю. Тебе подходит.

Каждый из нас получил своё погоняло. У нас даже Цыпа появился. И Слон теперь есть. Кстати тот парень, что упал на строевой, обзавёлся позывным «Дрищ». И, заметьте, не я это предложил.

Сюрпризы начались сразу. Часть огромного полигона отводилась под полосу препятствий. И когда мы прибыли туда, Брукс опять нас построил. Он молча стоял перед строем и улыбался каким-то своим мыслям. Как-то людоедски улыбался, нехорошо как-то.

Рядовой из обслуги полигона подкатил к нему тележку, на которой находился большой контейнер.

Сержант привычным движением щёлкнул запорами и откинул крышку.

После чего вызывал нас к себе по одному, и вручал небольшую сумку.

— Итак, сынки. Вам предстоит в будущем посетить множество планет, — тут он опять ухмыльнулся, — разумеется, если вы выживете в этом лагере.

Начало, что и говорить, вселяло оптимизм.

— И на некоторых из этих планет будет очень неуютно. Агрессивная среда там, если по научному, — тут он взял в руки сумку из контейнера, — есть очень много планет, где идут кислотные дожди. И воздухе всякие примеси нехорошие содержатся. И поэтому вы должны научиться управляться вот с этим!

Он жестом фокусника открыл магнитный замок сумки и извлёк из неё защитную маску с воздушными фильтрами.

— Так, всем открыть сумки, вытащить маски и надеть. Подгоняются по голове ремешками. — он критически нас оглядел, — и если вы не страдаете кретинизмом, то справитесь.

Мы все извлекли из сумок маски, и начали крутить их в руках, примериваясь, как бы напялить их на свои лица. Сержант, между тем, продолжал веселиться:

— Кто не сможет разобраться с маской — побежит без неё.

Ага, — подумал я, — значит придётся нам через какое-то дерьмо перебираться, не иначе.

— Теперь слушайте меня внимательно! — мы застыли и опять внимали мудрости сержанта Брукса, — ваши форменные комбезы хоть и не особенно красиво пошиты, но имеют много достоинств. И одно из этих достоинств — третий класс сопротивления агрессивным средам. Кто-нибудь понимает, что это значит?

— Никак нет! — грянул весь строй. Но на нас были одеты маски, так что прозвучало это очень невнятно. С другой стороны, снимать их команды не было. Так что тут до нас не докопаешься. Сержант хотел было опять на нас наехать, но сообразил, что в этом случае будет неправ.

— Третий класс защиты позволяет вам находиться под кислотным дождём не менее двух часов… Но! — он обвёл строй тяжёлым взглядом, — при условии, что всё застёгнуто, штанины заправлены в берцы, капюшон накинут на голову, а завязки затянуты. Всем застегнуться!

Мы завозились, выполняя приказ. Что касается меня, то я подошёл к этому вполне серьёзно. Нет, вряд-ли на полосе будет что-то действительно страшное. Но для того, чтобы почувствовать дискомфорт хватит и мелочи. Вполне может быть какая-нибудь пакость, например, от которой потом сутки будешь чесаться, как шелудивый пёс…

Наконец пришло время самого забега. На полосе была дюжина дорожек, так что нам всем хватило, ибо был нас всего десяток.

Тут всё было сделано с умом. С тем расчётом, что проходящий полосу препятствий не мог видеть, что его ожидает — вход на полосу был до старта закрыт.

— Ну и напоследок, — Брукс повысил голос, чтобы быть услышанным, — бежим на время, и кто в норматив не уложится того ожидает много сюрпризов.

— Неприятных сюрпризов, — добавил я про себя.

Наконец сержант нажал сенсор привода. Стальные шторы поползли вверх, открывая вход на дистанцию. И прозвучали слова:

— Один… Два… Пошли!

Я сорвался с места и побежал, словно за мной опять гонятся Клыки…

Кислотный дождь стекал струйками по визору моей маски. Мутные, оранжево-черные разводы окрасили мир. Каждая капля, ударяясь о поликарбон, издавала деревянный звук. И звук этот отдавался в ушах равнодушным тиканьем часов. Время сейчас мой главный противник, куда более страшный, чем любая стена или трясина.

Сержант Брукс ждал на финише, и его презрительная усмешка, если я опоздаю хоть на секунду, будет жечь сильнее любой кислоты. Представляю, какой радостью для него будет объявить о сюрпризе, который он для меня приберёг. Я же у него на особом счету. Любимчик, можно сказать.

Передо мной вздымалась стена. Не гладкая, как в других секторах, а нарочито неровная, из грубых, скользких от дождя плит. Зацепы были, но каждый требовал не столько силы, сколько точного расчета и бесстрашия. Одно неверное движение — и полечу вниз, в кучи острых обломков. Они на самом деле не сильно острые, но падение всё равно будет довольно болезненным. И будет обидно, так как надо будет опять лезть вверх с самого дна. А это потеря времени.

Я чувствовал, как дрожат предплечья. Мышцы, которые только начали укрепляться, уже горят тупой болью.

— Да, я пока не сильнейший, — пронеслось в голове, — но я выбрал путь и с него не сверну.

Бросаться наобум не стоит. Я замер, сканируя стену сквозь струи симулянта кислоты. Глаза выхватывали едва заметные выступы, трещины между плитами. Искали тени под уступами — точками опоры. Решившись, глубоко вдохнул воздух, пропущенный через фильтры, и начал движение.

Первый захват — пальцы вцепились в едва заметную впадину, нога нащупала крошечный выступ. Тело напряглось, как тетива. Медленно. Слишком медленно. Каждое движение нужно было рассчитывать. Чувствовалось, как дрожь в мышцах становится предательской слабостью. Но моя воля сжимала мышечные волокна в стальные пружины.

Кислотный дождь хлестал по спине, пытаясь сбросить вниз. На соседней дорожке кто-то сорвался и с булькающим криком плюхнулся в оранжево-чёрную жижу. Но я не отвлекался. Мир сузился до следующей точки опоры.

Перевалив через гребень, я не стал спрыгивать, а аккуратно скатился вниз. Приземлился на согнутые ноги в глубокую лужу кислоты. Визор опять заляпан чёрным и оранжевым…

Теперь лабиринт. Узкие проходы между фанерными «руинами». Руины подсвечены снизу тревожным красным. Драматично, однако.

И тени… Движущиеся тени. Проекторы создавали на стенах гротескные силуэты то ли гигантских насекомых, то ли ещё каких неведомых монстров. Это световое шоу шло под давящие звуки какого-то гула. И сквозь него из динамиков прорывались внезапные вопли боли и ужаса. Креативно, что и говорить. Я знал, что это симуляция, знал! Но древний страх сжимал разум ледяным кольцом. Сердце, казалось, колотилось уже в горле. Не иначе, как инфразвука добавили. Затейники.

«Они хотят моего страха», — зло прошипел себе под нос, — "А вот хренушки'. Прикрыл глаза. Не для того, чтобы спрятаться, а чтобы отсечь визуальный шум… Открыв, смотрел уже не на мелькание теней, а под ноги и на контуры прохода. Слух отсекал эти жуткие вопли.

Двигался не по центру, а прижимался к стенам, используя реальные укрытия. Ступать старался бесшумно. Слух должен предупредить меня, если вдруг появится ещё какая-нибудь напасть. И да, присутствовал страх, но это был стимул для мозга. Мозг работал четче, и реагировал быстрее…

Побегать таки пришлось. Я преодолел лабиринт молний. Там мне пришлось ползать среди искрящих разрядами стальных балок.

Блуждал в зоне нулевой видимости, где всё было затянуто едким дымом…

И вот финал — «Бег по Стеклу». Открытая площадка, усыпанная битым стеклом. Эти острые обломки вполне способны порвать комбинезон и оставить кровавые полосы на моей нежной тушке. Царапины, конечно, быстро зарастут. Но всё равно будет больно. А этого я не люблю.

Сверху в хаотичном порядке натянуты тросы с висящими грузами-маятниками. И все это — под прицелом турелей, стреляющих шариками из резины. Если попадёт, то будет обширная гематома — гарантия сто процентов. А сорвёшься — обрушишься на битое стекло. Такое себе удовольствие… Но это, кажется, последний спринт. Последняя проверка на скорость, ловкость и готовность к боли.

Каждый вдох обжигал легкие. Воздух, несмотря на фильтры, казался раскаленным шлаком, а ноги налились свинцовой тяжестью.

Финишный маяк мигал в сотне метров, сквозь завесу дождя и летящих «снарядов». Я чувствовал, что ноги уже стали ватными. Нахлынула усталость. И даже не столько физическая, сколько духовная: «Слишком далеко. Слишком медленно. Слишком больно.» — завыл внутренний голос отчаяния. Я его заткнул. Нельзя позволять страху выбивать себя из ритма и заставлять бестолково суетиться. Я впился взглядом в мигающий огонек, как в единственную звезду в этом аду: «Надо пройти из точки А в точку Б. Это просто. Это прямая. Иди.» — обратился я к самому себе. И кажется, это немного помогло.

Я рванул вперед. Первый шаг на «битое стекло» — острый пластик впился в подошву, отдаваясь тупой болью в ушибленном ранее колене. Второй шаг — свист снаряда над головой, третий — глухой удар в бедро, заставивший споткнуться. Падение. Вот оно, битое стекло.

Боль в многочисленных порезах вспыхнула жгучим пламенем. Ещё и кислота эта…

Неожиданно для себя я зарычал сквозь стиснутые зубы. Зарычал тихо и свирепо, по-звериному. Выпрямился и побежал снова, уже не думая о боли. В голове пульсировала мысль: «Только бы не сбиться с ритма».

Вой сирен, свист резиновых шариков, скрежет пластика и стекла под берцами, стук собственного сердца — все слилось в оглушительный гул. Но где-то в нем уши фиксировали ритм турелей: «Пауза между залпами. Три шага вперед — пригнуться!»

Снаряд просвистел над спиной: «Еще пять шагов — прыжок в сторону!» Тяжёлый маятник пронёсся в сантиметре от затылка.

Кровь сочилась из порезов на руках, смешиваясь с «кислотным» дождем и вызывая жгучую боль. Ушиб на бедре ныл и пульсировал болью. Легкие горели, требуя остановки. Моя слабенькая регенерация конечно приглушала боль и вообще старалась, как могла. И я всё-таки приближался к финишу.

Последние десять метров. Прямая. Никаких укрытий. Турели слева и справа палили без остановки. Маятники с гудением рассекали воздух.

Если бежать по краю — это добавит лишние метры к дистанции. При этом риски останутся почти теми же. А время, те доли секунды, коих мне может не хватить, чтобы уложиться в норматив, будут потеряны.

Бежать прямо под градом снарядов и ударами маятников… А каждый удар может сбить с ног. А это опять потеря времени и падение на стёкла.

И тут я увидел узкий «коридор смерти» между двумя сходящимися маятниками и веером резиновых шаров. Расчет занял микросекунду: " Шанс есть. Только бы выдержать темп.'

Собрал последние крохи сил и рванул в самый эпицентр. Берцы предательски скользили по осколкам. Я пригнулся ниже, почти на четвереньки встал, стараясь стать меньше. Снаряды свистели над головой, и один, пролетая впритирку, сильно дёрнул ткань капюшона. Маятники столкнулись позади с глухим треском. Но я не оглядывался — прямо передо мною жёлтая полоса — финиш.

Я не финишировал — я рухнул на мокрый пластик за жёлтой линией, едва успев выставить вперёд руку, чтобы не расквасить себе нос. Лежал ничком, пытаясь восстановить дыхание. Весь мир качался и звенел. Боль, которую я старался не замечать, вышла на первый план, накрыла волной. Капли кислотного дождя долетали и сюда, барабаня по спине. Но я не обращал на это внимания…

И тут на меня упала тень. Сержант Брукс. Его берцы блестели прямо перед моим носом. Я вставать не торопился. Но мне было до чёртиков интересно, уложился ли я в норматив.

Брукс наклонился. Его хриплый голос прозвучал неожиданно нейтрально. Без злобы, без одобрения:

— Ржавый. Время — девять минут пятьдесят семь секунд. Порог прохождения — десять минут. — пауза… — Вставай. Хорош валяться. Остаёшься без сюрприза. Не заслужил. А жаль.

Я не сразу въехал в его слова. Потом дошло, без сюрприза — значит таки прошёл…

Обратно мы шли строем, но не все. Цыпа сорвался со стены и очень неудачно упал. Открытый перелом правой руки. Его отправили в лазарет. Брукс сказал, что на ноги его поставят. Но дело в том, что он пропустит почти целый месяц занятий.

Никто с ним отдельно возиться не будет. Значит, его подготовка будет не полной. А тут нет выпускных испытаний. Каждый проходит своё испытание потом. Когда отправят в действующие части. Испытание первым боем. Выжил — значит сдал. Как вы понимаете, для тех, кто не сдал, повторный экзамен не предусмотрен. Как-то так.

И в норматив уложились всего три человека из всех, кто участвовал в забеге. И я один из них.

И Дрыщ, и его друг Бык, он же Гвидо, и Чижик — все они облажались. Но Брукс грамотно держит паузу, не раскрывает сути сюрприза, который их ждёт…

Но меня эти сюрпризы, хвала Ушедшим, не касаются. Пока не касаются. Я уверен, что Брукс ещё не раз испытает нас на прочность.

Приложение:

Статы Алексея «Ржавого» Князева на момент окончания главы.

Рейти нг безопасности — 0

Индекс Интеллектуального Развития (ИИР) — 190

Сила — 357

Восприятие (бит/сек) — 10

Скорость регенерации. (относительно базовой — коэффициент) — 1,88

Память (Терабайт) — 58,0

ПСИ (Ранг)1 — С10

ДОМИНАТОР — Масштабируемая кварковая нейросеть Джоре (прогресс настройки опций — %)

Регенерация — 4

Укрепление мышечной системы, сухожилий и костей скелета — 2

Реакция 0

1 Ранг хомо обычно находится в промежутке (С5-D5) Ранги пси разбиты на классы. Самые сильные псионы — это ранги АА++, АА+, АА, затем идут А++ — А10, Потом по убыванию следуют ранги B1–10, C1–10, D1–10. Самый слабый — это D10.