Звезды, пламя и сталь (Игорь Лопарев) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 14

Планета Сканда-4, учебный лагерь «Кузница победителей»

В лазарете было тихо. Белые стены, стерильная чистота, мягкий свет ламп — всё это казалось нереальным после кровавого хаоса каньона. Словно мы попали из ада в рай, но рай этот был холодным и безжизненным.

Дежурный врач — тот самый, что ставил мне имплант — поднял взгляд от документов. Доктор Кейн, если я правильно запомнил его имя. Мужчина средних лет, с усталыми глазами и седеющими висками. Вообще-то, я посещал его достаточно часто — то с ушибами после тренировок, то ещё с какими-нибудь мелкими травмами.

— Что на этот раз? — устало спросил он, но потом увидел кровь на наших формах и выпрямился. — Боевое столкновение?

— Так точно, — ответил я. — Нужно полное обследование.

Врач кивнул и тронул несколько сенсоров, запуская сканеры. Начал с Гвидо — его рана была самой серьёзной.

— Раздевайся, — сказал Кейн, указывая на медицинскую кушетку.

Гвидо стянул окровавленную рубашку, морщась от боли. Рана в плече выглядела хуже, чем я думал. Пуля прошла навылет, но, возможно, задела кость.

— Повезло, — пробормотал врач, осматривая рану. — Ещё сантиметр влево, и задела бы артерию. Сантиметр вправо — раздробила бы ключицу.

Обработал рану, наложил швы, забинтовал… Гвидо сидел молча, стиснув зубы. Только изредка тихо шипел, когда врач касался особенно болезненных мест.

— Неделя покоя, — сказал Кейн, заканчивая перевязку. — Никаких тренировок, никаких нагрузок на эту руку.

— Понял, док, — кивнул Гвидо.

Следующим был Тихий. Как обычно, он оказался практически невредим. Несколько царапин от осколков камня, лёгкая контузия от близких разрывов. Ничего серьёзного.

— Удивительно, — пробормотал врач, заливая его царапины гелем. — Как это тебе удаётся выходить из боя почти без повреждений?

Тихий только пожал плечами. Он никогда не был любителем поговорить, а после недавнего боя стал ещё более молчаливым.

Чиж получил лёгкую контузию от близкого разрыва гранаты. Шум в ушах, лёгкое головокружение, дрожь в руках. Врач дал ему успокоительное и посоветовал отдохнуть.

— Пройдёт через день-два, — сказал он. — Но если будут головные боли или тошнота — сразу ко мне.

Дрища немного потряхивало — стресс, однако. Доктор ему что-то вколол, и беднягу попустило — лицо разгладилось и искры возбуждения погасли в его глазах.

А потом дошла очередь и до меня.

— Раздевайся, — скомандовал врач, глядя в монитор.

Я снял верхнюю часть формы и встал под луч прибора. Сканер прошёлся по моему телу, фиксируя каждую деталь.

— Странно, — пробормотал врач, изучая показания. — Никаких повреждений. Даже царапин нет.

Он был прав. Несмотря на интенсивный бой, на моём теле не было ни единой раны.

— Везучий, — сказал я.

— Слишком везучий, — врач нахмурился и запустил более детальное сканирование. — Это уже второй раз. Сначала аномальная регенерация, теперь полное отсутствие повреждений после боя.

Сканер работал дольше обычного, он просвечивал каждую клетку моего тела. Я видел, как на экране появляются различные диаграммы и графики. Большинство показателей были в норме, но некоторые…

— Интересно, — пробормотал врач. — Уровень адреналина в норме, хотя после боя должен быть повышен. Сердечный ритм идеальный. Мышечное напряжение минимальное. Словно ты не дрался только что, а просто гулял по парку.

Он сделал ещё несколько тестов, взял анализы крови. Я видел, как он хмурится, изучая результаты.

— Есть ещё одна странность, — сказал он наконец. — Твоя нервная система показывает признаки… как бы это сказать… оптимизации. Нейронные связи работают эффективнее обычного. Реакция на раздражители ускорена. Этим наверное можно объяснить твою удачливость в бою.

Он сделал пометку в моей медкарте. Ещё одна запись, которая могла привлечь ненужное внимание.

— Разрешите идти? — спросил я.

— Да, но если будут головные боли, тошнота, нарушения зрения — немедленно ко мне. И ещё… — он помолчал. — Если заметишь какие-то изменения в поведении, в восприятии — тоже приходи. Иногда стресс проявляется не сразу.

Я кивнул и направился к выходу. У двери меня ждали товарищи.

— Ну как? — спросил Гвидо, поправляя повязку на плече.

— Да нормально, — ответил я. — Пошли в казарму.

Мы шли по территории лагеря молча. Солнце клонилось к горизонту. И небо окрасилось в цвет крови.

В казарме нас встретили любопытные взгляды остальных курсантов. Слухи о нашем задании уже разошлись по лагерю, обрастая домыслами.

— Ну как? — спросил один из курсантов, с позывным Карп. — Страшно было?

— Обычная работа, — коротко ответил я.

Но он видел в наших глазах правду. Мы побывали в настоящем бою. Мы убивали и рисковали быть убитыми. Это изменило нас, и все это чувствовали.

— Мы изменились, — тихо сказал Дрищ, — Все пятеро. Но ты, Ржавый, особенно.

Он был прав. Что-то в нас действительно изменилось. Мы перешли черту, и пути назад не было.

Остальные курсанты соблюдали дистанцию. И не из страха — просто они чувствовали, что мы теперь другие. Мы стали для них чем-то вроде ветеранов, людей, которые видели то, с чем они сами пока не сталкивались. Мы были в бою и видели смерть.

Если бы они знали, что я чувствовал во время боя… Вернее, не чувствовал.

Вечером, после ужина, я лежал на койке и пытался осмыслить недавние события. Казарма постепенно погружалась в сон. Гвидо ворочался, стонал — рана болела, несмотря на обезбол. Тихий спал, как всегда, тихо, но его лицо оставалось напряжённым даже во сне. Чиж всхлипывал и метался по койке, как ребёнок. Дрища слышно не было — как всегода.

А я лежал с открытыми глазами и думал.

О том, что произошло в каньоне. О том, как «Доминатор» изменил моё восприятие реальности. О том, как легко я убивал, не чувствуя никакого смятения. Буднично и деловито.

Я закрыл глаза и попытался вспомнить лица убитых мародёров. Тот молодой парень. Пожилой ветеран с седой бородой. Командир с хитрыми глазами. И тот, кто пытался сдаться…

Ничего. Никаких эмоций. Мне их даже не жаль. И нет у меня никаких сожалений о том, что пришлось пролить кровь.

Они шли убивать, и должны были быть готовы к тому, что их тоже могут убить. И то, что я оказался хитрее, сильнее и быстрее — это моё конкурентное преимущество. Сильнейший побеждает, и горе побеждённым…

Я погрузился в привычный транс, проверяя состояние «Доминатора». Нейросеть работала в фоновом режиме, проводя анализ событий прошедшего дня и каталогизируя полученный опыт.

Информация всплывала в моём сознании постепенно, словно нейросеть избегала перегружать мозг после дневного стресса.

Способности действительно выросли. «Реакция» увеличилась с 1.7% до 2.1%.«Укрепление» — с 10.8% до 11.2%. «Регенерация» — с 11,2% до 11,6%. И откуда-то появилась новая функция — «Боевой анализ» на уровне 1.2%. Хотя, никаких сообщений о том, что от уровня настройки этой опции что-то зависит я не увидел. А раз так — то пусть будет.

Но главное — я чувствовал, что моё тело и мой разум опять изменились. Движения стали ещё более точными. И появилось что-то новое. Я бы это назвал шестым чувством тактика. Теперь я мог с некоторой долей вероятности предугадать действия противника, видеть его ошибки и слабые места, не задействуя «Реакцию».

Это было опьяняющее ощущение силы. И именно это меня беспокоило.

Потому что я понимал — это только начало. «Доминатор» показал мне лишь малую часть своих возможностей. А что будет, когда он будет работать в полную силу?

Эйфория от сознания собственной силы может сыграть со мной злую шутку…

Ответ на эти вопросы сам собой всплыл в мозгу — всё зависит от моей воли, от способности помнить о том, что я человек. А нейросеть — это заёмная сила. И не самая главная. Главная же сила человека — это его воля.

Утро началось с того, что меня разбудил кошмар. Я не помню, что именно мне снилось, но сон был очень неприятным.

Я проснулся в холодном поту, сердце колотилось, как бешеное. Но через несколько секунд пульс нормализовался, дыхание выровнялось. «Доминатор» подавил панику, взял эмоции под контроль.

Это было удобно. И это было неправильно. Я должен был сам разбираться с этим…

Ну, что ж, будем работать над контролем эмоций. Нельзя отдавать это на откуп нейросети. Она может и пропустить что-то. Ведь эмоции, это то, с помощью чего манипулятор получает власть над мыслями и поступками людей.

Завтрак прошёл в молчании. Мы сидели за своим обычным столом, но атмосфера была напряжённой. Гвидо ковырял еду одной рукой — другая висела на перевязи. Тихий молчал как всегда. Чиж вздрагивал от каждого резкого звука. Стресс у парней, однако.

А я вот ел с аппетитом, словно ничего не произошло. «Доминатор» подстегнул мой метаболизм, требуя больше питательных веществ для восстановления.

— Ржавый, — тихо сказал Чиж. — Ты не чувствуешь… вины?

Я поднял взгляд от тарелки. Его глаза были красными от бессонницы.

— За что? — спросил я.

— За то, что мы убили тех людей. Они же… они же тоже были чьими-то сыновьями, мужьями, отцами…

Я честно попытался найти в себе чувство вины. Сожаление. Раскаяние. Что угодно.

И ничего не нашёл.

— Они стреляли в нас первыми, — сказал я. — Убили Арата. Это была война, Чиж. А на войне убивают.

— Но как ты можешь быть таким… спокойным?

Хороший вопрос. Как я мог быть спокойным после того, что произошло? Нормальный человек должен был испытывать шок, вину, посттравматический стресс. А я чувствовал только лёгкую усталость и голод.

— Не знаю, — честно ответил я. — Просто… не чувствую ничего особенного. Тут же всё просто. Смотри сам. Если бы мы не убили их, то они убили бы нас. То есть выхода у нас не было. Или убивать, или умирать самим.

Чиж посмотрел на меня с ужасом. Словно увидел монстра.

Может быть, так оно и было, но…

— Вот ты, — спросил я Артёма, облизывая ложку, — что бы выбрал ты — убить… или умереть самому?

И ответа я, что характерно, не услышал.

С одной стороны, зашитый в генах запрет на убийство существа одного с тобой биологического вида — это естественно. Но если твой инстинкт самосохранения не в силах этот запрет преодолеть, то ты — тупиковая ветвь, и твоё место под солнцем займёт другой. Тот, кто сможет. А ты умрёшь. Вот так вот.

После завтрака нас вызвал Брукс. Мы собрались в его кабинете — тесном, прокуренном помещении, заваленном документами и запчастями.

— Садитесь, — сказал он, указывая на стулья, стоявшие вдоль стены.

Мы расселись. Брукс достал бутылку чего-то крепкого и разлил по стаканам.

— За Арата, — сказал он, поднимая стакан.

— За Арата, — эхом отозвались мы.

Алкоголь обжёг горло. Гвидо закашлялся, Чиж поморщился. Тихий выпил налитое, словно воду. Дрища аж передёрнуло… А я почувствовал, как «Доминатор» нейтрализует действие алкоголя, не давая ему влиять на меня. Теперь и пить бессмысленно — только продукт переводить… Радостей в жизни становится всё меньше, да…

— Теперь поговорим серьёзно, — сказал Брукс, убирая бутылку. — В каньоне произошло нечто странное. По официальной версии, вы попали в засаду мародёров и героически отбились. Один погибший с нашей стороны, шестеро убитых противников.

Он посмотрел на меня.

— Всех убили. — подтвердил я, потом, правда, добавил:

— Включая тех, кто сопротивлялся до последнего, и тех, кто сдался.

— Почему?

Хороший вопрос. Почему я убил тех, кто бросил оружие? В тот момент это казалось логичным, правильным. «Доминатор» не видел разницы между вооружённым противником и пленным — все они были угрозой.

Джоре были рациональны до безобразия и, похоже, привили свой циничный рационализм даже своим изделиям. И доставшейся мне нейросети тоже.

— Не знаю, — сказал я. — В бою всё происходило очень быстро. Адреналин, стресс…

— Ерунда, — отрезал Брукс. — Я видел достаточно боёв, чтобы отличить панику от хладнокровного убийства. Ты убивал методично, расчётливо. Профессионально.

Он встал и подошёл к окну.

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит? Не то, что ты убил пленных. В этой войне такое случается. Меня беспокоит то, что ты не чувствуешь по этому поводу ничего.

Он был прав. И это пугало меня не меньше, чем его.

— Что со мной происходит, сержант? — спросил я.

Брукс повернулся ко мне. В его глазах я увидел что-то, похожее на жалость.

— Ты становишься солдатом, Ржавый. Настоящим солдатом. Машиной для убийства, которая не знает сомнений и угрызений совести. Вы не могли контролировать пленных — ты сделал всё правильно, рационально…

Он вернулся к столу и сел.

— Я видел таких. Везунчиков, которых пуля стороной обходит. Которые выходят из любого боя без единой царапины. Наша система их любит — они эффективны, надёжны и не задают лишних вопросов.

— И что с ними происходит?

— Разное. Одни срываются и кончают с собой. Не могут жить с тем, что натворили. Другие становятся машинами смерти — убивают по приказу, не чувствуя ничего и ни в чём не сомневаясь. Третьи находят баланс — остаются людьми, но умеют отключать эмоции, когда нужно.

Он посмотрел мне в глаза.

— Вопрос в том, кем станешь ты.

Я не знал ответа. Я не был уверен в том, смогу ли я поднять уровень контроля эмоций на должную высоту.

— А что вы посоветуете?

— Помнить о том, кто ты есть, — сказал Брукс. — Не дать превратить себя в бездушный инструмент. Ты можешь быть эффективным солдатом, не перестав при этом быть человеком.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

— Идите отдыхайте. Завтра новый день.

Мы вышли из кабинета молча. На улице Гвидо остановился.

— Он прав, — сказал он. — Ты изменился, Ржавый. Стал каким-то… холодным.

— Может, это и к лучшему, — ответил я. — Холодная голова в бою — это хорошо.

— Но не в жизни, — возразил Тихий. Это были первые слова, которые он произнёс за весь день. — В жизни нужны эмоции. Без них мы не люди.

Я хотел возразить, но понял, что он прав. Эмоции — это то, что отличает нас от искинов, делает людьми. Но эмоции — это и уязвимость, и от этого никуда не деться.

Утром нас подняли раньше обычного. Брукс объявил марш-бросок по пересечённой местности с полной выкладкой.

— Двадцать два километра, — сказал он. — Время — три часа. Кто не уложится — наряд вне очереди.

Мы собрались быстро. Гвидо морщился — рана ещё болела, но он не хотел показывать слабость, хотя доктор его от нагрузок освободил. Тихий, как всегда, был готов первым. Чиж выглядел усталым — видимо, так и не смог вчера толком выспаться.

А я чувствовал себя отлично. «Доминатор» оптимизировал мой организм, подготовил к физическим нагрузкам.

Марш начался в быстром темпе. Брукс задавал ритм, мы следовали за ним. Первые километры прошли легко, но потом начались подъёмы, спуски, пересечённая местность.

Гвидо начал отставать. Рана давала о себе знать, рука висела безжизненно. Чиж тяжело дышал, пот заливал глаза. Даже Тихий показывал признаки усталости.

А я бежал легко, словно это была утренняя пробежка по парку. «Доминатор» регулировал дыхание, оптимизировал работу мышц, подавлял усталость.

— Ржавый, — позвал Гвидо. — Помоги.

Он протянул мне свой рюкзак. Я взял его без колебаний. Теперь я нёс двойную нагрузку, но это не замедлило мой темп.

— Спасибо, — прошептал он.

Я кивнул. Помощь товарищу была логичной — группа должна была финишировать вместе.

Мы финишировали за два часа сорок минут. Один из лучших результатов в лагере. Брукс был доволен.

— Хорошая работа, — сказал он. — Особенно ты, Ржавый. Нёс двойную нагрузку и не показал признаков усталости.

Остальные курсанты смотрели на меня с удивлением и завистью. Как он это делает? Откуда такая выносливость?

Если бы они знали…

После марша мы пошли в душ. Я стоял под горячими струями воды и думал о том, что происходит с моим телом. «Доминатор» не только улучшал мои способности — он менял меня на клеточном уровне.

Я становился сильнее, быстрее, выносливее…

Вечером я снова пошёл в лазарет. Не к врачу — просто побыть в тишине.

Сидел в пустой палате и пытался понять, что со мной происходит. Кем я становлюсь. Кем хочу стать.

«Доминатор» предлагал выбор. Но был ли это настоящий выбор?

Если я верну эмоции, стану ли я слабее? Смогу ли защитить товарищей? Выжить в этом мире?

Я закрыл глаза и попытался найти ответ внутри себя. Но там была только пустота. Холодная, безжизненная пустота.

И тут я понял — выбор уже сделан. Не мной, а «Доминатором». Он постепенно, незаметно превращал меня в то, что считал оптимальным. В идеального солдата.

Но идеальный солдат — это не человек. Это машина.

Я открыл глаза и посмотрел на свои руки. Они выглядели как обычно, но я знал — они убивали.

И самое страшное — я был готов убивать снова. И это меня ничуть не расстраивало, если честно.

Потому что это было логично. Эффективно. Правильно.

Я встал и вышел из лазарета. Шёл по территории лагеря и думал о будущем. О том, что меня ждёт. О том, кем я стану.

Время покажет.

Но одно я знал точно — пути назад нет. Я перешёл черту, и теперь должен разбираться с последствиями.

Какими бы они ни были.

В казарме меня ждали товарищи. Гвидо лежал на койке, держась за больное плечо. Тихий чистил оружие. Чиж лежал, уставившись в потолок. Дрищ что-то читал на своём планшете.

Они посмотрели на меня, и я увидел в их глазах то, чего боялся больше всего.

Страх.

Они начали побаиваться меня. Своего товарища, с которым прошли через огонь и воду.

И я понял — превращение завершилось. Я больше не был одним из них.

Я стал чем-то другим.

Чем-то опасным.

Приложение:

Статы Алексея «Ржавого» Князева на момент окончания главы.

Рейтинг безопасности — 0,75

Индекс Интеллектуального Развития (ИИР) — 340

Сила — 390,6

Восприятие (бит/сек) — 16,72