Звезды, пламя и сталь

Глава 11

Планета Сканда-4, учебный лагерь «Кузница победителей»

Неделя после инцидента на стрельбище прошла в странной, напряжённой атмосфере. Я чувствовал на себе взгляды, в которых плескалось жадное любопытство. И не только взгляды товарищей, но так же взгляды инструкторов, медиков, и даже поваров в столовой. Словно я стал музейным экспонатом.

Теперь у меня медицинский осмотр повторялся через день. Дежурный врач каждый раз внимательно осматривал место, где был порез от осколка, качал головой, загадочно хмыкал и делал пометки на своём планшете. Я видел, как он сравнивает записи, хмурится и снова смотрит на зажившую рану.

— Удивительно, — пробормотал врач во время очередного осмотра. — Даже шрама не осталось. Словно и не было ничего.

— Всегда так быстро заживало, — я терпеливо повторил заученную фразу. — Особенность организма.

Врач кивнул, но в его глазах читалось сомнение. Он что-то знал. Ну, или подозревал. Ведь первым делом он меня определил под сканер, и выяснил, что никаких имплантов, кроме того, что ставил он, у меня нет. Нейросеть Джоре, само собой, нашему сканеру оказалась не по зубам…

Но хуже всего были взгляды сержанта Брукса. Раньше его внимание было равномерно распределено между всеми курсантами — каждый получал свою долю окриков, тумаков и презрительных усмешек. Теперь же я постоянно ощущал на себе его тяжёлый, изучающий взгляд.

Брукс не говорил ничего особенного. Не задавал вопросов. Но его глаза следили за каждым моим движением, фиксируя все мелочи. Словно он пытался разгадать загадку, ответ на которую был где-то рядом.

— Ржавый, — как-то окликнул меня Брукс после очередной тренировки по рукопашному бою. — Задержись-ка.

Остальные курсанты поспешно покинули спортзал, бросая на меня сочувствующие взгляды. Остаться наедине с Бруксом после тренировки обычно означало, что он наверняка ещё чем-нибудь нагрузит.

— Как рука? — спросил сержант, кивнув на место бывшего пореза.

— Нормально, господин сержант. Зажила.

— Быстро зажила, — констатировал Брукс. — Слишком быстро.

Я промолчал. Что тут можно было сказать?

— Знаешь, сынок, — продолжил сержант, присаживаясь на скамью и закуривая сигарету. — За двадцать лет службы я видел всякое. Везунчиков, которых пуля обходит стороной. Живучих, которые выползают из таких переделок, где другие дохнут пачками. И тех, на ком всё заживает, как… — он сделал затяжку, — как на тебе.

Я стоял по стойке смирно, не зная, что ответить.

— Иди, — махнул рукой Брукс. — Но помни о том, что в этом мире за всё приходится платить. За всё…

Эти слова преследовали меня всю неделю. Я понимал, что хожу по лезвию ножа. Слишком много внимания, слишком много вопросов. Запись в медкарте была как мина замедленного действия — рано или поздно у кого-то может возникнуть серьёзный интерес.

Товарищи тоже изменились. Гвидо по-прежнему относился ко мне с уважением, но теперь в этом уважении появился оттенок суеверного страха. Тихий стал ещё более молчаливым, но я замечал, как он смотрит на меня, словно пытаясь понять что-то важное.

Хуже всего было с остальными курсантами. Они сторонились его, перешёптывались за спиной. Слухи обрастали подробностями с каждым днём.

— Слышал, ему осколком ствола по руке чиркнуло, а наутро только гладкая кожа, — шептал кто-то в столовой.

— Говорят, он вообще не человек. Мутант какой-то.

— А может, у него имплант секретный? Регенерация там всякая…

— Да какой имплант, ему же только восемнадцать стукнуло!

Я старался не обращать внимания на шепотки, но они изрядно действовали на нервы. Я чувствовал себя как под микроскопом.

Единственным утешением была работа с «Доминатором». Прогресс шёл медленно, но стабильно:

…«Регенерация»: 11%

«Укрепление мышечной системы, сухожилий и костей скелета»: 10%

«Реакция»: 1,5%…

Теперь каждая десятая доля процента — это был маленький праздник — слишком уж тянулось время. А хотелось всё и сразу. Но я чувствовал изменения, хоть они были и небольшими. Я стал сильнее, выносливее, быстрее. Не настолько, чтобы это сильно бросалось в глаза, но достаточно, чтобы ощущать разницу.

Главное — я учился контролю способностей. Короткие вспышки «ускорения реакции» теперь можно было вызывать сознательно, хоть это и требовало значительных усилий и быстро истощало.

И меня преследовало чувство, что за мной наблюдают. И не только Брукс с медиками. Кто-то ещё. Кто-то, кого я не видел, но чьё присутствие чувствовал кожей. Паранойя? Хотя, даже если и так… Как это говорится, если у вас паранойя, это вовсе не значит, что вас никто не преследует…

Вызов пришёл неожиданно. После ужина, когда курсанты готовились к отбою, в казарму вошёл незнакомый лейтенант. Молодой, подтянутый, с планшетом в руках и холодными серыми глазами.

— Курсант Князев, — произнёс он официальным тоном. — Капитан Зервас приказывает вам явиться в его кабинет. Немедленно.

Казарма замерла. Капитан Зервас лично вызывал курсантов крайне редко, и обычно это не предвещало ничего хорошего. Я почувствовал, как сжался желудок. Неприятное такое чувство.

— Следовать за мной, — добавил лейтенант, не допуская возражений.

Я быстро натянул китель и последовал за офицером. По пути я перебирал возможные причины вызова. Медкарта? Подозрения в связи с быстрым заживлением? А может ещё что-то? Я уже не знал, что и думать… А с другой стороны — это же я сам себя накручиваю. То, что сейчас происходит — от меня и моих действий не зависит, а потому надо принимать всё это как неизбежность.

Или это очередное «испытание», как с полосой препятствий? Зервас мог решить проверить меня на прочность каким-то новым способом… Но это я опять себя накручиваю. Гадать бесполезно, ибо пути начальства неисповедимы.

Лейтенант молча топал вперёд. Его лицо было непроницаемым, как маска. Только мерный стук каблуков по бетонным плитам нарушал тишину вечернего лагеря.

Штабной корпус встретил нас приглушённым гулом кондиционеров и мерцанием дисплеев. Здесь всё было по-другому — чище, современнее, дороже. Это был мир офицеров, недоступный простым курсантам.

Кабинет капитана Зерваса находился на втором этаже, в конце длинного коридора. Лейтенант остановился у двери, постучал и, получив разрешение, открыл её.

— Курсант Князев, господин капитан, — доложил он.

— Пусть заходит, — раздался спокойный голос изнутри.

Я переступил порог и замер, поражённый увиденным.

Кабинет капитана Зерваса кардинально отличался от всего, что я видел в лагере. Это было не походное помещение из сборных секций, а просторная комната с высокими потолками и панорамными окнами. Стены украшали карты звёздных систем, большие дисплеи показывали потоки данных, а вдоль одной из стен стояли серые стальные шкафы, каждый из которых был закрыт на электронный замок.

За массивным столом из тёмного дерева сидел сам капитан Зервас. Алексей видел его раньше только издалека, во время построений и инспекций. Вблизи командир взвода производил ещё более сильное впечатление.

Зервас был мужчиной лет сорока, с аккуратно подстриженными тёмными волосами и проницательными карими глазами. Его лицо было спокойным, почти расслабленным, но в этом спокойствии чувствовалась скрытая сила. Он не кричал, как Брукс, не угрожал — и от этого казался гораздо более опасным.

— Курсант Князев, — произнёс капитан, не поднимая глаз от документов. — Или «Ржавый», как тебя предпочитаете называть?

— Как вам будет угодно, господин капитан, — сказал я, вытягиваясь по стойке смирно.

— Присаживайтесь, — Зервас кивнул на стул перед столом. — Беседа будет неформальной.

Я осторожно опустился на краешек стула, не расслабляясь. Такая вот беседа с капитаном, без чинов? Это казалось мне ещё более стрёмным, чем даже допрос.

Зервас отложил документы и внимательно на меня посмотреля. Его взгляд был холодным и оценивающим, словно он рассматривал товар на рынке.

— Интересное дело у нас с вами получается, курсант, — начал капитан, включая планшет. — Давайте-ка пробежимся по фактам.

Он коснулся экрана, и над планшетом в воздухе повисла голограмма — моё собственное досье.

— Инцидент на стрельбище, — продолжил Зервас. — Разрыв ствола, осколки летят во все стороны. И вы успеваете оттолкнуть товарища, стоявшего на пути осколка, и частично уклониться сами. Откуда такая реакция? Средний человек не успел бы даже моргнуть.

Я даже не знал, что и сказать, хотя вопрос был прямым и конкретным.

— Рефлексы, господин капитан. С детдома привык быстро реагировать на опасность.

— Рефлексы значит… — эхом отозвался Зервас, делая пометку в планшете. — Понятно. Едём дальше.

Голограмма поплыла и изменилась, показав график моих достижений.

— Ваши результаты на полосе препятствий. Они растут нелинейно. Скачками. Сначала средние результаты, потом резкий рывок, затем снова плавный рост, и опять скачок. Это не характерно для обычного обучения. Обычно прогресс идёт плавно, с небольшим разбросом. У вас же… — он увеличил один из участков графика, — видите эти пики? Они совпадают с моментами стресса. Словно пиковые ситуации пробуждают в вас какие-то спящие силы…

Я продолжал молчать. А что я мог сказать? Что у меня в голове нейросеть Джоре, которая и реагирует на стресс?

— Много тренируюсь, господин капитан, — этот ответ ничуть не хуже любого другого, и, к тому же, правдивый, — Стараюсь выкладываться на полную.

— Тренировки… — кивнул Зервас. — Это похвально. Но это не объясняет главного.

Проекция снова изменилась, показав мою медкарту.

— «Аномально высокая скорость регенерации тканей», — прочитал капитан. — Интересно сказал наш врач. Рана, которая должна была заживать неделю, исчезла за несколько часов. Откуда такие способности, курсант? И это при том, что импланта на регенерацию вы не ставили?

— Не знаю, господин капитан, — я старался говорить как можно более искренне. — Всегда так было. В детдоме говорили, что у меня хорошая регенерация.

Зервас откинулся в кресле и несколько секунд молча рассматривал меня, как энтомолог смотрит на какую-нибудь редкую букашку. В его глазах читалось явное недоверие.

— Знаете, курсант, — наконец произнёс он, — я служу в Корпусе Планетарных Сил уже двадцать лет. Видел многое. Мутантов, киборгов, носителей нестандартных имплантов. И знаете, что их всех объединяет?

Я покачал головой.

— Они все лгут, — улыбнулся Зервас, но улыбка эта была холодной. — Каждый считает, что его секрет уникален и разгадать его невозможно. Каждый думает, что сможет обмануть систему.

Он встал из-за стола и подошёл к окну, за которым простирались огни лагеря.

— Но система, курсант, гораздо умнее отдельных людей. Она замечает аномалии. Проводит их анализ. Делает выводы. И рано или поздно находит ответы на все вопросы.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Зервас знал. Может, не всё, но знал достаточно, чтобы понимать — что со мною точно что-то не так.

— Но знаете что интересно? — продолжил капитан, по прежнему глядя в окно. — Система вовсе не стремится уничтожить аномалии. Как правило, она их… использует.

Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидел азартный блеск. Его глаза блестели, словно у охотника, видящего добычу.

— Знаете, Князев, империя… да и я лично… ценим два типа людей. Гениальных безумцев и хороших исполнителей. Первых слишком плохо поддаются контролю. Их поступки трудно предсказать. Они своевольны и опасны. А вторые… — он сделал паузу, — вторые у нас на вес золота. Они делают то, что нужно, когда нужно и как нужно. Без лишних вопросов и сомнений.

Зервас вернулся к столу и сел, не сводя с меня глаз. Как удав.

— Вы слишком эффективны для простого курсанта с захолустной станции, — продолжил он. — Ваши результаты, ваши способности, ваша… живучесть. Всё это говорит о том, что вы не то, чем кажетесь.

Он открыл один из ящиков стола и достал оттуда тонкую папку.

— Я просмотрел ваше дело. Сирота. Детдом на орбитальной станции Форт-13. Побег от бандитов. Контракт с Корпусом. Идеальная биография для… никем не замеченного инструмента. Но у каждого инструмента есть функция. Скажите, какая у вас функция, курсант?

Я молчал. Что я мог ответить? Признаться в существовании «Доминатора»? Рассказать про артефакт Джоре? Это было бы самоубийством. Стоит мне только про это хоть намекнуть, и я сразу окажусь на цинковом столе. Меня на молекулы разберут, чтобы извлечь все элементы этой нейронной сети. Ибо она стоит просто гигантских денег.

— Молчите? — усмехнулся Зервас. — Мудро. Значит, не дурак. Это хорошо. Дураки долго в нашем мире не живут.

Он снова коснулся планшета, и голограмма изменилась, показав карту северной части материка.

— Раз уж вы предпочитаете молчать о своих секретах, давайте поговорим о деле, — сказал капитан. — Севернее нашего лагеря, в секторе «Дельта-7», есть заброшенный комплекс времён первой волны Экспансии. Знаете о нём?

— Нет, господин капитан.

— Не удивительно. Этот сектор закрыт для посещений уже много лет. Слишком опасно — развалины, утечки всякой забористой химии, зыбучие пески и прочие радости… Но в последнее время наши сенсоры фиксируют там странные всплески энергии… И какое-то движение там имеет место быть…

Карта увеличилась, показав детали заброшенного комплекса.

— Там нет никого из наших, — продолжил Зервас. — И вряд ли это дикие животные. Остаётся предположить, что кто-то использует этот сектор для своих целей. Кто и зачем — предстоит выяснить.

— Да, да, — хмыкнул он, поймав мой растерянный взгляд, — именно вам и предстоит это выяснить.

Он достал из стола небольшой чип и положил его передо мной на стол.

— Это коды доступа к периметру сектора «Дельта-7», — объяснил капитан. — Возьмите двоих своих… кого сами выберете. Проведите разведку. Задача: установить характер активности и доложить. В случае контакта — действуйте по обстановке.

Я взял чип.

— Это не учения, курсант, — добавил Зервас, и в его голосе появились стальные нотки. — Это реальная операция. С реальными рисками. Вопросы?

— Когда выдвигаться, господин капитан?

— Завтра ночью. Подробности — у сержанта Брукса. Он в курсе.

Я кивнул, убирая чип в карман. Всё оказалось не так уж плохо.

— Есть ещё вопросы? — спросил Зервас.

— Никак нет, господин капитан.

— Тогда можете идти. Но прежде… — капитан встал и подошёл к Алексею вплотную. — Запомните одну вещь, курсант. Иногда самые ценные находки лежат не сейфах, не в секретных складах, а валяются в куче зловонного мусора. Будьте внимательны. И… постарайтесь вернуться живым. Вы мне интересны.

Эти слова прозвучали как приговор. Я понял — Зервас что-то знает. Может, не всё, но достаточно, чтобы связать мои странности с артефактами, которые иногда находили в заброшенных местах.

— Так точно, господин капитан, — ответил я, стараясь не показать волнения.

— Иди, — махнул рукой Зервас. — И помни — от результатов этой миссии может зависеть твоё будущее. Не разочаруй меня, Ржавый. — и хищно так усмехнулся.

Обратный путь в казарму показался мне вечностью. Мысли гудели в голове, как разъярённый осиный рой. Зервас что-то явно подозревал. И теперь он посылал меня в какую-то задницу. Ничего хорошего от этой вылазки я не ожидал.

«Самые ценные находки валяются в куче зловонного мусора». Прямая отсылка к артефакту с Форт-13. Возможно, капитан был связан с теми, кто охотился за технологиями Джоре? Чёрные археологи? Спецслужбы корпораций? Флотская разведка? Имперская конрразведка? Или что-то ещё более тёмное?

В казарме меня ждали товарищи. Гвидо, Тихий, Чиж, Дрищ — все смотрели с неприкрытым любопытством и тревогой.

— Ну? — не выдержал Гвидо. — Что хотел капитан?

Я оглядел кубрик, убеждаясь, что посторонних нет, и жестом подозвал товарищей ближе.

— Задание, — тихо сказал он. — Разведка. Завтра ночью.

— Какое задание? — насторожился Тихий.

— Заброшенный сектор на севере. Нужно выяснить, кто там шастает.

— А почему именно ты? — спросил Чиж. — Обычно такие задания дают спецам на контракте.

Я пожал плечами:

— Не знаю. Может, решил проверить на прочность.

Но внутри я понимал — дело было не в проверке. Зервас использовал меня как приманку. Или как инструмент для поиска чего-то конкретного. Чего-то такого, что ему нужно.

— Идёшь один? — поинтересовался Гвидо, — или кого-то нужно взять с собой?

Я посмотрел на своих товарищей. Чижа брать было нельзя — слишком опасно для него. Дрищ тоже не потянет пока. Оставались Гвидо и Тихий. Надёжные, проверенные, способные постоять за себя.

— Вас двоих, — решил он. — Если согласитесь.

— А ты сомневался? — усмехнулся Гвидо. — Конечно, согласны. Правда, Тихий?

Тот молча кивнул.

— Тогда готовьтесь, — сказал я. — Завтра ночью узнаем, что за игру затеял наш капитан.

Я лёг на койку, но сон не шёл. Перед глазами стояло лицо Зерваса с его холодной улыбкой и острым взглядом. «Вы мне интересны», — эти слова звучали в голове, как набат.

Я прекрасно понимал, что попал в поле зрения серьёзных игроков. Тех, кто не не побрезгует ничем ради достижения своих целей. И теперь моя жизнь, жизни моих товарищей зависели от того, насколько умело мы сможем играть в их игру.

«Доминатор» молчал, но я чувствовал его присутствие — холодное спокойствие, готовность к любым событиям. Завтра ночью мы узнаем, чего на самом деле хочет капитан Зервас. И что готов заплатить за это.

Засыпая, я думал о словах Брукса: «За всё приходится платить». Похоже, завтра мне предстояло узнать цену своих секретов.