Звездная дверь

Глава 21

Пробуждение моё было крайне неоднозначным.

С одной стороны — я пришла в себя на чём-то определённо мягком. С другой — голова у меня раскалывалась просто немилосердно, чутко реагируя на малейшее движение колючими вспышками где-то в глубине черепа.

Я беззвучно хныкнула, с трудом пытаясь сообразить — где нахожусь и что со мной было.

События предыдущего вечера… и ночи?.. да, определённо — и ночи, совершенно не хотели вылезать наружу, предоставляя боли и мучительному чувству неловкости царствовать там безраздельно. И всё же, поднатужившись, я попыталась воссоздать картину преступления.

Так, что там было из того, что ещё помнилось относительно ярко?.. Баня. Фил. Ванделли с Дэвидсоном… Сверху — куча мистических откровений, смешавшихся в один невозможный клубок, ещё одна куча личных почти-откровений. Вино, много вина. Определённо, слишком много вина.

Страдальчески замычав сквозь плотно сжатые зубы, я всё-таки заставила себя открыть глаза — но тут же зажмурилась от боли. Через некоторое время сделала второй подход, уже осторожнее, изучая окружающую действительность сквозь щёлочки опухших век.

Потолок был мне незнаком — это минус, но зато не вращался — это плюс.

Повернув голову в сторону, я обнаружила рядом, буквально на расстоянии руки, тумбочку, на которой стоял кем-то заботливо принесённый стакан с водой и лежащую рядом с ним таблетку. Надо полагать, аспирин. Во всяком случае, мне очень хотелось верить, что это аспирин, а не какая-нибудь отрава…

«О, это мне надо, да…»

Сдержав стон облегчения, потянулась уже было к стакану, и от этого движения одеяло, в которое я была укутана по самую шею, сползло вниз. А я поняла, что любимой пижамы на мне нет. И нижнего белья тоже. Ничего нет.

«Оу».

Осторожно развернувшись в другую сторону, я обнаружила там пустую половину кровати. Совершенно незнакомой — что, в общем-то, закономерно, учитывая, что и потолок, и тумбу я видела впервые в жизни.

Однако, судя по примятой подушке и складкам на простыне — по соседству со мной кто-то явно успел побывать.

Ладно. Крайне высока вероятность того, что этим «кем-то» был Филипп. Во всяком случае, я с трудом представляла себе сценарий, при котором Гилмур тащил бы моё бесчувственное тело к кому-то из своих многочисленных знакомых бандитов. А если и да — вряд ли те устраивали бы меня с таким комфортом…

Непрошенная мысль о том, чем таким мы могли заниматься, что я пришла в себя голой, заставила меня провести инвентаризацию ощущений в теле, о чём я незамедлительно пожалела. Что бы там не случилось ночью — сейчас головная боль явно была в приоритете, и я, всё-таки добравшись до аспирина и воды, употребила их по назначению. После этого вновь легла на спину и прикрыла глаза, ожидая, пока подействует таблетка.

Увы, когда первое смятение прошло — я поняла, что болит у меня отнюдь не только голова. Какое-то подозрительное остро-дёргающее ощущение терзало мои ступни, а когда я осторожно высунула одну из них из-под одеяла — к своему ужасу, обнаружила, что она плотно забинтована по самую щиколотку!

Рывком сев на месте, я сдёрнула одеяло и со второй ноги, находя ту в точно таком же состоянии, и…

— Твою же! — восклицание отозвалось новой вспышкой страданий где-то за правым глазом, но страх от увиденного пересилил.

Меня озарило воспоминание о том, как уже ближе к концу вечера я, под влиянием приступа тошноты, по осколкам лихо пробежалась до душевой, и как меня там выворачивало. А потом пришёл Фил и, громко бранясь, вытаскивал стекло из моих ног!

Закрыв глаза, я постаралась сделать череду вдохов-выдохов, призванных успокоить моё разбушевавшееся сознание — поскольку никакая боль уже не могла притупить нарастающего чувства паники.

«Пьяное безответственное животное! Как ты теперь будешь ходить⁈»

Так, остыть. Да, всё вышло из-под контроля. Пить я не умею — во всяком случае, вино. Вот и не надо больше. Это всего лишь похмелье — не самый мой частый гость, но я совру, если скажу, что совсем незнакомый. Однако ничего сверхъестественного — в отличие от событий накануне.

Но откуда взялись осколки?..

— Ещё! — мой голос звучит очень твёрдо, но не слишком уверенно, и я, из положения лёжа, пытаюсь поставить бокал на стол, но как-то не рассчитав — промахиваюсь, и тот с мелодичным звоном бьётся вдребезги.

— К счастью! — радостно восклицает Фил, и с дурацким смешком с размаху лупит своим об пол, добавляя битого стекла.

Это почему-то и мне кажется очень забавным, так что мы смеёмся на пару.

— О, Господи, — я закрыла вспыхнувшее лицо руками, чувствуя, как по цепочке начинают всплывать и другие воспоминания — и уже совсем этому не радуясь!

— Я всегда, всегда хотела собаку! Это же логично — собака в доме?

— Коэшн! — твёрдо кивает Фил, подливая нам обоим вина — три пустых бутылки возвращены в ящик, четвёртая — валяется на боку рядом с его креслом. — Собака на ферме — к добру!

— Во-от и я так говорила, — ворчу я, вновь погружаясь в скорбные мысли о главном разочаровании и лишении детства. — Но мама утверждала, что у неё аллергия, так что мне не разрешили…

— Несправедливо. Это ж ты хотела собаку — так и возилась бы с ней! Ты ж… ответственная, — мужчина пододвигает мне бокал и, прихватив свой, расплывается в кресле.

— И я про то же! — мне почему-то очень радостно от того, что этот мутный бандит так хорошо понял мою мотивацию — сразу! Без сомнений! — в отличие от моих родителей. — Так что я думаю, не в аллергии дело…

— А в чём? — он немного излишне приподнимает бровь, отчего лицо чуть перекосилось и выглядит довольно забавно.

Я фыркаю:

— Она их просто боится до смерти… Не знаю, почему. Вроде как покусали её в детстве…

Гилмур философски вздыхает, разведя руками в стороны:

— Ну, собаки… собаки — дело сложное! Но оч-чень полезное! Вот был у нас строевой пёс — Такер. Умнейшая животина! Патроны таскал, раненых охранял, засады чуял за милю. Но с характером — ежели что не по нраву было, или чуял, что к нему без уважения — мог и цапнуть, — он делает рукой хватательное движение, видимо, пытаясь изобразить — как Такер «цапал». — Всем отрядом грустили, когда шерстяного ранили.

Мне почти до слёз стало жаль незнакомого пса, но я героически удержалась от всхлипа, вместо этого сурово заявив:

— Неправильно это! Военные псы, сторожевые… Если бы у меня была собака — я бы ни за что не подвергла её опасности! Только любила бы, холила, лелеяла, в обиду не давала…

Фил очень сосредоточенно хмурится, видимо, обрабатывая эту нехитрую информацию затуманенным винными парами сознанием. Но спустя пару секунд лицо его светлеет, и он, посмотрев на меня с непонятной надеждой, выдаёт:

— Гав?

Я почувствовала, как губы мои сами собой разъезжаются в дурацкой ухмылке — тень того дикого хохота, которым я взорвалась в ответ на эту его нелепую реплику. Да уж, чувство юмора и самоирония — крайне подкупающие качества в мужчине.

Осторожно потрогав голову, я одновременно поняла, что боль немного отступила — и что избыточное количество вина является причиной ещё одного дискомфорта… Требующего срочно найти уборную.

Я попыталась согнуть пальцы на ногах, но от этого нехитрого движения боль растеклась по всей стопе — странная, раздражающе-щекотная, острая. Тем не менее — вполне терпимая.

Сев на кровати, я спустила ноги на пол, и, сделав несколько осторожных пробных нажатий, пришла к выводу, что относительно сносно я могу наступать на левую пятку и правый носок. Судя по всему, порезы располагались неравномерно — что, в общем-то, вполне логично. Бегать по стеклу — то ещё развлечение… Я же не йог какой.

Оглядевшись по сторонам уже более предметно, я обнаружила, что вот эта незнакомая кровать и незнакомый потолок принадлежат комнате, обставленной довольно лаконично, но со вкусом. Светлые стены, тёмная мебель — соседняя с кроватью тумба, комод за ней, две двери. Окна — также две штуки — оказались плотно закрыты жалюзи, почти не пропуская солнечного света. Очень милосердно, с моей похмельной точки зрения.

На тумбочке, помимо стакана, стояла изящная лампа с минималистично выглядящим плафоном, а также лежала книга — «Братство кольца», Дж. Р. Р. Толкин. Незнакомое название.

Как бы мне не хотелось закопаться во все доступные ящики, переполненный мочевой пузырь намекал, что мешкать и возиться точно не стоит, и потому я, наплевав на правила приличия, сунулась в комод. К радости своей, в первом же выдвинутом ящике нашла футболку — классическую белую, в точности как та, в которой щеголял главный герой в недавно вышедшей кинодраме. И что-то мне подсказывало, что Фил тоже предпочитал носить её просто так, а не в качестве нательного белья…

Отмахнувшись от мыслей о том, что ношение одежды постороннего мужчины — шаг вопиюще безнравственный, я надела футболку и поковыляла в сторону ближайшей из дверей, за которой, увы, обнаружился гардероб. Зато за второй — коридор, с лестницей, ведущей вниз, и ещё парочкой дверей, одна из которых была приоткрыта, и как раз за ней я обнаружила стандартную кафельную отделку бирюзового цвета, характерную для ванных комнат.

С первого этажа доносились негромкие звуки радио и совершенно одуряющий запах кофе, но я решила, что это расследование точно подождёт и как могла быстро направилась в «кафельную» комнату. Санузел, к счастью, оказался общим — без новомодной планировки с выносом туалета в отдельную каморку.

Разобравшись с насущной проблемой, я заодно изучила помещение — роскошное и просторное, с нестандартной ванной, больше похожей на крошечный бассейн, выложенный белой плиткой. Гораздо больше любой чугунной посудины. В ней, наверное, и двое могли бы поместиться без труда…

На стене рядом с ванной висело несколько чистых полотенец и кофейного цвета махровый халат. Один. И зубная щётка в стаканчике тоже была одна. Бритвенный набор, расположившийся в нише над умывальником, также очевидно принадлежал мужчине. Холостяцкая берлога.

Я подошла к раковине, чтобы умыться — и, конечно же, заглянуть в шкафчик за зеркалом. Там нашлась целая батарея разнокалиберных баночек и флаконов, в том числе фармацевтического толка, а также перевязочные материалы. Одна упаковка бинтов была вскрыта и немного неряшливо лежала в стороне, вместе с открытым бутыльком перекиси. Я покосилась на свои забинтованные ноги и негромко вздохнула. Нет, ну какая же всё-таки идиотка, а?..

Отражение меня, как ни странно, почти не напугало — я ожидала худшего, после всего, что произошло вчера. Хотя стоило признать, что метод, выбранный Гилмуром для завершения вечера, оказался удивительно действенным для того, чтобы вышибить из моей головы воспоминания о Першинге. Ненадолго, очевидно.

Чертыхнувшись, я содрала с крючка халат — великоват, конечно, но гораздо лучше, чем футболка, едва закрывающая мою голую задницу! — и направилась вниз, с целью выбить из хозяина дома ответы.

И очень надеялась, что им всё-таки был Фил.

Разумеется, это был он.

Неприятно царапнула мысль о том, что я что-то слишком обрадовалась этому, но вид мужчины, что-то усердно шинкующего за разделочным столом, был слишком умиротворяющим.

— Доброе утро, детектив! — Фил поднял голову в тот же момент, когда я наступила на чуть слышно скрипнувшую половицу — единственную, чёрт возьми, на моём пути!

Будто нарочно…

— Сомнительно, — буркнула я в ответ, машинально плотнее закутавшись в халат — хотя, если честно, в нём было даже жарковато.

Кухня оказалась под стать спальне и ванной — стильная, очень функциональная и просторная, в соответствии с новым веянием объединённая со столовой. И наверняка — под завязку напичканная новомодными изобретениями, облегчающими быт, которые рекламировались на каждом шагу, и каждое из которых требовало кредита. Из динамика приёмника, вместо привычного мне новостного шума доносилась какая-то ненавязчивая музыка — вроде бы «Сестрички МакГуайер», но уверенности не было. Для меня музыка всё равно была преимущественно малопонятным белым шумом, за редким исключением.

— Присаживайся, скоро будет завтрак. Налить тебе кофе? — жестом ножа указав мне на один из стульев, окруживших симпатичный белый столик, Фил, не дожидаясь ответа, шагнул к плите.

Там, по соседству с шкворчащей чем-то аппетитным сковородой стояла гейзерная кофеварка, из носика которой тянулся ароматный пар.

Из чувства противоречия мне хотелось сказать «нет», но изо рта почему-то вырвалось:

— Да, пожалуйста!

Мужчина негромко рассмеялся, вытащив из настенного шкафчика чашку — красивую, из белоснежного фарфора. Налив в неё кофе, с крайне любезным видом поднёс мне, по дороге подхватив сахарницу с ложечкой.

— Прошу, — поставив чашку на стол, он внезапно присел и бесцеремонно схватил меня за щиколотку.

Дёрнувшись от неожиданности, я едва не перевернула кофе и с трудом удержалась от того, чтобы ударить наглеца по удачно подставленной макушке.

— Ты куда полез⁈ — взвизгнула я, безуспешно пытаясь отнять у него ногу.

— Оцениваю, насколько пережили повязки твой спуск сюда, — невозмутимо ответил Гилмур, повертев той из стороны в сторону и наконец отпустил. — Вывод: не очень.

Собравшись уже обругать его за такие вольности, я прикусила язык и нахмурилась:

— В каком смысле — не очень?

— Немного кровит, — он слегка пожал плечами, поднимаясь. — Тебе следовало дождаться меня наверху, чтобы я сменил перевязку на более плотную, прежде чем отвезти тебя к врачу.

Мои брови самовольно поползли вверх, отражая глубочайшее изумление тем, как легко и непринуждённо он снова за меня всё пытался решить.

— Я никуда с тобой не поеду, — выдавила я из себя самую цензурную версию того, что хотелось сказать.

— Да? — Фил иронично хмыкнул. — Что ж, я с интересом посмотрю, как ты попытаешься жать на педали.

Мысленно я чертыхнулась — проклятый мафиозо снова оказался прав. Органы управления в моём «додже» были отнюдь не настолько отзывчивыми, чтобы достаточно было еле-еле коснуться носком туфли… Не говоря уже о лёгком ужасе при мысли о том, что мне придётся обуваться. Спустившись со второго этажа на первый, я уже как-то умудрилась разбередить раны, что обе ступни неприятно подёргивало и боль постепенно нарастала. А ведь старалась идти осторожно!

— Иди к чёрту, — процедила я сквозь зубы, всё-таки подтягивая к себе чашку с кофе и сахарницу — вопреки рекомендациям, с похмелья я предпочитала сладкий кофе.

— Ну, в целом, примерно туда и поедем — но сначала завтрак, — кивнул Гилмур и вернулся к плите.

На какое-то время я отвлеклась, сосредоточившись на кофе — и, чего греха таить, с искренним удивлением наблюдая исподтишка за Филиппом. Тот, расправившись с какими-то овощами и специями, отправил на сковороду несколько полос бекона, а следом и яйца. Вид при этом имел настолько естественный и безмятежный, что складывалось впечатление, будто он этим занимался постоянно. Довольно необычно на мой взгляд — мама говорила, что мужчины совершенно несносны в готовке и для этого решительно не приспособлены, и отец был склонен с ней соглашаться.

Для меня же готовка всегда была пустой и раздражающей тратой времени. К чему эти долгие пляски вокруг плиты, когда можно зайти в ближайшую забегаловку и поесть там?

Впрочем, я не могла не признать, что здесь и сейчас пахло гораздо вкуснее, чем в любом знакомом мне кафе. Может, дело в пряностях?..

Резкий треск заставил меня слегка подпрыгнуть на месте, но это оказался всего лишь тостер, выплюнувший пару поджаренных кусочков хлеба, и Фил, подхватив их на край большой тарелки, доставил ту ко мне на стол.

— Угощайтесь, мадам детектив, — широко улыбнулся он, кладя рядом с блюдом приборы, а я невольно присвистнула — завтрак вышел поистине королевских размеров.

— С-спасибо, конечно, но порция, кажется, великовата… — несколько смущённо заметила я, изучая глазунью в обрамлении бекона и щедро сдобренную пряно пахнущим соусом.

— Ты начни есть — зуб даю, за уши не оттащить будет! — самоуверенно заявил Гилмур, и направился за своей порцией.

Это, конечно, был его дом и его право — но мне всё равно стало неловко от того, что я просто сижу. Правда от неловкости меня очень быстро избавила боль, разом прострелившая обе ноги, как только я коснулась ими пола, и я затихла над тарелкой. В конце концов, стоило воздать должное повару — по вкусу блюдо ничем не уступало восхитительному запаху.

И Фил снова оказался прав — начав есть я действительно не смогла остановиться, пока тарелка не опустела! Нет, точно, это всё специи.

— Ладно, вынуждена признать — готовишь ты отменно, — благодушно заметила я, неспешно потягивая вторую порцию кофе.

— Я вообще всё делаю отменно, — самодовольно фыркнул мужчина, приняв вид настолько похабный, что я закатила глаза.

— Уймись уже! Лучше скажи — где мои вещи, и как мы… как я тут оказалась?

В голове у меня, конечно, роились какие-то клочки воспоминаний, но были они настолько чудовищными, что я искренне надеялась, что это всё не более чем дурной пьяный сон.

Правда, застывший взгляд Фила и медленно сползшая улыбочка заставили меня напрячься.

— Хм. Ну… с последним проще всего — сюда тебя привёз я. Вечеринка закончилась крайне неожиданно и в какой-то мере феерично, но ты больше так не делай… Тебе чертовски повезло, что осколки были мелкими, так что раны в основном неглубокие.

Я была склонна горячо согласиться с ним касательно «больше так не надо», но начало меня слишком насторожило.

— А почему с «первым» сложно? — подозрительно уточнила я. — Что не так с моими вещами?

— М-м… если коротко — они остались там же, где и твой «додж». В термах, — Фил слегка пожал плечами.

— Все⁈ — в ужасе воскликнула я, едва не выронив чашку. — А как я тогда… тут…

— Ну как… — мужчина развёл руками. — Как и я — в простыне. Как истинные римские патриции.

— Боже…

Я закрыла лицо обеими руками, с ужасом понимая, что вот эти обрывки — вовсе не сон! А совершенно чудовищная и позорная явь.

Жар кальдария поселился в моих костях, которые, кажется, готовы расплавиться. Как и я вся, целиком. Мне душно, поэтому я требую, чтобы Фил опустил стёкла, и он безропотно подчиняется. Для этого, правда, ему приходится перегнуться через меня, но он справляется, поровну деля внимание между дорогой, рулём и ручкой стеклоподъёмника.

В открытые окна со свистом врывается холодный весенний ветер, и я чему-то очень радостно смеюсь. Гилмур совершает какие-то немыслимые манёвры на дороге и тоже хихикает, когда я слегка съезжаю на кресле вниз, а мои ноги, вальяжно заброшенные на приборную панель, оставляют кровавые следы на лобовом стекле. Боли нет, есть только звонкая пустота в голове и малознакомое чувство… свободы?

— Так, ну ты не нервничай, я гарантирую, что твои вещи — в полном порядке, целости и сохранности, я сейчас за ними мотнусь и привезу, ага? — голос Гилмура подозрительно и нарочито бодрый, но во взгляде поселилась лёгкая тень встревоженности, что меня совершенно не радует. — Вот и ладно, ты побудь тут, я быстро.

— Ага… — вяло кивнула я, наблюдая за тем, как он залпом допил кофе и едва ли не бегом устремился на выход.

Вытянув шею, я увидела в окно «феррари», припаркованную, правда, совершенно неположенным образом — на газоне перед домом. На хромированной решётке радиатора печально висели остатки невысокой ограды, но сама машина, на первый взгляд, не пострадала.

Гилмур походя смахнул ошмётки заборчика, и, нырнув на водительское сидение, с крайне сосредоточенным видом завёл мотор и выехал на дорогу, оставив на нежно-зелёной траве уродливые чёрные взрытые следы от колёс.

И как так вышло, что соседи не вызвали полицию? Такое вопиющее нарушение всех возможных правил, да ещё и следы крови на стекле… В моём районе такое бы точно не спустили с рук. Здесь же, судя по всему, добрососедские отношения строились на совсем ином принципе: не суй нос не в своё дело.

Невольно я попыталась вспомнить — когда вообще появилось это авто вчера вечером, но, увы, не смогла. Судя по всему, состояние моё оставляло желать лучшего, но почему Фил не взял мой «додж»?

Загадочны и непостижимы пути нетрезвых разумов…

В который раз дав себе зарок не пить в компании чёртового Гилмура больше никогда, я осторожно слезла со стула и, прикусив от боли губу, понесла тарелки в мойку. На этом, правда, мой благородный порыв отплатить уборкой за гостеприимство Фила и закончился — когда, опустив взгляд вниз, я увидела на полу размазанное кровавое пятно.

— Вот же ж чёрт, — тихо ругнулась я и поковыляла наверх — за обновлением перевязки.

Усевшись на крышку унитаза, я принялась разматывать бинты, которые уже основательно успели пропитаться кровью, и не удержалась от ещё одного матерного восклицания при виде месива, которое сейчас было на месте моей левой ступни. Судя по ощущениям, с правой ногой всё обстояло примерно так же…

Тихо завывая и ругаясь, я смыла кровь под проточной водой, после чего извела весь оставшийся пузырёк перекиси на раны и на то, чтобы обильно смочить бинтовые тампоны. Завершив это во всех смыслах грязное дело плотной обмоткой, я какое-то время переводила дух. Уже и забыть успела, что это такое — самостоятельная обработка ран. Особенно раздражало то, что следы от осколков на поверку оказались действительно неглубокими, но дискомфорта вызывали — будто гвоздей в ноги напихали и там оставили!

Сделав на пробу пару осторожных нажатий, я убедилась, что ходить всё ещё могу. Заодно живо прониклась сочувствием к андерсоновской Русалочке, каждый шаг которой, после обретения ног, был подобен шествию по острым ножам. В детстве я поначалу не слишком любила эту сказку, искренне не понимая смысла всех жертв, которые Русалочка принесла во имя обретения любви — или души. Но мама предложила взглянуть на это, как на проявление высшей силы воли для достижения цели, и с того момента я полностью влюбилась в это произведение.

Медленно спустившись вниз, я прошла дальше столовой — в гостиную, оказавшуюся удивительно уютной. Скорее всего, дело было в камине, под который была отведена целая торцевая стена, облицованная каменными срезами.

Я устроилась на диване, обитом тёмно-серым плюшем, отметив, что все подушки на нём были собраны в одном углу — как раз напротив журнального столика, на котором лежала ещё одна книга. В этот раз — открытая, но, бросив взгляд на страницы, я по паре фраз узнала недавно нашумевшую работу Хэмингуэя, «Старик и море». Это произведение, в отличие от найденного в спальне, было мне знакомо, но даже крепко сосредоточившись — я не смогла представить себе, какую мысль мог извлечь из него такой человек как Фил.

Вообще, окинув взглядом комнату, я заметила, что шкафы и полки с книгами здесь преобладали над обычными интерьерными безделушками. На тумбе, предназначавшейся под телевизор, стоял электропроигрыватель незнакомой модели, а сама тумба была под завязку набита виниловыми пластинками. Телевизор же небрежно стоял рядом на полу, повёрнутый экраном к стене и даже не подключённый. Удивительные приоритеты…

В иной ситуации я бы не упустила возможности облазить каждый закуток в жилище племянника — пускай даже троюродного! — Ванделли. Просто на всякий случай, ну и из природного любопытства… Но, увы, ноги меня сейчас подводили по всем фронтам, так что я взяла со стола книгу и, повозившись, устроилась поудобнее среди подушек. Я надеялась, что чтение займёт и отвлечёт меня — в равной степени от боли и от нарастающей тревожности, — но ошиблась. Никак не удавалось сосредоточиться на словах и строках, внимание раздёргивало между десятком разной степени мрачности мыслей, а в ушах нарастал неприятный низкий звон, разбавленный ритмичным цоканьем секундной стрелки.

Повертев головой, я нашла источник раздражения — вычурные часы без циферблата, с чёрными шариками на стальных спицах вместо привычных чисел. Сосредоточившись, я поняла, что сейчас — около половины одиннадцатого, и протяжно присвистнула. Вот это заспала! Впрочем, учитывая, что я решительно не помнила, когда мы вернулись домой, но по самым скромным прикидкам — провели мы в термах никак не меньше шести часов. Рекордно долгая пьянка, по моим меркам…

Отогнав от себя мысли о недостойности и неприемлемости подобного времяпровождения, я машинально повела головой в поисках телефона, и обнаружила тот не сразу. Коварный агрегат нашёлся буквально под боком — руку протяни, только спрятался у меня за спиной, как раз за наваленными подушками, где почти потерялась изящная подставка на выгнутых тонких ножках. Сразу же в мыслях пронёсся образ Фила, вальяжно полулежащего на этом самом месте, и с крайне сибаритским видом набирающего номер моего агентства.

Почему-то этот образ не вызвал во мне должного возмущения — и над этим я также решила поразмыслить как-нибудь потом! Пока же передо мной стояла куда более насущная задача: позвонить как раз по тому же адресу и выяснить у Линды — как идут дела.

Гудок, второй… третий?

«Она что, ещё не пришла?» — успела удивиться я, как, наконец, трубку всё-таки сняли, и на том конце раздался голосок Линды:

— Детективное агентство «Вудворт», чем м-могу помочь?

Слух мой безошибочно уловил в интонациях явную напряжённость и неуверенность, что мгновенно заставило напрячься меня саму.

— Линда, что случилось? — коротко, тоном, не терпящим дискуссий и возражений, спросила я.

— Мисс Вудворт! — воскликнула она в ответ с таким облегчением, что дурное предчувствие переросло в уверенность: произошло что-то крайне дурное.

Но что?..

Вариантов, как на зло, было слишком много, начиная с ретивых налоговиков и заканчивая нагрянувшей мафией.

— Мисс Вудворт, а вы сегодня будете в офисе? Просто здесь пришёл один клиент, и он очень хотел бы с вами поговорить… — залепетала тем временем Линда, а стянувшаяся у меня в брюхе пружина тревожности чуть расслабилась.

«Клиент? Всего-то?»

— Возьми у клиента данные, я перезвоню ему, как только смогу… — мой взгляд задержался на перебинтованных ногах, и я тихо вздохнула. — Возникли непредвиденные сложности.

— Мисс Вудворт, мистер Сонг утверждает, что ему очень нужно встретиться с вами лично, — умоляющим тоном протянула секретарша, и в этот момент я почувствовала, как та самая тревожная пружина на пару с сердцем ухнули куда-то вниз.

— К… кто? К-как фамилия? — заикнувшись, переспросила я после продолжительной паузы.

— Сонг, мисс Вудворт. Андрэ Сонг, я же правильно записала? — к моему ужасу, последнюю фразу девушка адресовала кому-то находящему рядом с ней. — Да, мистер Андрэ Сонг.

Вспышка, ослепляющая меня на мгновение, в которое я едва ли не воочию увидела тело Сонга, медленно, словно в дурном сне, заваливающееся назад. Сражённое моим выстрелом — или Фила, мы так и не определились.

Чёрно-глянцевая бакелитовая трубка выскользнула из онемевших пальцев, упав мне на колени, а я боролась с накатывающим ощущением тошноты и ужасом. Меня снова затягивало в тот самый кошмар, выходом из которого являлся безотчётно пугающий белоснежный диск — а я не могла выбраться.

—…ворт! Мисс Вудворт, вы там? С вами всё хорошо? Простите, пожалуйста, мистер Сонг, наверное, что-то со связью, я ничего не слышу, подождите буквально минутку, хорошо? Мисс Вудворт!

Я с трудом разбирала слова, что исторгал из себя динамик, и всё же кое-что сумело достучаться до моего смятого и растерянного сознания: интонации. Линда была чертовски напугана — и видит Бог, я очень хорошо её понимала!

Совершенно невозможным усилием я заставила себя вновь взять трубку, и негромким безэмоциональным голосом проговорила:

— Линда, передай, пожалуйста, мистеру Сонгу, что я очень сожалею. Боюсь, я не смогу приехать в офис, чтобы поговорить с ним лично. Дело в том, что я сейчас в аэропорту, а через полчаса у меня ожидается вылет в Майями. Я не успела тебя предупредить — я ухожу в отпуск по состоянию здоровья, на две недели. Передай мистеру Сонгу, что, если его дело терпит такое время — я с удовольствием встречусь с ним двенадцатого мая.

Я с отстранённой холодностью слушала, как девушка, запинаясь и чуточку сбиваясь, передавала эту информацию кому-то, и размышляла — что я такое сказала и зачем вообще?

Линда на том конце, выслушав ответ посетителя, издала удивлённое «о?» и вновь обратилась ко мне:

— Мистер Сонг настаивает, что дело очень важное, и ему необходимо увидеться с вами. Он интересуется, в каком отеле вы планируете остановиться в Майями, чтобы навестить вас там?

Глаза мои, бессмысленно сверлящие одну точку, расширились ещё сильнее — смесью ужаса и непонимания, — но голос меня не подвёл:

— «Хилтон», конечно. У меня забронирован двадцать седьмой номер, если мистеру Сонгу так нужно — пускай прилетает, я с радостью предоставлю ему любую необходимую консультацию вербально, — без запинки и промедления сказала я, после чего потянулись томительные секунды ожидания, когда умница-Линда, отложив в сторону трубку, даже записала полученную информацию — я слышала шуршание карандаша по бумаге.

— Да, мистер Сонг. Она будет вас ждать. Всего доброго, спасибо, что выбрали нас! — проговорила девушка заученную фразу — только как-то неубедительно, — после чего я услышала удаляющиеся шаги и хлопок двери.

— Мисс Вудворт⁈ — прозвучал истеричный возглас через несколько секунд — видимо, секретарша ждала, пока стихнут шаги и на лестнице. — Что за Андрэ Сонг? Это брат мистера Сонга⁈

— Линда, успокойся, — увещевающим тоном попросила я. — Опиши его, кратко.

— Ну… невысокий, где-то на пол-головы выше меня, широкоплечий, бородатый. Носит тёмные очки и толстое пальто… — неуверенно начала перечислять девушка, и тут меня вновь будто обухом по голове приложило.

«Квадратный»! Тот самый, про которого говорили и миссис Сонг, и Рэй и даже Фил! Помогавший Эндрю возить людей на убой, если верить тому, что рассказал мальчик — а у меня не было причин ему не доверять…

«Я послал себя за ней…»

Увы, дальше «Что за чёрт⁈» — мои мысли идти отказывались, и я стиснула зубы, борясь с накатывающей вновь дурнотой.

— Мисс Вудворт, умоляю, скажите хоть что-нибудь! Я ничего не понимаю! — взмолилась Линда, выдёргивая меня из чего-то подозрительно напоминающего паническую атаку.

— Всё хорошо, девочка, не переживай, — выдавила я. — Да, это, скорее всего брат, но, как я и сказала — пока что я действительно не могу встретиться с ним по ряду причин. Для остальных клиентов, буде кто позвонит — я недоступна, хорошо? А хотя… знаешь, что? Возьми-ка и ты отпуск. Заслужила.

— Н-но как? Почему? — неуверенно протянула девушка. — Я совсем не устала…

— Поверь, это нужно всем нам. Тебе — оправиться после расставания с Майклом, мне — разобраться с накопившимися проблемами… Давай, собирайся и иди домой, ладно? Сейчас.

— Хорошо, мисс Вудворт, — несколько уныло вздохнула Линда. — Тогда до встречи… но вы, если что, обязательно мне звоните, да?

— Конечно, Линда. Я позвоню, — с этими словами я положила трубку на мягко щёлкнувшие рычажки.

Потянулись минуты — мучительно долго, одна за другой. Я не слышала уже даже тиканья часов — только шум крови в ушах и биение собственного сердца.

Кем он был, этот загадочный мужчина? Почему он так представился? Ладно, после описания Линды у меня от сердца слегка отлегло — уж не знаю, что сталось бы с моей психикой, если бы в мой офис заявился сам убиенный Сонг. Но, признаться, от появления его помощника — про которого мы с Филом дружно и думать забыли! — тоже вызывало просто массу вопросов.

Не знаю, сколько я просидела в таком ступоре, но в себя меня привёл уже знакомый рёв мотора.

Встрепенувшись и машинально закутавшись плотнее в халат, я выглянула в окно гостиной — откуда тоже открывался вид на дорогу перед домом, и увидела, как паркуется Фил. В этот раз — на правильном месте, а не газоне, аккуратно и вполне даже ювелирно уместив «феррари» на подъездной дороге.