Звездная дверь

Глава 18

Путь через парк до машины я проделала в каком-то полузабытье.

В сплетении ветвей и проглядывающимися за ними всполохами закатного неба я упорно видела дрожащие блики белого света на чёрном стекле стен. Скрежет щебня под ногами, тихий шелест ветра — всё это, крайне далёкое от того, что я пережила, всё равно возвращало меня под воду, в гулкую пещеру, заполненную ужасом, запахом крови и безумием…

К калитке я почти подбежала, и лишь вид моего любимого «доджа», мирно стоящего на месте, немного привёл меня в чувства — во всяком случае, коленки немного перестали трястись, хотя сердце всё ещё заходилось где-то в горле.

И, чёрт возьми, я была даже рада видеть озадаченно-хмурую рожу Фила, который, видимо, заприметив моё приближение, открыл мне пассажирскую дверь.

— Всё нормально? — первым делом спросил он, и этот вопрос был так созвучен тому, что задал мне доктор, что я нервно рассмеялась.

— И вы туда же… — махнув рукой, я достала наконец-то сигареты, дрожащими пальцами прикурила одну и с невероятным наслаждением затянулась — краем глаза отметив, что Филипп вновь «собезьянничал», и тоже закурил.

— Какие-то трудности, мэм? — приоткрыв окно, Гилмур завёл мотор и аккуратно тронулся с места.

— Нет, если вы об определении Рэя на лечение, — мотнула головой я и неловко поёрзала, пытаясь устроиться поудобнее на пассажирском сидении — крайне непривычном для меня месте.

— А с чем тогда есть? — не отставал Фил, и я сделала себе мысленную пометку, что вот с этим типом ухо надо держать востро, а то, как прицепится к брошенному мельком слову…

— Ни с чем, — буркнула я, ногтем подцепив и откинув встроенную в дверь пепельницу, и сделав вид, что её содержимое интересует меня намного больше, чем дальнейшее развитие диалога.

— Вы говорите, если есть какие-то проблемы — большую их часть я могу решить легко и непринуждённо! — залихватски заявил мой несносный спутник таким бодрым тоном, что мне немедленно захотелось испортить ему настроение, но, как на зло, ничего толкового в голову не приходило.

Зато я только сейчас обратила внимание, что мы едем куда-то совсем не в направлении ни моей работы, ни моего дома, а наоборот, ближе к городской периферии, в сторону Хиллса.

— И куда путь держим, позвольте узнать? — сдержанно-агрессивно спросила я.

— Скоро приедем, — самым раздражающим образом отреагировал Фил, с невозмутимым видом продолжая рулить.

— Гилмур, я не спросила «когда» мы приедем, я спросила «куда», — процедила я, вцепившись от злости зубами в сигаретный фильтр.

— Да тут недалеко… — продолжил было уклоняться от прямого ответа мужчина, но, посмотрев на меня и оценив степень озверения и напряжённости на моём лице, прекратил дурачиться и примирительным тоном сказал. — Мыться вас везу. Что-то мне подсказывает, что вы в этом нуждаетесь.

У меня вспыхнули кончики ушей от такого завуалированного оскорбления «от вас воняет», и я даже на какое-то время потеряла дар речи, а Гилмур воспользовался этим, продолжив невозмутимым тоном:

— Даже если предположить, что дома у вас оборудована роскошная ванная комната с гидромассажем — в чём я лично, если честно, сомневаюсь, глядя на ваш выбор оружия и авто, — место, куда мы едем, всё равно в выигрыше, поскольку это самые настоящие римские термы!

Одновременно мне хотелось сделать аж несколько вещей: всё-таки пристрелить Фила, выйти прямо сейчас из машины на ходу и заорать. Я абсолютно не настроена была выслушивать подначки от него, а эта манера «я-лучше-знаю» выводила из себя просто немыслимо! Ведись подобный разговор в помещении — не раздумывая бы ушла, хлопнув дверью, но столь же выразительно и грациозно провернуть подобный трюк сейчас возможным не представлялось. А валяться на обочине с переломанными рёбрами, или, в лучшем случае, ушибами… Ну, это безусловно было бы эффектным, но малоэффективным завершением беседы.

Оставались варианты пристрелить и накричать. Но стрелять в водителя всегда казалось мне очень плохой идеей — и когда я была пассажиром, и, тем более, когда была за рулём. Так что несмотря на всю свою привлекательность, этот способ решения проблемы докучливого бандита также был признан неприемлемым.

И, к сожалению, я размышляла слишком долго, чтобы вариант «заорать» можно было списать на естественную реакцию — всё равно получится фальшиво и наиграно.

«Везучий ублюдок», — насупилась я, скрестив руки на груди и отворачиваясь к окну.

И ведь, если вдуматься, он прав. Возвращаться домой? В развороченную квартиру, где пол в ванной усеян осколками зеркала? Или снять номер в мотеле? Так на это денег лишних нет… Как ни крути, предложение посетить эти самые «римские термы» звучит очень уместно, к тому же Гилмур задолжал мне чертовски много объяснений.

— Ладно, — негромко проворчала я, просто чтобы этот засранец понимал, что это было моё взвешенное решение, а не я пошла у него на поводу.

«Додж» замедлил ход и полностью остановился напротив строения, больше всего напоминающего какую-нибудь старшую школу.

Здание располагалось на небольшом холме и основательно в стороне от дороги, но от места нашей парковки до входа протянулась массивная каменная лестница в три пролёта, украшенная бетонными тумбами с цветами. Точнее, в них, наверное, предполагались цветы, но сейчас чернела только слипшаяся земля. Затяжные дожди — не всегда здорово…

От каждого пролёта расходились влево и вправо дорожки, шириной ярда в три, вдоль которых были высажены предположительно плодовые деревья, перемежаемые невысокими фонарями, зажжёнными по случаю сгустившихся сумерек, и скамейками. Прогуливающихся, впрочем, я не заметила, так что было непонятно — чего ради вся эта иллюминация?

— Сейчас отпаримся хорошенько, поедим, выпьем… Энцо делает просто отменную пасту с мясными шариками, — распинался рядом Фил, несущий мой чемодан — я пыталась отнять тот ещё у машины, но Гилмур поспешил превратить это в форменный детский сад с догонялками, так что я махнула рукой.

— Вы вообще что-то кроме этой пасты едите? — риторически спросила я, но мужчина ответил неожиданно бодро:

— Конечно! Ещё ризотто, — и рассмеялся, словно над лучшей в мире шуткой.

Я подозревала, что это он так подтрунивает надо мной и всеобщими стереотипами об итальянцах, но что поделать, если сам Филипп изо всех сил именно стереотипные стороны и выпячивал?

— А Энцо — это очередной ваш бесценный глухонемой повар? — не удержалась я от колкости.

— Только ему так не говорите, — смешливо фыркнул Фил. — Это распорядитель терм, он также и за еду отвечает, и главное его не обижать, а то несъедобную дрянь принесёт.

— Значит, в его компании лучше не трепаться? — уточнила я, слегка насторожившись.

— Очень верное решение, — одобрительно кивнул Гилмур. — Вежливо улыбайтесь, кивайте и молчите — я обо всём договорюсь.

— Ваша самоуверенность дико бесит, знаете?

— А то, — довольно ухмыльнувшись, он пошёл дальше, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, предаваясь мечтам о том, что, в принципе, в банях же кого-то может хватить тепловой удар, а то и вовсе — инсульт…

Вблизи «термы» выглядели ещё более неказисто, чем издалека. Фасад, выложенный мелкой прямоугольной плиткой, местами облетевшей, пестрел тёмными, не слишком чистыми окнами, сквозь которые не пробивалось ни единого лучика света. Я подозревала, что сами окна нарочно плотно зашторены изнутри, но впечатление складывалось крайне гнетущее, даже несмотря на большие двустворчатые массивные двери, по обеим сторонам которых высилась пара самых настоящих римских колонн. Смотрелись они здесь чудовищно неуместно, но, судя по замызганному состоянию опор, стояли колонны тут достаточно давно, что успели частично впечататься в каменную площадку перед входом и даже порасти мхом.

В двери Гилмур вошёл без пиетета и стука, потянув на себя одну из створок — и та открылась неожиданно бесшумно и легко.

«Боже мой…» — мысленно я разинула рот, бросив лишь один взгляд на внутреннее оформление.

В фойе словно взорвалось несколько баллонов с пурпурной и сиреневой красками… Стены, покрытые квадратной мозаичной плиткой, пол, укрытый затёртыми и истоптанным ковром, даже потолок! Все оттенки фиолетового, с редкими вкраплениями белой аляповатой лепнины, украшавшей арочный выход из помещения в противоположной входу стене, и дерева — из того была сделана приёмная стойка, — и очень-очень много позолоты.

Либо дизайнер этого интерьера был очень смелым типом, либо — что вероятнее, — полнейшим дальтоником.

Единственного присутствующего здесь, кроме нас, человека, окружающая яркость и пестрота нисколько не смущали. Типичный итальянец с характерными аккуратными усиками и тщательно прилизанными волосами ослепительно улыбался, перевод взгляд с Фила на меня и обратно. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде моего оружия и рубашки, заляпанной кровью. Впрочем, что-то мне подсказывало, что Гилмур вряд ли повёз бы меня в место, где мой внешний вид вызвал у кого-то вопросы.

«То есть, точно не в приличное…» — мрачно-ехидно подумала я, но, памятуя о нашем с ним разговоре снаружи, прикусила язык, предоставив объясняться моему спутнику.

— Энцо, дружище! — не заставив себя ждать, он поставил чемодан рядом со мной, а сам шагнул к стойке, перегнувшись через неё и, полуобняв, похлопал итальянца по плечу.

— Сеньор Гилмур, — почтительно отозвался тот, с не меньшим энтузиазмом отвечая на приветствие. — Чем могу быть полезен вам и вашей обворожительной спутнице?

«Ах ты крыса…» — ощетинилась мгновенно я, решив, что раз уж он настолько неприкрыто лжёт в лицо — добра от него ждать точно не стоит. Впрочем, не то чтобы я питала какие-либо иллюзии касательно местного контингента…

— О, Энцо, очень многим. Будешь сейчас прямо на месте становится спасителем вечера, — Фил довольно потёр руки, поглядывая по сторонам с заговорщицким видом. — Кальдарий свободен?

— Да, сеньор Гилмур, — Энцо ответил сразу, но я успела заметить, как он бросил быстрый взгляд на что-то, лежащее под крышкой стойки — вероятно, книгу посещений. — Всё западное крыло свободно до завтрашнего вечера.

— А-атлична, — Филипп посмотрел на меня через плечо и подмигнул, но тут же вновь обратился к итальянцу. — В таком случае — вешай бронь на меня, и организуй своё фирменное блюдо — ну, ты понимаешь, как положено. С подобающим сопровождением года этак пятидесятого.

— Полагаю, помощники вам не нужны? — проявил завидную смекалку итальянец — теперь, правда, посмотрев на меня, чем окончательно вызвал мою враждебность.

— Сами справимся, — отмахнулся небрежно Гилмур и повернулся ко мне. — Идём?

— Веди, — постаравшись придать голосу максимально властное звучание, велела я, с независимым видом скрестив руки на груди и предлагая ему забирать чемодан, который он тащил всё время до этого.

Фила, впрочем, это ни разу не смутило — даже развеселило, кажется. Настолько, что одной рукой он цапнул ручку чемодана, а другой фривольно приобнял меня за талию, увлекая за собой в тот самый арочный проём. Что характерно, забирал он влево.

— Уже можно отпускать… — процедила я, когда мы оказались в сумрачном, слабоосвещённом коридоре, где воздух уже был достаточно влажным, и осеклась.

Мраморные стены, изящные резные ниши, со стоящими в них вазами и античными бюстами, каменные украшения, сдержанные тёплые цвета и аутентично-каменный пол. Всё в высшей степени роскошно, но ничуть не кричаще. Правда, самую малость давящее этим самым великолепием, но недостаточно, чтобы я ощутила себя некомфортно. К тому же, величественность атмосферы слегка понижало то, что у некоторых статуй, стоящих в нишах, в руках размещались самые обычные мочалки и подносы с совершенно современными банными принадлежностями. Очень забавно смотрелся статный мужчина в тоге, держащий в вытянутой руке вместо напрашивающегося свитка бутылку виски. Впрочем, оставшаяся часть скульптур, застывших в пафосных или игривых позах, вполне претендовала на сохранение исторической достоверности, как и многое другое здесь.

— Ого… — протянула я при виде светильника, имитирующего масляный, с бронзовой чашей и прозрачной стеклянной крышкой, под которой горела слабая лампочка.

— Погодите, внутри ещё интереснее, — самодовольно улыбнулся Гилмур, явно забавляясь моей реакцией, и потянул меня дальше за собой, продолжая. — Разумеется, глупо было бы отвергать блага современного мира, потому, для вящего удобства перед тем, как пройти в кальдарий, чтобы хорошенько прогреться и уничтожить даже вероятность того, что вы простудитесь, мы посетим нормальный душ вместо того, чтобы обливаться водой из деревянных кадок. Здесь также есть бассейн, крупнее, чем полагается во фригидрарии, но я бы очень рекомендовал вам его посетить, из педагогических соображений.

— Почему? — немного опешила от такого потока слов я, особо уже не сопротивляясь тому, чтобы быть ведомой — хотя заблудиться, на первый взгляд, здесь было невозможно. Сплошной прямой коридор с колоннами.

— Вы умеете плавать? — вместо ответа спросил мужчина, посмотрев на меня неожиданно пристально и серьёзно.

— Умею и люблю, — нахмурилась я, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Первый опыт погружения в костюме иногда становится последним, — слегка пожал плечами Фил. — У некоторых новобранцев развивается что-то вроде аквафобии, и не всех их можно в дальнейшем вернуть в строй. Как показала практика, помещение их в условно-естественную и контролируемую среду, наподобие тех же учебных бассейнов, крайне способствует излечению от свежеобретённых страхов.

Я пару раз моргнула, переваривая сказанное, после чего недоверчиво уточнила:

— Вы боитесь, что у меня появится аквафобия?

Филипп слегка поморщился, после чего остановился перед невысокой деревянной дверью — также сделанной под старину, из тонких продолговатых дощечек:

— Боюсь — слишком громкое слово. Я бы этого не хотел. Прошу в аподитерий, — с этими словами он, наконец-то отпустив меня, открыл дверь и шагнул в сторону, предлагая мне войти первой.

— Пожалуйста, скажите мне, что здесь не предлагают мыться стригилами, — проворчала я, ныряя в сумрачный и жаркий предбанник, в котором, судя по вешалкам на стене и встроенным в ниши шкафам, полагалось оставлять верхнюю одежду.

— Как я и сказал — благословенны будь дары цивилизации, — насмешливо фыркнул Фил, входя за мной следом и прикрывая дверь. — Мочалка и прочие банные принадлежности входят в перечень предоставляемых услуг.

Далее последовала короткая, но не слишком жаркая перепалка, поскольку никаких ширм или отдельных комнат для переодевания здесь не было, а раздеваться в присутствии Гилмура я категорически не хотела. Впрочем, тот поступил неожиданно по-джентльменски, легко уступив возможность первой переодеться и пойти в душ.

Я обрадовалась уединению, но ещё больше — возможности избавиться от вонючей и задубевшей от крови одежды. Какое-то время я с отвращением и ненавистью смотрела на грязный комок, размышляя, стоит ли как-то пытаться спасти штаны, но в итоге перевесило подспудное желание вычеркнуть произошедший эпизод из моей жизни и памяти, и я решила, что просто их выкину. Мой душевный покой стоил явно дороже нескольких долларов и старого куска шерсти…

Запихав в шкафчик чемодан, я вытащила оттуда сложенные стопкой полотенца и обещанные Филом «блага цивилизации». Всматриваться в оттиск фирмы-производителя мыла не стала — честно говоря, я сейчас была бы рада и обычному «серому», — но предложенный брусок пах на удивление приятно, словно какой-нибудь дорогой парфюм.

Обувшись в предлагаемые тут же сандалии, сделанные с претензией на историчность, и потому немилосердно натирающие мне между пальцев, я решила, что до душа прошмыгну в чём мать родила. Пачкать свежую простынь, кутаясь в неё, совсем не хотелось, тем более что и пройти тут было всего ничего — соседнее помещение. Пустующее, но затянутое тонкой поволокой пара и с воздухом, напитанным влагой и какими-то древесными ароматами — на ум приходила хвоя. Вероятно, запах исходил из пресловутого «кальдария».

Сложив вещи на табуретку, стоящую рядом с выбранной мной наугад кабинкой, я сдвинула в сторону шторку, оценив лаконичность и качество современной фурнитуры.

«Не чета моей ржавости…» — с некоторым недовольством подумала я, заходя внутрь и вспоминая домашний протекающий душ с дребезжащими старыми трубами. Да уж, неприятно было признавать правоту Фила, но, пожалуй, мне действительно стоило бы чуть больше внимания уделять качеству жизни…

В оставленном позади предбаннике я услышала стук двери и шаги «лёгкого на помине» чёрта — то есть, Гилмура, и поспешила включить воду, чтобы избежать ненужных вопросов в духе «вы там уже всё?».

В первый момент тёплая, почти горячая вода показалась мне сущим наслаждением. Тугие струи, бьющие меня по макушке и плечам, расслабляли и слегка массировали, и хотелось просто закрыть глаза и стоять вот так, пока с меня не смоет всю грязь и ужас прожитого. Но стоило мне на секунду поддаться этому соблазну, как в моих мыслях вновь вспыхнул белый диск, разрывающий светом уютную тёмно-бордовую темноту.

Судорожно вздохнув и поперхнувшись, я закашлялась, опираясь одной рукой о стену, а другую прижала к лицу.

— Эй, с вами всё в порядке? — тут же раздался от дверей встревоженный голос Фила, и это помогло мне быстрее взять себя в руки.

— Д-да, — сипло выкрикнула я, силясь перекричать шум воды. — Просто…

«Просто что? Поймала кошмар наяву и чуть не захлебнулась в душе?»

—…со мной всё хорошо!

— Ну ладно, — особого доверия в словах Гилмура я не слышала, но тем не менее он ушёл.

А я осталась вновь наедине со своими мыслями и попытками понять — отчего этот образ, стоящий перед моими глазами, вызывает у меня такой неконтролируемый ужас? То есть, само собой, тому были вполне объективные причины, в виде сопутствующих жутких и необъяснимых событий, и всё же… Почему не «утилизатор»? Не ожившие, чёрт возьми, мертвецы? Это же гораздо, гораздо страшнее, чем какая-то светящаяся «Дверь» — толком и на дверь-то не похожая!

— К чёрту, — проворчала я, саданув кулаком по белому кафелю стены, и, схватив пахучий брусок, принялась с яростью намыливаться.

Кровь, просочившаяся сквозь штанины, отпечаталась и на моих голенях. К счастью, вода и густая пена помогли избавиться от этих следов, хоть и не мгновенно. Позабыв о предложенной мягкой мочалке, я буквально ногтями сцарапывала присохшие кусочки, пока кожа не покраснела — но уже от моих стараний. Лишь к тому моменту мне удалось хоть немного отогреться, даже несмотря на то, что температуру воды я сделала едва терпимой, и всю душевую теперь заполняли клубы пара.

— Le donne sono creature infernali! — вновь послышался насмешливый голос Фила, теперь уже совсем рядом, и в промежуток между нижним краем стены кабинки и полом я увидела мужские ступни, обутые в такие же сандалии, что у меня.

— Вы же знаете, что я не говорю по-итальянски, — раздражённо бросила я, подумав, что вообще-то он мог бы выбрать и любую другую кабинку из оставшихся четырёх.

— Это присловье, гласящее о том, что все дщери Евы — на самом деле потомки Лилит и выходцы из Ада. Оттого и купаются в кипятке, сублимируя тоску по истинному дому, — очень важно и со значением объяснил этот мерзавец, после чего довольно рассмеялся и включил свой душ.

Я с трудом удержалась от мелкой пакости — плеснуть ему на ноги тем самым «кипятком». Всё же, каков нахал! Но я не могла не отметить того, что в его настырном присутствии кошмары будто отступали на задний план и никак мне не досаждали.

Фыркнув собственным мыслям, я перекрыла воду и, закутавшись в принесённую с собой простыню, прошествовала мимо кабинки Фила в сторону «кальдария» — самого жаркого помещения, в котором полагалось расслабляться и изгонять из своего организма всякие вредные вещества. Всё-таки древние римляне были отнюдь не идиотами…

Правда, местные дизайнеры переосмыслили также концепт и этого помещения, сделав его камернее и комфортнее, придав каменным скамьям форму элегантных диванчиков, а в центре разместив круглый столик, на котором, кроме пары бокалов, в медном ведёрке я обнаружила бутылку вина. Вероятно, то принесли сюда недавно, через дверь в стене, смежной с душевой.

«Предусмотрительный негодяй», — хмыкнула я про себя, закрутив плотнее узел простыни на груди и присаживаясь на край «дивана».

Тёплый, даже горячий, пожалуй… Я провела ладонью по сиденью, ощущая пальцами шероховатый, даже будто бы пористый материал. Хотелось развалиться на нём и закрыть глаза, позволив себе наконец-то расслабиться, но, увы, это было невозможно. Меня ни на секунду не покидало ощущение, что я нахожусь на «вражеской» территории, пускай даже это и была необъявленная и безмолвная война. И в то же время с моей моралью боролась моя же прагматичность, нашёптывающая о том, что раз уж я оказалась в таком месте — не лишним будет восстановиться и собрать как можно больше информации о потенциальном противнике. Особенно, если он сам так охотно идёт к тебе в руки и обещает «всё-всё» рассказать…