Зеркальщик

Глава 6

Глава 6

Московские гости покинули его кабинет только через два часа, и тут же к нему вломился генеральный.

— Радим, что происходит? — усевшись напротив, поинтересовался он. — У тебя опять неприятности? Сначала следственный комитет тут вынюхивал, теперь пара костюмов с корочками ФСБ.

— Нет, Егор Олегович, никаких неприятностей, — заверил Вяземский шефа, — просто они уточняли детали по тому делу с покушением. Так что, все нормально. Если бы у них были ко мне вопросы иного характера, то не они бы пришли ко мне, а меня доставили бы к ним.

— Хорошо, — слегка расслабился шеф. — Быстрей бы уже этого маньяка поймали, город на взводе, бабы теперь в туалеты только парами ходят, и не только в ресторанах. Ладно, не отвлекаю, работай. Что у тебя по плану?

— С ООО «Сфера» надо вопрос уладить, — заглянув в ежедневник, ответил Радим, — хитрые, решили, что самые умные. Ну, да там ничего сложного, за сегодня-завтра решим.

— Решай. — И генеральный покинул кабинет.

Радим же, вытащив из пачки сигарету, отправился в курилку. Ему было, о чем подумать, предложение Платова интересное. Не хочешь в контору — не вопрос, едешь в Москву, проходишь полный курс, получаешь знание, сдаешь экзамен, и гуляй на все четыре стороны. Все за свой счет — и проживание, и кормление, но контора будет за тобой приглядывать, вольный художник под крышей местного управления, назначат куратора. На службу ходить не нужно, но если случилась беда, берешь дело и решаешь проблему, работаешь, как считаешь нужным, никаких начальников, приказов, главное — результат. За успешно решенную проблему разовая выплата.

Прикурив, Радим уставился в зеркало. В принципе, неплохо, вот только что кушать? Оставаться работать тут? Не вариант. Его новая служба потребует мобильности и автономности. Каждый раз отпуск у генерального выпрашивать? Не, это плохая идея. Можно, конечно, под контору пойти, будет зарплата и командировочные, но к этому прилагается то, чего он очень хотел избежать, отцы-командиры, приказы, жесткие правила, определенный кодекс поведения. Нет, ему предоставят определенную свободу действий, но погоны и зарплата — это одно, свободный художник на контракте — другое. Да, сейчас он пока что в деньгах не нуждается, этот коп его хорошо поднял, ближайшие полгода о бабле беспокоиться не придется. Можно, конечно, и дальше ездить по брошенным деревням, но такой улов раз на раз не приходится, слишком нестабильный заработок.

Тут в курилку ввалилась почти вся бухгалтерия, и в небольшой комнатке сразу стало тесно.

— Радик, что от тебя костюмы хотели? — поинтересовалась главный бухгалтер.

— Да все тоже, — туша окурок, ответил Вяземский. — Подробности выспрашивали, надеялись, что я еще что-то вспомню.

— Что, два часа? — с изрядной долей сарказма прокомментировала она ответ. — Какие-то они тупые, там твоей истории — две минуты.

Радим развел руками, ну, а что еще тут скажешь? Баба она была склочная, грубая, некрасивая, но она далеко не дура.

— Ладно, Ирина Александровна, с вами здорово болтать, но нужно поработать, у меня еще пару звонков на сегодня, а то костюмы задержали, теперь бы успеть решить вопросы.

— Иди, Радик, иди, — напутствовала главбух, — тебе за это заплату платят.

Остаток дня он провел в бешенном темпе, один решенный вопрос тащил за собой ворох новых проблем. В пять вечера он разгреб свои дела и, подхватив сумку, покинул офис, кивнув на прощание Ксанке, которая, эротично выставив свою длинную ногу, меняла офисные туфельки на уличные.

— Радим, подожди, — крикнула девушка, вскакивая, но двери лифта уже закрылись, не успел придержать.

Правда, теперь из вежливости стоило дождаться ее внизу, если она желает заново завести шарманку о свидании, он сильно разочаруется.

Двери лифта открылись, и оттуда выскочила Оксана.

— Извини, что задержала, но есть кое-что, что ты должен знать. Тут в пятницу журналист крутился, ты как раз уехал, так вот, он ко всем лез с вопросами о тебе. Наш Гнус просто соловьем заливался. Если все говорили нейтрально или хорошо, то он не особо сдерживался.

— Позор пьянице и дебоширу Горбункову С. С., — развеселился Радим.

— Вроде того, — согласилась секретарша. — Так что, будь осторожен.

— Спасибо, Ксан. А теперь поскачу я, время поджимает?

— Свидание? — заинтересовалась девушка.

— Нет, деловая встреча, так что, давай, до завтра.

Махнув рукой, он быстро вышел на улицу и направился к Ленд Роверу. И ведь сглазил, рядом с машиной пасся старший лейтенант федеральной службы безопасности Алексей Левашов.

— Ты хотел посмотреть, как мы работаем? — выдал он. — Поехали, Москва дала добро на твое частичное участие в деле.

— Поехали, — согласился Радим. — Куда?

— Городской морг, — задал вектор движения старлей. — Посмотрим, как ты с трупами, и не вековой давности, а посвежее.

Радим ничего не ответил, усаживаясь за руль.

— Это тот морг, что на Минской?

— Да, — кивнул Левашов. — Давай уже, двинем, итак из-за тебя задерживаемся, а у нас осталось всего три дня. Он убивает раз в неделю.

— Что за ритуал, выяснили? — выруливая со стоянки, поинтересовался Радим.

— Сейчас в морге выясним, — охотно ответил старлей. — Места, где погибли женщины, мы Гошей осмотрели, ничего не нашли, даже на свежем. Значит, знаки на телах. Сомнительно, что он просто убийца, с потребностью резать баб в туалетах. Нет, конечно, в зазеркалье разные уроды живут, но чаще всего к нам ходят практичные и циничные твари. И его методичность подтверждает это.

Радим кивнул, принимая ответ, и, следуя сигналу навигатора, съехал с главной магистрали на второстепенную. Энск был небольшим городом, всего четыреста тысяч населения, но пробки в вечерние часы в нем такие, словно он миллионник.

До морга добрались минут за двадцать. Алексей показал ксиву, и сотрудник поднял шлагбаум, пропуская их на закрытую территорию.

Платов встретил их возле лифта, ведущего в подвалы. Стоило им войти в холл, как он нажал кнопку вызова. Вместе с ними в кабину зашел молчаливый мужичок, лет сорока пяти, невысокий, слегка сутулый, одет в синий форменный халат.

Лифт быстро спустился в подвал. Выделенный сопровождающий быстро пошел по длинному коридору. Вяземский ощутил, как по спине пробежали мурашки.

— Есть у него чувствительность, Георгий Александрович, — радостно сообщил Платову старлей, — будет из него толк. Во всяком случае, смерть он почуял.

Подполковник, идущий чуть впереди, кивнул, но даже головы не повернул.

Радим не понял, о чем сейчас говорил Левашов, но порадовался тому, что не снял пиджак, тут было довольно прохладно, стены и пол выложены дешевой светлой кафельной плиткой. Почему именно светлой? Может, чтобы было проще заметить, если измажут кровью, или просто, чтобы не было так мрачно?

Наконец, они добрались до нужной двери, большое помещение со шкафами-холодильниками, напоминающими ячейки камеры хранения. На столах, прикрытыми простынями, лежат четыре тела.

Радим принюхался, неприятно пахло какой-то химией, но никакого запаха разложения.

Платов решительно остановил сотрудника морга и шагнул к первому столу. Простыня, накрывающая тело, летит на пол, затем следующая, еще одна и еще. Он несколько секунд смотрел на тела, потом повернулся к лицом к остальным.

— Александр Викторович, — обратился он к сопровождающему, — прошу вас, покинуть помещение.

Тот несколько секунд медлил, потом вышел за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

— Ну что ж, Радим Миронович, — Платов посмотрел на Дикого, — давайте посмотрим на вашу чувствительность. Подойдите к любому из столов, не бойтесь, они уже не кусаются, хотя бывает и наоборот, еще как кусаются, но эти обычные честные покойницы, без сюрпризов.

Вяземский направился к ближайшему, четвертому. На нем лежала брюнетка, лет тридцати, с хорошими формами. Вообще все четыре покойницы были при жизни очень красивыми женщинами.

— Последняя жертва, — проинформировал старлей, — Анна Лопатина, убита в том же ресторане, где вы спасли Владу Зотову.

Платов поднял руку, останавливая подчиненного.

— Радим Миронович, попытайтесь ощутить что-то необычное, то, чего у нормального человека быть не должно.

Радим несколько секунд озадаченно смотрел на подполковника, потом пожал плечами и подошел поближе к столу.

— Сразу скажу, — продолжил Георгий Александрович, — увидеть глазами вы пока что ничего не можете, только ощутить.

Вяземский прикрыл глаза, стараясь отрешиться от картинки и звуков, которых в морге было совсем мало, только дыхание двух фсбшников да его собственное. С минуту он стоял, уйдя в себя. Спасибо одной знакомой девице, с которой он прожил почти четыре месяца, которая научила его медитации… И тут он почувствовал усиливающийся с каждой секундой холод, идущий откуда-то спереди и снизу, там, где должна была лежать покойница. Он вытянул руку и провел ладонью горизонтально полу, и в месте максимального падения температуры, он остановил ладонь.

— Браво, — довольно сдержано произнес Платов. — Не думал, что справитесь. Скоро вы научитесь делать это, куда быстрее, вы будете чувствовать такие вещи влет. Поздравляю, вы обнаружили свою первую в жизни метку. Открывайте глаза, теперь мы взглянем на то, что нам оставил черный ходок.

Радим посмотрел на свою руку, она находилась прямо надо лбом покойной Анны Лопатиной. Холод, который еще секунду назад обжигал пальцы, как сухой лед, исчез.

— Артефакт поиска сокрытого, — пояснил Платов, вытаскивая из кармана крупную железную то ли монету, то ли медаль, на слегка ржавой цепочке.

Следом из кармана появилась небольшая капсула, которую он приставил к своему указательному пальцу, отняв ее, Радим увидел каплю крови, которой он извозил символы на артефакте. После чего взял за цепочку и, выпустив медальку из ладони, начал покачивать ее над головой покойницы.

Символы на артефакте и символ оставленный убийцей на лбу жертвы засияли одновременно.

Платов перешел к остальным жертвам, на каждую он тратил чуть больше десяти секунд. Радим с интересом двигался следом, изучая каждый новый символ. Не сказать, что сложный, но и простым не назвать.

— Ну, курсант, — окликнул Вяземского подпол, убирая артефакт в карман, — что видишь?

— Он одинаковый, — пожал плечами Радим. — Понятия не имею, что это такое, и что означает.

— Ты не прав, — покачал головой Платов, — не совсем одинаковый, смотри внимательнее. Он с каждым новым телом вдавливается все глубже. Давай, старлей, просвети свежака, что тут происходит.

— Это ритуал обретения силы, — сходу выдал Левашов. — Символ сбора энергии размещается на лбу жертвы, он активен в течение шести часов, продолжая собирать энергию вокруг жертвы, а народу на местах преступлений толклось немерено, все с эмоциями. Закончив сбор, символ передает накопленное черному ходоку. Всего жертв должно быть не меньше семи, и не больше одиннадцати. Все зависит от того, сколько будет собрано энергии. Творить символ можно раз в неделю. Ритуал служит для накопления энергии для одного единственного действия, какого может сказать только тот, кто ее собирает.

— Все верно, старлей, молодец, — похвалил своего напарника Платов. — Все, пойдемте, здесь мы закончили.

— А символы так и будут светиться на их лбах? — поинтересовался Вяземский. — Не думаю, что это хорошая идея, оставлять их вот так на всеобщее обозрение.

— Молодец, курсант, соображаешь, — похвалил его подполковник. — Но нет, ничего страшного не случится, уже минут через десять они поблекнут, да и увидеть их может только тот, кто отмечен зеркальным миром. Например, наш сопровождающий, который пытается подслушать под дверью, ничего не увидит, так как лишен дара. Если, конечно, я не захочу ему их показать.

— А то, что подслушает, не боитесь? — озадачился Радим.- Дверки тут одно название, пластиковые, балконные, толщиной в пару миллиметров.

— Не боюсь, — покачал головой подпол. — Как только Александр Викторович нас покинул, Алексей активировал артефакт тишины, входящий в стандартный набор оперативников зеркального отдела. Слишком много тайн мы храним. Вы, например, выдали одну из них майору Агапову, но с ним уже проведена беседа, и он «забыл» все, что услышал от вас.

— Жаль, у нас нет сверкалки, как в «Людях в черном», — хохотнул старлей.

— Так что, впредь будьте внимательны, — продолжил Платов. — Обывателям не стоит всего этого знать. Хотя не спорю, ваш выбор гонца к нам, был невероятно удачен. Советую, не разрывать этого контакта, он вам пригодится, когда вы вернетесь сюда свободным охотником. Если, конечно, захотите вернуться, — добавил он с усмешкой, — многие после полугода предпочитают остаться в Москве. Там жизнь кипит. Те, кто приходит из зеркального мира, предпочитают действовать в крупных городах, странно, что черный ходок выбрал провинциальный. Хотя, наверное, все же ничего странного, мы могли даже не узнать о нем, пока не было бы поздно. Страна наша велика, и существует всего четыре крупных отдела — Москва, Екатеринбург, Красноярск, Владивосток. Есть малые отделения — Питер, Анадырь, Калининград, Омск. Еще в нескольких регионах работают вольные охотники. Их всего двадцать шесть, недавно мы потеряли двоих. Ладно, пойдемте, нечего нам тут делать, завтра хлопотный день, нужно будет вычислить место следующего нападения. Но это уже без вас, Радим Миронович, у вас работа есть.

— Могу пару отгулов взять, — предложил Радим.

Платов покачал головой, давая понять, что это не обсуждается. Подполковник прошел к двери и, резко нажав на ручку, с силой толкнул ее. Послышался глухой удар, дверь распахнулась, и на полу обнаружился Александр Викторович, у которого на лбу наливалась прекрасная шишка.

— Что же вы так неловко-то? — пожурил его Платов. — Поднимайтесь, мы закончили.

Служитель, кряхтя, поднялся и, сделав вид, что ничего не случилось, забежав в комнату, накрыл тела простынями, не обратив никакого внимания на светящиеся на лбу жертв символы.

Через пять минут они оказались на улице, чему Вяземский был несказанно рад, летнее солнышко почти сразу его согрело.

— Что, радуетесь, Радим Миронович? — усмехнулся Платов. — Ничего, привыкните. И если вы сейчас подумали, что вас знобило из-за климата, поддерживаемого в морге, то вы заблуждаетесь, отныне так вы будете ощущать смерть.

— Неприятные ощущения, — признался Дикий.

— Как я сказал, привыкните, — протягивая ладонь для рукопожатия, произнес подполковник ФСБ. — Ну, да ладно, давайте разбегаться. И вам домой пора, и нам отдохнуть надо, пришлось в двенадцать ночи выехать, чтобы к началу рабочего дня тут быть. Так что, не помешает душ принять да пожевать заехать куда-нибудь, посоветуйте заведение. Сегодня я настроен на японскую кухню, но сойдет и вьетнамская.

— Не подскажу, — покачал головой Радим. — Если бы вы спросили меня, где лучшие чебуреки или пицца, я бы назвал адресов шесть. Спросили бы про европейскую, вроде немецкой, тоже подсказал бы, куда пойти, но вот все азиатское мне чуждо.

— Ладно, сами разберемся, — отмахнулся Платов. — Бывайте, нас не ищите, сами позвоним.

Радим кивнул и, усевшись за руль Ленд Ровера, уже хотел двинуть в сторону дома, когда его взгляд упал на больничный корпус, стоящий за тем, в котором он сейчас был. А ведь тут он валялся, когда его привезли с сотрясением, и там же должна была квартировать в настоящий момент вышедшая из комы спасенная им Влада Зотова.

— А почему бы и нет, — произнес он и полез из машины.

— Забыли что-то? — поинтересовался старлей, так и не успевший забраться за руль дорогущего гелика.

— Нет, решил знакомую навестить, уж коли тут рядом оказался, — покачал головой Вяземский.

— Аааа, — протянул он с пониманием, — спасенную проведать. Дело хорошее, красивая женщина. Вас Агапов включил в список доступа, с чего-то он был уверен, что вы захотите с ней повидаться, и ведь не ошибся. — Левашов, подмигнул Вяземскому, запрыгнул на водительское место, лихо сдал назад, и уже через двадцать секунд Гелик исчез в потоке машин.

Радим же дошел до остановки, на которой стоял большой павильон с цветами. С минуту он изучал ассортимент и вскоре выбрал букет эустом, красивые цветы и не такие пафосные, как розы. В соседнем магазине он купил фруктов, пару йогуртов и несколько шоколадок, хороших, дорогих, еще парочку подешевле взял для подкупа медсестер.

Как ни странно, он успел в часы посещений, и воевать ни с кем не пришлось. Натянув на ноги бахилы и накинув на плечи халат, его пропустили на этаж, куда два часа назад перевели Владу.

— Проходите, — кивнул полицейский, сидящий у двери, проверив паспорт.

Радим потянул дверь и вошел в небольшую палату, рассчитанную на одного. Телевизор, койка, тумбочка и, как ни странно, небольшой холодильник, справа душ, туалет. Влада полусидела, приподняв с пульта половину кровати, и смотрела телевизор. Она медленно и очень осторожно повернула голову, посмотрев на вошедшего.

— Оооо, — протянула она, и ее губы тронула легкая улыбка, — мой спаситель решил все же меня навестить. — При этом ее голос был сиплым, видимо, сказывалась специфика ранения, все же черный ходок нанес удар в шею.

— Здравствуйте, Влада, — поприветствовал ее Дикий и, пройдя к кровати, вручил букет.

Девушка поднесла цветы к лицу и вдохнула аромат.

— Спасибо. Здесь, в больнице, так мерзко пахнет лекарствами, что ваш букет будет самым настоящим спасением. Только вот поставить его некуда, — расстроилась девушка.

Радим улыбнулся.

— Сейчас решим.

Поставив на пол пакет, он вытащил одну из специально купленных для переговоров шоколадок и направился на выход. Пять минут, и он вернулся в палату с дешевой простецкой прозрачной вазой, куда налил воды и поставил цветы.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила девушка. — А в вашем пакете есть еще одна шоколадка? А то, те, что принесли накануне мои друзья и коллеги, уже кончилось.

Радим кивнул и, подмигнув, извлек из пакета плитку молочного шоколада с фундуком.

— Там еще есть кое-какие фрукты, только все вымыть надо. Также имеется бутылка минералки, коробка с чаем, банка растворимого кофе, ну и еще одна такая же плитка. Чайник у вас в наличии.

Радим придвинул к постели стул и уселся на расстоянии вытянутой руки.

— Как самочувствие? — поинтересовался он, пытаясь разрушить возникшую неловкость и не зная, что еще спросить у почти незнакомого человека.

— Врачи говорят, заживает хорошо, — ответила девушка. — Сипение пройдет, заверили, что шрам на шее будет тонким и почти незаметным.

— Это здорово, — подбодрил ее Вяземский, — нельзя портить такую красивую шею шрамами. Только за одну мысль о таком, человека, что на вас покушался, надо на кол посадить.

Губы Влады тронула улыбка.

— Прошу только, не смешите меня, смеяться пока что нельзя, поэтому вместо чего-то веселого я вынуждена смотреть по телевизору всякие дурацкие политические шоу.

Радим повернул голову в сторону телека, там какой-то толстый мужик в приличном костюме, который выглядел так, словно только что из стиральной машины достали, рассуждал о внешней политике России с видом эксперта, не забывая при этом оскорблять своего оппонента.

— Сочувствую вам, что вы вынуждены это смотреть и слушать, — выдал он, не зная, что еще сказать. Он хотел добавить, что пытки запрещены, но это была бы уже шутка, которая могла рассмешить девушку.

Влада кивнула и неожиданно протянула к нему руку. Радим коснулся ее пальцев, и его словно током ударило.

— Спасибо, что не струсил и пошел против этого маньяка, — просипела девушка. — Ты спас мне жизнь, и я тебе очень благодарна. Я видела, как ты ворвался, и что-то швырнул в этого ублюдка, больше, правда, ничего не успела заметить, потеряла сознание.

— А больше и ничего и не было, — развеселился Радим. — Я до него добрался, только он меня в полет отправил, приложив башкой о стенку. Не понимаю, почему не добил. А потом еще один из твоих дружков — здоровяк с пучком волос на макушке, вырубил.

— Володька мог, — с улыбкой прокомментировала услышанное Влада, — он мне, как брат, любого за меня порвет, вот и тебе прилетело. Не держи на него зла.

— Не буду, — заверил ее Вяземский, так и удерживая тонкие длинные пальцы девушки в своей руке. — Могу его понять. Хотя моя челюсть требует сатисфакции, двенадцатилетний Чивас вполне устроит.

— Ну не смеши меня, — улыбаясь, попросила Влада, — больно смеяться.

— Извини, не хотел. Так что, передай Володьке, если придет проведать, что он мне пол литра Чиваса торчит.

— Радим, — она в первый раз назвала его по имени, — а я ведь тебя помню, в то утро ты стоял на балконе в доме напротив и курил. Ты там живешь?

Вяземский кивнул.

— И я, увидев тебя в ресторане, не мог вспомнить, где же мы пересекались. Только следующей ночью, выйдя на балкон, я вспомнил обнаженную красотку, и тут в голове щелкнуло.

— Где та красотка? — погрустнела Влада. — Башка растрепанная, грязная, на шее повязка, макияжа нет. По приказу следователя, что меня допрашивал, полицейский и из этой палаты зеркало зачем-то упер, и из прошлой. Может, он вампир и боится спалиться, что в зеркалах не отображается?

— Нет, — покачал головой Радим, — он обычный, нормальный мужик. А насчет зеркал… Хрен его знает. Может, не хочет, чтобы ты на себя смотрела, пока не поправишься.

Влада несколько секунд сверлила его подозрительным взглядом.

— А ведь ты в курсе происходящего, и почему он зеркала выносит, — выдала девушка.

Радим даже растерялся, не зная, что ответить, в очередной раз, поражаясь женской интуиции.

— Не знаю, о чем ты, — улыбнулся он, но судя по выражению лица собеседницы, Влада ему не поверила.

Спасение пришло в виде медсестры. Заглянув в палату, она строго посмотрела на Вяземского.

— Часы посещения закончены. Прощайтесь, и на выход.

Радим поднялся и ободряюще пожал пальцы девушки.

— Выздоравливай, — пожелал он.

— Ты придешь еще? — с надеждой спросила она.

— Да, если ты этого хочешь. — И, подмигнув, Дикий пошел к выходу.

— Хочу, — сипя, произнесла Влада ему в спину.

— Значит, приду, — не оборачиваясь, ответил Радим и покинул палату.