Зеркальщик

Глава 11

Глава 11

Да, он прочел все, что мог о зеркальном мире, за века скопилось много дневников различных ходоков. Раньше их было куда больше, не то, что сейчас, но, несмотря на все прочитанное, он не был готов к тому, что увидел.

Очередное пыльное помещение, полное призрачных полупрозрачных фигур, словно из стекла. Их было немного — человек пять. В одном из них, что таращился на дверь, из которой они только что вышли, Вяземский опознал Масленикова. Лица было не разглядеть, но на него указал телохранитель, торчащий у него за спиной. Но несмотря на это, комната выглядела безжизненной, а ведь в том мире в этой большой комнате проходила основная вечеринка, где лилось рекой спиртное и курилась шмаль, во всяком случае, ее запах висел в воздухе, когда они прибыли на место, а вот и лестница на второй этаж, кто-то поднимается по ней, но им туда не надо. Радим бросил взгляд на зеркало, висящее на стене, и на секунду сбился с шагу, в нем отражались не они, а нечеткие образы из двух десятков человек, которые пили и танцевали.

— С чего такое удивление? — поинтересовался Жданов. — Ты же читал дневники, и про зеркальных призраков, и про то, что все зеркала тут показывают происходящее в нашем мире с некоторой задержкой. Думаю, часа через четыре, может быть, пять, мы увидим, как сюда влетела группа захвата в поисках Алисы Мельниковой. Кстати, как тебе тут?

— Давит, — честно признался Вяземский. — И цветов ярких нет, все какое-то черно-белое.

— Да, здесь всегда так, но ты привыкнешь, — согласился подполковник. — Так мы его воспринимаем. Не надейся увидеть здесь цвета, наш глаз не воспринимает их. Так что белый, черный и серый. Единственное, чего это не касается, не знаю почему, драгоценных камней, золота и цвета волос. Например, если ты увидишь тут кольцо с рубином, то увидишь, как оно есть. Ну и алые глаза двойников, конечно.

— И что, весь зеркальный мир такой грязный и полный зеркальных отражений?

— В основном, да, — кивнул Жданов, — но это не касается многочисленных анклавов, которые разбросаны по городу, одиночек, бродящих в серости, ну и тварей различных, как, например, стрижига, с которым ты столкнулся, и на поверхности ты их не встретишь. А так основные жители этого мира — это зеркальные двойники. Как их отличить от потеряшек, ты и без меня знаешь.

Радим кивнул. Да уж, зеркальные двойники, это была проблема. Они зарождались в любых зеркалах, которые находились в нашем мире, главное условие зарождения — постоянный эмоциональный фон в помещении, где стоит зеркало. И чаще всего эти двойники были крайне агрессивны, поскольку любовь не так ярко выражена, как пороки и недостатки человека. Так что, грязное зеркало, висящее в квартире алкашей, с огромной долей вероятности уже породило двойника, в отличие от зеркала, которое висит в спальне любящих родителей.

Окон в подъезде не было, света тоже, так что, Дмитрий, идущий впереди, активировал руну света и, подняв левую руку над головой, повел всех к выходу.

— Итак, — вырвав Вяземского из размышлений, сообщил Жданов. — Улицы зеркальной Москвы полны отражений. Парни тут уже разок были, я всех оперативников сюда водил, посмотреть, как и что, новичок тут только ты. Предельное внимание, тут обитает столько всего, что только держись, а помимо этого есть аномалии, которые крайне сложно засечь. Стажер, это я тебе говорю, последние две минуты ты вообще в себя ушел.

— Принял, — четко ответил Вяземский, прекрасно понимая правоту опытного силовика.

Подполковник несколько секунд смотрел на него, потом удовлетворенно кивнул и сделал знак Дмитрию, который шел во главе, тот распахнул подъездную дверь, и шагнул под серебристое, словно стеклянное, небо зеркального мира.

Черно-белый мир — вот что увидел Радим. Конечно, не как в нуаровских мультиках и фильмах, но все равно это жутко непривычно, здесь было все темное, вечные сумерки. Вот зеркальный кот, сидит на лавке и умывается, вот полупрозрачные внедорожники, вокруг которых стоят люди в штатском, контора по-прежнему оккупировала парковку элитного дома, где исчезла девушка. До ушей Радима донеслись обрывки тихих разговоров и звук работающего двигателя.

— Жутко это все, — наконец, выдал Вяземский, — по спине холодок прошел, словно я снова в том морге оказался.

— Привыкнешь, — прокомментировал Жданов, заметив его состояние. — Меня, когда в первый раз это увидел, куда сильнее трясло.

Ради интереса Вяземский подошел к одной из стоящих возле джипа фигур и, осторожно вытянув руку, прикоснулся к ней. Он знал, что ничего не ощутит, читал про это, но все же ждал чего-то иного.

Мир отражения, повторяющий его реальность. Единственное, чего тут не было, это снега, да и вообще, в отличие от Москвы второй половины ноября, тут было вполне так тепло, наверное, градусов пять выше нуля. Хотя с той стороны зеркала, термометр показывал минут четыре.

— Вперед по набережной, дальше я скажу куда, — скомандовал Жданов, сверяясь с зеркалом, которое он продолжал сжимать в левой руке вместе с трусиками Алисы. — Двойников, если к нам не лезут, не трогаем, потеряшек тоже, они сейчас не наша проблема. Зеркальные ведьмы не сунутся, если, конечно, не они это все заварили. Как и прочие местные, так что, особое внимание только на дикие сущности. На всякий случай напоминаю, это черный силуэт, прячущийся в темных местах, он даже не особо любит местный серый свет. Вот с этими тварями никаких разговоров, рубите или рунами света глушите, без разницы. Все, погнали, время поджимает. Но если впереди нас ждет засада, рубим всех, без разбору. Нам главное — забрать девчонку и вернуться.

Группа тронулась прямо посреди проезжей части, не обращая никакого внимания, на полупрозрачных зеркальных фантомов людей и машин. Они двигались в том мире по своим делам, ничего не зная о том, что за зеркалом четверо мужчин иду прямо сквозь них, чтобы вернуть девчонку.

Радим активно вертел головой, как и было велено Ждановым, и чем больше он видел, тем больше он понимал, что это совершенно иная Москва. Несмотря на подобие жизни, создаваемой зеркальными фантомами, она была пустой, безжизненной, чужой, незнакомой, и совершенно нелепой. Складывалось ощущение, что в ней перемешались сразу несколько эпох. Вот башни Москва-сити, а рядом с ними двухэтажный каменный особняк середины позапрошлого века. Или наполовину возведенная свечка, у которой верхние стены были полупрозрачными, словно призрачными, им только предстояло стать крепким камнем. Причем рядом со строящимся зданием стоял зеркальный кран, который поднимал наверх зеркальный поддон с кирпичами, который приняли призрачные фигуры строителей, наверняка гастеры из Азии. Растительность была отдельной темой — деревья с абсолютно черной листвой и точно такие же живые изгороди, отделяющие проезжую часть от пешеходной зоны.

Радим посмотрел на широкий канал Москва-реки, вода была словно нефть. Навигация еще не закончилась, и сейчас по ней плыл электрический речной трамвай. Как и все остальное, он был зеркальным. Наверное, если бы тут было солнце, сюда нельзя было бы сунуться без очков сварщика, ослепли бы к хренам. Да, он читал много заметок про зазеркалье, но читать и видеть воочию — разные вещи. Звуки, вернее отголоски звуков большого города, тоже создавали иллюзию жизни, хотя все, что двигалось в этом безумном мире, за исключением его обитателей, было мертвее мертвого. Зазеркалье угнетало, подавляло, и если оно весе такое, а оно именно такое, то Вяземский будет не частым его гостем, если ходить сюда, то только, как сейчас, когда прижало.

Правда, все это Радим подмечал на ходу. Обитатели зазеркалья тоже не заставили себя ждать, уже через двадцать секунд им навстречу попался мужчина с огненно-рыжей шевелюрой, густой неопрятной бородой, одетый во что-то непонятное. Больше всего он напоминал бомжа. В руках он сжимал железную палку, длиной метра в полтора.

Они уже почти разошлись, когда тот резко затормозил и бросился к ним через проезжую часть.

— Вы ведь из-за зеркала? — с надеждой выкрикнул он, резко затормозив метрах в трех, увидев, как Дмитрий принял боевую стойку.

— Иди своей дорогой, — бросил боевик, — мы не желаем тебе зла.

— Выведите меня, — лицо рыжего исказилось в мерзкой жалобной гримасе. — Я заплачу, там я богатый человек, спасите, и я отдам все.

— Сколько ты тут? — поинтересовался подполковник, и Радим знал, ради чего был задан этот вопрос, вывести можно не всех, а только тех, кто пробыл тут меньше года.

— Не знаю, — озадачился рыжий, слегка успокаиваясь. — Давно уже, тут ведь нет времен года, и смены для и ночи. Как тут мерять?

— В каком году исчез? — уточнил Альберт.

— В конце двадцать третьего, — сморщив лоб, наконец, выдал потеряшка, словно это далось ему крайне тяжело.

— А сейчас ноябрь двадцать пятого, — жестко ответил Жданов. — Ты здесь провел два года, ты врос в зеркальный мир, ты плоть от его плоти. Теперь ты уже там чужой, и это твой дом, мы не можем тебе помочь. Уходи.

Мужик, несколько секунд стоял, смотрел на них, и тут жалкое выражение на его лице исчезло, уступив место ярости. Он плюнул под ноги Дмитрию и бросил:

— Будьте вы прокляты! Надеюсь, вы сдохните тут. — И пошел прочь.

Радим несколько секунд смотрел ему в спину, потом отвернулся и поспешил за Ждановым, который уже прошел метров пять. Его взгляд наткнулся на старый дом, всего три этажа, совсем древняя застройка, наверное, прямиком из конца девятнадцатого века. Причем дом был странный, словно его снесли наполовину, а дальше не стали.

— Альберт Романович, что не так с этим домом?

— Хороший вопрос, стажер, — бросив взгляд на строение, ответил подполковник. — Здесь перемешан старый город и новый. В той реальности этот дом снесли, но здесь его исчезновение занимает куда больше времени. Если ты придешь сюда, скажем, через три недели, его уже не будет. А через месяц, возможно, появится фундамент новостроя.

— Замерли, — неожиданно произнес Дмитрий, играющий роль авангарда их маленького отряда.

Идущий впереди Жданов остановился так резко, что Вяземский едва не вылетел в его спину.

— Вот, как хорошо, — улыбаясь довольным голосом, заявил подполковник, глядя туда, куда указал капитан. — Радим, встань рядом, тебе повезло, сможешь посмотреть на самую массовую аномалию. Это похититель душ, охотится на местных и потеряшек. Наш рыжий попаданец оказался везучим, он ведь тут прошел, и чудом не попал в захват.

Радим, вглядывался вперед, пытаясь разглядеть аномалию, про которую только недавно читал в одном из дневников. Обнаружить ее было довольно сложно, поскольку мешали зеркальные фантомы его мира. Они перемещались и не давали разглядеть что-то дальше двадцати метров, уж больно оживленная улица была, центр города, набережная, офисы, магазины, машины. Наконец, он все же смог увидеть похитителя душ, шагах в пятнадцати прямо посреди тротуара висело марево, в котором, хоть и с трудом, можно было разглядеть двигающиеся отражения родной реальности.

— Дим, как ты его углядел-то? — спросил Вяземский, продолжая изучать сгусток, шириной в метр и высотой в полтора. — Он же едва заметен.

— Тут все просто, увидел несколько мелькнувших отражений, а поскольку зеркала посреди тротуара быть не может, дал сигнал к остановке, — пояснил капитан. — Тащь подполковник, обойдем или уничтожим?

— Вон пусть стажер попрактикуется, — ответил Жданов. — Ну что, младший лейтенант, экзамен продолжается. Как работает аномалия и чем уничтожается?

— Похититель душ ловит отражение живого объекта, будь то местный, или потеряшка. Для зеркальных фантомов безопасен, они просто отражение нашей реальности. Поймав добычу, в течение двадцати секунд поглощает душу. Получается бредун, безжизненная оболочка, которая охотится на живых. Через несколько месяцев, если он не будет убит, разрушается самостоятельно. Чтобы избежать смерти, попав в аномалию, требуется быстро разорвать дистанцию до полусотни метров, или уничтожить ее руной света.

— С какого расстояния происходит захват души?

— Мы почти на минимальной дистанции, а так — девять-десять метров.

— Неплохо, — похвалил Вяземского Жданов. — А теперь швырни в нее светом, и пойдем дальше, и так задержались.

Радим кивнул и, перейдя в боевой транс, буквально за секунду создал сруну света, которая могла не только освещать все вокруг, но и использовалась, как снаряд против различных сущностей. Золотой шарик, повинуясь команде, словно трассер унесся к цели, угодив в самый центр марева. Застряв в глубине аномалии, он вспыхнул, а вслед за ним то же самое случилось и с похитителем душ. Больше всего это было похоже на взрыв газа — яркая вспышка и хлопок.

— Отличный результат, — похвалил его Жданов, — быстро, точно.

— Даже я не смог бы лучше, — согласился Дмитрий, — только я в отделе десять лет.

— Бегом, — скомандовал подполковник, — время уходит.

И отряд снова двинулся к цели.

Черный силуэт рванул к ним из подъезда ближайшего дома, стоило им свернуть с набережной. На что он рассчитывал, Радим не понял, хотя тут все очевидно, мозга нет, есть инстинкт, одно желание — убить нечто, полное жизни, и поглотить его сущность, став сильнее. Тактика, стратегия — это все не про безмозглый сгусток энергии, принявший человекоподобный облик. Дмитрий спокойно встретил ее ударом своего здоровенного кукри, с легкостью разрубив тень надвое. Та распалась и стекла на серый асфальт густой темной жижей, которая почти мгновенно высохла.

— Уходим, — скомандовал Жданов, — скоро сюда слетятся остальные, они всегда чуют гибель своих, а значит, рядом есть кто-то живой, кого можно поглотить.

Группа перешла на легкий, бег, и уже через пару минут оказалась на месте — старый двухэтажный особняк, еще один привет из девятнадцатого века. Ржавые решетки на первом этаже, богатая лепнина на узких, больше похожих на бойницы, окнах, арка, ведущая во двор и входу в дом.

Радим замер перед особняком, вглядываясь в грязные, почти непроницаемые для света окна. Здесь, в зеркальном мире, руна поиска гостей была совершенно бесполезна, все по старинке — глазками, слухом, обонянием.

— Ломов, остаешься снаружи, держишь вход. Если что, отступай внутрь, — приказал подполковник

Михаил кивнул и занял позицию на небольшом крылечке рядом с узкой дверью.

Дмитрий, сменив свой здоровенный кукри на обычный, такой же, как был зажат в руке Радима, активировал руну света, которая засияла над его левой ладонью. И пока идет подпитка, этот светящийся золотистым приятным светом шарик будет освещать ему путь. Отворив скрипучую не запертую деревянную дверь, он шагнул в небольшую приемную, совсем крошечную по меркам того времени, едва ли пять на пять метров. Одна двойная дверь справа, еще такая же слева, лестница на второй этаж, широкая, метра два, не меньше. Никакой мебели, только большое зеркало на стене, позолоченная, вычурная рама, вот только в стекле ничего не отображалось.

— Уничтожено с той стороны, — прокомментировал Дмитрий, бросив взгляд на темное, почти черное стекло. — Этот дом доживает свои последние дни, видел репортаж о пожаре, какой-то музей был, скоро превратится сначала в руины, потом исчезнет.

— Я ее чувствую, — уверенно заявил Жданов, не обратив внимания на слова капитана, — она почти под нами. Усталость, равнодушие, обреченность, подавленность и заторможенность — дежурный коктейль для человека, который только что угодил в зеркальный мир.

Гулкие тяжелые уверенные шаги, раздавшиеся в пустом доме, ударили по нервам. Радим и остальные прекрасно понимали, что это засада, но их не спешили атаковать, а значит, сначала будут переговоры, или, скорее, ультиматум, и только, когда они закончатся, зайдя в тупик, их начнут убивать.

Дмитрий, окинув взглядом приемную залу, прикинул, что ему есть, где тут развернуться со своим длинным кукри, перекинул «коротыша» в левую руку, а в правую вернул своего монстра.

Радим же перехватил свой нож обратным хватом, так ему нравилось работать гораздо больше, чем привычные широкие рубящие удары. Руны пробития увеличивали силу удара, да и перехватить для рубящего — дело мгновения.

Скрипнула под тяжелыми сапогами старая деревянная лестница, и по ней медленно спустился высокий крепкий мужчина, с удивительно добрым, располагающим к себе лицом. Это было очень неожиданно для Вяземского, поскольку тут должен был быть классический злодей со своим монологом, который обязательно должен растрепать все тайны и умереть от руки главного героя.

— Здравствуйте, господа чекисты, — весело поприветствовал их мужчина, — рад нашей встрече.

И тут Радим понял, что было не так с этим мужиком, на вид ему лет сорок, а глаза старика, почти прозрачные, водянистые.

— И тебе привет, Беглый, — процедил сквозь зубы с ненавистью Жданов. — Мне бы стоило догадаться, что это твоих рук дело. Отдай девочку, и разойдемся по-хорошему.

— Ну, что ты, Лихач, погнал коней, не спеши, мы же еще даже торги не начали. У тебя есть то, что мне нужно, у меня есть то, что нужно тебе, махнемся, и всем хорошо. Вы с девицей шебутной, которая мне папочкой грозила, домой, а мы с наследником князя Вяземского поговорим по душам. Обещаю, к вечеру он будет дома, живой и здоровый.

— Никаких сделок, Беглый, — процедил Жданов. — Мы забираем девчонку и уходим.

— В принципе, я на другое и не рассчитывал. Значит, вы умрете, а я спокойно поговорю с Радимом и отпущу его вместе с дочкой вашего шефа. Он еще и героем вернется. Не передумал? Нет? Ну, ладно.

Свист, и все двери первого этажа синхронно распахнулись, и оттуда стали выходить вооруженные различным колюще-режущим железом люди. Их было много, с десяток. У половины алые глаза с черными белками, вторая половина ничем не выделялась, хотя, присмотревшись, Вяземский нашел отличие — очень бледная кожа. В дневниках, которые он прочел, это была отличительная черта местных.

— Альберт, — раздался с улицы голос Михаила, — тут десяток двойников зеркальных с разным неприятным железом.

— У нас тут то же самое, — крикнул в ответ подполковник. — Отходи к нам, и держи дверь, чтобы с тыла не надуло.

За спиной Радима скрипнули петли старые ржавые петли, но он не обернулся, и так понятно, что это Ломов явился.

— Ух ты, — с радостью произнес Михаил, — да у нас тут Беглый. Товарищ подполковник, можно я его выпотрошу, он мне задолжал.

— Он тут всем, кроме Радима, задолжал, — подал голос Дмитрий, — так что, в очередь.

Пока его спутники перекрикивались, Вяземский прикидывал расклад. Два десятка вооруженных местных и двойников, пусть половина из них еще снаружи и только готовится ворваться, итого, если считать главаря, чуть меньше чем по четыре на рыло. В принципе, нормально. Дмитрий — боевик знатный, насчет Жданова неизвестно, не сходились они в поединке, но ходок просто обязан быть сильным бойцом, иначе не протянет долго. А может, все же поговорить с этим Беглым, не убудет от него, да и гарантии он вроде, как дает. Но Жданов и остальные его хорошо знают, и не горят желанием общаться, убедить их будет трудно.

Словно услышав его мысли, беглец посмотрел на Радима.

— Лихач, а давай твоего стажера спросим? Может, он сам на разговор согласится, и рубиться не придется. Он же не из вашей конторы. Так, вольный на обучении.

— И какая же тебе гнида сливает информацию? — поинтересовался подполковник.

Но Беглый отрицательно покачал головой.

— Ты меня за злодея из американских комиксов, что ли, принимаешь? — поинтересовался он весело. — Так вот я не такой дурак, чтобы с тобой откровенничать. Эй, наследник князя, твое слово — разговор или рубка? Ты все равно отсюда не уйдешь, пока не пообщаемся.

Радим покосился на стоящего слева от него Жданова, и тот отрицательно покачал головой.

— Разговор, — шагнув вперед, произнес он. — Но разговор тут, при свидетелях, потом ты нас отпускаешь вместе с девицей.

Какое-то время весельчак с добродушным лицом обдумывал предложение, наконец, покачал головой.

— Нет, не пойдет, им не нужно знать того, о чем мы будем беседовать. Так что, мне проще их убить.

Эти слова послужили спусковым крючком. Строй, состоящий из местных и двойников, разом качнулся вперед. Радим же, перейдя в боевой транс, за мгновение создал руну удара, ту самую, простейшую, которой его когда-то долбанул черный ходок. Она должна была ударить в грудь одного из местных, но срикошетила от щита, выставленного перед ним. Щит тут же погас, выполнив свое предназначение, но Радим уже летел вперед. Кукри ударил снизу вверх, на такой скорости тяжелый нож превратился в бритву. Он вошел в живот и рассек противника надвое и, дойдя до горла, разрубил нижнюю челюсть. Оказавшись в центре слегка расстроенных порядков, Вяземский разжал кулак левой руки, в котором был пакет с солью, и, рванув зубами край, широким махом сыпанул содержимым на всех вокруг.

Вой — вот что через мгновение услышал Дикий. Сразу человек пять, получив неожиданный гостинец, рухнули на пол, закрывая пострадавшие лица руками. Да и как иначе, если крупинки до мяса шкуру прожигали. А двойникам вообще было худо, они расползаться начали, словно прогоревшая в костре газета, которую подхватил ветер. В расстроенные порядки противника ворвался Дмитрий с двумя клинками наголо, и орудовал он ими — одно загляденье. Радим же добил двух местных и дорезал зеркального двойника.

Беглый на месте не стоял, из его руки вылетела незнакомая Радиму руна, выглядевшая, как зеленоватый сгусток, размером с дыню-колхозницу, и устремилась в сторону Дмитрия. Но тот краем глаза заметил движение врага, отбив своим здоровым кукри удар одного из местных, резко присел, пропуская ту над собой, попутно всадив малый тесак в брюхо врага. Подарок Беглого ударился о стену, и та тут же покрылась зеленоватой плесенью, мгновенно обратив в труху пыльный гобелен, которыми были обшиты станы.

Радим все это видел краем глаза. Развернувшись, он отправил в главаря руну паралича. Это было самое сильное из не летального, чем он владел, она относилась к среднему звену, но по затратам стояла рядом с высшими. Вот только Беглый принял ее на щит, но в ответ не ударил. Они с секунду смотрели друг другу в глаза, и в его взгляде было обещание.

В этот момент в прихожую вломилось еще человек пять, видимо, резерв Беглого. Они заходили во фланг, и Радиму ничего не оставалось, как, прикрывшись руной щита, переключится на нового врага. Вот только он не успел ничего предпринять, прямо за их спинами, словно из неоткуда, возник Жданов, успел использовать руну скрытности, видимо, готовил атаку по Беглому, но решил атаковать его подручных. Удар кукри сходу перерубил одному из местных шею, и он повалился на пол, заливая его очень темной, почти черной, кровью. Второму в лицо прилетел огневик, размером с куриное яйцо. Полыхнуло знатно. Он опрокинулся на спину, с обугленным до кости фасадом и выжженными глазницами. Приемную залу окутал запах паленого мяса.

Вяземский развернулся к лестнице, ища взглядом командира, но там уже было пусто, Беглый не принял боя и просто ушел, решив не связываться с тремя комитетчиками, которые покрошили его прикрытие, меньше чем за минуту. Дмитрий к этому моменту разобрался со своими противниками, походя зарубил катающегося по полу и завывающего от боли медленно рассыпающегося черными хлопьями двойника, и, в два прыжка добравшись до Жданова, навалившись на уцелевших врагов с тыла, устроил своими тесаками разделочный цех. Да, хорошо, что практика в отделе готовила к подобному, иначе Радим точно блевал бы дальше, чем видит, хотя та ферма была бледной тенью того, что случилось здесь.

— Держите комнату, — приказал подполковник, резким движением стряхивая с клинка своего кукри капли крови. — Я за девчонкой.

— Есть, — дружно гаркнули Михаил с Дмитрием.

Радим обернулся и бросил взгляд на Ломова. Тот, вцепившись в массивную ручку двери, не давал отряду с улицы ворваться внутрь, и пока что здоровяк с этим справлялся.

— Эй, стажер, — окликнул его Дмитрий, — а у тебя еще раз выйдет этот фокус с массовым поражением?

— Да, без проблем, — доставая из кармана второй пакетик с солью, весело отозвался Радим, вскрывая его и высыпая соль в ладонь. — Миш, открывай ворота́, запускай гостей, у меня для них угощение.

Ломов отпрыгнул от двери, и та тут же распахнулась, в узкий проем полезли зеркальные двойники.

Одного Михаил тут же принял на нож, распластав от брюха до глотки. Он умер мгновенно, а напирающие с улицы товарищи ботинками вбили тело в пол. Как только их набилось более пяти, Радим рассыпал широким полукругом соль, стараясь, чтобы зацепило всех. И снова все вышло, дикий вой обожженных нелюдей (ну, а кем еще считать двойников?), черные хлопья сгоревших оболочек, поднятые в воздух. Дмитрий и Михаил, врезавшиеся в деморализованную почти уничтоженную кучу тел, в мгновение ока добили прорвавшихся, а потом Ломов вообще выскочил наружу, выдать звездюлей тем, кому еще не досталось. Следом за ним рванул и Дмитрий, все было кончено в течение пары секунд.

— А Беглый удрал, — с сожалением произнес Дмитрий, вернувшись в дом, и таща с собой оружие, поднятое с двойников. Два тесака после детального осмотра он зашвырнул в угол, а вот третий и четвертый засунул в рюкзак Михаила.

— Артефактный металл в сплаве, — пояснил он для Вяземского. — Гефест будет доволен, да и премия за каждый такой положена. Не боись, стажер, мы не жадные, поделимся.

— Ох, и кровищей тут несет, — поморщился стоящий в дверях Михаил.

Стоило ему обратить на это внимание, как у Родима во рту появился привкус металла, словно медную монету под язык сунул. Но все это был пройденный этап, неприятно, но не более.

Дмитрий обошел все поле боя и, собрав оружие, быстро избавился от лишнего, но еще пять довольно приличного размера тесаков отправились в рюкзак Ломова.

— Чем ты их так? — приступая к более детальному обыску покойников, поинтересовался Дмитрий.

— Солью, — честно ответил Радим. — Благодаря руне гибели, что начертана на амарииле, она превращается в оружие массового поражения. Но про запас наделать не получится, в течение полминуты, стоит мне отойти дальше, чем на метр, все свойства исчезают.

— Да уж, козырный тебе камешек достался, — с завистью протянул Михаил.

— Если бы не он, сдох бы давно, — согласился Вяземский. — А теперь, товарищи капитаны, просветите меня, кто этот Беглец?

— Бывший сотрудник отдела майор, Беглов Иван Александрович, сильный ходок, — помрачнев, нехотя ответил Дмитрий. — Исчез в зеркальном мире в семидесятые, потом вернулся и принялся убивать наших. Он — одержимый, в нем какая-то невероятно сильная сущность засела. На его счету три ходока, четверо обычных следователей, и двое наших боевиков. Возможно, есть еще те, про которых мы не знаем. Разговаривать с ним не о чем, у любого сотрудника отдела приказ — найти и уничтожить. Никакого захвата, убить на месте.

— Он нам платит тем же, — выдал Жданов, выводя из двери под лестницей заторможенную девушку. — И счет в его пользу. Если бы не ты, мы бы пополнили список погибших.

— Только я-то не из отдела, — резонно напомнил Радим, — я у вас на курсах повышения квалификации. Может, и стоило мне с ним пообщаться, послушать, что скажет?

— Да, вольных зеркальщиков он никогда не трогал, — подтвердил Жданов, — даже несколько раз на контакт с ними выходил. Насчет несостоявшейся беседы с одержимым зеркальщиком, давай, потом поговорим. А сейчас пора сваливать, дочка директора в плохом состоянии.

Радим посмотрел на спасенную. Алиса Мельникова выглядела, словно ее опоили, заторможенная, никаких реакций на комнату, заваленную трупами. Любая другая, глядя на разрубленные тела, кровь от которых заливает пол, визжала бы от ужаса, а потом блевала бы дальше, чем видит. А эта, как зомби стоит, смотрит в одну точку, и все ей до фонаря.

— Все, вперед, — приказал Жданов, ухватив девушку за руку и таща за собой, — пока сюда не сбежались все местные и двойники ближайших анклавов.

Дмитрий, снова вооружившийся сразу двумя кукри, кивнул, принимая команду, и выскочил из дома.

Радим, соблюдая прежний порядок движения, пошел следом за Ждановым и девчонкой. Бросив на нее взгляд, оценил внешний вид, туфельки на шпильках не созданы для быстрой ходьбы. Тощая, угловатая, привлекательная, но красавицей не назвать. Рост средний, чуть выше метра семидесяти. Волосы тонкие, темные, прямые. Не его типаж. И тут девочка оступилась и полетела на асфальт, обдирая голые коленки.

— Не было печали, — обреченно вздохнул подполковник и подхватил ее на руки. — По очереди понесем, а Дима с Мишей нас прикроют.

Радим кивнул и пристроился рядом с наставником. Первый поход в зазеркалье оказался эпическим. Правда, местные что-то не впечатлили, уж больно легко они вчетвером их вырезали. А ему говорили — они серьезные противники.