Зеркальщик

Глава 18

Глава 18

— Сука! — выдал он, зайдя в очередной тупик.

Это был третий и последний по счету коридор с обвалившимся сводом. Достав сигарету, Радим прикурил и завертел головой, больше идти было некуда. Стрижига устроил свое логово в другом месте, где-то рядом, возможно, даже за одним из завалов, вот только ходу туда не было, и либо есть какой-то отнорок, хорошо укрытый, либо все гораздо проще — стрижига использует зеркало для перехода.

Время утекало, как вода сквозь пальцы. На обследование подземелий он потратил примерно сорок минут. Трижды он доставал зеркало и пытался обнаружить путь к мальчишке, тот был еще жив, хоть и в отрубе, а вот стрижига из зала куда-то делся. В принципе, это неплохо, пока тварь где-то шарится, Ярослав в безопасности, разве что простынет, валясь на холодном каменном полу.

Сплюнув и раздавив окурок каблуком, Вяземский развернулся и двинул прочь от завала. И тут он понял, что уже давно не ощущает запаха гниения и тлена, который источает стрижига, во всех ходах, куда он совался, дышать было куда легче, чем в той комнате, куда он попал в самом начале. И это был еще один довод в пользу того, что тварь делает двойной переход через зеркало, не светя свое логово. А значит, нужно торопиться. Ускорившись, он пошел в обратном направлении, не особо глядя под ноги, здесь вообще было на удивительно сухо и чисто, только воздух затхлый.

Пока шел, Радим старательно вспоминал все, что было известно о стрижига. Во-первых, хоть он и жил в зеркальном мире, но не был коренным его обитателем. Демоническая сущность, неизвестно откуда приходящая, просто в один прекрасный момент в подвалах или подземельях появлялась скрюченная фигура в истлевших обносках, от которой несло разложением, зеркало появлялось обычно вместе с ней. Несколько раз охотники ловили стрижига живьем и пытались допросить, тварь была разумной. Но ничего не добились, та стойко переносила боль, и молчала. Питался стрижига детьми возрастом до пяти лет, ее не столько интересовали мясо и кровь, хотя это она поглощала с огромным удовольствием, сколько чистые детские души. К счастью, стрижиг было не особо много, и пища им требовалась не так часто — один ребенок раз в три недели. Между похищениями они обычно впадали в спячку, пока голод их не будил. Зеркала позволяли им охотиться, где угодно. Твари были осторожными и старались не привлекать внимания зеркальщиков, критически ухудшая статистику по исчезновениям в конкретном городе, а так — то в Урюпинске ребенка украдут, то в Шанхае. Хотя иногда они выполняли заказы, вроде того, что дал черный ходок на Вяземского. Если верить дневникам зеркальщиков, цена была всегда одна и та же — детские жизни, три младенца, ни больше, ни меньше. А еще стрижига представлял интерес для охотников, он был единственным источником амариила. Черный камень-кристалл рос у него в животе, и чем древнее тварь, тем большего размера он был. В одном из дневников зеркальщиков Радим вычитал крайне интересную теорию, ее автором был монах-ходок, живший аж в восемнадцатом веке. Так вот, он предполагал, что демон приносит с собой семя амариила крохотное вначале, но с каждой поглощенной душой оно становится все больше и больше, а две недели — это минимальный срок, за который камень может поглотить пожранную душу, поэтому тварь это время спит. И когда камень в стрижиге достигает нужного размера, тот уходит обратно, а его место занимает другой сборщик с крохотной песчинкой. Кстати, Жданов полностью поддерживал данную теорию, стрижига он убивал дважды, но всякий раз молодых, так что, трофеи ему доставались смешные, самый крупный камень размером с приличную горошину, но и это было большой удачей. А самый большой из известных амариилов был размером чуть меньше куриного яйца. Тот, что находился внутри артефакта сферы из наследия князя Вяземского, можно считать крепким середнячком. Но даже таких было немного. Еще в дневниках упоминалась маска из лицевой кости стрижига, Радим даже рисунок видел, невероятно дорогая штука, потому что в нее был вделан амариил и изрядное количество миродита артефактного металла, который был довольно редким, он падал откуда-то с неба, пробивая серую, непроглядную пелену. Так вот, маска, вышедшая из-под руки грамотного мастера, позволяла видеть сокрытое, и прилично увеличивать энергетический резерв. Но такие маски были редкостью, и все зависело от камня, который в нее вставляли. Так что, охота на этого скрюченного уродца хоть и опасна, но выгодна. Вообще ловить стрижига было крайне сложно, его след в зеркале истаивал куда быстрее, чем после зеркальной ведьмы или ходока, всего часов пять, а вот остальные, кто способен был проходить из мира в мир, запечатлелись в зеркале не меньше, чем на одиннадцать. Повезло им тогда с Алисой, успели путь ухватить.

Комната с зеркалом на стене была пуста, даже запах стрижига уже почти выветрился, хотя вонь тухлятины еще чувствовалась, но уже не так сильно. Радим шагнул к зеркалу и принялся рисовать руну поиска. Та, мигнув, сообщила, что путь есть. Вяземский тут же начертил символ дальнего взгляда, посмотреть, куда его унесло. Ну что сказать? Та привела его обратно. Дверь в комнату, откуда был похищен Ярослав, была выбита и по комнате слонялись абсолютно охреневшие от происходящего менты во главе с подполковником Бобровым. В принципе, Радим мог их понять. Мальчик исчез без следа, затем, словно в воду, канул целый лейтенант ФСБ. Правда, помимо растерянных ментов, в комнате находился новый, незнакомый Вяземскому, персонаж, спокойная и абсолютно уверенная в себе, сексапильная брюнетка, фигуристая, высокая, в зимних сапогах и черном форменном кителе с погонами подполковника и шевроном ФСБ. Судя по тому, как она смотрела на зеркало, на место происшествия явилась его куратор. Она выглядела довольно молодо, наверное, лет на пять-семь старше самого Радима. Оно, в принципе, и понятно, звание-то у нее вполне серьезное — подполковник. Секунд десять Вяземский разглядывал Ольгу Бушуеву, и вот тут случилось нечто странное, она сделала два шага и подошла вплотную к зеркалу. Приблизив лицо, она пристально всмотрелась в стекло, словно могла его видеть. Надо сказать, глаза у нее были интересные, серые, глубокие, с серебристым отливом. Несколько секунд она всматривалась в отражение, затем достала из сумочки, висящей на локте, помаду и поправила макияж.

Радим, наконец, смог оторваться от ее довольно красивого, но холодного лица и начертил руну поиска, добавив рядом с ней еще одну, прося показать предыдущий путь. И снова подтверждение, что цель найдена, дальний взгляд, и перед ним уже другой подвал, комната чуть меньше, но все тот же дикий камень и арочные своды. Руна пути мигнула синим, говоря, что путь готов, а потом резко красным, что, как и на светофоре, означало «стой». Этого следовало ожидать, стрижига защитил зеркало, ведущее к себе в логово, сюда ходи, туда — не смей, наверняка оно было перекрыто руной прохода. Плохо, конечно, придется ломиться силой, и автор руны тут же узнает, что к нему незваные гости, но другого выхода нет, времени осталось совсем мало. Руна взлома, сложная, почти высшая. Вернее, высшая, но в нижней категории, в отделе подобную могли воплотить всего четверо — Старостин, Пряхин, Жданов и командир силовиков, майор Державин. Плохо это было, резерв после взлома и новой руны пути будет чуть ли не на нуле, поскольку, чем сильнее защита, тем больше сил потребуется, чтобы ее разрушить, а ведь ему еще пацана обратно тащить.

Руна была крайне сложной по исполнению, так как требовалась точность и четкая последовательность линий. На нее Радим угрохал минут десять. Вытерев пот со лба, он отступил назад и дрожащей рукой прикурил. Требовалось успокоиться, даже в боевом трансе чертить высшую руну крайне тяжело. Переведя дух, он обреченно вздохнул и, вытянув руку, коснулся серебристых энергетических линий, еще пустых, но скоро они напитаются его силой.

— Поехали, — шепнул он, и резерв стал быстро убывать.

Минута, две, три — четверти уже нет, и это не считая того, что было потрачено, при проходе на эту сторону. Шесть минут — он почти сухой. Если на руну пути туда хватит, то обратно — точно нет, поскольку перемещение по зеркалам внутри мира, да еще на короткие расстояния, это как городской транспорт, так, пара остановок, а между землей и зазеркальем — межгород, Энск — Владивосток. Так что, обратно он вернется не раньше, чем через пять часов, и то только после восполнения, а ведь еще стрижига убивать. И тут проблема, его нужно давить рунами, к оружию он слабовосприимчив. Платов, когда узнал о стычке в раздевалке, заявил, что Радим — везучий сукин сын, поскольку тем складнем он бы даже не смог поцарапать эту гнилую с виду хрупкую плоть. Но теперь у него другое оружие, да и по рунам он не профан. Одно плохо, стрижига свободно оперирует полным кругом, чего из людей не может никто, да и из зеркальных ведьм только верховные в ковенах.

Руна, наконец, вспыхнула золотом и расплылась. Все, путь открыт, и враг знает, что к нему гости. Руна пути на этот раз вышла легко и быстро, и трех минут не понадобилось, зеркальная поверхность пошла рябью, и Радим шагнул на ту сторону.

Кожу уже как-то привычно обожгло легким морозцем, в нос ударил запах разложения и тлена — запах логова. Радим раскатал горло свитера и натянул его на нос, не слишком удобно, но дышать сразу стало, куда как легче. Теперь ему не нужно зеркало, светляк в левую руку, кукри в правую, сразу перейти в боевой траснс. Он обернулся к зеркалу и одним касанием проверил резерв, все было хреново, осталась треть. Этого хватит, чтобы уйти туда, откуда явился, но не дальше, придется ждать, когда восстановится.

До центрального зала он добрался без проблем, никто не атаковал его из тьмы, Радим просто шел. Причем, в отличие от чистых сухих ходов предыдущего подземелья, здесь было все гораздо хуже, под высокими ботинками хлюпала вода, стены покрыты серой то ли слизью, то ли плесенью, воняло даже через плотное горло свитера. Оно и понятно, запах, помимо хозяина логова, источали обгрызенные детские кости. Они с треском ломались у него под ногами, словно сушняк в буреломе, и шага нельзя было вступить, чтобы не расслышать этот жуткий звук. Сотни детей нашли свою гибель тут, видимо, хозяин иногда выкидывал останки из главного зала, расчищая пространство.

Трудным был этот не слишком длинный путь, всего в полсотни метров. Аура смерти пропитала камни стен. Радима бил озноб, причем куда сильнее, чем тогда, в морге. Атмосфера давила, прижимая к земле, ослабляя его. Холодная капля из-под свода упала на лоб, заставив вздрогнуть. Внутренний голос шептал: «Беги, что тебе с этого пацана? Кто он? Еще одна жертва, такая же, как те, что хрустят под ногами. Сам погибнешь, и его не спасешь». Но Вяземский, сцепив зубы, шел вперед. Вот и арка, стены разошлись вширь, да так, что светляк не смог дотянуться до них. Кучи какого-то хлама, все те же кости белели на полу, смрад стал нестерпим. Дикий не выдержал и, отодвинув горло, выплеснул себе под ноги почти переваренную пиццу.

— Пришел, — проскрипел голос из темноты. И на границу света вышла сгорбленная фигура, обряженная в истлевшие лохмотья. — Ушел ты от меня, — продолжил мерзко скрипеть стрижига. — Но я почуял, что ты вернулся, и, ощутив след в твоем жилище, прихватил детеныша, так, чтобы ты узнал об этом. И ты пришел. Вы всегда приходите, вы, именуемые людьми, глупы, спасаете детенышей, даже чужих, вместо того, чтобы просто заделать пяток новых. Черный ходок, который заплатил за твою смерть, умер давно, а контракт на крови не закрыт. Я ждал, я не мог его нарушить. Я — демоническая сущность, дав клятву, либо сделаю, либо умру, ведь я страдаю, пока она не будет выполнена, кровь требует.

— Болтаешь много, — вытерев рукавом свитера губы и натянув горло обратно на нос, ответил, перебарывая дрожь в ногах, Радим.

— Верно, — согласился стрижига, — пора умирать. Я голоден, ты не представляешь, как было тяжело не загрызть этого детеныша, ведь, если бы он умер, ты бы не пришел.

Он размазался в воздухе, возникнув буквально в шаге от Вяземского, ударив лапами снизу вверх, сначала левой, потом правой, двинувшись вперед, тараня жертву плечом. Он был быстр, куда быстрее, чем там, в раздевалке. Еще одна особенность стрижига, он куда сильнее в зеркальном мире, чем в родной для Дикого реальности. Вот только Радим был уже не тот, что полгода назад, пятящийся с трясущимися от страха руками. Уйти влево из-под удара, швырнуть соль, зажатую в кулаке прямо в морду твари, рубануть от души кукри по левой конечности, пробивая изъеденную тленом шкуру. Тяжелый клинок наткнулся на кость и дальше не пошел, а Вяземский уже рвал дистанцию. И, как оказалось, вовремя. Ослепленный и обожженный белой смертью стрижига взвыл так, что у Радима из ушей полилась кровь, и тут же ударил руной кольца, заряженной на лед. Огня эти твари не любили и не пользовались им, а вот холод был для них родным. Десятки сосулек, размером с пару пальцев, разлетелись на триста шестьдесят градусов. Эта руна была одной из немногих массовых, правда, применять ее могли только те, кто способен использовать высшие, идеально подходила для боя в окружении, например, против черных теней, их бывало собиралось до полусотни. Заряди круг светом, и жить станет легче.

Вяземский успел и щит выставить, и присесть, все же сосулек было не так много, в барьер прилетели всего три, и он лопнул со звуком бьющегося стекла. Еще одна над головой просвистела и унеслась куда-то во тьму.

Радим поднялся, наблюдая за слепо беснующимся в трех метрах от него стрижига. Соль он отправил точно в морду урода, выжигая ему глаза. Тот, видимо, забыл урок из тренажерки, иначе он бы попытался завалить Вяземского рунами из тьмы, а не лобовой атакой в рукопашной. Вообще странно, тварь была так сильна, что могла по нему долбить рунами минут пять без остановки, а с его резервом он бы даже на щитах сдулся. А тут… И объяснение Радим нашел этому только одно — контракт с черным ходоком. Тот мог поставить условие, что Вяземский будет убит в прямом бою. А контракт для этой твари все, ни шагу в сторону.

Эти мысли пронеслись в голове Радима за пару секунд. Стрижига повернулся к нему мордой, словно почуял. Глаз у него больше не было, как и кожи и мяса, соль начисто сожгла ему половину лица, обнажив кости черепа. Но, даже лишившись зрения, он как-то нашел Радима. Ядовитая волна ударила почти точно. Она была широкой, не меньше четырех метров, еще одна высшая руна, после которой живых не бывает, остается искореженное тело со слезающей с костей плотью. Но чего-то такого Дикий ожидал, и ушел длинным прыжком в сторону, выйдя из него перекатом, после чего, создав руну света, послал точно в грудь твари. Тот, словив светляк, отпрянул на пару шагов, снова завертев башкой, выискивая, откуда прилетела руна.

И снова ведь нашел и разошелся не по-детски. Черные молнии, лед, даже огонь. Старая кладка стен содрогалась, с потолка падали камни, один угодил в плечо, отсушив левую руку на пару минут точно. Хуже всего оказался последний удар — руна воздуха, да еще такая мощная, что подняла все, что валялось на полу логова. Тут были и камни, и какие-то палки, и сотни мелких костей, оставшихся от съеденных стрижига детей. И все это в виде метательных снарядов полетело в Радима. Понимая, что щит не выдержит и десятой доли того, что в него угодит, Вяземский сделал единственное, что мог. Руна воздуха была ему подвластна, да, она была, куда слабее, чем та, что сейчас использовалась против него, но встречная волна могла на узком участке отбросить или хотя бы замедлить сонм снарядов. Две силы столкнулись метрах в двух перед ним, фактически Вяземский использовал свою волну, как щит. Пустив ее, он рухнул на живот и выставил щит над головой. Разбив барьер, пронеслись с три десятка костей, камней и досок. Понизу шло совсем мало, но и этого хватило, какой-то булыжник угодил в левое плечо, еще один от души прошелся по спине, мелкая расколотая кость вошла щеку.

Стрижига пошатнулся, и Радим, решив больше не испытывать судьбу, вскочив на ноги, рванул к нему со всей скоростью, на которую был способен в боевом трансе. Ветер засвистел в ушах, стены размылись, руна силы создана и применена па правую руку, которая сжимает кукри. Стрижига попытался слепо ударить, быстро, скорее даже стремительно. Когти правой вспороли свитер, оставляя на животе три борозды. Но это уже не важно, клинок со свистом упал вниз, врубаясь в шею твари. Радим вложил в этот удар все. Срубить не смог, но хребет перебил. Кровь хлестанула, заливая Дикого. Рев раненой твари снова ударил по ушам, перед глазами на секунду смазалась картинка. Радим оттолкнул тварь, и та рухнула на спину. Мотнув башкой, прогоняя головокружение, Вяземский склонился и, перебарывая тошноту от невыносимого смрада, принялся рубить твари башку. Даже кури с артефактной сталью и амариилом с руной гибели справлялся с трудом, для того, чтобы полностью отделить уродливую башку, потребовалось три мощных точных удара. Отведя ногу назад, Радим со всей силы пнул жуткий «мяч», отправив его во тьму. Спустя мгновение, он услышал, как этот снаряд угодил в стену.

— Гол, — заорал Вяземский, насколько хватило дури, и, отойдя на пару шагов от обезглавленного тела, просто рухнул на задницу, его начало трясти.

Отходняк схлынул минут через десять. Радим рывком вырвал из щеки пробившую ее кость и наложил руну лечения. Ранка была мелкой, но кровавой, сил, затянуть ее, хватило. Достав из-за спины зеркало, он посмотрелся в отражение. Даже шрама, наверное, не останется, а если останется, то мелкий и совсем незаметный. Вообще ему круто повезло, не будь соли, порвал бы его стрижига, что-то он подзабыл свои приключения в раздевалке, когда Вяземский его отправил в полет обратно в зеркало. Во-вторых, противник не позаботился о светляке, который висел над головой на высоте трех метров под самым потолком. В темноте у Радима не осталось бы шансов. Нет, он, конечно бы, новый запалил и быстро, но все равно доля секунды — это доля секунды, тем более с таким шустрым врагом, как он к нему добрался почти через весь зал одним скоростным рывком.

Радим поднялся, слегка пошатнулся, подвигал левой рукой, та начала слушаться, хоть и ломила, но она была цела, а это уже неплохо. Хотелось пить, а он не догадался прихватить с собой флягу, придется терпеть. На будущее надо себе какую-нибудь сумочку завести, чтобы сюда ходить. Достав сигарету, Радим отошел от смердящего трупа подальше и, прикурив, устало посмотрел на мальчишку, который так и валялся в отрубе. Если не проснется до возвращения в родной мир, то хорошо, не придется руну памяти использовать, а она серьезная, много энергии потребует. Да и осторожно надо с этим, стоит чуть-чуть ошибиться, и можно вообще все стереть, придется мальца заново всему учить.

Проверив у мальчишки пульс, он удовлетворенно кивнул и, перехватив кукри, направился к тушке стрижига. Предстояло самое мерзкое — придется копаться в брюхе этой твари, оставлять там даже мелкий амариил Радим не собирался. А еще он догадывался, что тот нифига не должен быть мелким, уж больно много детей тут нашли свой конец.

Кукри, хоть и с трудом, но живот твари вскрыл. Радим проблевался еще разок, и на этот раз даже утереться не получалось, поскольку руки были уже изгвазданы в крови. Хотя, а свитер на что? Его все равно только выбросить, тут и когти поработали, и кровищей залит. Да и смердеть от него будет тухлятиной. Вытерев рот рукавом, Вяземский натянул горло на нос. Правда, оно вообще от тошнотворного запаха гниющей плоти не спасало. Радим принялся искать камень, он помнил дневники и знал, куда нужно лезть, так что, нашел. Черный минерал, грубый, необработанный, размером с перепелиное яйцо. Да, это была большая удача. Цена на подобное начиналась от миллиона долларов, это его майор Платов просветил, когда увидел его амариил. Правда, он бесценен для зеркальщиков, для обычных людей — это просто красивый камушек, который еще огранить нужно, но за него много не дадут, так как он, как бы сказать, не земного происхождения. Но Радим не будет его продавать, он найдет ему применение.

Убрав добычу в карман, Вяземский, поманив светляк, пошел обследовать кучи хлама, что валялись у стен. И надо сказать, не зря он копался в гнилых детских вещах, не сказать, что их было много. Стрижига похищает детей по ночам, какие на детях могут быть вещи? Трусики да маечки, пижамы. Но вот ему попался тесак, на подобие тех, что орудовали местные. Сталь с зеленоватыми прожилками, как на его кукри, четко указывала на наличие артефактного металла. Видимо, все же гости сюда заглядывали, и отсюда не уходили. Так как Радим нашел еще три таких тесака и сумку, в которую они и были определены. Навестить Гефеста, сдать добычу, чтобы тот добыл металл, Старостин за него хорошо заплатит. Об этом они договорились заранее, помимо денег за такие подгоны, полковник обещал доступ к мастерской, если Радиму понадобится изготовить что-то вроде нового оружия или амулетов с оберегами. Так что, он по любому с приварком. А может… Радим задумчиво посмотрел на голову стрижига, которая, к счастью, не пострадала от соприкосновения со стеной, уж больно крепкая она. Не торопиться со сбытом тесаков, а сделать себе маску, про которую читал? Видеть сокрытое и увеличить резерв — это серьезное преимущество. Решено. Достав еще один пакетик соли, Вяземский принялся за мерзкую работу. Стараясь, чтобы хватило, он убрал остатки шкуры с костей, и после добрался до мозга, изничтожив его точно таким же способом. Соль извел всю — два оставшихся пакетика, но на выходе получил почти чистый череп. Здоровый он только, побольше головы взрослого мужчины, но в сумку все же влез. Обойдя логово еще раз, Радим обнаружил еще один коридор, ведущий из зала, но он туда не пошел. Даже если тот вел на поверхность, делать сейчас там Дикому было нечего.

Подняв на руки мальчишку, Радим тронулся в обратный путь. Он был не легче, чем сюда. Под ногами хрустели детские кости, давила аура смерти, сколько родителей не узнают, что случилось с их сыновьями и дочерями. Но не мог же он сюда привести следаков, чтобы они собрали останки, провели экспертизу. Нет, они навечно останутся тут, не упокоенные. Такова судьба, но этот стрижига больше никого не похитит и не убьет.

Через первое зеркало Радим прошел без проблем, но это окончательно в ноль убило резерв, так что, следующие пять часов уйдут на то, чтобы вернуться домой. Сняв свитер и укутав пацана, Вяземский передернул плечами. Здесь хотя бы не смердело, и было сухо, не так холодно, как в сыром логове. Почему тварь не поселилась тут, было неясно, но сейчас этот вопрос Дикого не интересовал. Он откинулся спиной на стену, вздрогнув, когда коснулся местом, по которому прилетел камень, похоже, там серьезный синяк, и, закрыв глаза, задремал. Дорого ему дался этот поход.