Зеркальные миры. Перерождение

Глава 27. Обретение

От нависших над тропой скалистых высот и клокочущей где-то далеко в ущелье воды захватывало дух. Мари ступала по неровному камню — след в след — за идущей впереди феей и то и дело бросала взгляд вниз, надеясь разглядеть сквозь тьму и водную пыль беспокойную горную реку. Вдалеке громыхали — звук этот изредка сменялся натужным скрежетом камня о камень — скалы, которые, по рассказам, пребывали в постоянном движении. Мари страшно любопытно было хоть одним глазком взглянуть на сие явление, но путь в ту часть горной гряды являлся запретным. Столь стремительная изменчивость представляла опасность даже для тренированных летуний.

Чувство хождения по краю усилилось настолько, что стало едва ли не оглушающим. Теперь Мари ясно могла определить — то было предвкушение. Первородное, жадное и до ломоты знакомое. Хотелось кричать во всю глотку и хохотать, всецело отдаваясь ему, но она лишь вздыхала прерывисто, стоило очередному шару восторга надуться где-то в груди, и жмурилась, когда тот лопался. Неужели первая вылазка столь сильно действовала на неё?

Стремительно темнело. На вершинах ещё можно было кое-где углядеть алые росчерки закатного солнца, но и те постепенно таяли. Охотницы уже начали беспокойно оглядываться, но Наири упрямо вела их вперёд. До привычной стоянки оставалось недолго. Они, правда, ощутимо задержались в пути, и потому маячила на горизонте нешуточная перспектива разбивать лагерь в темноте. Даже Мари, сверх меры воодушевлённая на подвиги и свершения, после нескольких часов тревожного молчания прониклась мрачностью ожидания и с надеждой выглядывала из-за спин товарок.

Побродив по лесу большую часть дня, под вечер группа уже вынуждена была вновь взбираться по горам. Сперва пологие и поросшие колючими кустарниками, они совершенно незаметно сменились скалами. Не такими гнетущими, как те, на которых стоял Дом Ветров, но всё равно не слишком дружелюбными на вид. Здесь феи отчего-то не спешили взлетать, напротив — они шли едва ли не вприсядку, с оружием наготове, настороженно поглядывая на раскинувшееся по правую сторону ущелье. Когда Мари решилась задать тихий вопрос впередиидущей товарке, та, чуть вздрогнув от лёгкого прикосновения к плечу, полушёпотом отозвалась:

— Воздух здесь неспокойный, опасный, — и, крепче перехватив кинжал, добавила: — Добыча в чистом небе более заметна, понимаешь?

На том разговор и закончился. Мари погрузилась в обдумывание того, какие опасности могли скрывать скалы, что даже высоко в небе нельзя было выдохнуть спокойно, однако вопросов не задавала. Разгадка, правда, долго себя ждать не заставила: отряд резко остановился — Мари чуть не впечаталась носом в чужую спину — и, как по команде, бросился единодушно на землю. По камням скользнула гигантская тень и исчезла так же стремительно, как и появилась. Холодок пробежался по загривку. Сразу же вспомнились рассказы Лиф об огромных птицах с загнутыми, острыми клювами и когтями в полметра. Возле Дома Ветров таких истребляли неумолимо группы зачистки, но вдали от него феи и сами могли стать лёгкой добычей. Теперь Мари в том не сомневалась.

Она поёжилась невольно и стала куда чаще поглядывать на обманчиво спокойные скалистые вершины. Не мелькнёт ли тёмное крыло? Не осыплется ли каменное крошево под неосторожными лапами? Но всё было тихо. Словно бы хищные птицы расторопно покинули насиженные места или же — напротив — забились поглубже в гнёзда, предчувствуя куда большую опасность. На этих мыслях Мари решительно тряхнула головой. Думать и дальше в подобном ключе ей совершенно не хотелось — зря только накручивать себя и остальных.

Небо уже застыло тёмной синевой и даже появились на нём первые тусклые звёзды, когда по строю вдруг пробежалась волна воодушевления. Идущая впереди фея оглянулась на Мари и подмигнула, нарушая ставшее привычным за столько времени молчание:

— Пришли уже.

Дорога действительно ощутимо расширилась, и ещё через несколько сотен метров, за крутым поворотом, раскинулась перед группой огромная поляна, на которую выступал лес, спускающийся с покатого склона. Траву кое-где покрывали пожухлые листочки. Ветер подхватывал их, то сметая в сторону леса, то сбрасывая безжалостно в ущелье. Мари подавила желание тотчас же рухнуть на землю, давая отдых ногам, которые гудели от долгой ходьбы. Вместо этого необходимо было помочь товаркам с обустройством стоянки. Долг стоял превыше личных потребностей.

Феи, даже не переговариваясь между собой, мгновенно распределили обязанности. Мари, как ещё неопределившееся звено, перебегала от одного дела к другому, пытаясь запомнить всё и сразу. Охотницы и не возражали — они готовы были терпеливо объяснять и показывать новенькой по нескольку раз даже примитивные вещи. Тем более, на привычном месте гнетущая тревожность в достаточной мере сгладилась, а обступившие поляну с трёх сторон горы давали призрачное ощущение безопасности.

Больше всего, как ни странно, Мари впечатлил процесс готовки. В ходе обучения, конечно же, им рассказывали в теории как освежевать и приготовить пойманную дичь, но воочию увидеть это было куда более будоражащим. Ещё по пути к стоянке охотницы, шедшие в хвосте, умудрились подстрелить парочку крупных птиц и одного пушистого, упитанного зверька. Мари с сожалением тогда прикоснулась к неподвижным более серым лапкам, однако феи на жалостливый вздох только хмыкнули и пригрозили оставить сердобольную товарку без ужина. Как оказалось, себя было жаль куда больше, да и продемонстрированная тушка уже ничем не напоминала очаровательного пушистика. На то, чтобы снять с него шкурку у опытных охотниц ушло не более пяти минут. Руки, правда, всё равно предательски затряслись, когда Мари передали острый разделочный нож.

Она как раз отошла сполоснуть руки, которые всё ещё пахли сырым мясом, чтобы потом заново перевязать их чистыми повязками, когда за спиной, перекрывая уютный треск костра, послышались громкие голоса. Мари обернулась. Наири и Майя, выделяющиеся на фоне пламени чёткими силуэтами, что-то с жаром обсуждали. Видно, опять заспорили о выбранном маршруте. Она улыбнулась едва-едва и запрокинула голову. Небо казалось чернильной бездной — потянись, прыгни повыше, и упадёшь прямо в распахнутые объятия самой тьмы — с яркими, но такими далёкими звёздами. Чем дольше Мари вглядывалась в него, тем больше их становилось. В носу вдруг больно защипало.

Существовало ли во всех мирах что-то ещё более прекрасное?

Из-за деревьев вдруг донёсся отчётливо тихий смешок. Мари вздрогнула и припала к земле, цепко скользя взглядом по тому месту, от которого — как ей показалось — исходил звук. Заросли оставались темны и неподвижны. Неужели послышалось?

— Мари! Ты чего там? — раздался голос Наири. — Отлыниваешь?

Ещё пару секунд взгляд не отрывался от качающихся веток. По спине пробежались мурашки, и только тогда Мари бросилась назад — поближе к свету и товаркам.

— Да отстань ты от неё! И так впечатлений выше макушки, — хихикнула Майя, вытягивая руки перед собой. — Так вот, я и предлагаю…

— Нет уж, — Наири чуть нахмурилась. — Держаться вместе надобно. Нойль нас всех за палец подвесит, если узнает, что мы полгруппы позади оставили.

Мари уселась рядом и поинтересовалась тихонько:

— Какие-то трудности?

В воздухе густо разливался аромат жареного мяса: феи, ответственные за готовку, уже натаскали углей из костра в неглубокую ямку и негромко посмеивались, переворачивая над ней нанизанные на стальные прутья кусочки. В поселении чаще ели растительную пищу, поэтому в походах охотницы предпочитали лакомиться свежей дичью лишь с небольшой долей сухарей или трав. Мари огромных трудностей стоило не обращать внимания на урчащий живот под такой аккомпанемент. Весьма удачно, правда, под руку попалась тонкая веточка, пригодная для того, чтобы чертить по земле. Несколько первых штрихов сложились в нераскрывшийся бутон, когда Наири всё же надумала ответить, закатив глаза:

— Майя считает, что наш маршрут слишком долгий.

— Конечно долгий! Ты подумай об обратной дороге, — обижено проворчала названная. — Мы только к полудню до следующей точки дойдём, между прочим.

— И ладно, — Наири пожала плечами. — С погодкой-то пока везёт.

— «Пока», — с нажимом повторила Майя.

Повисло молчание. Феи напряжённо обдумывали сложившуюся ситуацию, а Мари решила им не мешать. Рисование захватило её полностью, несмотря на то, что чёрточки на земле были крайне недолговечны. Пару раз Мари сама проводила по ним носком ботинка и без сожаления прощалась с нарисованным, разравнивая площадку для следующего наброска.

— Нойль всё равно будет ждать до последнего, — наконец вздохнула Наири. — Скорее даже, всех остальных уже отправят в поселение.

Майя демонстративно надулась:

— А нам, значит, ещё незнамо сколько по лесам таскаться. Между прочим, с нами новенькая, — она одарила человека многозначительным взглядом.

Мари тут же встрепенулась:

— Эй, я вообще-то прошла проверку, — укоризненно заметила она и отбросила прутик в костёр.

— И уделала нашу капитаншу, к тому же! — Наири рассмеялась и, хлопнув насупившуюся Майю по плечу, легко поднялась с земли, чтобы помочь товаркам с последними приготовлениями. — Расслабься, сдюжим мы… Не впервой уж.

Спор свернулся как-то сам собой: все ощутимо проголодались, а потому отвлекаться ещё и на сторонние разговоры казалось излишне расточительным. Несколько минут пришлось сверлить в ожидании танцующее на поленьях пламя, но первые порции ужина подоспели как нельзя вовремя. Охотницы в считанные мгновения собрались у костра, расправляя крылья перед его жаром. Недолгая возня — прутья с кушаньем расхватывали с нечеловеческой расторопностью — и феи вгрызлись единодушно в сочное мясо, шумно втягивая в себя воздух. Мари честно старалась не обляпаться стекающим по рукам и подбородку соком, но за аккуратностью в тот момент следить было довольно сложно. Голод требовал съесть всё предложенное в самые короткие сроки.

Прошло немало времени, прежде чем возобновились хоть сколь-нибудь активные разговоры. Сквозь нелепые истории и слухи частенько проскальзывали и вопросы к Мари. Феи с интересом выведывали первые впечатления новенькой. Они не отстали от неё до тех пор, пока не добились более-менее внятных ответов, а не сдавленного мычания и односложных бурчаний с набитым ртом. Честно говоря, эту часть похода Мари с удовольствием бы пропустила. Было ужасно неловко. Тем более, что вопросы по своему обыкновению заставали её как раз в процессе пережёвывания особо сопротивляющегося куска мяса. Феи тогда только хихикали, не скрываясь, и нетерпеливо ёрзали в ожидании разрешения трудностей. Мари от этого становилось ничуть не легче.

После сытного ужина и непродолжительных ленивых посиделок у костра единственным желанием осталось залезть в спальник и проваляться в нём, как минимум, до следующего полудня. Охотницы, правда, подобной роскоши были лишены — дозор никто не отменял даже на привычной стоянке. Мало ли какая напасть могла выбраться на свет костра и запах пищи?

Дежурили по двое. Наири с готовностью взяла под своё крыло Мари, первой обзаведясь положенной парой. Оставшиеся феи тянули с выбором куда дольше. Казалось бы, это не было чем-то особенным или решающим, но охотницы, похоже, так не считали. Они по нескольку раз перегруппировывались, громко выясняя, кто с кем стоял «в прошлый раз», но число «обиженных» подобной расстановкой не уменьшалось. В конце концов, окончательно потерявшая терпение Майя, окинув товарок критическим взором, быстро и бескомпромиссно разбила по парам оставшихся. Все возражения встретились непробиваемым льдом — Мари впервые видела «тёмную сторону» Майи, которой любили стращать её при любом удобном случае. В этом состоянии с той спорить было действительно невозможно, не в пример капризным замечаниям, которые высказывались Наири ранее.

Спать укладывались одной большой кучей, хоть и каждая в своём спальнике. Мари, пригревшись, уснула даже быстрее, чем в нормальной постели. Правда, вылезать из тёплого местечка оказалось тем ещё испытанием воли. Когда её пришли будить на смену, явственно не хотелось даже носа высовывать в ледяную ночь, не то что выбираться из мешка целиком. А вот Наири не ложилась вовсе. Она задумчиво смотрела на пламя костра и катала по земле остывший уголёк кончиком ножа, когда Мари хмуро плюхнулась поближе к теплу.

— Ничего-ничего, — улыбнулась фея ласково, чуть повернув голову. — Сможешь ещё маленько поспать потом. Ночь тихая сегодня…

Стоял непривычный стрёкот ночных насекомых. На свет слетались мотыльки и мошки, но более крупных представителей животного мира, к счастью, видно не было. Мари огладила большим пальцем плетёный шнурок на ножнах и подтянула колени к себе. Сонная дымка отпускать её всё никак не желала. Почувствовав, что снова начала засыпать, Мари вскочила на ноги и похлопала себя по щекам. Подводить товарок, которые так хорошо к ней относились всё это время, не хотелось. Возможно, они бы только посмеялись над уснувшим в патруле новичком по утру, но стыда перед собой это бы точно не уменьшило.

Чтобы хоть немного взбодриться, Мари решила обойти для начала лагерь по периметру. Тем более, дозор в любом случае нести было нужно. Наири на это заявление только рассмеялась звонко и махнула рукой, отпуская напарницу размяться. Инициатива всегда была похвальна.

Первые несколько метров приходилось переставлять ноги совершенно машинально. Вместе с отдалением от костра покидала тело и приятная нега. Мари подёрнула плечами в тщетной попытке удержать тепло. Изо рта вырвалось облачко пара. Перехватив удобнее рукоятку меча, — второй так и остался висеть за плечом — она двинулась по кромке леса. О том, что они находились в горах, сложно было вспомнить, если не оборачиваться к ущелью и не запрокидывать голову. Привычный шелест листьев действовал умиротворяюще. Стояла тишина — даже ночные птицы не переговаривались. Мари прислушалась. Навязчивый стрёкот насекомых тоже смолк. Она хотела уже было окликнуть Наири, чтобы поделиться тревожным наблюдением, но…

Тонкий свист — в нескольких сантиметрах от бедра, — и стрела исчезла в густых зарослях. Кто-то совсем рядом взвизгнул от боли. Мари отшатнулась, вытаскивая меч, и попятилась туда, где застыла изваянием напарница, вскинувшая лук со второй стрелой.

Рычание заполнило поляну. Затрещали ветки.

Из-за кустов высоким прыжком выскочил волк, размером больше похожий на крупного быка. Сбив Мари с ног, он, петляя, помчался на фею. Из плеча торчала обломанная стрела. Вновь хлопнула тетива. Вторая — лишь вскользь задела дёрнувшееся ухо. Наири оттолкнулась от земли, взмывая в воздух. Разбуженные шумом, стали вскакивать и остальные охотницы.

Мари с трудом поднялась на четвереньки — удар затылком о мёрзлую землю не прошёл даром. Глазам никак не удавалось сфокусироваться хоть на чём-то. Крики отдавались болью в висках. Опираясь на ножны, она нетвёрдо встала на ноги. Разум не поспевал за картинкой.

Волк метался по поляне, раскидывая охотниц и пытаясь втоптать в землю подвернувшихся под лапы. Рычание перемешивалось с повизгиванием, когда очередной фее удавалось достать зверя. Мари кинулась вперёд, сжимая мечи. Шум в голове не затихал. Звучали резко и отрывисто голоса охотниц, окруживших волка. Они оттесняли его — тяжело дышащего, загнанного — всё ближе к ущелью. С оскаленной пасти капала кровь, клубилась в уголках розоватая пена.

Мари поравнялась уже с ближайшими к ней феями, когда зверь, совершив отчаянный рывок, вдруг выскочил из окружения. Длинными прыжками устремился в лес. Стрелы едва не вонзались в его задние лапы. Справились! Мари застыла на месте, затапливаемая облегчением, но с подкатывающей тошнотой бороться становилось всё сложнее с каждой секундой…

— Мари! — многоголосый крик взмыл к небу.

Она даже не успела обернуться, когда почувствовала удар в спину, выбивший весь дух. У самого уха клацнули клыки, щёку обожгло дыханием. Неведомая сила подхватила её за шкирку, и бездна устремилась навстречу. Волк совершил свой последний прыжок…

…и прихватил напоследок трофей.

Верх перепутался с низом. Зверь жёстко приземлился на лапы и пошатнулся, не выпуская добычу из пасти. Мари дёрнулась из последних сил, наудачу вгоняя куда-то за спину лезвие клинка. Заскрежетал металл о камень, не встретив по пути никакого сопротивления, и меч застрял, провалившись в узкую щель. Чёрт!

Сердце заметалось за рёбрами. Разум на мгновение опалило отчётливой ясностью. Мари стиснула ножны в левой руке и с силой опустила их на единственное серое пятно в зоне видимости. Её подбросило вверх — волк взвизгнул, но продолжал упрямо сжимать клыки. Только дёрнул головой и поднялся на дыбы, мотая пострадавшей лапой. Мари забилась отчаяннее.

Как назло, куртка, зажатая в пасти, даже не трещала — феи словно специально сделали её особо прочной. Ещё немного! Так просто Мари чьим-то ужином становиться не желала. Извернувшись на пределе возможностей, она умудрилась следующим ударом ножнами попасть волку в челюсть.

Свобода.

Мари упала на четвереньки. Под руками обнаружился холодный, скользкий от влаги камень. Она потянула на себя меч — тот не поддавался, словно кто-то удерживал его на том конце. Бросив рукоять, Мари потянулась ко второму, но рука так и застыла, едва-едва коснувшись его пальцами. Запястье сжало нечто, похожее на стальные тиски. Липкой волной затопило горло, не давая выдавить ни звука.

На лоб вдруг легла ладонь — узкая, ледяная, — и тело сделалось в тот миг неподъёмным. Воздух застыл в груди. Мари почудились сильные руки, бережно перехватывающие её под лопатки и колени, но вокруг стояла беспроглядная тьма. Боком она ощущала жар чужого тела, резко контрастирующий со льдом на висках.

— Спи, — шепнул кто-то на грани слуха, и сознание послушно погасло.

А в ущелье ещё долго метались срывающиеся женские крики, повторяющие одно единственное имя.

***

На языке прочно обосновалась горечь. Казалось, попытки от неё избавиться только усугубляли неприятное ощущение. Вдобавок, ещё сильнее пересыхало горло. Первый вдох после пробуждения царапнул глотку, вынуждая зайтись надрывным кашлем. До боли. До жжения в груди.

Так и всю душу можно было вытравить из тела.

Лишь когда приступ прошёл, — некоторое время он ещё напоминал о себе першением — веки соизволили разлепиться. Пальцы ощупали неспешно лицо, что будто бы опухло и задеревенело одновременно. Волосы были мокрыми от пота.

В комнате царил полумрак. Однако графин на прикроватной тумбочке обнаружился без особого труда. Вода в нём была прозрачной и прохладной, судя по капелькам на запотевших боках. Тут же стоял и стакан без ручки. Удушье и новый приступ кашля подкатили было к горлу, но рука, схватившая графин, оказалась быстрее. Вода особенно отчётливо пронеслась по пищеводу, успокаивая жжение. Всё-таки прохладная. Несколько капель стекли по подбородку, забираясь за шиворот.

Рукав отлично впитал в себя излишки жидкости, хотя сама рубашка была влажной. Особенно на спине. Несмотря даже на это, выбираться из постели не хотелось. Одеяло, перекрученное в несколько раз и уже почти полностью лежавшее на полу, ловко подцеплено было ногой. Вновь стало тепло и уютно. Можно было завалиться на другой бок и проспать ещё столько же.

Вот только «столько же» — это сколько?

Взгляд более придирчиво осмотрел крохотную комнатушку, в которой кроме широкой кровати и тумбочки не помещалось ничего. Уголок губ дёрнулся в усмешке. Интересно, кто же хозяин? Разум вдруг будто бы споткнулся на этой мысли. Тишина давила на уши, однако нужные воспоминания не приходили. Невозможно было даже сказать…

За стенкой вдруг зазвучали смутно знакомые голоса. Трое мужчин спорили о чём-то, но случайно выцепленные слова не проясняли ровным счётом ничего. Одеяло скомкалось под пальцами, и уже через мгновение пола коснулись босые ступни. Тёплое, чуть шершавое дерево. Несколько лёгких шагов. Пришлось задержать дыхание, чтобы разобрать глухие фразы, прижавшись щекой к двери.

«И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?!» — вдруг громыхнуло так, что в ушах зазвенело, а тело рефлекторно отпрянуло.

Память никак не могла найти нужный образ, хотя имя особенно громкого мужчины так и вертелось на языке. Слух не сразу перестроился после внезапной вспышки, поэтому следующая пара фраз была безнадёжно утеряна.

«Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир», — спокойный, юношеский голос вызвал волну мурашек, пробежавшуюся по спине. Пальцы будто бы наяву ощутили гладкий шёлк волос, пропускаемых через них.

«Может его того? Ну, проверить надо было сперва?» — третий голос — грубый и хрипловатый — звучал куда ближе, чем два других, словно бы его обладатель стоял совсем рядом с дверью.

«Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу…»

Послышался скрип стула и тяжёлая поступь. Ноги невольно сделали два шага назад, когда источник звуков приблизился и застыл прямо за дверью, словно бы прислушиваясь. Перед мысленным взглядом тут же пронеслись ужасающие картинки, — не то фантазии, не то воспоминания — и пальцы безотчётно потёрли запястье. Нет уж, только не снова.

Взгляд заскользил по комнате, ища что-то, что можно было использовать в качестве оружия. Жестяной таз с перекинутым через край полотенцем, низкий табурет, высокая деревянная кружка на тумбочке за графином…

А что если? Глаза сузились, прикидывая, стоило ли разбивать изящную вещицу ради сомнительной обороны. Жаль, конечно, но в крайнем случае и это сойдёт.

За дверью разгорелся совершенно незаметно очередной спор, но разум уже не стремился зацепиться за каждую фразу. Ничего полезного там не проскакивало, а вот поразмыслить о том, что случится после того, как похитители решат войти в комнату, всё-таки стоило. Возможно, вновь придётся драться, выгрызая себя из лап осточертевшей уже судьбы. И когда только мирам надоест эта издевательская игра? Тело застыло напряжённой струной, готовое при первых же признаках сорваться к тумбочке за смертоносным осколком. К счастью, шаги прогромыхали в обратном направлении — мужчина так и не решился открыть дверь. Дыхание вновь выровнялось. Надолго ли отложилась их встреча?

Ещё несколько секунд прошли в нервном хождении из стороны в сторону. Других путей из комнаты не было. Ни окон, ни люков, запрятанных под кроватью, ни даже узких щелок вентиляции. Совсем некстати память подкинула и ещё один факт…

Ладонь, возникшая перед глазами, — взгляд придирчиво отметил потемневшие уже многочисленные царапины и выделяющиеся на коже пятна свежезатянувшихся ожогов — заметно подрагивала. Чернильное пламя появилось столь послушно, будто бы только и ждало этого момента. Свистящее шипение, однако, вырвалось само собой парой мгновений позже. Боль оказалась многим ярче, чем раньше.

Проклятье.

Собственная беспомощность угнетала больше всего. Нет, конечно, в случае реальной угрозы никакое жжение — да пусть хоть всё мясо обгорит до углей! — не станет препятствием к спасению. Но последние крохи благоразумия — и откуда только взялись? — отчётливо советовали найти другой путь.

Два шага до кровати. Разворот. Два шага до двери.

Разворот.

Разворот.

Голова неуклонно начала кружиться от собственного же мельтешения, поэтому пришлось вынужденно остановиться. Упереться лбом в дверь.

Успокоиться.

И не из таких передряг выбирались, верно? Следовало лишь выждать. Ведь если похитители казались столь знакомыми, то всегда можно было прибегнуть к старому доброму методу переговоров. Спокойным. Рассудительным. Угрозам расправой.

Губы вновь дрогнули в усмешке. Действительно, выкручивание своих же нервов никогда не помогало в подобных ситуациях. Нужно было всего лишь выждать подходящий…

Дверь распахнулась именно в тот момент, когда ладони опёрлись об неё, намереваясь оттолкнуться в противоположном направлении. Прямо перед глазами возникла грубая рубаха, распахнутая до середины, и волосатая, крепкая грудь. Плечи обхватили массивные, обжигающие руки, поймав начавшее заваливаться было тело.

Не так оно всё виделось минутой ранее, но отступление возможным не представлялось. Сейчас!

Пришлось вскинуть голову, чтобы разглядеть лицо мужчины. Даже собственное жалкое положение не имело никакого значения перед желанием узнать таинственную личность и обратить сие знание исключительно в личную выгоду. Вот только…

Брови сошлись к переносице.

Предполагаемый похититель был даже слишком знаком, и слова, сорвавшиеся с языка, оказались вовсе не угрозами, и не упрёками, как планировалось. В девичьем голосе, раздавшимся в этих стенах впервые, отчётливо звучало искреннее недоумение:

— Варг? Ты как-то… подрос, что ли?