Здравствуй, 1984-й

Глава 23

Раннее утро, но бабуля уже не спит, отдала корову и телка пастуху, подоив перед этим кормилицу, и сейчас собирает меня на рыбалку. Я не особый любитель рыбалки, но вот пообещал своим друзьям Похабу и Кондрату. Кондрат фанат этого дела, а Похаб рыбачит лучше меня, хотя поедет с нами не за тем. Пожрать, выпить, полениться на берегу — это он любит. Да и я проговорился про свои запасы коньяка, давно, ещё на своей днюхе. Короче, с меня мясо на шашлык и коньяк. Ах да, ещё магнитола. Думал сначала взять одну бутылку, а решил две, что там один пузырь на троих? Да, мы пацаны, но Похаб весом под сотку уже, ему доза посолиднее нужна. Опять же на весь день уходим, вернее уезжаем. Короче, взял три. У Кондрата радость случилась неожиданная, батю его закрыли в городе в трезвяке. Чё он туда попёрся, это другой вопрос, а вот «мотоцикла с коляской» теперь наша! Я, впрочем, на своем мопеде еду — чего тесниться?

Самое время на рыбалку поехать. Да, да… поедем мы на озеро, в реке хорошей рыбы мало, пескарик один да окуньки. Ладно, щука ещё есть, но поди добудь её. А щучку, вяленую, я люблю, кстати.

Сегодня пятница двадцать второе июня — день начала великой отечественной войны, до отъезда в Красноярск ещё куча времени, которое надо убить. Все учебники я прочитал за пару дней, читаю быстро, усваиваю хорошо. Время от времени пополняю секретную тетрадку, вчера вот записал всего один вспомненный факт из будущего, зато очень важный — осенью убьют Индиру Ганди, причем её же телохранители. Анонимку написать? Ссыкотно, конечно, Толяну, но я склонен вмешаться в историю. Проверить ради интереса, могу я менять будущее или нет. Слышу гудок мотоцикла и выхожу на улицу, захватив коньяк, магнитолу, и рюкзак от бабки, даже не посмотрев, что там. Кондрат сказал всё возьмёт и не обманул. В люльке чего только не было: и палатка, и фляга с водой, и дрова. Забита она была по самое не хочу, так, что, захоти, я поехать в люльке — не получилось бы.

— Мы с ночёвкой, что ли? — киваю я на палатку.

— Как масть пойдёт, — неопределенно ответил Кондрат, уже стуча копытом от нетерпения.

— Ща ба предупрежу, — заскакиваю я во двор и информирую ее, что могу не приехать к вечеру, на что старушка индифферентно кивает.

— Я там положила тебе с запасом, ты же с Похабом едешь, я вижу, — дополнила она.

Еду за ижом Кондрата, не сильно раздумывая куда, мне ведь всё равно, рыбакам виднее. Пыль летит в глаза, и я жалею, что нет очков или шлема у меня. Мопед быстро не едет, да и мотоцикл из-за свойства дорог тоже, и ехать больше часа, а всего до озера километров тридцать-сорок.

По пути обгоняем молоковозку, в которой водитель что-то втирает молодой девахе. Я вижу это, обгоняя, в окне Зилка. Намекает на секс, наверное. Вон как смеются оба. Торопиться им некуда, и мы легко обгоняем это транспортное средство. Потом мы свернули с нашего автобана и скорость упала ещё. Едем по неприметной дороге, которая идёт прямо по полю, где уже глаз радует пшеница. Ещё поворот, проезжаем защитную полосу из посаженных деревьев, и наконец, приехали. По приезду я понял, чего Кондрат выбрал это место. Во-первых, тут у них прикормленное место для ловли сазана, один из рыбацких друзей Кондрата живет неподалеку и прикармливал уже несколько дней кашей, картошкой, червями. Во-вторых, озеро выгодно отличается от других наличием зелени по его краям. Обычно озера у нас степные, с голыми берегами. Ну и, в-третьих, по причине отдалённости и буднего дня мы тут одни, но в субботу придёт знакомый Кондрата и будет тусоваться до понедельника. Для купания озеро не подходит, оно в скальной впадине и береговой полосы как таковой нет, одни поросшие деревьями скалы. Но Кондрат знает тропку, и мы съезжаем к самому берегу.

Расположились, я сразу стал готовить угли для шашлыка, собрал походный мангальчик и залез в рюкзак от бабули. Кроме мяса, там было куча разнообразной еды. Окрошка в трехлитровой банке, блины, фаршированные мясом с рисом, самодельный сыр и сметана, самодельная колбаска из набитой кишки, свои овощи и зелень и, как вишенка на тортике, бутылка вина ноль семь! Портвейн азербайджанский белый, с трудночитаемым названием — Алабашлы. Бабуля из своих запасов отдала. Придётся нажраться! Беру огурец, разрезаю пополам и делаю несколько разрезов на внутренней части, посолив солью из спичечного коробка. Вкуснота! Но одну половину отобрал Похаб, он занялся установкой палатки метрах в сорока, зато на ровном месте без камней, и разведением костерка. Кондрат же уже около берега и закидывает своё длинное удилище в воду, ловит он, вроде как, на донку.

За первый час он не поймал ничего, зато Похаб вытащил рыбёху грамм восемьсот!

— Чехонь это! Крупная, я таких не видел тут, — завистливо говорит Кондрат и прерывает свою рыбалку.

А рыбачил он интенсивно — закидывал, менял прикормку, не сидел на берегу, в общем. За первый улов надо выпить, и я предлагаю начать с вина, но парни не знакомые с культурой пития, где градус понижать нельзя требуют коньяк. Закусываем овощами, первой партией шашлыка и окрошкой. Последняя хорошо идёт. Кондрат, выпив, чуть ли не бегом бежит обратно рыбачить, а мы с Похабом обсуждаем девчонок из класса и слушаем магнитолу.

— На опарыша надо попробовать, — говорит недовольный Кондрат и достаёт из безразмерной люльки коробку с отвратными червяками-опарышами.

Похаб отворачивается, а мне всё равно, я не брезгливый. Чтобы добить Похаба, рассказываю ему жутко токсичный анекдот, заканчивающийся словами «А-а-а… ты не поймешь, ты ж не рыбак…».

Кондрат ржёт, как конь, Похаб кривит рожу.

— Ха-ха-ха! — раздаётся рядом с нами, напугав нас неожиданностью.

Ржёт мужик, который спускается к нам, мы его из-за магнитолы не услышали.

— Парни, что ловите? — спрашивает нас мужик лет тридцати пяти.

— Вот, — показывает с гордостью Похаб свой улов.

— А… Чехонь. Нормальный такой, но на уху не очень, вот сушёный он с пивом идёт на отлично, — резюмирует он, разглядев рыбку, и вдруг спрашивает. — А ничего если мы к вам присоединимся с девочками?

Девочки? Где девочки? — заозирался я, и увидел стоящую вдалеке машину и двух тёток непонятного возраста. Не дети и не старухи — плохо видно отсюда.

— Место не куплено, — степенно говорит Похаб, тоже заметив женский пол.

Похаб уже выпил и закусил, и в самом хорошем расположении духа.

Кондрат, по роже видно, недоволен, однако не спорит. Он молчун и тормоз по виду.

Дядька резво бежит наверх к машине, подгоняет её поближе к озеру и вскоре к нам спускаются две женщины лет тридцати и сам мужик. Машину он закрыл, и стоит она на солнце самом, зато на виду. Мы знакомимся. Мужика зовут Платоныч, он сам так представился, а женщин Марина и Оксана. Мне больше глянулась Оксана, русая, нос картошкой, грудь небольшая, зато стоячая и без лифчика. Выделялась она фактурной, выпирающей из-под сарафана задницей, и ногами с узкими лодыжками, не ясной пока стройности. Всё как я люблю. Марина была заметно плотнее, немного моложе, и грудь у неё прямо вываливалась из платья.

Похаб был заметно разочарован старостью возможных подруг, Кондрат не обращал внимания, и развлекать всех пришлось мне. Я шпарил анекдоты, приличные и нет. Большую их часть тут никто не слышал.

«Интересно, какая моя?» — думал я, изучая, как ведёт себя Платоныч с девчонками. А не понятно! Лапал он обеих периодически. Мы споро соорудили ещё одну порцию шашлыка — слава богу, бабуля, чуть ли, не килограмма три мне с собой дала мяса.

Платоныч, принёс свежее пиво в алюминиевом бидончике, и отказался от коньяка, мотивируя тем, что он за рулём. А пиво не в счёт, значит? Девочки его показали грамотность в вопросах распития алкоголя и начали с пива, затем пообещав перейти на коньяк. Про себя ничего не рассказывают, больше расспрашивая нас. Однако я и так вижу, что девочки не деревенские — парфюм, ухоженные руки, крашенные длинные ногти, побритые ноги.

Вот Платоныч ставит свою кассету, и раздаётся вполне приличная подборка песен, «три белых коня», «каскадёры» и прочее. А затем и вовсе иностранщина, и не что-нибудь, а сам Майкл Джексон!

— Есть! — торжествующе вопит Кондрат, вытягивая здоровенную рыбу.

— Сазан! — бежит к нему Платоныч, бросая коленку Марины, которую он жамкал последние пару минут.

Сазан просто огромный по сравнению с уловом Похаба, жаль «безмена» нет взвесить, ан-нет, есть у Платоныча, оказывается, он бежит к машине, а я наливаю всем по стопочке! Ручные весы показали вес рыбы в три килограмма!

— Я тут и пять ловил, — хвастается принявший на грудь друг.

Ему явно хорошо и от улова и от стопки коньяка.

— На уху само то! — намекает Платоныч.

— Да само собой, для этого и приехали, — гордо говорит добытчик и сознаётся, — только я чистить не люблю.

Платоныч оглядывает свое женское окружение и понимает, оно не согласное пачкать руки чешуёй.

— Сам почищу, — уверено обещаю я, тем более делать я это умею, вообще одинокая жизнь научила меня неплохо готовить. Похаб, вспоминаю я, тоже готовит как повар-ас.

Иду к реке с доской, ножом и рыбой, а следом за мной идёт Оксана. Некоторое время наблюдает, сидя на корточках с оголёнными коленками чуть повыше меня, а потом неожиданно задаёт вопрос:

— Ты откуда перевод песен знаешь?

— Ни откуда, — вздрагиваю я. — А с чего ты решила, что я знаю.

— Не ври, ты, во-первых, припевы на русском подпевал, когда мясо жарил, например, пел:

Или вот ещё:

— Ты откуда перевод песен знаешь? И, во-вторых, ты иногда пел эти слова на английском, причём произношение у тебя отличное! Лучше, чем у меня, а я ведь преподаватель английского из Москвы, между прочим.

О как! Палево. Язык я, в самом деле, знал хорошо и тут свои знания труднее объяснить — английского языка в школе последние полгода вообще не было, и до этого я даже как Мутко не мог сказать, настолько туп был.

— Ты преподаватель? А выглядишь как киноактриса, — сразу стал переводить тему я и, изловчившись, поцеловал её в коленку.

— Толя! — захохотала она, я старая для тебя! — И ты не ответил. Не увиливай.

— Это ты не увиливай, — нагло смотрю ей в глаза, а потом демонстративно оглядываю всю с ног до головы, изредка останавливая взор. — Хочу посмотреть на все твои розовые местечки.

— Ты посмотри, какая молодежь сейчас наглая, — непритворно изумляется Оксанка, и добавляет на английском:

— Давай обмен, я тебе всё покажу, а ты всё расскажешь.

— Ок, моя беби, — отвечаю я и начинаю врать на английском про свои способности.

— Значит, говоришь полиглот, и хорошо владеешь немецким языком? — спросила она на плохом немецком.

— Я отлично владею языком, в том числе и немецким, — шучу я по-русски.

Мы какое-то время беседуем, Оксана хвастается методичками на английском, которые она составляла сама, потом с зачищенной и порезанной рыбой возвращаемся к компании. Кондрат опять рыбачит, Платоныч тискает Маринку уже на грани приличия, а Похаб радостно забирает у меня рыбу и бежит к уже кипящему котелку с водой. Пожрать он мастак.

— Мы в палатку пока залезем? — деловито уточняет Платоныч у меня.

— Может в машину? — надув губки предложила Марина.

— Да жарко там, — возражает кавалер.

— Жарко? А пошли, погреемся на солнышке? Ты книги обещала показать, можно? — смотрю на Платоныча.

— Можно, — давит лыбу тот, вытаскивая ключи из брюк и отдавая мне.

— Толян, помидорки нет! — возмущён Похаб. — Уху из сазана и без помидорки?

— Ну так сваришь, я знаю ты плохо готовить не умеешь, и это… в палатке Платоныч сейчас поспать лёг, не мешайте ему.

Похаб отмахивается и убегает кошеварить, а мы с подругой идём к машине.

— А Платоныч я так понимаю вам не муж, — спрашиваю на английском, идя сзади и любуясь уже почти моей женщиной.

— Чего это не муж? Мне не муж, а почему не Маринкин? — заинтересовалась она.

— Собственную жену в засос не целуют, — говорю я чужую мудрость.

— А ты умненький, люблю умненьких, — согласно кивает Оксана.

— А ещё молоденьких, нагленьких, выносливых, — продолжаю я.

— Почему выносливых? — удивилась она, подходя к машине.

— Сейчас узнаешь, говорю я и сжимаю ягодицу ладошкой.

Покажет она мне! Фифа столичная! Я ничего не позволил ей показывать, сам всё показал и посмотрел. Единственно, что мучало, это жара, в машине было очень жарко и сексом мы занимались с отрытой дверью. Потом уже в перерывах, я пробил ситуацию до конца. Оказывается, Платоныч был действительно муж её подруги, но не Маринки, а Иринки. Они все работают вместе в столичном вузе на кафедре иностранных языков, сюда попали случайно, по работе. Приехали на авиационный завод в Новочеркасске, переводить инструкции и настраивать оборудование, купленное за валюту. Приехали втроём без жены, это так Платоныч подстроил, ну и, закончив на несколько дней раньше, решили прокатиться по области, у Платоныча в городе брат живёт он и дал жигуль. Она прямо не сказала, но я понял, что она и сама с Платонычем уже всё испробовала. А чо, левак укрепляет брак. Оксанка замужем и у неё есть сын. Ни я, ни она муками совести не мучились, а пошли бухать вниз, ну и ухи поесть. У котелка сидели Марина и Похаб, причем последний уже косил глазом на соседку, видимо, по башке коньяк уже дал ему.

— Что так долго, — тихонько спросила Марина у подруги, не стесняясь меня.

— Ничего не долго, вы вон тоже в палатке уединились, — ответил я за подругу.

— Чё мы там уединились, на пятнадцать минут, а потом рванул рыбачить, только и талдычил — сазан, сазан, — пропал мужик, вздохнула Марина.

Тут вернулся «пропавший» Платоныч с сазаном поменьше, чем первый раза в два, но счастливый до жопы. Кондрат ещё два сазана поймал, кстати, и выглядел счастливей всех нас вместе взятых, включая удовлетворённую Оксанку. Рыбаки, накатив, ушли опять ловить рыбку, а я шепнул Похабу.

— Ты видишь, как Марина на тебя смотрит? Чего теряешься? Тащи её в палатку!

— Ты чего, она с Платонычем, да и не пойдёт она, — испугался Похаб, хотя глазки его загорелись, и он смотрел на шушукавшихся подружек.

— Платоныч ей не муж, и против не будет, они просто коллеги по работе. А насчёт не пойдёт, так ты скажи, мол, пошли я тебе покажу свою удочку и снасти, — советую я.

— Откуда там удочки и снасти? Они все тут, — тупит уже датый Похаб.

— Не спорь, а то помрёшь девственником, — пихаю я его в бок. — Слово в слово повтори, что я сказал, тихонько только.

Похаб выпил ещё полстопки и решительно встал.

— Марина, пойдем в палатку я тебе покажу свою удочку и снасти! — чуть ли не рявкнул он, набравшись храбрости.

Тетки заржали как ненормальные!

— Ну раз удочку покажешь, то конечно пойду, — обняла она рукой моего друга, и они ушли в палатку.

— Мы что? Тоже снасть смотреть будем? — смеялась Оксанка.

— Ты знаешь, давай до вечера удочку побережём, — предложил я.

— А если мы уедем вечером? — лукаво спросила она.

— Ты глянь на этих рыбаков, куда они уедут? А Платоныч и выпил уже прилично. Да и Кондрат ещё и про утреннюю рыбалку говорил. Не поедете.

— И то верно, — согласилась и легла на одеяло тетя Оксана, устроившись удобно у меня головой на коленях.

Метрах в сорока от нас, познавал в первый раз женщину мой друг, второй в очередной, раз что-то там поймав, радовался, чуть ли не с плясками, Хорошо, ведь отдыхаем?